***
Шокированная тишина, которая наступает в банкетном зале, когда они входят, — это именно то, на что они рассчитывали, и даже больше. Все глаза в зале обращены на них, когда они идут рука об руку и выглядят так, как будто им нет дела до остального мира. Они, как всегда, впечатляющая пара. Двое красивых и могущественных мужчин, уверенно держащих себя и не показывающих ни капли стыда за то, сколь громко они заявляют о романтической связи между ними. Лао Вэнь в своих обычных сангиновых тонах, богатых, роскошных и величественных. Крой мантии подчёркивает ширину его плеч и узкую талию, из-за чего, говоря по-честному, Цзышу было очень трудно отказать ему сегодня чуть ранее. Его не перестаёт удивлять аппетит, который он испытывает к своему мужу, и это после стольких лет полнейшего отсутствия интереса к собственному полу. Чжоу Цзышу одет в струящиеся одежды белого, бледно-голубого и жемчужно-серого цветов. Это Лао Вэнь одел его, ворковал и поэтично подчёркивал, как красиво он выглядит в таких светлых тонах. Как какое-то божество. Хотя он никогда не признается в этом, Чжоу Цзышу нравится, как его муж говорит о нём. Нравится чувствовать такое обожание. Цзышу убрал волосы наверх той же шпилькой из белого нефрита, которую Лао Вэнь подарил ему год назад, он носит её точно так же, как и каждый день. Он думает, что Вэнь Кэсин не замечает, но Цзышу улавливает мягкий, нежный взгляд, которым тот смотрит на него, когда по утрам он убирает ею волосы. Он, конечно, действительно может гораздо больше заботиться о безопасности Цзышу, чем о безопасности шпильки, но для него она явно что-то значит, поэтому Чжоу Цзышу так ценит её. Волосы Лао Вэня тоже скреплены шпилькой из лакированной древесины сливы. Сейчас он редко носит что-либо, кроме неё. В конце концов, Чжоу Цзышу вырезал её собственноручно. Вэнь Кэсин чуть не расплакался, когда он преподнёс ему подарок — настоящий подарок, сделанный со всем старанием, чтобы показать ему свою привязанность. Цзышу испытывал сладко-горькую тоску, пока работал над ней. Жаль, что Цзюсяо не мог вырвать её из его пальцев и назвать уродливой. Это было бы справедливо. Гао Чун, Шэнь Шэнь и Чжан Юйсэн сидят во главе зала вместе с сыновьями Чжан Юйсэна. Тот приехал забрать Чэнлина пораньше, чтобы вовремя прибыть на Совет со своей семьёй. Они единственные, кто знал об этом мелочном плане. Судя по выражению лиц Гао Чуна и Шэнь Шэня, с ними Чжан Юйсэн тоже не поделился. К тому времени, когда они подходят к главному столу, чтобы, как и положено, поприветствовать хозяев, Гао Чун и Шэнь Шэнь довольно ясно осознают, что это был шаг, специально предпринятый для того, чтобы поиздеваться над другими гостями. Гао Чун встаёт и приветствует их должным образом, с тонко скрытым раздражением и смехом в глазах: — Вэнь-дарен. Чжоу-дарен. Приятно видеть вас. У нас создалось впечатление, что Долина Призраков не приедет. Лао Вэнь улыбается, скорее даже ухмыляется: — Приношу свои извинения за опоздание. Гучжу здесь и будет присутствовать на Совете. Цзышу чуть не фыркает, услышав эхо того самого первого дня. Боже, он любит этого мужчину. Этого ужасного, невыносимого придурка. Упомянутый ужасный, невыносимый придурок повторяет то, что он сказал, будто напоминает о событиях прошлогоднего Совета, просто чтобы доставить людям дискомфорт, а Чжоу Цзышу безмерно наслаждается этим. Он видит молодого мастера, который нарисовал его портрет, и светлеет, громко давая ему понять, что та прекрасная картина всё ещё у него. Он спрашивает человека, которому настучал по костяшками пальцев, как поживает его рука. Он подкрадывается к Ву-дарену, чтобы утащить фазана с его тарелки и напугать до смерти, весело поблагодарив его за то, что он порекомендовал ему такую восхитительную птицу, которую он раньше никогда не пробовал. Он мелочен, неисправимо ехиден и погранично нагл, но ни одна живая душа не осмеливается сказать об этом. Года недостаточно, чтобы забыть, насколько коварным он был, обведя их всех вокруг пальца, или как цинично он убил двух собственных призраков на их глазах, или как он без особых усилий раскрыл проступки Чжао Цзина, унизил, победил и приговорил его к участи худшей, чем смерть. И хотя он самый страшный монстр среди всех, он настолько великолепен, что все они тем не менее не могут не смотреть на него с намёком на вожделение. Конечно, любого, кто продемонстрирует что-то большее, чем намёк, быстро пугает убийственное выражение лица Чжоу Цзышу. Чжоу Цзышу, который отдельно пугает. Ручной тигр Гучжу из Долины Призраков, достаточно опасный сам по себе, чтобы ночью убить