Ради Высшего Блага

      Гарри стиснул зубы, когда ещё одна мучительная дрожь сотрясла его тело. Боль немного ослабла с тех пор, как мадам Помфри влила ему в горло странную жидкость с отвратительным вкусом. Выражение её лица при этом запомнилось в его голове. Никогда он не видел её такой… встревоженной? Она выглядела почти испуганной, несмотря на то, что заверила его, что всё будет хорошо и что беспокоиться не о чем. Но он беспокоился. Его голова была повернута к окну и глядя на своё расплывчатое отражение, Гарри обдумывал все, что видел в последнем видении. Сначала он подозревал, что Грин-де-Вальд, возможно, послал ему это последнее видение. Но чем больше Гарри размышлял над этой теорией, тем меньше верил, что это рук бывшего Тёмного Лорда. У него были лишь смутные воспоминания о том, что он видел, но то, что помнил, не соответствовало теме видений Грин-де-Вальда. Ничто в этом не заставляло его задуматься. Во всём, что Грин-де-Вальд когда-либо посылал ему, было что-то завораживающее. Видение, которое смутно видел во время дуэли Гарри, было другим. Это было просто… темно и мрачно. Больше ничего не было, кроме этого, если не считать ужасной боли в его голове, или точнее в шраме… Ни одно из видений Грин-де-Вальда никогда не заставляло его чувствовать себя так. Ему почти казалось, что это его шрам горел, но он знал, что это не имело смысла. Откуда бы не исходила боль, она всё равно оставалась, пусть и едва заметной. В первые секунды, когда он пришёл в сознание, боль в шраме была ошеломляющей. Теперь это было терпимо; едва заметное покалывание вызывающее дискомфорт время от времени. Он не знал, что об этом думать. Возможно, ему всё это померещилось, и Грин-де-Вальд просто довёл его до безумия. Возможно, боль в его черепе была просто прямым следствием воспоминаний о боли, которую Грин-де-Вальд испытывал, когда безжалостно врывался в сознание другого студента. Теперь боль была менее острой, и он старался не думать о последнем видении или о том, как Грин-де-Вальд разрывал разум мальчика на куски. Оба они вызывали у него тошноту, так непохожую друг на друга… — Гарри… Как ты себя чувствуешь? Гарри от удивления чуть не вскочил с кровати, когда новый, знакомый голос встряхнул его. — Директор Дамблдор? — Я приношу извинения за свой внезапный приход… — Всё в порядке, — произнёс Гарри, глядя в глаза Дамблдора. — Я подозревал ваш приход. Я бы даже удивился, если бы вы не пришли. Дамблдор натянуто улыбнулся. Он вытащил из рукава волшебную палочку и небрежно взмахнул ею, сотворив удобное кресло, сделанное из красивой кожи. Дамблдор, присел в него и переплел свои длинные тонкие пальцы. — Ты нас всех сегодня здорово напугал, если можно так выразиться… Особенно, мисс Яксли… — Что с ней? — обеспокоенно перебил Дамблдора Гарри. — Всё нормально. Она просто встревожилась за тебя, когда ты начал кричать и через несколько секунд потерял сознание. Гарри кивнул и вздохнул с облегчением. Он на какую-то секунду подумал, что во время этого видения причинил боль Мелании. А этого, он бы себе никогда не простил. — Могу я о чем-то тебя спросить, Гарри? — Конечно, сэр… Дамблдор слегка наклонился вперёд и Гарри мог поклясться, что голубизна его глаз стала ярче в тусклом свете больничного крыла. — Опиши мне, что ты чувствовал, проснувшись… Гарри удивлённо посмотрел на Дамблдора. На мгновение, Гарри подумал ничего не говорить, но передумал. Он доверял директору школы и пришёл к выводу, что, возможно, Дамблдор поможет ему разобраться с этой болью в шраме. — Болела голова. У меня очень сильно болела голова или точнее… — Шрам? — Да, сэр… — На что именно была похожа боль? — настаивал Дамблдор. — На что была похожа боль? — спросил Гарри, моргая. — Да. Была ли это тупая, пульсирующая боль? Или острее; больше похоже на удар ножом или сильный шок? — Больше похоже на первое. Это… трудно объяснить. Я никогда раньше не чувствовал ничего подобного. — Ты, что-то видел? — Дамблдор прищурил свои глаза. — Какое-то очертание или… Видение. Гарри неотрывно смотрел в глаза Дамблдора. Он знал, что не сможет солгать директору если тот воспользуется легилименцией. Но не было привычных признаков