Сангиновый

      Вэнь Кэсин очень, очень устал от надежд. Устал обыскивать обширные области только для того, чтобы его сердце замирало при виде одного из богатых владений принца, а затем понимать, что там пусто.       С каждым сжигаемым поместьем он становится немного больше животным, чем человеком. Пламя его гнева растёт с каждым пожаром, который он оставляет позади, а угли, поддерживающие гнев, — это наичистейшая паника и отчаяние.       В конце концов, ярость — это то, как он научился справляться с любыми другими эмоциями и скрывать их. Страх, смятение, паника — всё это читается голодными глазами Долины как слабость.       С другой стороны, именно ярость заставляет Долину дрожать от страха и паники. Делает их слабыми. Держит призраков беспомощными в их страхе перед ним — а значит, удерживает трон. Ярость — основа выживания.       Путешествовать с ним, должно быть, становится всё более тревожно, подозревает он: чем больше пустеют его глаза и чем сильнее он оторван от своей человечности. От реальности.       Только А-Сян привычна к этому, но он знает, что это всё равно заставляет её волноваться. Она всегда беспокоится за него.       Он приказал ей остаться и найти предателя, если тот окажется достаточно глупым, чтобы всё ещё находиться в Долине. До него должны были дойти слухи, что Хозяин Долины охотится за ним, чтобы снять кожу себе на зимнюю одежду.       Он проинструктировал её. Как одна из немногих в мире людей, кто не боится его ослушаться, она самa пошла за ними. Примерно через четыре дня, когда он это понял и вытащил её за шкирку из кустов, то обнаружил прямо рядом с ней тупого кролика.       Ему даже не пришлось ничего говорить, как она начала жаловаться и оправдывать присутствие Цао Вэйнина.       Он, как она утверждала, последовал за ней, и к тому времени, когда она это обнаружила, было неясно, сможет ли тот сам вернуться, не умерев от малейшего дуновения ветра.       Вэнь Кэсин неохотно признаёт, что в этом она права: её возлюбленный трагически туп, наивен и неопытен в боевых искусствах.       На самом деле он просто не представляет, что она нашла в этом дураке, но, по крайней мере, мальчик действительно кажется верным и безумно влюблённым в неё. Как и должно быть, конечно.       Итак, группа, в которой должны были быть Вэнь Кэсин, Цзин Бэйюань и У Си, превратилась в Вэнь Кэсина, Цзин Бэйюаня, У Си и плюс двое.       Перед тем, как они отправились в путь, он пытался убедить Чжанов уйти, но, похоже, Чжан Чэнлин всё-таки на самом деле унаследовал упрямство и немного идиотизма от родного отца, потому что Чжан Юйсэн настоял, что они останутся и дождутся их возвращения.       Вэнь Кэсин оставил их на попечение Департамента Неверных. Другие Дьяволы и младшие призраки могут не захотеть признать это просто потому, что она женщина, но тем не менее, все они всё равно боятся Ло-и. Она более чем способна надрать им задницы.              Вэнь Кэсин и Гу Сян исследуют каждое поместье, которое находят, чтобы выяснить, используется ли оно сейчас, поскольку Бэйюань и У Си уже дали понять, что для них небезопасно попасться принцу на глаза.       Однако когда обнаруживается, что там пусто, то они охотно помогают разжигать костры. Только Цао Вэйнину запретили помогать с этим, после того как он чуть не поджёг сам себя в первый (и единственный) раз.       А-Сян, конечно, разозлилась на него за смех. Но он всё равно думает, что это было довольно забавно и на мгновение ослабило его напряжение, когда он смеялся над этим дураком.       Теперь же его напряжение нисколько не ослаблено. Его напряжение заоблачно. Он готов взорваться, и, возможно, именно поэтому тот, кому удаётся подкрасться к их группе, не успевает сказать ни слова, оказавшись прижатым к дереву за горло.       Он наслаждается грубым страхом, который видит в глазах другого человека, упивается им. Он любит внушать страх. Любит причинять боль. Он извращённый, жестокий и кровожадный, но это — крыса А-Сюя.       Крыса А-Сюя, та, которую он поймал ещё в его комнате в поместье Санбай. Тот, кто убил шпиона А-Сюя. Если крыса А-Сюя нашла их...       Он отпускает мужчину и с полным отсутствием раскаяния наблюдает, как тот задыхается и кашляет ошеломлённый, приземлившись и растянувшись под ногами.       — Почему ты здесь? — спрашивает он, обнаружив, что у него почти не осталось терпения даже для того, чтобы позволить этому задыхающемуся существу восстановить дыхание. У него было имя, как там его звали? Хань Ин. Хань Ин — имя крысы. Хорошая крыса, верная крыса. Крыса А-Сюя, Хань Ин.       