целую группу убийц-Скорпионов, а на следующий день присутствовать на Совете как ни в чём не бывало. Тот, кто провёл год в Долине Призраков и всё ещё выглядит не только не травмированным, но довольным, с высоко поднятой головой. В Цзянху, кажется, ещё меньше знают, что думать о нём, чем о самом Лао Вэне. Он не осознаёт, насколько это верно, пока они едва не сталкиваются с человеком, который пытается уклониться от встречи лицом к лицу с Гучжу из Долины Призраков и его питомцем, но не имеет возможности сбежать, не поприветствовав их должным образом. — Г-Гучжу, — блеет он, приветствуя Вэнь Кэсина. А затем колеблется, переводя взгляд на Чжоу Цзышу. Он нервно сглатывает, его рот открывается и закрывается. Чжоу Цзышу приподнимает бровь и ждёт. Мужчина запинается, колеблется, несколько раз неудачно начинает. А затем, как будто слова выбраны более чем сознательно, выдаёт: — Гучжу-фурэн. Глаза Чжоу Цзышу широко раскрываются, как блюдца, он абсолютно потрясён. Лао Вэнь, напротив, кажется, считает, что это лучшее, что он когда-либо слышал. Он разражается хриплым хохотом. Не тем изящным смехом, которым он обычно смеётся, притворяясь в компании, а глубоким грудным хохотом, который слышали от него очень немногие, помимо Чжоу Цзышу. Это спасает бледного и трепещущего мужчину от гнева Цзышу, потому что он сразу же поворачивается к смеющейся фигуре своего чжицзи. — Над чем это ты смеёшься? — гавкает он, хмурясь. Лао Вэнь бросает мимолётный взгляд на обиженное лицо перед собой и только громче заливается, получая шлепок за своё поведение. — Думаешь, это смешно? А? — Нет, конечно, нет, — пытается сказать Вэнь Кэсин, отворачиваясь, чтобы справиться со смехом. Но всё, что ему удаётся, это дать Чжоу Цзышу хороший обзор на его подрагивающие плечи, когда он прижимает костяшки пальцев ко рту в отчаянной попытке подавить смешки. Цзышу грубо толкает это плечо, и звук снова вырывается изо рта Лао Вэня. — Тебе это нравится, да? Сумасшедший! — спрашивает Цзышу с гораздо более нарочитым оскорблением, чем оно есть на самом деле. Ему нелегко быть таким, когда Лао Вэнь так открыто счастлив и доволен. Он слишком увлечён Вэнь Кэсином. Поистине прискорбно. — Ну ладно! — наконец объявляет Цзышу, взмахивая рукавом. — Посмотрим, впущу ли я тебя в нашу комнату, когда ты вернёшься! Смейся досыта, чума! Он разворачивается и идёт к дверям, люди разбегаются перед ним, как мыши. Смеющийся голос Лао Вэня тут же окликает его, хныча «А-Сюй», перемежающееся с хихиканьем, когда он преследует Чжоу Цзышу на пути через зал. Цзышу выходит из дверей и идёт через весь двор, пока не находит красивый павильон на западной стороне поместья, где можно сесть. Он скрещивает ноги и властно приподнимает подбородок, наблюдая, как приближается ухмыляющаяся фигура Лао Вэня. Тот несёт кувшин с вином и чарки. Должно быть, уходя, он поспешно стащил их с чьего-то стола, чтобы использовать в качестве взятки. — А-Сюуууй, — подмасливает его Лао Вэнь, даже не удосужившись стереть ухмылку с лица, когда садится. — Я не хотел смеяться. Ну правда! — Чушь собачья, — говорит Цзышу, наливая себе вина. — Правда! Это застало меня врасплох, только и всего! — Что ж, чтоб и это не застало тебя врасплох, предупреждаю, что сегодня ты спишь на полу. Возможно, я даже буду спать обнажённым, чтоб ты как следует понял, что ты упустил. Лао Вэнь издаёт сдавленный звук, шипя на вдохе, как будто ему больно: — А-Сюй. Яд на твоём языке столь силён, что мне больно. Чжоу Цзышу фыркает, улыбается и игриво наклоняется ближе: — Яд на моём языке? Я хорошо знаю все свои яды. Вэнь Кэсин подавляет намёк на улыбку, чтобы, как всегда, выглядеть жалко, загипнотизированный близостью Чжоу Цзышу: — Это действительно сильный токсин, А-Сюй. Не знаю, выживу ли. Цзышу фыркает, восхищаясь красивым лицом Вэнь Кэсина и позволяя себе поддаться притяжению, позволяя им наклониться так близко друг к другу, что их носы почти соприкасаются: — Думаю, я знаю, каким ядом ты поражён, Лао Вэнь. — Знаешь? Я буду жить, А-Сюй? — Хммм, — бормочет он, наклоняя голову и переводя взгляд на рот Лао Вэня. — Возможно. У меня есть противоядие для тебя. Лао Вэнь полностью очарован им, это видно. Его глаза темнеют, голос становится тише. Он концентрированно смотрит на кончик языка Цзышу, ожидая разрешения взять его за рот. — Что ты хочешь, чтобы я сделал, А-Сюй, чтобы спастись от твоего жестокого яда? — Не знаю, справишься ли ты, Лао Вэнь. Это простое лекарство, но, боюсь, тебе будет сложно. — Я смогу это сделать, А-Сюй. Что угодно. — Что угодно? — Что угодно. Скажи, что бы ты хотел, чтобы я