того, что Дамблдор пользовался легилименцией, поэтому он решил рассказать о странном видении. — Я видел какие-то очертания высокой тёмной комнаты и слышал странный голос… — Я боялся…этого дня, — сказал Дамблдор, проводя рукой по своей длинной серебристой бороде. — Сэр, что всё это значит? — Пришло время узнать правду, — сказал Дамблдор, поднимаясь на ноги. — Правду? — удивлённо спросил Гарри. — Да, Гарри, правду. Люди не просто теряют сознание испытывая такую сильную боль… Боюсь, наступило это время… — Какое время? Гарри никогда не видел Дамблдора таким обеспокоенным. Даже когда была открыта Тайная Комната, директор школы не был таким расстроенным и обеспокоенным. — Познакомиться с Николасом Фламелем… *** Гарри почувствовал, как его неловко закрутило в пустоте. Он споткнулся, приземлившись в пункте назначения, но был удержан Дамблдором, который одарил его улыбкой. — Добро пожаловать во Францию, Гарри. Вот здесь, в этом доме, живёт Николас Фламель, — сказал Дамблдор, указывая на дом за большими железными воротами, перед которыми они оказались. Возле ворот стоял сгорбленный, худой старик с серебристо-белыми волосами. Когда Гарри подошёл к старику следом за Дамблдором, то заметил, что директор только кивнул Фламелю. — Гарри, — обратился Дамблдор к Гарри. — Познакомься с моим наставником и хорошим другом, известным алхимиком Николасом Фламелем. — Мистер Поттер, — Фламель внимательно смотрел на него. — Добро пожаловать… — Здравствуйте, сэр, — почтительно кивнул Гарри. Фламель достал свою палочку, из-за чего, Гарри настороженно посмотрел на Дамблдора, но увидел лёгкий кивок, расслабился. Фламель направил палочку на него, бормоча себе под нос на языке, которого Гарри не понимал, прежде чем резко постучать его по голове, отчего по венам пробежал холодок. — Неприятно, я знаю, но обереги, защищающие эту собственность, превосходны. Холод отступит еще до того, как мы доберемся до дома, — заверил Фламель, распахивая ворота. Гарри последовал за двумя стариками всё ещё раздумывая о том, почему Дамблдор решил познакомить его с Николасом Фламелем именно сейчас. Территория была довольно скромной для такого дома. Это было величественное здание, более современное, чем он мог ожидать от того, кто прожил так долго, как Николас Фламель. — Это всё Пернелла, — пояснил Фламель, заметив как Гарри с удивлением осматривал дом. — Со временем ей стало скучно жить в нашем прежнем стиле, поэтому, она решила подстраиваться под современные тенденции. Гарри ничего не сказал и последовал за стариками в дом. Как только Гарри вошёл в дом, то сразу подумал, что если Фламель и был богат, то не из тех, кто этим хвастается. Как например Малфои. Обстановка дома была довольно нейтральной, и, казалось, не было видно ничего грандиозного, кроме огромного пространства, которое Фламель, казалось бы, занимал только со своей женой. — Ты, кажется, разочарован, — усмехнулся Фламель. — Ты поймешь, если проживешь так долго, как я, что от материальных вещей мало пользы… Значит, день настал? Гарри с поднятой бровью перевёл взгляд с Фламеля на Дамблдора, который молча стоял с опущенной головой. — Да, — медленно произнёс Дамблдор. — Ты знаешь, почему находишься здесь? — спросил Фламель, прищурившись глядя на Гарри. — Николас… — У тебя было время, Альбус, — строго произнёс Фламель. — Ты не смог… Поэтому оставь это мне. Ну так? — Нет, сэр… — честно ответил Гарри. — Очень хорошо… — произнёс Фламель, постукивая себя по подбородку. — Что ты знаешь о бессмертии? Гарри был застигнут врасплох вопросом Фламеля. Но собравшись с мыслями, он увидел поднятые брови алхимика и ответил. — Ничего, кроме того, что вы каким-то образом живёте на протяжении больше шести веков… благодаря философскому камню, — ответил Гарри, пожимая плечами. — Неплохо, — Фламель посмотрел на Дамблдора и улыбнулся. — А он не идиот, Альбус. Может он и сам догадается… Ладно, ты прав. Но не только благодаря философскому камню можно достичь бессмертия. Я знаю об этом больше, чем кто-либо другой… Когда я был молод, то искал… способы, прожить свою жизнь, как можно дольше. Хотя я не один такой. Верно, Альбус? — Это для другого раза, Николас, — произнёс