***
Нос Дань Фэна уловил вкусный аромат, разрушивший немного оковы сна. Глаза с неохотой разлепились и взору предстал зелёный чай в прозрачной кружке. Мужчина медленно выдохнул, чувствуя укол разочарования в груди. Ему совершенно не хотелось вставать. Пришлось приложить усилия, чтобы поднять спину. Локоть оказался поставлен на стол, кулак данной руки слабо сжался, а пальцы второй обхватили ручку. Глаза опять начали слипаться. Фэн поставил кружку перед собой, уставился на жидкость, начал изучать её. Дико хотелось вернуться в кровать, но пришлось глотнуть чая, чтобы хоть немного проснуться. В пустой голове появилась первая здравая мысль… Где Дань Хэн? Мужчина нахмурил брови, осмотрел кухню и закусил губу. Прислушался к звукам квартиры и опять же не услышал ничего. Инсин ускользнул куда-то. Дань Фэн прикрыл глаза, решая, что мальчишка возможно на пробежке. Со спокойной душой обхватил кружку обеими руками и начал попивать из неё. Правда… в какой-то момент просто прикрыл глаза и застыл с чаем на весу. Кажется, он даже начал видеть сон, где возлагал цветы перед могилой отца, что-то говорил надгробию, но в эту негу ворвался посторонний встревоженный голос: — Дань Хэн всё ещё спит. — А? — тут же слетело с губ Фэна. Он распахнул глаза и просто уставился в глаза мужа, который упёрся руками о обеденный стол. В голубых глазах горело напряжение и этому совершенно не хотелось придавать значения. — Этот жаворонок не может… — начал было Верховный, но его перебили: — Он сейчас спит в кровати и на мои попытки разбудить его только перевернулся на другой бок со словами «ещё пару минут». — на цитате мужчина сделал ворчливый акцент, а в ответ получил вылупленные зеленые глаза. Чтобы Хэн и ещё спал? Да быть такого не может… Но тут он вспомнил его вчерашний разговор с сыном, а позавчерашние собственные горькие слова отозвались в голове «Дань Хэн, если у тебя даже нет наработок речи, то это уже ни в какие ворота». Появилось чувство вины, которое стремительно расползалось по телу, делая только хуже. Взгляд упал на стол. Мужчина сделал вдох, натянул уголки губ. Он встал изо стола, поставив кружку на стол, и направился к сыну. Но проходя мимо Инсина, сонливо бросил: — Пельмени проверь. Только по звуку шагов стало понятно, как Инсин кинулся к плите. Всё же он совершенно не умел ходить тихо. Дань Фэн в надежде постучал в комнату сына, но получил в ответ тишину. Как же не хотелось заходить в неё, чтобы не тревожить личное пространство мальчишки. Но пришлось пересилить себя, и, после очередного бессмысленного стука, открыть дверь. Внутри комнаты царила прохлада. Взгляд зацепился сначала за окно, из которого дул бодрящий сквозняк, а потом упал на мальчишку. Дань Хэн лежал, повернувшись лицом к стене, и положив руки перед своим носом. Он напоминал невинного ребёнка, которого хотелось защитить от мира, а не тащить в предстоящую гущу событий. Верховный со вздохом подошёл к кровати, сел на неё и медленным аккуратным движением провёл по чуть отросшим волосам. Все пряди разбросаны и, даже хуже, торчали во все стороны. — Утро доброе, — произнёс Фэн и чуть покачнулся. Как же ему ненавистна сама мысль пробуждений в пять утра… Взгляд зацепился за лицо сына. Под его глазами виднелись мешки. Возможно, юноша плохо спал ночью. — Пора вставать, — добавил он, стараясь вспомнить, как будить детей. Ему в последнее время казалось, что скорее сын будет его поднимать, чем наоборот, а потому теперь оказался в полной растерянности. Мужчина потянулся за телефоном на тумбочке, посмотрел время и с губ слетел рваный выдох. Времени на сборы становилось всё меньше. В голове появилась мысль, странная и бредовая. Но лечь рядом с сыном так и не осмелился, хотя очень хотелось. Всё-таки, он уже не маленький ребёнок. — Уже почти половина шестого, — добавил Фэн, после чего со вздохом сдался, прикрыл глаза и потёр переносицу. — Дань Хэн, — позвал мужчина устало и начал немного потряхивать мальчишку за плечо. Зазвучало бормотание, чем-то похожее на «отстань» и «скоро встану». Это вызвало горький смешок. — Нужно вставать, уже пора собираться. — протянул он. — Угу. Дань Фэн со вздохом сдался и просто рухнул рядом. Пришлось признать отсутствие плана по пробуждению мальчишки. Сердце кольнуло, реальность казалась в очередной раз жестокой. Самые яркие и, к несчастью, при этом полные боли моменты их разговоров мелькнули в голове. Мужчине показалось, что он словно бил кнутом, ругая, а потом давал пряник, вводя в диссонанс. Кажется, сейчас ему хотелось пойти по старой тактике, из-за которой будет ругать себя, но