сделал? Бедный, ненасытный Лао Вэнь. Цзышу почти сочувствует ему, когда отталкивает его сильным толчком в грудь и отвечает: — Перестань быть такой долбаной неприятностью, и мой язык не будет тебя отравлять. Он не может удержаться от глубокого смеха, когда Лао Вэнь отшатывается, весь полный праведного оскорбления и фальшивой боли, на мгновение ошарашенный изменением того, что он считал похотливой атмосферой, но быстро приходит в себя и начинает шуметь и возмущаться из-за того, насколько злой его А-Сюй. Но его глаза сияют от восторга, когда он смотрит, как Чжоу Цзышу смеётся над ним. Это, возможно, одна из особенностей Вэнь Кэсина, которая больше всего поражает Чжоу Цзышу: чистая радость, которую он, кажется, получает, видя Чжоу Цзышу счастливым. Пока Лао Вэнь кудахчет, жалуется и доставляет неудобства, Цзышу подносит чашку к губам и замечает фигуру на периферии. Он поворачивает голову. Вдалеке во дворе стоит один молодой человек, который выглядит так, будто только что прибыл в усадьбу. Он стоит неподвижно, глядя на них двоих с открытым, изумлённым лицом. Это, конечно, неудивительно, учитывая, насколько явно близки и неприлично интимны они были только что. Что необычно, так это то, что лицо молодого человека не выражает отвращения, шока или болезненного восхищения. Как будто… — Лао Вэнь, — бормочет он. — Ты видишь то же, что и я? Вэнь Кэсин моргает и поворачивается, чтобы посмотреть на молодого человека. Он молчит какое-то время, а затем издаёт недоверчивый звук веселья и говорит: — Влюблённый щеночек. Хммм. Это понятно: конечно, красота моего А-Сюя не имеет себе равных. — Забавно, — говорит Цзышу, опрокидывая чашку ликёра. — Я думал, что это на тебя он так уставился. Лао Вэнь усмехается: — Чушь. Кто бы обратил на меня внимание, когда ты сидишь и сияешь здесь рядом? Чжоу Цзышу усмехается, закрывая глаза и качая головой. Есть только один случай, когда Лао Вэнь преуменьшает свою красоту, — чтобы сделать комплимент Цзышу. — Не думай, что сможешь так подмазаться ко мне, чума. Никакие комплименты и уговоры не помогут, потому что сегодня ночью ты спишь на полу. Лао Вэнь дуется и скулит: — Могу я хотя бы уговорить тебя поспать на полу со мной? Ничего страшного, если ты по-прежнему решишь спать обнажённым. Цзышу бьёт его, даже когда он смеётся. Они так легко погружаются друг в друга, что почти забывают, что мальчик там, пока тот не начинает двигаться к ним. Выражение его лица — смесь нервозности и решимости, и до Цзышу внезапно доходит. Он не знает. Он понятия не имеет, что двое мужчин, к которым он сейчас приближается с видом, напоминающим бедного тупого Цао Вэйнина, — это нынешние Гучжу из Долины Призраков: двое мужчин, которых больше всего боятся в Юэяне. Два монстра, вселяющие страх в сердца всего Цзянху. — О боже, — бормочет рядом с ним Лао Вэнь. — Это будет весело. Чжоу Цзышу толкает его локтем, но не опровергает утверждения. Поднимаясь по лестнице в павильон, молодой человек прочищает горло и нервно, но радостно улыбается: — Простите меня за вторжение, господа. Я вижу, вы наслаждаетесь вечером и хорошим вином. Будет ли слишком неловко с моей стороны попросить присоединиться к вам? Лао Вэнь ухмыляется и откидывается на сиденье, делая вид, что оценивает бедного молодого человека: — Я позволяю. Бедный парень радостно светлеет в ответ на это разрешение, садится с прямой спиной и сияющими глазами. Он во всех отношениях влюблённый молодой человек, хотя его распахнутые глаза, кажется, выражают заинтересованность в них обоих. «Ах, — думает Цзышу. — Какое честолюбие у этого ягнёнка — нацелиться сразу на двоих». — Вы только что приехали? — спрашивает Лао Вэнь, наливая чарку вина, которую юноша принимает с благодарной улыбкой. Чжоу Цзышу практически видит бабочек в его животе. Маленький дурачок. — Ах, д-да. Это мой первый Совет Героев, но я задержался на несколько дней, чтобы решить некоторые дела с младшими учениками моего ордена. А вы, господа? — Это не первый наш Совет, — легко отвечает Лао Вэнь, наполняя чарку Цзышу и свою собственную. — Но мы также приехали только сегодня. Какое счастливое совпадение. Молодой человек улыбается и пьёт вино: — Действительно, счастливая случайность. Простите за мою дерзость, но вы двое достойны восхищения своей... открытостью. Лао Вэнь ухмыляется, используя предлог, чтобы обнять Цзышу за талию и прижать к себе: — Понятно. Так вот почему вы обратились к нам? Не привыкли видеть обрезанные рукава неприкрытыми? Молодой человек смеётся, немного смущённо и застенчиво, но без неловкости. Для него просто в новинку иметь возможность так