Дамблдор с ноткой строгости в голосе. — Не обращай внимания на Альбуса, — махнул рукой Фламель. — Он всегда такой, когда я трогаю эту больную тему… Но мы отклонились от самого главного. Когда Волан-де-Морт пытался убить тебя с помощью Убивающего проклятия, он уже был бессмертным… Или точнее, ближе, чем все остальные люди в мире. Но заклятие сработало не совсем так, как он хотел… Гарри внимательно слушал Фламеля. Он всегда мечтал узнать, что на самом деле произошло на Хэллоуин. И, похоже, сейчас у него появилась эта возможность… — Из-за ритуала, — закончил Фламель, нахмурил брови. — Из-за ритуала? — перепросил Гарри. — Да, — кивнул Фламель. — Хотя это и не подтверждено, но я склоняюсь к этой мысли. Волан-де-Морт хотел убить тебя, чтобы сотворить крестраж, благодаря которому он приблизится к бессмертию. — Крестраж? — удивленно перепросил Гарри. Он по очереди посмотрел на стариков и спросил. — Что такое… Этот крестраж? — Крестраж — это не что иное, как контейнер, в котором находится частичка души человека. Они создаются с помощью побочных эффектов Убивающего Проклятия. Использование проклятия разрушает душу, позволяя волшебнику или ведьме с достаточно сильным разумом оторвать фрагмент и поместить его в другой объект. Теоретически, если бы этот человек был убит, он мог бы воскреснуть в другом теле, если бы, конечно, знал, как его создать… — Фламель вздохнул и продолжил. — Осталось очень мало информации о крестражах. Единственное, что осталось, это небольшие упоминания о том, что египетские фараоны делали что-то подобное. Ты знаешь, что с ними случилось потом? Гарри покачал головой. — Они стали сумасшедшими. Они потеряли свой человеческий облик. Они стали… — Мумиями, — тихо прошептал Гарри. — Совершенно верно… Дело в том, что создание крестража не отделяет частичку души, как все сначала предполагали. Это разрывает душу пополам. Волан-де-Морт сделал это. Потом он сделал ещё один, и это оставило ему только двадцать пять процентов души… — Ещё один… Он что сделал больше одного? — Гарри не мог в это поверить. — Я подозреваю, что он сделал три… Или точнее… пытался сделать, — задумчиво произнес Дамблдор. — Том всегда увлекался Нумерологией, а число три очень сильное… Вот, посмотри, — Дамблдор протянул ему фотографию. — Благодаря этому снимку, мы с Николасом уверены, что он сотворил больше одного крестража. Гарри взял в руки фотографию и посмотрел на темноволосого мужчину. С первого взгляда он узнал Тома Реддла, но это был уже не тот симпатичный подросток, которого он видел в Тайной Комнате или на фотографии в комнате трофеев. Как только он подумал об этом, его пальцы выронили фотографию. — Тайная Комната… Дневник… Он был молод… — Да, — кивнул Дамблдор. — Дневник был крестражем. Очень жаль, что Северус уничтожил его с помощью Адского пламя. Я бы хотел иметь возможность провести некоторые исследования… — Значит, Снейп… — Профессор Снейп, Гарри. Не забывай, он твой декан… — Не нападай на мальчика, Альбус, — улыбнулся Фламель. — Или мне напомнить, как ты называл своего профессора Защиты От Тёмных Искусств? Гарри старался не засмеяться глядя на улыбающегося Фламеля. Дамблдор глубоко вздохнул, но Гарри мог поклясться, что видел, как директор и себе улыбнулся. — Я думаю, это для другого раза… — Значит, профессор Снейп, — Гарри сделал ударение на слове профессор, заставляя Фламеля громко засмеяться. — Уничтожил крестраж и тем самым… Как бы это не звучало… половину души Лорда Волан-де-Морта? — А ты быстро понял… — произнёс Фламель. — Приблизительно, всё так. Кроме одного. Душа, которая расколота и остается неразвитой, может ослабнуть и, если ее подвергнуть дальнейшему стрессу, может самостоятельно распасться на части. Поскольку душа остаётся связанной даже после разделения фрагментов, фрагменты, скорее всего, вернутся к владельцу, но гипотетически возможно, что это может создать крестраж, о котором владелец не знает. Особенно, если он потерял свое тело. Вполне может возникнуть связь между случайным крестражем и владельцем, что, возможно, приведет к тому, что один из них проявит навязчивый интерес к другому или проявит схожие характеристики и навыки, — сказал