ничего не может с собой поделать. — Нужно выполнять свои обязанности. — озвучил Фэн устало и посмотрел на ножку стола. Свои руки он положил перед глазами, а кулаки сжал. В ответ прозвучало слабое: — Угу. — Ты можешь убегать от них сколько влезет, но я за шкирку тебя потащу на их выполнение. — произнёс Фэн, ощущая, как внутри начала расти злость: на себя, на сына, на чёртов мир и всё живое. В ответ последовало взаимное: — Угухм, — похожее на «отстань» и «да знаю я». Внутри Дань Фэна сначала всё треснуло, причинив боль, а потом рухнуло, оставив лишь пустоту. Кулаки хрустнули. Сон окончательно сбежал от него, показав всю суть реальности. Ему резко стало понятно, что совершенно не злые слова должны встречать сейчас сына с утра перед тяжелым днём. Ему и без этого хреново. — Знаешь… — начал Фэн на выдохе и прикрыл глаза. Он начал копаться в своей голове, собирать свои совершенно разные воспоминания. Повисла тишина, которую оказалось тяжело разрушать, а найти в себе силы для дальнейших слов напомнило настоящий квест. — Я был таким же… — повисла тишина, вроде бы всего на пару секунд, но она показалась вечностью. В голове мелькнуло трагичное «и в чём-то даже хуже, чем ты». На днях Инсин сказал ему «Тебе просто пора принять поражение. Ты не справляешься. Эта авария сбила тебя с толку, тебе нужно отпустить ситуацию, отложить все дела, хотя бы на время, пока не сделал глупость. Я возьму часть твоих обязанностей». — Сегодня будет тяжёлый день, но мы пройдём его вместе. — Дань Фэн вздохнул, ощущая как по телу побежала дрожь. — Каким бы ты ни был, ты всё ещё любимый мой сын. — Верховный сел на край кровати и свесил ноги. Он уперся руками о матрас, посмотрел на пол и закусил губу. Внутри него ожила волна, которой требовался выход. Но хотелось по привычке просто проглотить её. По телу побежали мурашки, а в глотке застряло какое-то слово, хотя нет… предложение. Которому нужно сорваться, иначе оно так и застрянет там навсегда. Но сил не осталось и Дань Фэн просто ушёл, легонько прикрыв дверь. Он не смог даже посмотреть на сына.***
Юноша уже минуту смотрел на стену. К горлу подступил ком. Слова «Я был таким же» напомнили некогда фразу Инсина, что он похож на отца. По телу побежала дрожь. Каждое слово Дань Фэна отзывалось в голове эхом. А образ папы перед глазами напомнил имя… Рэн. Юноша сжал кулаки. Голова тем временем раскалывалась после бессонной ночи и кровь била в виски. «…Пройдем этот день вместе.» — от внутреннего эха в виде голоса отца всё внутри замерло. Как они пройдут этот день? С ссорами или без?.. У него с отцом наконец настает мир, или лишь перемирие?.. В голове из ниоткуда возник один из ночных кошмаров. Как Рэн потерял сознание прямо в библиотеке, а потом его увезли на скорой. И во сне этот момент как-то смешался с его несдачей, будто во время контрольной думал только о случившемся. Юноша присел, согнув колени, коснулся виска и оскалился. Как же не хотелось вставать. Он отказывался принимать происходящее за правду. Усталость охватила тело, лишила возможности нормально дышать. Напряжение издевалось над каждой мышцей, заставляя ненавидеть всё живое и в том числе себя. Он был без сил уже в начале дня. В комнату постучали, но на то, чтобы ответить, не хватило сил. Появился Инсин и юноша замер. Пришлось сглотнуть, чтобы вновь начать дышать. Седые волосы уже расчесаны, готовые вот-вот стать хвостом с пучком, украшенным шпилькой. Мужчина сел рядом, но не так близко, как мог бы сделать это Фэн. Так даже лучше, потому что в груди застряло слишком много вопросов, ответы на которые витали где-то рядом. Но не хотелось их озвучивать пока хотя бы лично себе. Взгляд ушёл в сторону, брови стиснулись, а сильная боль волной ударила в лоб. — Как ты? — невинный вопрос, сказанный дрожащим голосом. В один миг захотелось съязвить, но пришлось взять себя в руки. Тишина затянулась. Ведь спросить «а как там твой сын, ты спросить не хочешь?» будет, кажется, слишком. Стало мерзко, что эта доброта сейчас обращена к нему, а не к родному ребёнку, которому это нужно сейчас сильнее чем ему. — Нормально, — озвучил Хэн через силу, невольно вспоминая высокий, но тощий силуэт. Широкие острые плечи, теперь уже лишённые мышц… Вчера Хэн впервые увидел Рэна вблизи и хотелось теперь это забыть. Лишь бы не портить воспоминания о красивом накачанном теле и не признавать, что с их расставания парень упал на ещё большее дно. Так странно. Его волнует бывший, а не предстоящие события. А может… Дело в Инсине? Совершенно тупая мысль, но взгляд метнулся на лицо… Папы? Да… По телу