открыто говорить о подобных вещах. — Ах, н-нет, полагаю, что нет. Я лишь недавно смирился с тем, что и сам... склонен к подобному, вместо того чтобы притворяться, что я такой же, как все. Я могу только надеяться, что когда-нибудь смогу вести себя так же открыто, как вы двое. Он прочищает горло, перескакивая глазами между ними с серьёзным лицом. «Бедный ребёнок, — думает Цзышу. — Он понятия не имеет, что Лао Вэнь играет с ним, как кошка с мышкой, и только ради развлечения». — Могу я спросить, — говорит юноша, — когда вы примирились с этим? С тем, кто вы есть? Вэнь Кэсин мычит, задумчиво обмахиваясь веером: — Я? Я знал об этом столько, сколько себя помню. И никогда особо не удосуживался скрывать это или пытаться изменить. Если у кого-то с этим проблемы, он быстро учится держать всё при себе. Лао Вэнь усмехается, как акула, когда декларирует это. Цзышу не сомневается, что, когда он был ещё совсем молод, потребовалось всего один или два трупа, чтобы люди в Долине поняли, что этот обрезанный рукав — не тот, кого можно запугать. Глаза юноши обращаются к Цзышу, который щёлкает языком и отводит глаза. «Этот ребёнок, — размышляет он с оттенком смущения, — вероятно, знает, что любит мужчин, дольше, чем я». — Никогда не любил мужчин, — ворчит он, не глядя ни на кого из них. — До него. Мальчик поражён, хотя добродушно смеётся и оглядывается на Вэнь Кэсина своими жалкими распахнутыми глазами: — Понимаю. Что ж, это понятно. Я уверен, что вы не первый мужчина такого калибра, который отвернулся от женщин. Лао Вэнь смеётся, громко и ярко: — Ах, льстец! По правде говоря, он утверждает, что это я покорил его, вы же не поверите в это? Он отказал мне сегодня днём! Бессердечное создание, мой А-Сюй. Чжоу Цзышу фыркает и закатывает глаза, грубо толкая чжицзи локтем: — Если б я не имел привычки отказывать тебе, ты бы просто не выпускал меня из постели, чума. Лао Вэнь надувается, делая эти ужасные щенячьи глаза: — А-Сюй. Это не моя вина! Любой бы захотел удержать в постели такого красавца, как ты! Ты не согласен, дарен? Молодой человек краснеет, поперхнувшись, но смеётся и, кажется, в восторге от их лёгкого поддразнивания: — Ах, ну… вы оба действительно очень красивы, неудивительно, что вы оказались вместе. Я не знал, что в Цзянху есть ещё люди, открыто демонстрирующие, что они обрезанные рукава. Кроме... ну вы знаете. Почти синхронно Чжоу Цзышу и Вэнь Кэсин поднимают по одной брови. — Кроме кого? — спрашивает Лао Вэнь, просто чтобы заставить его сказать это. Цзышу же признаёт, что это забавно, то, как молодой человек обходит тему стороной, как будто упоминание об этих Гучжу из Долины Призраков может призвать их обоих. — Ах, ну… вы же были здесь в прошлом году, верно? Значит, вы знаете, что Долина Призраков присутствовала. — Да, конечно, — отвечает Лао Вэнь, со своими большими бесхитростными глазами притворяясь безупречным тупицей. — И что с ними? Молодой человек конфузится: — Ну, он — единственный мужчина, которого я знаю в Цзянху, который откровенно такой как же, как мы. — Кто? — спрашивает Лао Вэнь, и Чжоу Цзышу чуть не теряет невозмутимое выражение лица, которое и так с трудом удерживает. — Г-Гучжу! Вэнь Кэсин открывает рот и глаза с преувеличенным «О-о-о», что заставляет Цзышу спрятать улыбку за чаркой с вином. — Но почему ты сразу прямо так и не сказал, дурачок? Молодой человек краснеет: — Полагаю, я думал, это очевидно. Всё-таки хорошо, что на этот раз он не появился. Чтобы такой человек был примером обрезанного рукава в глазах публики... ну, я просто думаю, что такие красивые и утончённые герои, как вы, выставляете нас в лучшем свете. Цзышу с полным ртом вина давится от смеха, отмахиваясь от обеспокоенного мальчика, когда бьёт себя по груди и откашливается. Лао Вэнь только ухмыляется, учитывая, что он точно знает, почему Цзышу вдохнул спиртное. — Неужели Гучжу из Долины Призраков — действительно такой плохой пример обрезанного рукава? — спрашивает Вэнь Кэсин, наклоняя голову с блеском в глазах. — Он значительно улучшил отношения между Альянсом и Долиной, разве нет? Молодой человек моргает, не ожидав, что его спросят об этом: — Да, но... вы бы не хотели, чтобы жестокий и неуравновешенный человек был примером того, как общественность воспринимает обрезанных рукавов. Да ведь в прошлом году он забрал одного из гостей в рабство! Шифу говорит, ходят слухи, что он держит беднягу прикованным к кровати! Цзышу ничего не может с собой поделать. Он смеётся, несмотря на изумлённый взгляд молодого человека. — Думаю, твой шифу слишком любит шокирующие слухи, — смеётся он, качая