Фламель, глядя прямо в глаза Гарри. — Звучит, знакомо? Потребовалось мгновение, прежде чем слова дошли до него, и ещё одно, прежде чем он понял, что всё это значит. Гарри споткнулся, не в силах дышать, и воздух вырвался прямо из его тела. — Нет… ты л-лжешь, — его язык заплетался сам по себе. — Ты л-лжешь мне. Комната кружилась вокруг него. Дамблдор и Фламель были везде и нигде одновременно. Он слышал свой голос, приглушенный шёпот, но откуда он доносился, не был уверен. —  Я крестраж… Правда врезалась в него, как бладжер. — Я не могу быть… Ты лжешь! — Он услышал отчаянный собственный крик. Его рука потянулась, чтобы коснуться шрама, размазывая какую-то жидкость по лбу и волосам. Кровь, понял он, пробуя ее на вкус. Из его руки торчал стеклянный осколок, алая лужа пузырилась между его сжатыми пальцами. В какой-то момент он упал, пол под его спиной был холодный. —  Когда это произошло? Теперь над ним парило старое, обеспокоенное лицо Дамблдора. — Сэр… — прошептал отчаянно Гарри. — Почему я? Почему? Он спрашивал, протягивая руку, чтобы коснуться своего лица, кровь стекала вместе со слезами по его локтю. — Гарри, — окликнул Дамблдор и сморщенная рука накрыла его окровавленную руку. — Это правда, что частичка Волан-де-Морта вошла в тебя, в ту ночь, когда он убил твоих родителей. Ты крестраж, Гарри. Но ещё не все потеряно. Дамблдор говорил, стоя на коленях на полу рядом с ним. Гарри хотел заплакать, но потом вспомнил, что уже плакал. — Я должен умереть, — прошептал вслух Гарри, очень глухим тоном. — Дневник исчез, когда я умру, исчезнет и Волан-де-Морт. У Гарри перехватило дыхание в сжатом горле. — Пока нет, — сказал Фламель. — Альбус любит тебя. Он трудился, работал и плакал о твоей жизни. Он поклялся не подвести тебя, это было почти все, о чём он всегда говорил, и я в своей глупой сентиментальности пообещал свою помощь… — Как? — Гарри прохрипел, пульсация его раненой ладони сменилась пульсацией шрама. — Есть два способа, — задумчиво произнес Фламель. — Первый… Это разорвать свою душу с помощью Смертельного проклятия… — Нет, — сразу прошептал Гарри. — Нет… Я не буду разрывать свою душу. — Я предполагал, что ты будешь против этого… Поэтому есть второй способ. Проведение ритуала, — Фламель обернулся и подошёл к окну, чтобы с помощью волшебной палочки сотворить новое стекло. — Мы проведём ритуал и перенесём крестраж в другой предмет. Благодаря поискам и труду Альбуса, это можно сделать. Ты согласен? — Я бы хотел пройти через это, — сказал Гарри, после секунды колебаний. — Тогда у нас много работы… *** Гарри напрягся стоя в ритуальному круге, когда Фламель говорил на непонятному языку. Сначала казалось, что ничего не происходит, но в комнате становилось всё теплее, и странное давление наполнило его голову, как будто она медленно наполнялась водой. Затем началось горение. Она наполнила его вены, и когда он посмотрел вниз, то увидел три склянки, парящие над раной на его руке. Сколько мог, он сопротивлялся крику, но боль стала невыносимой, и это было всё, что он знал. Он больше не мог видеть комнату, в которой находился, был ослеплён агонией, разрывающей его тело. После необычайно долгого времени, ему вдруг показалось, что его голова была разорвана, но затем боль исчезла так же внезапно, как и началась. Он не знал, потерял ли он сознание или у него были галлюцинации, но он уловил проблески своей собственной жизни, мелькающие перед его глазами, и образы другой. Двое детей кричат от боли в пещере, умоляя оставить их в покое… Человека за человеком держали под проклятием Круциатуса, пытали, а затем убивали… Это было, мягко говоря, мучительно, но хуже всего было удовольствие, которое он испытывал, наблюдая за этими зверствами, чувство удовлетворения от того, что он отомстил тем, кто, как знал Гарри, никогда не пренебрегал им. «Это были мысли Тома Реддла, Лорда Волан-де-Морта,» — понял он. В этот момент Гарри пожалел, что согласился на ритуал, но теперь было слишком поздно менять свое решение. Это была его последняя мысль перед тем, как он потерял сознание, образы исчезли и сменились темнотой. — Это было ужасно, — вздохнул Дамблдор. Он шагнул вперёд, чтобы