Он не осмеливается спросить то, что действительно хочет, потому что, если он спросит Хань Ина, где А-Сюй, и тот не ответит, Вэнь Кэсин не знает, что сделает. Полностью потеряет себя? Убьёт этого человека? Что-то другое? Всё вышеперечисленное? Да ведь возможности безграничны, когда человек чувствует себя так близко к краю, как он сейчас.       — Почему ты здесь, Хань Ин? — повторяет он уже опасным тоном. Терпение кончилось. Он потерял терпение ещё до того, как ослабил хватку на горле Хань Ина.       — Я-я вас искал, — отвечает ему Хань Ин, поднимаясь на ноги. Хотя он явно очень сильно напуган Вэнь Кэсином, он стоит на своём и смотрит ему в глаза. В этом есть чем восхищаться. — Я слышал о пожарах и пытался выследить вас.       — Зачем? Выкладывай, крыса! Ты знаешь, где он, или нет?       Он даже не замечает, что угрожающе приближается к агенту Тяньчуань, пока А-Сян не сжимает его руку, чтобы заставить остановиться. Он знает почему. Она видела его таким раньше, видела, как он убивает людей, прежде чем те успевают ответить на его вопросы, потому что у него чешутся пальцы, и он злится, злится, злится... злится из-за этой бесполезной крысы...       — Я знаю! — Хань Ин пытается сказать, отступая от Вэнь Кэсина. От насилия, которое тот излучает. — Но там есть преданные ему люди. Я покажу вам дорогу, но, пожалуйста, не убивайте никого из тех, кто не нападает. Их девятнадцать, и они готовы помочь вывести его из...       — Я оставлю твои девятнадцать в живых, — шипит Вэнь Кэсин, — Просто скажи мне, где он...       Вдали раздаётся резкий свист. К тому времени, когда они все поворачиваются на звук, он взрывается в воздухе. Далёкий фейерверк.       Сердце Вэнь Кэсина наполняется чем-то вроде эйфории. Умный, сообразительный А-Сюй. Его возлюбленный такой умный.       — Там? — спрашивает он, хотя уже знает ответ.       — Там.

***

      Чжоу Цзышу чувствует себя достаточно спокойным, вполне довольным собой, наблюдая, как искры гаснут в воздухе. Он не пытается убежать или спрятаться. Он просто слушает, как приближаются быстрые, яростные шаги в холле позади него, на дорожке, а затем позволяет схватить себя за воротник и затащить внутрь, с силой бросив в стену.       Его кузен, багровый от ярости, прижимает его к стене коридора главного здания, сжимает воротник его мантии и трясёт его, кипя от гнева.       — Что ты наделал? — его кузен шипит, дёргая его вперёд, чтобы снова с силой ударить спиной. Чжоу Цзышу не может не вздрогнуть: любые удары ощущаются намного больнее сейчас, когда он так слаб и травмирован.       — Неужели ты действительно так сильно хочешь быть шлюхой, Цзышу? — кузен рычит, продолжая трясти его. — Да? Хочешь?!       Чжоу Цзышу не отвечает, просто вызывающе смотрит в ответ. В своём гневе его кузен может делать всё, что ему заблагорассудится, но остановить кромешный ад, который вскоре сойдёт сюда, это не поможет. Это только вопрос времени.       Втянув воздух сквозь стиснутые зубы, Хэлянь И закрывает глаза, словно пытаясь собраться с мыслями.       — Цзышу, — говорит он, снова слегка встряхивая его. — Цзышу. Что мне нужно сделать, чтобы исправить тебя? А? Чтобы вернуть тебя на мою сторону? Там, где твоё место?       Цзышу недоверчиво усмехается:       — Моё место? Где я — твой клинок? Где я убиваю виновных и невиновных ради твоих амбиций? Это — моё место?       — Твоё место — рядом со мной, Цзышу! — принц Цзин ревёт, и Цзышу морщится, когда его спина снова ударяется о дерево. — Цзышу... разве ты не понимаешь? Я всегда думал, что ты знаешь меня лучше всех. Кто всегда был рядом со мной? Мой чжицзи, Цзышу.       Вспышка гнева, которую чувствует Чжоу Цзышу, невыразима. Она всплывает на поверхность, вспыхивает в его глазах, выливается на язык.       — Мой чжицзи? — как яд выплёвывает он. — Вы недостойны.       Когда он видит ярость и гнев на лице кузена, то уже знает — сейчас его ударят. Но он недостаточно быстр и силён, даже чтобы просто отодвинуться, прежде чем получает сильный удар тыльной стороной руки, который сбивает его с ног.       Унизительно, так унизительно. Раньше такой удар никогда не смог бы его опрокинуть.       Он ощущает, как по щеке стекает кровь. Значит, одно из колец принца порезало его. Если кузен думает, что его так легко запугать, то он дурак. Цзышу смотрит на него с пола, фигура Хэлянь И нависла над ним, он выглядит так, будто его вот-вот хватит апоплексия.       — Недостоин? Недостоин?       Он наклоняется, чтобы вздёрнуть Чжоу Цзышу вверх за мантию, только чтобы снова ударить его и снова заставить растянуться на полу. Голова Цзышу кружится. Раны пульсируют.       — Я недостоин? — Хэлянь И рычит. — А кто достоин? Этот Гучжу из Долины Призраков? Этот монстр? Ты бы назвал такого демона своим чжицзи, Цзышу?       Чжоу Цзышу смеётся хриплым смехом, испорченным болью. Слабый, он такой слабый. Жалкий.       — Монстр? Я и сам монстр, кузен. Ты сделал меня таким, и ты удивлён, что я нашёл себе пару среди своих? Если быть монстром — значит быть неподходящим выбором для чжицзи, ты не думаешь, что в таком случае ты тоже чудовище?       Доктор прибегает, чтобы разобраться, что тут происходит, и застаёт как раз тот момент, когда Хэлянь И хватает Цзышу за волосы и дёргает его вверх, их лица искажены: одно от ярости, другое — от боли.       — Ваше Величество! Ваше Величество! Что вы делаете?! Он всё ещё выздоравливает, не надо...       — Какое ты имеешь право говорить мне, что делать?! — Хэлянь И рычит на него, ядовито взирая. Врач немедленно отступает.       — Никакого! Никакого, господин! Я просто беспокоюсь о благополучии моего пациента...       Принц Цзин смеется, накручивая волосы Цзышу на кулак, чтобы откинуть его голову назад.       — Пациент? Какой пациент? Разве вы не слышали? Он хочет быть просто шлюхой. Почему королевский врач должен заботиться о благополучии такого ничтожного создания?       Он наклоняется достаточно близко, чтобы Чжоу Цзышу начал раздумывать о том, может ли он плюнуть в него кровью, если захочет. Он смотрит в ответ с вызовом, бесстрашный и беспристрастный.       — Ты хочешь быть шлюхой, Цзышу? Отлично. Отлично!       В следующее мгновение его тащат за волосы обратно во двор, второй рукой кузен дёргает его мантию, разрывая её и распахивая, заставляя его выглядеть непристойно.       Цзышу сильно ударяется о камни во дворе раньше, чем его мозг отмечает, что его отпустили, не говоря уже о том, чтобы попытаться не упасть. Нефритовая шпилька выскакивает из волос и скользит по камням, чёрные локоны падают ему на лицо, взлохмаченные и в беспорядке.       — Всем собраться здесь! — слышит он позади себя крик кузена. — Сейчас!       Его Тяньчуань умеет быстро двигаться, когда ему приказывают, и они в момент строятся во дворе, наблюдая за происходящим перед ними с бесчисленным множеством выражений лиц. Они собираются быстрее, чем Чжоу Цзышу удаётся спрятать израненные ладони, чтобы хотя бы поднять себя из распластанной по земле позы.       Его руки дрожат. Он тяжело дышит и избит, в рваных и разодранных одеждах, с распущенными и взлохмаченными волосами. Его ноги почти не шевелятся: они остаются там, где он приземлился, и он держится на одних руках. Это всё, что ему пока удаётся.       — Мой кузен воображает себя шлюхой! — гавкает Хэлянь И, и Цзышу слышит насмешку в его голосе. — Если он этого хочет, хорошо! Я уверен, что за него дадут хорошую цену, если я продам его в бордель.       Цзышу знает: если бы собравшиеся агенты не были так хорошо обучены, он бы услышал шёпот шока и тревоги. Когда он поднимает взгляд, то видит, как кто-то отбивает ритм. Вопрос.       Вмешаться?       Он качает головой. Они сразу погибнут, если только попытаются. Вместо этого он многозначительно смотрит на упавшую шпильку и видит, как глаза молодого человека сосредотачиваются на ней. Видит, как тот выстукивает утвердительно.       Хорошо. Можно надеяться, что её подберут подходящие руки.       — Но прежде чем я продам его, — кричит кузен за его спиной, и у Цзышу внезапно возникает холодная ямка в животе. Такое ощущение, что он знает, что собирается сказать Хэлянь И. — Кто хочет опробовать его? Ему ведь нужна практика, не так ли, если он хочет как следует удовлетворять клиентов?       Чёрт. Чёрт. Изнасилование... изнасилование — это чуть ли не единственная пытка, которую он не перенёс. Единственная угроза, к которой он не готов. Изнасилование пугает. Он думает о том, что чувствовал, когда в нём был Лао Вэнь, даже учитывая, каким осторожным и любящим был тот.       Мысль о том, чтобы испытать такое насильно, без этой нежности, без этой тщательной подготовки... это ужасно.       Наступает тишина. Долгое потрясённое молчание. Конечно. Чжоу Цзышу лично обучал каждого агента Тяньчуань. Все они знают его, видят в нём авторитетную фигуру, выросли в теперешних убийц под его строгой опекой. Как это, должно быть, неприятно, насколько сбивает с толку — видеть его сейчас вот таким. Чтобы принц предлагал им его в бесплатное пользование.       Молчание затягивается так надолго, что на мгновение Чжоу Цзышу думает, что никто из них не захочет участвовать в этом болезненном наказании. Затем вперёд шагает одна фигура.       — Я бы хотел, Ваше Величество.       Это знакомый голос. Знакомое лицо, на которое он сердито смотрит. Дуань Пэнджу жестоко ухмыляется ему; он всегда завидовал Цзышу. Ненавидел его за то, что он был лучше него. Чжоу Цзышу совсем не удивлён, что тот воспользовался этой возможностью, чтобы публично унизить своего начальника.