пошла дрожь. Седые брови стиснулись, а в голубых глазах плясало волнение. Кажется, мужчина хотел уже что-то сказать. А Хэна привлекли щеки, нормальные, а не обтягивающие скулы. Живые глаза, в которых редко можно увидеть осуждение. — Ты что-то хочешь спросить? Или сказать? — прозвучал напряжённый вопрос, на который юноша рефлекторно кивает, но тут же мотнул головой, поджав губы. — Уверен? Хэн застыл. Уставился на стену. Из глотки рвался противный вопрос. Казалось, спустя столько времени, у него появилась возможность спросить. Но сил, как обычно не хватало. Как тут он вспомнил о слухах про Рэна. Однажды юноша осмелился спросить про его отношение к ним, на что получил отведённый взгляд в сторону, поджатые губы и холодный ответ «слухи часто врут…». С губ юноши сорвался вопрос: — А слухи, правда? — почти прошептал, но не осмелился посмотреть в глаза. Слишком больно узнавать в них Рэна, понимать каким он был и каким стал из-за своего отвратительного образа жизни. — Какие слухи? — Инсин удивился, это буквально читалось в его вопросе. Юноша лишь глазами посмотрел на него, но тут же отвернулся только больше. В голубых глазах мелькнула злость, холодная и стальная. Все мысли побежали прочь, по телу заструился холод. У него хватило сил начать этот разговор, но теперь захотелось отступить. Как же он радовался, что Инсин не заставит посмотреть в глаза и сам продолжить быть на расстоянии. Но сердце всё равно участило свой ритм. А в стене, должно быть появилась дыра от пристального взгляда. — Про твоего незаконнорожденного… — юноша осекся, а потом испугался. Послышался вздох. Хэн не видел, как напрягся папа, как нахмурил брови, отвёл взгляд, и, должно быть, перестал дышать. — Мой сын погиб в аварии, когда ему было двенадцать, о чем меня уведомили в письме. — Инсин крепко сжал кулаки, выдохнул через силу и прикрыл глаза. — Если бы мне внезапно привели моего мальчика, рожденного в законном браке, — на предпоследнем слове был сделан чёткий и злой акцент, — то я бы не принял его без теста ДНК из доверительной мне лаборатории. — мужчина встал с кровати, посмотрел устало на покрасневшего мальчишку. — Когда у тебя есть статус и власть, а о твоих слабостях знает весь мир, этим всегда готовы воспользоваться все кому не лень. — выпалил разозлённо, будто эта тема трогала за живое. Повисла удушливая тишина. Внутри Хэна всё взорвалось, хотелось произнести тираду, но не успел. Инсин устремился к выходу, а потом, сжав ручку двери, кинул хрипло, не в силах посмотреть в зелёные глаза: — Собирайся, уже совсем скоро выходить, позавтракаем по пути. — сразу же после сказанного, он скрылся за дверью. А Хэн стремительно выдохнул, крепко сжав одеяло. Вот значит, как… Инсин считал, что его сын мёртв. Как же глупо!***
Тишина огромного старинного здания удручала. Помещение освещалось лишь бумажными светильниками увешанными повсюду. Дань Хэн следовал за родителями весь сжавшийся и, то и дело, спотыкаясь о подол своего халата. Он знал здесь всё, от местонахождения надгробий до того, сколько им осталось пройти до святилища. Но, почему-то, от каждого инородного скрипа по телу начинали бегать мурашки. А стоило взгляду зацепиться за одно из надгробий, как захотелось в одну секунду исчезнуть. Дань Хэн рефлекторно прижал к своей груди цветы. Для него происходящее не больше, чем традиция. Каждый год они приезжали сюда ради одной цели, отдать дань предкам. Они в полной тишине. Из желудка уже планировали вырваться наружу недавно съеденные куриные крылышки. Взгляд скользнул по старинным фрескам лазурно-золотого дракона. От одного осознания, что в данном склепе хранились прахи его предков, становилось холодно. Они буквально шли по разлагающимся трупам. Юноша сморщил нос, стараясь не вспоминать уроки биологии в старшей школе, где им рассказывали, как происходит разложение. Почему-то эта тема осела в голове так сильно, что вспоминалась каждый раз, стоило Хэну прийти сюда или на любое другое кладбище. Взгляд направился на отца. На его лице блестела отрешённость. Дань Фэн словно не замечал надгробия, пока в какой-то момент не глянул в одну конкретную сторону. Сразу стало понятно, что именно он там увидел. Дань Хэн уронил взгляд. Он чувствовал себя чужим в этом месте, словно его пытались отсюда изгнать души павших. Невольно он поднял взгляд и начал искать на лице отца хоть что-то похожее на слабость, лишь бы не чувствовать себя одиноко. Но в итоге из них троих, кажется, руки тряслись у него одного. Дань Хэн постепенно отдалился от родителей. Смотреть на Инсина было невыносимо, а его утренние