проверить Гарри. И Дамблдор вздохнул с облегчением, заметив, как грудь Гарри вдыхает и выдыхает, хотя и быстро. — Он жив, — объявил он. — Тогда давай, отнесём его куда-нибудь в тёплое место, — сказал задумчиво Фламель. — Его телу нужно будет восстановиться, после поглощения крестража. Николас осторожно стабилизировал Гарри, прежде чем левитировать его из комнаты. — Я верю, что когда он поправится, мальчик будет благодарен нам за помощь, — уверенно сказал Николас. — Представь, что ты живёшь своей жизнью, неся частичку души человека, который убил родителей. Разве это не омерзительно, Альбус? Дамблдор покачал головой. — У него была тяжёлая жизнь… — Это так, — согласился Николас. — Я надеюсь, что теперь, он сможет двигаться вперёд и жить так, как сам того захочет. — Я хотел бы тебя попросить… — Я позабочусь о нём Альбус. Не беспокойся. Ты можешь идти на свой суд, — Николас натянуто улыбнулся. — Не говори ничего Гарри, хорошо? — О чём именно, Альбус? — удивлённо спросил Николас. — Если ты о крестраже, то я могу тебе заверить, что не скажу, о том, что мы обманули его, когда сказали, что перенесём крестраж, вместо правды, что он поглотит его. Я видел собственными глазами, что он чувствовал, Альбус. Ему не нужно знать об этом. Мы убрали крестраж, и это самое главное. — Хорошо, тогда я пойду и постараюсь сделать все, чтобы крёстный отец Гарри, наконец-то появился в его жизни, — сказал Дамблдор исчезая в вспышке огня с помощью феникса Фоукса. *** Дамблдор сидел в кресле, глядя на человека перед собой. Довольно долго они оба смотрели друг на друга. Старый волшебник окинул взглядом человека, которого не видел двенадцать лет. Волосы Сириуса Блэка были в беспорядке, его одежда — серая полосатая одежда заключенного из Азкабана. Его кожа была почти серой, большая татуировка на груди означала, что он обыкновенный пленник. Лицо Сириуса было бородатым и изнеможённым, глаза с глубокими тенями под ними налились кровью. . Дамблдор пригладил бороду, прежде чем сложить руки перед собой. — Ты ужасно выглядишь, Сириус. Сириус Блэк на мгновение моргнул, затем провел рукой по волосам. — Да, Азкабан может сделать это с любым человеком… Снова наступила тишина. Дамблдор был погружен в свои мысли. — Мне очень жаль, Сириус. Я должен был что-то сделать, но… Сириус приподнял бровь, наклоняясь вперёд, сидя на деревянной скамейке в камере предварительного заключения. — Но? Мы рисковали своими жизнями ради тебя, ради твоей борьбы, а ты даже пальцем не пошевелил, чтобы помочь мне!  Сириус проревел это. Он пытался сдержаться. Он знал, что ему нужен Дамблдор, чтобы вытащить его из этого, но все эти годы, проведённые в одиночестве в камере, с существами прямо из ада… Это приводило его в ярость. Дамблдор вздохнул, снял очки и потёр глаза:  — Что ты хотел, чтобы я сделал? Ты никогда не признавал себя невиновным, ты никогда не говорил ни слова, так как не было причин полагать, что ты невиновен, и я только что потерял двух людей, о которых очень заботился… Сириус вскочил со скамейки, указывая на Дамблдора, его взгляд был безумным, а лицо превратилось в безумную маску. — Ты? Потерял кого-то, кто был тебе дорог? Он был моим лучшим другом, а Лили была мне как сестра! Как ты думаешь, через что я прошел? Преданный другом, мои брат и сестра мертвы, моя семья презирала меня, и некому было доверять! Что я должен был сказать? О, мы с Петтигрю тайные анимаги, и он, должно быть, превратился. Нет, для этого нет никаких доказательств, но даю вам слово. И когда я должен был это сказать? В суде, который я не получил? Пока меня оглушали и тащили в эту дерьмовую дыру тюрьмы? Или к дементорам, которые охраняли мою камеру в течение двенадцати лет?! Ответь мне! Дамблдор снова вздохнул:  — Я очень сожалею. Мне следовало больше стараться, чтобы добиться справедливого суда над тобой. Блэк кивнул и снова воцарилась тишина. Просто раздалось тиканье часов. Они оба не смотрели друг на друга, вместо этого уставились в окно, ожидая. — Расскажи мне о Гарри… Я часто видел сны о нём… Какой он из себя. — Он очень похож на Джеймса… — Дамблдор повернул голову и посмотрел на Сириуса. Черты лица Блэка смягчились, пока он