головой. — Мы были здесь в прошлом году, помнишь? Питомец Гучжу из Долины Призраков — не какая-то беспомощная девица. — Собственно говоря, — вмешивается Лао Вэнь, глядя на Чжоу Цзышу с лукавой ухмылкой. — Готов поспорить, что эта коварная лисица сама сделала из Гучжу домашнего питомца, вопреки распространённому мнению. Чжоу Цзышу фыркает, качая головой и выпивает: — Чепуха, Лао Вэнь. Они оба носят ошейники; они просто держат друг друга за поводок. Как и ожидалось, он чувствует, как большая изящная рука Лао Вэня скользит по его бедру и сжимает его. — Хммм, теперь я это представил, А-Сюй, — мурлычет он. — Думаю, мне бы очень хотелось увидеть такое. Он закатывает глаза, собираясь упрекнуть своего чжицзи, как будто он тоже не хотел бы надеть ошейник на эту ходячую неприятность. Но он не успевает сказать что-то уничижительное... — Сюань-эр! — зовёт голос чуть позади и справа от них. Когда они поворачиваются, становится ясно, что это группа старших мастеров боевых искусств из ордена молодого человека, которая ищет его. Они наверняка знали, что он должен скоро приехать, и задавались вопросом, что же его задерживает. Очевидно, они не ожидали, что это будут Гучжу из Долины Призраков. Все они останавливаются как вкопанные и бледнеют, когда их невежественный ученик кричит: — Ах, шифу! Мои извинения, я задержался, чтобы поговорить. — Шифу! — гаркает Лао Вэнь, глаза озорно горят. — Кстати, мы только что говорили о вас! Человек, о котором идёт речь, заметно вздрагивает, нервный пот начинает выступать на его лбу. Дурак. Такие признаки страха только усиливают восторг хищника в глазах его Лао Вэня. Он должен признать, что такой взгляд действительно очень идёт Вэнь Кэсину. — Сюань-эр, — говорит старик слабым, прерывистым голосом. — Я вижу, ты уже встретился с Гучжу из Долины Призраков. Цзышу оглядывается на молодого человека, с которым они разговаривали, с лукавой ухмылкой на лице, сверкающими глазами и поигрывая бровями, глядя на бедного придурка, пока наблюдает, как на чужом лице медленно проявляется осознание. Рядом с ним Вэнь Кэсин опасно наклоняет голову. Только Чжоу Цзышу может сказать, что он играет: разница между Вэнь Кэсином, который натянул опасное выражение лица, чтобы просто напугать кого-то для своего развлечения, и Вэнь Кэсином с опасным выражением лица, когда он действительно хочет причинить кому-то вред, почти незаметна. Прямо сейчас Лао Вэнь дурачится. Он играет, когда склоняет голову с чем-то вроде недоверия и говорит: — Вы же не собираетесь просто проигнорировать меня? Это кажется невозможным, но группа становится ещё бледнее. Особенно человек, которого Сюань-эр назвал шифу: — Н-нет, конечно, н... Вэнь Кэсин медленно поднимается с того места, где он сидит рядом с Чжоу Цзышу, а Чжоу Цзышу улыбается в своё вино и наблюдает, как высокая фигура его мужа медленной, уверенной походкой спускается по лестнице. — На самом деле, — мурлычет Лао Вэнь, открывая веер и медленно приближаясь к дрожащему мужчине, — я слышал, что вы распространяли ложь о том, как я отношусь к своему мужу. Это правда? Мужчина что-то бормочет, застыв на месте. Все замирают, едва Лао Вэнь начинает медленно кружить над ними, как акула. «Он такой потрясающий», — думает Цзышу, впитывая взглядом его фигуру. Изящный изгиб его запястья, когда он неторопливо обмахивается, ширина его плеч и узкая талия, то, как покрой мантии подчёркивает его фигуру. Извилистая хищность в каждом шаге, в трепетании ресниц и изгибе губ... это просто сводит Чжоу Цзышу с ума. Другого объяснения нет. — Потому что, если бы это было так, — мурлычет его Лао Вэнь, — это было бы не очень хорошо, правда же? Особенно учитывая, насколько мне дорог мой А-Сюй. Лао Вэнь медленно поворачивается, когда снова огибает их, чтобы шагнуть ближе к объекту своего фальшивого гнева, остальные разбегаются — с таким же успехом они могли быть чужими. Каждый сам за себя. Это сексуально, то, как Лао Вэнь внушает людям это чувство страха. Его чжицзи останавливается позади бедного дрожащего мужчины, почти прилипнув к его спине, и дышит ему в шею и ухо. Тот выглядит так, будто скоро обмочится, но не двигается. Цзышу задаётся вопросом: он просто не может или не осмеливается? — Ну? — Лао Вэнь почти шепчет. — Тебе есть что мне сказать? Цзышу улыбается и вздыхает, покачивая головой, прежде чем встать и крикнуть: «Лао Вэнь». Лао Вэнь с любопытством поднимает глаза и встречает взгляд Чжоу Цзышу. Чжоу Цзышу бросает на него горячий взгляд и приподнимает бровь, допивая остатки вина из своей чарки, прежде чем поставить её на стол и спуститься по лестнице павильона, не отводя взгляда от этих тёмных глаз. — Мне скучно. Ему не нужно больше ничего говорить. Вэнь Кэсин хорошо знает выражение его лица и загорается от невинного восторга. — О боже, — мурлычет он, отходя от дрожащей жертвы и приближаясь к Чжоу Цзышу, чтобы обнять его за талию. Он оглядывается и улыбается мужчине, как будто они только что приятно поговорили: — Кажется, мы не сможем договорить: супружеские обязанности зовут. Вы же знаете, как это бывает, когда они жаждут внимания. Ну… Он тыкает в мужчину ещё раз, просто чтобы добавить оскорбление к прочему ущербу, и говорит: — ...может быть.***