слова отозвались болью в голове. И это если не вспоминать скорую контрольную и последующее торжество. Перед глазами на миг всплыл зал Лазурного дракона в Центральном храме Великого дракона: огромное светлое помещение с фресками, украшениями и подиумом. Ровно перед входом в святилище он в конце концов запутался в подоле своего ханьфу, наступил на него и полетел вниз. С губ слетел восклик, а в следующую секунду его подхватили крепкие руки человека, который находился к нему ближе всего. Это всего лишь отсутствие привычки ходьбы в традиционной одежде. Правда сердце все равно возжелало выскочить. Они зажгли благовония на алтаре, Инсин и Дань Хэн положили на стол цветы. Все они сели на колени перед столом. В руки взяли палочки благовоний и начали молиться. Юноша прикрыл глаза и теперь ему казалось, что время просто остановилось.***
Инсин остановил машину возле студенческих ворот. Дань Хэн отстегнул ремень, схватил рюкзак и тут же вылетел на улицу. Случайно хлопнул дверью, из-за чего внутри сжался и мысленно себя стукнул. Он совершенно ни черта не успевал. Мысленно он извинялся за содеянное всем существующим Эонам, когда ноги несли его в институт. Приходилось оббегать других студентов, иногда сталкивался с ними локтями. Сразу после посещения усыпальницы они поехали домой, где Хэну пришлось буквально запрыгивать в свою университетскую форму. А ханьфу осталось валяться на кровати, словно что-то совершенно ненужное. Благодаря натренированному организму юноше не составило труда преодолеть достаточно длинное расстояние. Вот только в здании института ему кто-то что-то недовольно крикнул. А на лестнице, буквально перепрыгивая ступеньки, он чуть не подвернул ногу. Благодаря привычке терпеть боль, полученной в большом спорте, он продолжил бежать. В класс он буквально влетел и принёс вместе с собой звонок. Хэн сел за свою парту со сбивчивым дыханием. Всё внутри горело ярым пламенем, а голова невыносимо кипела. Ему положили листки на стол. Юноша достал свой пенал и попытался сосредоточиться, но мысли плясали, явно не планируя становиться чем-то структурированным. Только через пару минут получилось сосредоточиться и взять себя в руки. Некоторые задания показались лёгкими, а на некоторые смотрел и лишь помнил сам факт того, как брался за подобное. Время шло. Паника начинала захватывать тело, а знания словно сговорились и повыскакивали из головы. Приходилось отвлекаться на другие номера, лишь бы не терять попусту время. Слова отца про то, чем ему обернутся неаттестации в конце семестра, внезапно ударили в уши. Когда пришло время сдавать листы, Хэн уже не надеялся на что-то хорошее. Преподаватель, взяв его работу, лишь пробежался по ней глазами, после чего согласно кивнул. Хэн вскинул брови, невольно скрутил губы в трубочку. — Свободен как птица, по первому взгляду шесть баллов точно получишь. Удачи на выступлении. — мужчина поправил очки, ещё раз осмотрел лист Дань Хэна, а юноша ступил в сторону. — Спасибо! — выпалил Дань Хэн и в следующую секунду понесся из аудитории. Одной проблемой меньше. Думать о последствиях средней оценки придётся потом. А сейчас главное не навернуться ни на одной из лестниц во время бега. Потому что падать вниз больнее, чем спотыкаться, поднимаясь наверх. На улице Дань Хэна поймала Стелла. Ну… Как поймала. Юноша в неё влетел и чуть не сбил, но успел подхватить, извинившись. Девушка распахнула глаза, тут же поняла, что чуть не оказалась на тропинке и отстранилась в следующую секунду. — Прости. — выпалил Хэн ещё раз и хотел было вновь кинуться вперёд. Как вдруг Стелла произнесла, увидев непривычную тысячу и одну эмоцию на лице друга. — Подкинуть? А то, ещё кого-нибудь собьешь, пока бежишь. — предложила она и тут же констатировала. Совершенно спокойно, будто уже выкинув из своей головы несчастный случай. Хэн замер, вылупился на почти безэмоциональное лицо. Стелла всегда словно камень. Юноша согласно кивнул. Между ними произошел немой диалог, и они отправились к парковке. Висела тишина. Хотелось разорвать её. Спросить про Март и её навыки вождения. Хотя, он и так знал почти всё. Девушка не скрывала своей слабости, правда, в последнее время всё же поутихла. Уже меньше писала про то, насколько ей страшно водить и больше радовала успехами. — А тебе разве по пути через исторический центр? — поинтересовался Дань Хэн. Стелла едва заметно кивнула, а юноша медленно и облегченно выдохнул. — Я в мастерскую к матери, — пояснила девушка совершенно спокойно. «Вот оно как» — тут же отозвалось в голове юноши. Стелла не любила болтать, больше