убирал с лица грязные волосы. На лице Сириуса появилась смутная улыбка. — Он действительно похож на него? Дамблдор улыбнулся, первая искренняя улыбка была между ними двумя, но он покачал головой. — Я думаю, что он больше похож на свою мать. Он лучший ученик на своем курсе. Он также не любит издевательства и злоупотребление властью. Совсем, как она… Глаза Сириуса немного увлажнились, когда он издал сдавленный звук. — Да, Лили всегда была такой… Альбус кивнул в знак согласия, и впервые молчание между ними обоими было искренним. — Что теперь будет, Альбус? — спросил через некоторое время Сириус. — То, что должно было случиться двенадцать лет назад, — сказал Дамблдор поднимаясь с кресла. — Я должен уже идти, Сириус. Встретимся через несколько минут в зале заседаний. Слушай меня внимательно, что тебе нужно говорить на суде… *** Сириус глубоко вздохнул и на мгновение закрыл глаза. Это был тот самый момент. Всего на секунду он был совершенно спокоен и обрёл внутренний покой. Он снова открыл глаза, глядя на Шеклболта, который стоял перед ним. Он кивнул один раз, получив кивок в ответ. Мракоборцец повернулся, распахивая тяжёлые деревянные двери. Шеклболт вошёл первым, Сириус последовал за ним. Они входят в большую комнату. Пол представлял собой мозаику на полу, изображающую два круглых узора. В центре одного из кругов стоял высокий чёрный стул с кожаными подушками. Сириус сел на стул, как будто это было объяснено. Он посмотрел вверх и вокруг. Комната была заполнена полностью. На подиуме перед ним сидел Дамблдор, одетый в официальную мантию верховного чародея. Сириус скользнул взглядом по комнате, замечая множество судей, журналистов, некоторых старых друзей и, в общем, просто заинтересованных людей. В общем, Сириус подумал, что должен чувствовать себя польщённым. Это должно было быть самое насыщенное заседание Визенгамота за последние годы. Даже несколько гоблинов сидели в углу вокруг очень старого гоблина. Все хотели, чтобы самый известный преступник в истории предстал перед судом. Двери закрылись за Сириусом, и Дамблдор поднялся на ноги, подняв руки. Бормотание в комнате стихло. — Добро пожаловать, уважаемые Министр Магии, главы департаментов, наши судьи, представители общественности и, конечно же, мистер Блэк. Настоящим я объявляю судебный процесс против мистера Блэка начатым. Мадам Боунс, не будете ли вы так любезны? Сурового вида женщина поднялись на ноги, на мгновение посмотрев на Сириуса. Сириус вцепился руками в подлокотники кресла. Он знал, что невиновен и все такое, но двенадцать лет в Азкабане привели его к сомнению в отношении правовой системы. Он почувствовал, как по спине у него побежала капелька пота. — Уважаемые, это дело возвращает нас примерно на двенадцать лет назад. Каждый из вас достаточно хорошо знаком с этим делом. Мистер Блэк убил тринадцать человек на улице в ту ночь, когда умер Сам-Знаете-Кто. За это он был взят под стражу мракоборцем Аластором Грюмом и отправлен в Азкабан. Среди погибших также числится и Питер Петтигрю, — мадам Боунс положила руки на перила перед собой. — Это то, во что мы все верили и думали, что это произошло на самом деле. Блэк был Пожирателем смерти и сходил с ума от потери Сами-Знаете-Кого. Большинство людей смотрели на Сириуса с чем-то вроде отвращения или снисхождения. Мадам Боунс подняла руку, указывая на потолок. — Однако, эта информация ложная… По комнате пронесся легкий вздох и шепот. Люди смотрели на своих соседей и говорили вполголоса. Дамблдор дважды хлопнул в ладоши. — Пожалуйста, помолчите. Пожалуйста, мадам Боунс, продолжайте. Мадам Боунс кивнула Дамблдору, прежде чем повернуться к Сириусу. — Мистер Блэк, вы убили тринадцать человек, включая мистера Петтигрю? Сириус покачал головой. Мадам Боунс едва заметно улыбнулся. — Громче, пожалуйста, мистер Блэк. — Нет, я этого не делал… — Очень хорошо, вы приняли Тёмную метку и были последователем Сами-Знаете-Кого? Сириус снова покачал головой, указывая на свою грудь. — Нет, я этого не делал, единственная татуировка, которую я когда-либо получал, была татуировка из Азкабана, и я скорее умру, чем последую за Волан-де-Мортом. Из зала донёсся громкий