Они едва успевают зайти. Чжоу Цзышу сомневается, что они смогут точно определить, кто в кого врезался, здесь есть только это дикое переплетение языков, зубов и хватание за руки. Он едва успевает захлопнуть дверь ногой, как его роняют на стол, он охает от сильного удара, но целует Вэнь Кэсина в ответ с такой же яростью, как и тот. Половина вещей со стола валится на пол, когда Чжоу Цзышу падает на него спиной, другую половину сметает рукав Лао Вэня. Лао Вэнь уже возбуждён там, где он врезается между ног Чжоу Цзышу, а затем ложится сверху, пожирая его рот, как изголодавшееся животное. Поцелуй с таким необузданным желанием безумно возбуждает. Как и отчаянные, голодные звуки, которые издаёт Лао Вэнь, и те, что он издаёт в ответ. Их руки хватают, толкают и тянут завязки, пояса и лацканы их мантий без какого-либо ритма или повода, два человека доведены до самого низшего инстинкта: раздеваться, целоваться, прикасаться, трахаться. Их бёдра прижимаются и трутся друг о друга, достаточно сильно, чтобы было столь же больно, как и хорошо, но они просто не могут остановиться. Пока это его Лао Вэнь, всё порядке. Боль хороша. Даже когда Лао Вэнь разрывает их поцелуй и вонзается зубами в обнажённую плоть плеча Чжоу Цзышу, боль остаётся хорошей. Он кричит, выгибается и снова вжимается в настойчивые бёдра своего чжицзи, и это так хорошо. — Чёрт, Лао Вэнь, — выдыхает он, запрокидывая голову от удовольствия от их трения. Он настолько опьянён, что позволяет себе жалобно скулить, когда давление и трение прекращаются. В ответ на его бессловесную просьбу Лао Вэнь поднимает его, бормоча столь же запыхавшееся: «Кровать, кровать». Цзышу смеётся, когда его поднимают со стола, обвивая ногами талию Лао Вэня: «Так романтично! Лао Вэнь отказывается трахать меня на столе». Лао Вэнь смеётся в ответ, спотыкаясь, бросая его на кровать. Он тянется к своему чжицзи даже прежде, чем кровать перестаёт пружинить от удара. Вэнь Кэсин врезается в него так же жестоко, как в дверь и в стол, и ему это нравится. Ему нравится, что теперь, когда он здоров и полон сил, Лао Вэнь не боится быть таким грубым, как он того отчаянно желает. Теперь он знает, что так легко не причинит вреда Цзышу и что Цзышу такой же могущественный и сильный, как и он сам. После этого им, вероятно, придётся собирать свои мантии по всей комнате, учитывая, как они отбрасывают каждый предмет одежды, который им удаётся стянуть друг с друга. Они не раз разражаются громким смехом, видя, как другой борется с тканью или ругает завязки. Это не изящно, не соблазнительно, но абсолютно безупречно. Пока это Лао Вэнь, всё идеально. И тот момент, когда Лао Вэнь сжимает их обоих, кожа к коже, и начинает поглаживать, — это абсолютное блаженство. Цзышу стонет, голова запрокинута, глаза закрыты. — Да, Лао Вэнь, чёрт возьми, да. Именно так. — Именно так? — задыхаясь, спрашивает Вэнь Кэсин. — Ты уверен, А-Сюй? Знаешь, я задумал для тебя кое-что более тугое, чем просто моя рука. Цзышу шипит, дрожит: — О боже, да. Это звучит неплохо. Хочешь, чтобы я... — Я не хочу, чтобы ты что-то делал, — говорит ему Лао Вэнь, крепко целуя его и вслепую ища баночку с маслом, которую они никогда не кладут далеко от подушек. Когда он находит её, то торжествующе садится, оседлав колени Чжоу Цзышу, и выглядит как небесное видение. Обнажённый и покрасневший, его член твёрдый и стоит по стойке смирно. Он красив, ухмыляется Цзышу, когда тот обмакивает пальцы в масло и тянется к себе за спину. Он выставляет себя напоказ, его Лао Вэнь. Крутит головой и бёдрами, вот так приоткрывает губы и издаёт сладчайшие звуки. Один за другим сжимает пальцы в себе, и только задержка дыхания и трепет ресниц подсказывают Цзышу, что тот делает и когда находит подходящий угол. Это сводит с ума. Он думает, что Лао Вэнь ждёт, чтобы он показал свою реакцию или что-то сказал, потому он торжествующе и эйфорически усмехается, когда Цзышу хватает его за бёдра так сильно, что это оставляет синяки, и в