предпочитая тишину. И Дань Хэн оказался рад наконец окунуться в молчание. Когда никто не стремился залезть в душу, а потом дать подзатыльник за то, что пытался «скрыться». Один из разговоров с Келусом тут же всплыл в голове. Кажется, он тогда ему и причитал как раз за это. Они подошли к машине Стеллы, которая спряталась между спорткаром и внедорожником. Обычный седан фольксваген тут же показался инородным, хотя в Лофу такое привычное дело. Юноша сел на переднее сиденье и стоило оказаться в салоне, как вспомнил последнюю поездку с Март. По телу побежала дрожь и пришло осознание — ему впервые с выписки приходилось ехать спереди. А последняя поездка с отцом настолько сильно напугала, или даже добила, что Хэн теперь предпочитал заднее сидение. Но пересаживаться теперь ему показалось не тактичным. Они выехали с парковки. Стелла водила аккуратно, даже можно сказать чересчур сильно не торопясь. Таких водителей часто называли ещё «Тормозами» и некоторых бесили. У Дань Хэна точно был пример подобных людей: Дань Фэн на них часто ругался, а Инсин, либо смиренно перенимал манеру, начиная чуть ли не засыпать, либо старался наоборот, поскорее обогнать. Взгляд Дань Хэна зацепился за спешащего куда-то мотоциклиста. Сердце тут же защемило и захотелось содрать со своей руки бинт, будто под ним уже могли находиться совершенно здоровые пальцы. Как же сильно он мечтал наконец сесть за руль своего байка и вновь самостоятельно рассекать городские просторы. На лице Хэна не дрогнул ни один мускул. Но в душе всё смешалось в одну не очень приятную кашу. Они приехали в исторический район, где находилась очень низкая постройка и сохранилось достаточно много старых зданий, некоторым из них даже не одна сотня лет. Дороги здесь узкие, деревья казались высокими и пышнее, чем в других районах. Многие прохожие ходили в традиционной одежде, в основном старики, но также глаз замечал и детей. Туристы часто фотографировали здешние сыхэюани, примеряли ханьфу, посещали храмы. Именно ради исторического района в основном и приезжали люди в Лофу. Стелла остановила машину на краю остановки, которая находилась ближе всего к храму Великого дракона. Дань Хэн глянул на неё, мягко улыбнулся и открыл дверь машины, не веря, что за время поездки не стал молекулой от страха и радовался, что у девушки достаточно спокойная манера езды. Как только у неё нерв хватало плевать на окружающих её «гонщиков» и ехать, как удобно ей? — Спасибо. — произнёс юноша и вышел из машины. Стелла в ответ согласно кивнула, изобразила улыбку, которую захотелось сфотографировать и отправить Март. Хотя… Наверняка, она такие события видела достаточно часто. — Пожалуйста. В следующую секунду Хэн закрыл дверь. На этот раз аккуратно и случайно вспомнил, как ранее хлопнул дверью машины Инсина. Стало неловко. Юноша отправился к храму, уже представляя как его там будут приводить в порядок. Взгляд прошёлся по высоким стенам комплекса, за которым виднелись крыши зданий. Сердце замерло. Ему не так уж часто приходилось посещать храмы, из-за чего сейчас становилось совершенно неловко нарушать гармонию данного места. Хэн перешагнул ворота и вновь ощутил себя чужим, прямо как при посещении усыпальницы. В храмах чаще всего запрещалось бегать или торопиться, так что данное место не стало исключением. Юноша сжал ручку своего рюкзака, пересекся взглядом с одной из монахинь, от чего во рту всё пересохло. Девушка глубоко поклонилась и отправилась прочь. Краем глаза Хэн видел, что его приветствовали подобным образом все служители храма. К лицу прильнул жар, но мышцы лица оставались каменными. Стоило бы привыкнуть к подобному вниманию. Юноша прошёл ещё одни ворота и взгляд коснулся высоких сосен, под которыми расположились небольшие алтари. Что-либо вспомнить или подумать о чём-то он не успел, так как к нему обратился один из служителей храма. Дань Хэн остановился перед ним, вручил ответный приветственный поклон, после чего они выпрямились. — Пройдёмте со мной, господин, наследник постоянства, Дань Хэн. — мужчина в монашеской одежде указал на одно из зданий. Хэн посмотрел на него и сглотнул. Кожу головы начало сводить от мысли, что ему придётся проходить до конца дня с накладными волосами. Пришлось согласно кивнуть и, ощущая внутренний холод, отправиться за монахом.***