вздох и несколько воплей. Мадам Боунс на секунду прикрыла глаза. — Пожалуйста, мистер Блэк, воздержитесь от произнесения этого имени. Сириус слегка усмехнулся, прежде чем замереть. Смеяться над их страхами, возможно, не лучшая идея в данный момент. Он прочистил горло. — Я приношу свои извинения суду. Я воздержусь от произнесения имени этого грязного монстра… Снова люди ахнули, Дамблдору пришлось призвать к порядку. Сириус изо всех сил старался не улыбаться этому. И всё же, за это ему не сделали выговора. — Вы хотели бы уточнить, почему вы были в том переулке той ночью? Сириус глубоко вздохнул. — Чтобы убить Питера Петтигрю. По толпе пробежал тихий ропот. — Зачем бы вам убивать мистера Петтигрю, который, как я понимаю, был вашим другом раньше, если вы не были последователем Сам-Знаешь-Кого? — Я хотел убить его за то, что он предал двух людей, которых я любил больше всего в своей жизни… Человеку, чьё имя суд просил меня не называть. — Пожалуйста, назовите имена преданных людей. — Джеймс Поттер и Лили Поттер, урожденная Эванс. По комнате прошёл громкий ропот, люди выглядели удивлёнными, и было сделано много фотографий. Наконец-то, женщина рядом с министром поднялись. Она была невысокого роста, ее лицо напоминало жабу, и на ней был розовый наряд. Сириус слегка нахмурился. — Уважаемый суд, почему мы слушаем грязную ложь этого человека. Все знают, что герой Петтигрю умер от его руки. Нет никаких доказательств ни для одного из его утверждений. Мадам Боунс повернула голову к этой женщине, и Сириус заметил отвращение на ее лице, когда она начала говорить. — Госпожа заместитель министра, позвольте мне напомнить вам, что это судебное заседание, поэтому его ведёт глава Департамента магического правопорядка. Позвольте мне также напомнить вам, что это справедливое судебное разбирательство, поэтому обвиняемый получает возможность ответить на вопросы. Пожалуйста, воздержитесь от перебивания, или я прикажу удалить вас из зала суда. Женщина в розовом стала почти фиолетовой на лице и резко села. Мадам Боунс снова изобразила едва заметную улыбку, прежде чем повернуться к Сириусу. — Мистер Блэк, поскольку заместитель министра попросила доказательств, у вас есть какие-нибудь доказательства для ваших заявлений? Сириус кивнул, подняв палец. — Да, мадам Боунс, у меня есть. Моя палочка, отнята у меня двенадцать лет назад. Мне сообщили, что Министерство всё ещё владеет ею и проверили на наличие последних использованных заклинаний. Мадам Боунс, не могли бы вы, пожалуйста, рассказать всем, что это были за заклинания? — Сириус проговорил слово в слово, как велел Дамблдор. Мадам Боунс кивнула, держа в руках бумагу. — Два раза применения заклинания Люмос, заклятие воды и два раза заклятия вызова, — она опустила бумагу. — Спасибо. Меня оглушил Аластор Грюм? Он видел, как я накладываю одно из этих чар, прежде чем поймать меня? — Нет, мистер Блэк. Он нашёл вас без сознания из-за взрыва и мгновенно забрал вашу палочку… — Ещё раз спасибо, мадам Боунс. Я мог бы позволить людям задуматься о моих отношениях с Поттерами и других незначительных вещах, но я думаю, что есть один свидетель, который очистит мое имя, — Сириус не мог удержаться от желания улыбнуться из-за следующих своих слов. — Приведите Питера Петтигрю в качестве моего свидетеля. Последовала тишина. В этот момент можно было услышать падение иглы, пока мадам Боунс не повысила голос. — Пригласите мистера Петтигрю. Весь зал взорвался криками. Двери позади Сириуса открылись, и снова во всей комнате внезапно воцарилась тишина. Питера втащили внутрь, сковав цепями руки и лодыжки. Его голова была опущена, он выглядел так, словно плакал. Каждая пара глаз следила за ним, пока он не остановился рядом с Сириусом. Сам Блэк уставился на Дамблдора, не желая смотреть на своего бывшего друга, стиснув зубы. Мадам Боунс снова повысила голос. — Я призываю к Веритасеруму, суд согласен? По комнате послышался одобрительный ропот. Все наклонились вперёд, наблюдая, как мракоборцы шагнули вперёд и открыли рот Петтигрю. Три капли попали в горло. Мадам Боунс кивнул и посмотрел на мужчину. — Назовите свое имя. — Питер Петтигрю. Слова Петтигрю были