безмолвной мольбе покачивает бёдрами. Как обычно, Лао Вэнь уступает ему дорогу. Он высвобождает пальцы из себя, направляет член Цзышу на место и опускается с медленным, равномерным давлением, которое выбивает дыхание из лёгких Чжоу Цзышу. Он стонет, весь мир сужается до ощущения Лао Вэня в его руках и вокруг его члена. Сжатие неописуемое, но он всё равно заставляет себя открыть глаза. Он знает, что его ждёт поистине прекрасное видение. Лао Вэнь потрясающий. Худые мускулы и мягкая кожа, волосы растекаются по плечам, как чернила, и грудь расширяется от лёгких вздохов, при которых его губы так мило приоткрываются. Он такой великолепный, возбуждённый... и наполненный до отказа. Это действительно единственное, что Цзышу может сделать — наблюдать за ним и держаться за него, когда Лао Вэнь настраивается и начинает двигаться. Когда Вэнь Кэсин скачет на нём, это похоже на стихийное бедствие. — А-Сюй, — выдыхает Лао Вэнь, кусая губы и раскачиваясь взад и вперёд с такой практикой и умением, которые могут свести человека с ума. — А-Сюй, А-Сюй… У Цзышу это одна из любимых частей — когда Лао Вэнь находится над ним вот так: наблюдать, как он теряет маску. Он знает, что Цзышу любит слышать его, и сначала всегда устраивает шоу. Его стоны знойные и расчётливые, движения соблазнительные. Но больше всего Цзышу любит смотреть, как тот теряется в удовольствии. Слышать, как его крики становятся грубыми и необузданными, вырываются из его горла сами собой, а не намеренно. Наблюдать за тем, как его лицо превращается из соблазнительного в бессмысленное от удовольствия, как его движения меняются с расчётливых и красивых на страстные, заставляющие его кричать и дрожать. Ему нравится видеть, как Лао Вэнь разоблачается до этого чисто низменного существа, гонится за своим удовольствием и не может связать мысли воедино. Оглушительный. Абсолютно потрясающий. И на протяжении всего процесса, на каждом этапе, когда Вэнь Кэсин ломается от удовольствия и позволяет себе просто быть, он задыхается от имени Цзышу, как будто это единственное, что удерживает его привязанным к земле. — А-Сюй, — скулит он, член течёт, и движения становятся неистовыми. — А-Сюй, А-Сюй! Хочу кончить! — Нет, ещё нельзя, — отвечает он, и Лао Вэнь жалобно скулит. Время от времени они так жестоко обращаются друг с другом. Время от времени кто-то приближается к пику, а другой запрещает это, заставляя корчиться, умолять и плакать, прежде чем разрешить освобождение. Лао Вэнь знает, что это приказ. Он знает, что это его задача — самому успокаивать бёдра, сидеть там, дрожать, умолять и ждать разрешения. Но он этого не делает. Вместо этого он приподнимает бёдра и отчаянно двигается ещё сильнее. Этот паршивец, с недоверием понимает Цзышу, пытается достичь оргазма, прежде чем Цзышу сможет его остановить. Ему следовало действовать умнее. Вэнь Кэсин вскрикивает, когда его сбрасывают с чжицзи, прижимают спиной и одним грубым движением снова входят внутрь. Цзышу может сказать по тому, как тот запрокидывает голову и кричит, по тому, как его тело напрягается и его ресницы трепещут, что грубое проникновение толкает его на волосок от оргазма, которого он так отчаянно жаждет. А потом, когда Лао Вэнь начинает отходить от края, то скулит и оживляется. Он мучается, отчаянно подаваясь бёдрами и пытаясь оттрахать себя на члене Цзышу и достичь кульминации. Очень жаль, но Цзышу ожидал этого и быстро спутывает их ноги, так, чтобы он не нашёл никакой опоры. Лао Вэнь скулит, задыхается, распятый как бабочка под телом Цзышу. Его рука стремительно приближается к члену, как будто он думает, что может хотя бы так достичь оргазма, когда его запястье ловят и прижимают уже обе руки. — А-Сюй! А-Сюй, пожалуйста, пожалуйста, мне нужно! Мне нужно, мне нужно...! — Шшш, — успокаивает Цзышу, кусая его горло и наслаждаясь тем, как его возлюбленный дрожит под ним. — Тебе не нужно. Ты просто хочешь. Будь хорошим мальчиком и потерпи. Задыхаясь и безуспешно пытаясь прийти в себя, Вэнь Кэсин жалуется: — Я не хороший мальчик. Цзышу смеётся, Лао Вэнь дрожит и кусает губу от того, как его толкают в том месте, где они соединены. — Нет, — соглашается Цзышу. — Ты не хороший мальчик. Если бы ты им был, мне бы не пришлось так тебя разложить. Он делает на пробу несколько медленных глубоких толчков. Почти сразу же Лао Вэнь задыхается и, высвобождая руки, цепляется за плечи Цзышу. Хм. Значит, слишком рано. Всхлип, который издаёт его чжицзи, когда он перестаёт двигаться, звучит как музыка для его ушей. — А-Сюй. А-Сюй, ну пожалуйста! Пожалуйста, я тебя умоляю. Я так