В какой-то момент Дань Хэн понял, что просто не выдерживает. Он уткнулся носом в ежедневник, сильно зажмурившись. Потом выпрямился и посмотрел на балконную дверь, за которой уже давно стемнело. С губ слетел протяжный выдох. Внутри всё разрывалось на кусочки, от чего хотелось вывернуться наизнанку. Как тут юноша понял — если не обратится за помощью, то свихнётся. И это как минимум… Он медленно выдохнул, вышел изо стола и уставился на ежедневник. По телу побежал ток. Захотелось резко вернуться за стол, а не делать шаг вперёд на встречу к тому, кто мог помочь. Не хотелось ему признаваться, что наработки речи есть, но все они ужасны. Дань Хэн взял ежедневник и, пока в груди жила смелость, поторопился к кабинету отца. Старался не думать, ведь знал, что в ином случае просто рискует развернуться. А там будет дальше плавать в своём болоте, а завтра опозорится на всю страну. Перед нужной дверью юноша завис. Его рука застыла в сантиметре от поверхности. Он надеялся, что отец отправится по своим делам, откроет проход и так у них получится заговорить. Вот только дышать стало просто невыносимо, а время неумолимо шло. Ладони вспотели, а кулак сам собой легонько постучал. Кажется, впереди его будет ждать смертная казнь. Наверняка ему скажут «мне некогда» или «у тебя месяц был до аварии». Дань Фэн всегда умело находил, чем упрекнуть. В следующую секунду дверь открылась и появился отец. Мужчина вскинул брови, словно не веря своим глазам. Осмотрел юношу и чуть подался вперёд. Мужчина коснулся лба мальчишки, словно проверяя температуру. К щекам Хэна прильнул жар. «Он думает, что я простыл?» — тут же отозвалось неловко в голове. — Всё в порядке? — голос Дань Фэна дрожал. — Да. — мальчишка согласно кивнул, хотел было струсить, но руки сами собой вытянули ежедневник и раскрыли его. Взгляд мужчины упал на протянутую книжку, а в следующую секунду померк. — Хотя нет… — выпалил натянуто юноша и зажмурился, готовясь услышать брань. Вот только ему пришло время признаться, даже если его окрестят плохим. — Помоги, пожалуйста, — выпалил на одном дыхании, — я больше не вывожу это. — добавил чуть тише. Послышался тяжёлый вздох, а за ним, вместо слов, последовало прикосновение к плечу. Мальчишка пискнул, когда его, словно маленького котёнка, затянули в кабинет. Дань Хэн распахнул глаза, а вскоре оказался усажен на софу. Взгляд коснулся дверей в сад, которые как обычно раскрыты. Юноша поджал губы и посмотрел на красивые цветы, как тут же захотелось стать одним из этих растений. Вот только долго смотреть в ту сторону ему не дали. — Дань Хэн, — позвал Фэн. Юноша вздрогнул и пришлось посмотреть в уставшие зелёные глаза. Но в них отсутствовала злость, а на её месте находилось только отчаяние. — Я слушаю. — мужчина сложил руки на груди. Верховный сидел напротив сына, положив одну ногу под бедро. Только сейчас мальчишка заметил, что волосы отца разбросаны, а некоторые волоски вовсе торчали неопрятно во все стороны. Словно мужчина несколько раз взъерошил себе на нервах волосы. — Я уже не знаю, что придумать… — признался Хэн на одном дыхании. Его взгляд упал на исписанные строчки в ежедневнике, который лежал между ними. Смотреть в глаза отца стало страшно. Повисла тишина. — Может, я скажу это слишком поздно, но… — Дань Фэн осёкся. — Не стоит придумывать что-то уникальное. — голос дрожащий. Хотя даже хуже… Словно принимающий поражение. Юноша посмотрел на отца, чуть прикрыв губы. Перед ним сейчас сидел не монстр, готовый откусить шею, не образ статного и грозного, а обычный человек… Усталый, слабый и сломанный. Взгляд зелёных глаз направлен на мальчишку. Чувство вины поползло к шее, вскоре начало буквально душить. И это Дань Фэн ругал его за неготовую всё ещё речь? — Что мне делать?.. — голос Хэна стал надломленным. Он невольно повернулся полностью к отцу, скрестил ноги в позе лотоса и уставился на собственные записи. — Для начала… — Дань Фэн сглотнул. — Признать поражение. — это звучало слишком инородно, слишком надломленно. Сердце остановилось. Чтобы отец предлагал сдаться? Да перед ним точно его отец?! Брови Хэна подскочили. Юноша встретился взглядом с зелёными глазами старшего и не смог не округлить свои. — Что? — только и смогло слететь с губ Дань Хэна, как его челюсть упала. Мир схлопнулся от вида дрожащих век. Мужчина взял ежедневник, начал читать записи и на его щеках показались слёзы. — Отец! Ты чего?! — воскликнул юноша и кинулся вытирать то, чего просто не могло существовать на лице верховного. — У тебя неплохо получается с речью, но нужно собрать её воедино. Всё равно в этом году идеального торжества не будет. — произнёс Фэн, совершенно игнорируя прикосновения сына к своему лицу. Дань Хэн поджал губы. Вытер очередную слезу, после чего встретился взглядом с отцом. Внутри всё резко охладело и юноша вспомнил, как ему однажды сказали «…а вместо помощи и поддержки, ты только больше действуешь на мои нервы…». Впервые он подумал, что отец мог страдать точно так же из-за аварии, но только ментально. — Как ты? — спросил Хэн, позволяя отцу перехватить свои руки. — Я словно белка в колесе, — мужчина наклонил голову в сторону, — и у меня застряла лапка между палок. — прозвучало ироничное. Дань Фэн начал поглаживать пальцы сына и положил их ладони перед собой. Губы мужчины искривились, и юноша уже даже не пытался понять, что происходит. Внутри что-то надломилось. Если даже отец ослаб, то что делать ему? Веки мальчишки задрожали. — Что у тебя происходит? — выпалил Хэн на одном дыхании. Он увидел, как подскочили брови старшего, как натянулся уголок его губ. — Просто некоторые идиоты любят давить, чтобы я сделал что-то, как угодно им, минуя пользу для общества. — признался мужчина. Дань Хэн сжался, опустил взгляд и закусил губу. — Я просто устал. — голос Верховного наконец стал твёрже, и мужчина крепко сжал ладони сына. Внутри юноши начало что-то расти, более смелое и сильное, чем до этого. Словно в отце появилась сила, которая переливалась ему сквозь прикосновения. — Дань Хэн, — позвал мужчина и юноша взглянул на отца, — завтра будешь позориться не только ты, но и я. У нас была всего одна репетиция торжества и то, которая проходила чёрт знает когда. Просто возьми примеры старых выступлений, скопируй. Придётся принять тот факт, что в этом году идеального выступления не будет. — голос под конец стал ровным. Юноша чуть приоткрыл губы, но сказать что-либо он так и не смог. — И ещё кое-что, — Дань Фэн положил свои ладони на щеки сына, но вскоре одну руку отпустил, а второй убрал прядь волос, — прости меня. Мне нельзя было давить на тебя, ругать за неготовую речь, глумиться, говорить про надгробие и предполагать твой срыв… — мужчина замер, а Хэн застыл. Веки верховного дрожали. — Никто тебя не осудит, если ты завтра оступишься. Ты сильно пострадал, а потому имеешь полное право на ошибку.***
«Akimatsuri» RADWIMPIS
В первое мгновение, стоило Дань Хэну войти в зал Лазурного дракона, юноша замер возле дверного проема. Взгляд бросился на отца в лазурных одеяниях, который разговаривал сейчас с Цзин Юанем и выглядел стальным, фактически холодным и серьёзным, словно не он вчера позволил себе пролить слёзы. Позади наследника сад, а впереди всё ещё долгий день. Сердце в груди билось часто, а шея уже начала затекать от тяжести накладных волос. Ему пришлось полтора часа просидеть практически неподвижно, позволяя себе сделать причёску. Дань Хэн сделал вдох, коснулся ворота своего лазурного ханьфу с золотой вышивкой. Взгляд упал на старинный паркет. Стало страшно вновь посмотреть на отца, будто от этого могла зависеть его жизнь. В следующую секунду юноша осмотрел огромные камеры. Перед глазами тут же всплыла карта позиций всех участников торжестве. Юноша словно потерялся в пространстве. Больше не мог мыслить и двигаться. Как вдруг до ушей донеслось его имя. Этот кто-то звал и, кажется, что приближался. — Дань Хэн, — строгое и мягкое. Юноша заставил себя повернуть голову и встретился с зеленью, в которой смешалось всё: понимание, серьёзность, толика поддержки. Верховный встал напротив сына, едва заметно кивнул, то ли своим мыслям, то ли тем самым что-то говоря мальчишке. — Нужно повторить сценарий. А через пятнадцать минут будет небольшая репетиция. — добавил спокойно и ровно. Дань Хэн согласно кивнул. Его взяли под руку и повели куда-то. Юноша осмотрел присутствующих монахов, взгляд коснулся фрески Лазурного дракона, сыну Великого дракона и который оберегал Лофу. Дань Хэн почти привык к ханьфу, которое было тяжелее того, в котором он ездил сегодня в усыпальницу. Правда, и слоев одежды на нем сейчас находилось больше. Так что если бы не дышащая ткань, то могло бы быть ещё и тошно. Отец говорил о плане, а в ответ ему следовали кивки. В этом году могло пойти не по плану совершенно всё: кто-то мог сбиться, кто-то переволноваться или выйти не в своё время. Из-за этого отставание трансляции увеличили. Повсюду расхаживала охрана. В округе царила напряжённая атмосфера.«Goshitai» RADWIMPIS