близко, А-Сюй. — Я знаю, — успокаивающе бормочет он. — Я знаю. Вот почему я жду, когда ты не будешь так близко. Вэнь Кэсин издаёт низкий жалобный звук и сдаётся. Он дрожит от потребности двигаться и желания получить удовольствие, но заставляет своё тело расслабиться в руках своего мужа и ждать, пока его оргазм наконец отступит. — А-Сюй, — жалобно стонет он. — А-Сюй, это больно. «Конечно, я вижу, что это больно», — думает он, глядя на член Лао Вэня, который зажат между ними. Покрасневший, вздутый и истекающий. Великолепный. Он тянется вниз, чтобы провести пальцами по кончику, просто чтобы посмотреть, как он дёрнется, и услышать вздох Лао Вэня. — Пожалуйста, — шепчет он, его большие тёмные глаза влажные и жалкие. — Пожалуйста, А-Сюй. Чжоу Цзышу сдаётся. Он меняет своё положение, плотнее прижимает бёдра Лао Вэня к своим коленям и начинает глубокий, перекатывающийся ритм, который, как он знает по прошлому опыту, бьёт в сладкое место его чжицзи грубыми ударами, сводящими его с ума. Как и ожидалось, Лао Вэнь запрокидывает голову и кричит, широко распахнув глаза, а грудь тяжело вздымается: — Ох! О, А-Сюй! А-Сюй! Не останавливайся! Пожалуйста, не останавливайся! Слёзы текут по ресницам Лао Вэня. «Признак хорошо выполненной работы», — думает Цзышу, чувствуя, как изящные пальцы скользят по его спине. Он может отследить, насколько близок Лао Вэнь, по постепенному увеличению высоты звука, который принимает его неистовый крик, — музыка, не похожая ни на что другое в этом мире. — А-Сюй! А-Сюй, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, я... — Шшш, — успокаивает он, гладя тёмные волосы и целуя след на подбородке Лао Вэня. — Я понял тебя. Я понял. Лао Вэнь кричит, впиваясь ногтями в спину с такой силой, что начинает течь кровь, и сжимается, как тиски, вокруг члена Цзышу. И этого достаточно, чтобы его глаза закатились и он кончил на месте, с ослепительно белыми вспышками в глазах и телом, измученным наслаждением. Ему всегда так хорошо, когда он видит, как Лао Вэнь почти разваливается на части. После этого они остаются безвольными и задыхающимися, запутавшимися друг в друге таким интимным образом, который всегда заставляет Чжоу Цзышу гадать, что же он сделал, чтобы заслужить такое счастье. Такую любовь. — Всё в порядке? — ему удаётся заговорить, и Лао Вэнь хохочет под ним. — Очень в порядке. Никогда не был настолько в порядке. Боже, А-Сюй... Люблю, когда ты так жесток со мной. — Мнннн, — отвечает он. — Люблю тебя. У Лао Вэня перехватывает дыхание. Даже год спустя, когда Цзышу честно говорит ему о своих чувствах, это всё ещё вызывает такую реакцию: — Я тоже тебя люблю... люблю тебя так сильно, А-Сюй. Он мычит, более чем желая заснуть сейчас и проснуться липким. — Хорошо. Ты застрял со мной. — Застрял с тобой… — бормочет Лао Вэнь, словно это прозрение. — Более сладкого предложения я никогда не слышал. Им не нужно больше ничего говорить о своей любви: они просто прослеживают её пальцами в коже друг друга, как будто если они достаточно постараются, то смогут оставить шрамы на чужой коже в точной форме своего обожания. Их пальцы движутся медленно, но у них впереди целая жизнь, чтобы попробовать. _________________________________ Примечания переводчика: [1] Для тех, кто не читал новеллу «Седьмой лорд»: Цзюсяо — шиди Чжоу Цзышу, очень привязчивый и немного тупой (прямо как один круглоглазый мальчишка). Однажды он вырезал из дерева шпильку в подарок для понравившейся ему девушки, но во время работы Чжоу Цзышу его высмеял и обругал, назвав шпильку уродливой. Как преданный младший брат, Цзюсяо последовал за Чжоу Цзышу в Тяньчуань и погиб по его вине [2] Гучжу-фурэн (кит. Gùzhŭ-fūren) — госпожа, мадам, первая леди. Суффикс ‘fūren обычно употребляется при обращении к замужней женщине, супруге уважаемого господина Послесловие переводчика: Вот и закончена эта великолепная работа. Должен сказать, что я перечитывал «Сангинового» очень-очень-очень много раз, прежде чем решился сделать собственную версию перевода. Мне кажется, это один из тех фанфиков, которые должны быть признаны magnum opus всея фэндома. Лично для меня «Сангиновый» закрыл буквально все вопросы к мотивации поведения героев (особенно ВКС), которые ещё оставались после просмотра дорамы (неоднократного) и прочтения новеллы. Автор jaemyun провела огромную работу, и я словами не могу передать, насколько восхищаюсь ею. Пожалуйста, если вы разделяете мои чувства, загляните на страничку «Сангинового» на ao3 и оставьте там кудос, коммент, подписку. Автор — боженька и заслужила признания во всех доступных нам формах (имхо).