Мужчины Дань вышли на задний двор, пришли к соснам, возле которых никого не было. Да и, вообще, здесь явно мало кто мог их услышать. Юноша медленно выдохнул, наконец чувствуя облегчение. Взгляд прошёлся по цветам, аккуратным кустам, пруду. Чем-то напомнило их сыхэюань, только у них он был гораздо современнее и меньше. — …Можешь побыть здесь, где никого нет и, если нужен свежий воздух. — донеслось до ушей спокойным голосом отца. На мгновение захотелось спросить про Инсина. Взгляд коснулся лица отца, но вопрос так и не слетел с губ. А утренний разговор отправил тело в жар. — Как ты? — спросил Фэн встревоженно, наконец сняв с себя маску всесильного. Юноша чуть склонил голову, мало понимая, зачем Фэн скрывал свои истинные чувства. А возможную догадку не был в силах признать. — Я держусь, — юноша наклонил голову в сторону. — Смог написать контрольную? — поинтересовался мужчина и увидел, как замер юноша. Хэн медленно выдохнул, растерялся, увидел, как взлетела бровь отца, и согласно кивнул. — Аттестации точно быть. — добавил неуверенно, только сейчас осознав полностью, что будет тяжело себя вытянуть на хороший бал. — А ты как? — тут же перевёл тему Хэн. В ответ мужчина натянул уголок губ. Осмотрел сад, взгляд застыл на дверном проеме, ведущем в зал Лазурного дракона. Брови чуть стиснулись, веки немного опустились, но не закрылись. Казалось, Фэн пытался придумать ответ, а может вовсе, искал как не напугать. Взгляд стал отрешённым, только дрожание ресниц выдавало волнение. — Ты отдыхал? — поинтересовался Хэн и после взмаха рук, обнял свои плечи. Отец никак не отреагировал. Внутри начинала появляться злость. — Отец? — позвал легонько, но так и не заставил на себя посмотреть. Вместо этого Верховный встал боком к сыну и позволил себе неслыханную вольность. Просто сел на траву, не боясь испачкать своё праздничное одеяние, согнул колени, коснулся высокого хвоста, заделанного через золотое украшение, и обнял ноги. Юноша замер, наблюдая, как мышцы лица мужчины расслабляются и становятся спокойными, отрешёнными, будто Фэн сейчас старался оказаться вне всех проблем. — Как ты ушёл, я так и не взялся за дела. — казалось, что эти слова дались тяжело. Это было видно по чуть опущенным векам Фэна, по дрожащему уголку губ, а в глазах поблескивала влага. Хэн сел рядом, чувствуя себя виноватым за невнимательность в отношении отца. Кажется, его уже попрекали в безучастности. — Пришлось окончательно признаться себе, что я не смогу взять себя в руки. — А потом пришёл Инсин? — не удержался Хэн, а на озвучивании имени невольно выплеснулся яд. Взгляд ушёл в сторону. Он вспомнил Рэна, а слова папы… отозвались в голове. Юноша не знал, как это всё переваривать. В груди вспыхнула злость, из-за которой захотелось себя ударить. Не отношения отчима, а точнее полное отсутствие этого, с его родным сыном должны сейчас волновать голову. Губы поджались, а ладони напрочь вспотели. — Что-то случилось между вами? — прозвучало спокойно, но ударило, отрезвляя. Хэн отвернулся, сжался, чувствуя жар на щеках. Отец сказал это невозмутимо, словно всё знал и просто хотел услышать подтверждения своим мыслям. — Я пойду готовиться, — выпалил Дань Хэн и встал. У него отсутствовало желание всё портить, вспоминать Инсина и утренний разговор. Юноша хотел было поспешить ко входу в здание, отведённое его семье. Но затылок просверлил стальной взгляд, который словно готовился снять скальп. Казалось, что сейчас юноша окажется схвачен за шею. — Дань Хэн, — прозвучало строго, и мальчишка замер через шаг. По телу заструился холод. Пришлось взять себя в руки и попытаться найти путь к отступлению. Взгляд прожег цветы напротив. — Давай не будем трепать друг другу нервы, — нашёл в себе силы сказать юноша. Он наклонил голову, посмотрел на мягкую траву. — Поговорим, когда будем дома, хорошо? — предложил Хэн и через силу обернулся. Отец поднялся, смотрел пристально, вновь накинув маску бесстрашного и холодного. Как случайно не забыть, что за этим взглядом находился человек, а не монстр? Как не потерять едва найденный ключ к появлению мира между ними? Хэн закусил губу, посмотрел под ноги отца, а точнее на подол его лазурного халата с золотыми вышивками. Юноша невольно сжал кулаки, подумал, что не стоило злиться на Инсина хотя бы из-за его любви к отцу. Ведь будь это ложью, Фэн не был бы счастлив. Да и, кажется, не будь его, ничего бы вовсе не существовало. — Тогда поговорим завтра. — сдался Дань Фэн и кивнул. — Можешь идти, — отпустил на выдохе. Юноша отправился прочь, коснулся украшения, в которое заделаны его накладные волосы. Как же хотелось снять эту штуку… Позади внезапно раздалось строгое: — и не хлопай дверьми, они здесь постарше некоторых твоих предков, от чего могут напрочь слететь. К лицу прильнул жар. Захотелось спрятаться. Юноша в очередной раз вспомнил хлопок дверью, за который уже мысленно извинился, но ни Великий дракон, ни Лазурный, ни хранитель Лань, ни любой другой Эон, явно не услышали его молитвы.