невнятными и медленными. Мадам Боунс кивнула, сложив руки на груди. — Мистер Петтигрю, почему вы убили тринадцать магглов после Хэллоуина 1981 года? Глаза Петтигрю были затуманены, а слова звучали слегка невнятно, когда он говорил. — Чтобы сбежать от Бродяги… Мадам Боунс нахмурилась. Сириус так сильно вцепился в подлокотники кресла, что у него побелели костяшки пальцев. — Кто такой Бродяга? Питер медленно повернул голову, указывая на Сириуса. — Бродяга — это прозвище Сириуса Блэка. — Почему вы убегали от мистера Блэка? Петтигрю повернул голову назад, глядя на мадам Боунс. — Потому что я знал, что он будет охотиться за мной всю оставшуюся жизнь. — Зачем мистеру Блэку охотиться за вами? Глаза Петтигрю, хотя он и находился под воздействием Веритасерума, были устремлены в пол, как будто ему было стыдно. — Он будет охотиться на меня, потому что я предал Сохатого и Лили. Сириус чуть не вскочил со стула, его удерживали только мракоборцы стоявшие между ними, и всё же его крик был отчётливо слышен по всей комнате. — Ты не имеешь права называть его так. — Пожалуйста, мистер Блэк, воздержитесь от перебивания. Сириус медленно откинулся на спинку стула, на этот раз не извиняясь. Он всё ещё кипел злостью. — Мистер Петтигрю, воздержитесь от использования прозвищ. Кого вы предали? Голос Петтигрю был немного надломлен, как будто он плакал внутри, но крики не выходили наружу. — Джеймса и Лили Поттеров… — Кому вы их предали? — Тёмному Лорду. Снова в комнате воцарилась тишина. Амелия Боунс выпрямилась. — Это все вопросы, которые у меня есть к свидетелю. У кого-нибудь еще есть вопросы? Снова женщины в розовом поднялись на ноги. — Мистер Петтигрю, как вам удалось сбежать от Блэка и как вам удалось скрываться более двенадцати лет? Глаза Питерса медленно повернулись к ней, слегка прищурившись. — Я превратился в свою анимагическую форму и спрятался, как крыса, в доме семьи Уизли… — Вы незарегистрированный Анимаг? Петтигрю медленно кивнул, моргнув впервые с тех пор, как был использован Веритасерум. — Я, Сириус и Джеймс стали анимагами в школе… — Почему вы… Дамблдор поднялся на ноги. — Я не думаю, что эти вопросы важны для дела мистера Блэка. Суд согласен с этим? Снова послышался ропот согласия. Поскольку больше никто не поднялся, чтобы задать вопрос, Петтигрю снова увели. Сириус глубоко вздохнул, сам не осознавая, что задержал дыхание. Мадам Боунс снова поднялась на ноги. — Мистер Блэк, у вас есть какие-либо другие доказательства, которые вы хотите, чтобы суд принял во внимание? Сириус покачал головой и через мгновение произнёс:  — Нет, у меня нет мадам Боунс. Она кивнула, поворачиваясь к Дамблдору, садясь на свое место, тогда как Дамблдор наоборот встал. — Уважаемые министр, члены ордена Мерлина, главы департаментов. В случае обвинение мистера Блэка в том что он Пожиратель Смерти? Сириус снова почувствовал покалывание в спине. Вот и всё, обвинения и приговор. Должен ли он был произнести длинный монолог? Должен ли он был привести другие доказательства? Люди подняли свои палочки, некоторые стали красными, другие синими. Сириусу даже не нужен был цвет фонаря рядом с Дамблдором, чтобы увидеть море голубых огней. — С мистера Блэка снято обвинение в том, что он последователь Лорда Волан-де-Морта. По обвинению в шпионаже в пользу Лорда Волан-де-Морта, как суд выносит решение? Снова показалось синее море огней. Руки Сириуса снова вцепились в подлокотники, дыхание стало прерывистым. Всё это было дерьмом. Убийство, вот в чём было все дело. — С мистера Блэка снято обвинение в шпионаже в пользу Лорда Волан-де-Морта. Как суд выносит решение по обвинению в убийстве мистера Петтигрю? На этот раз все палочки посинели. Никто не хотел выглядеть настолько глупо, чтобы выступить против после личной встречи с Петтигрю. Дамблдор кивнул. — С мистера Блэка также снято обвинение в убийстве Питера Петтигрю. Как суд выносит решение по обвинению в убийстве двенадцати человек? Сердце Сириуса бешено колотилось. Его глаза скользнули между рядами, глядя, как медленно, казалось бы, целую вечность, люди начали поднимать свои палочки. Он попытался сосчитать синие так быстро, как только мог, но все ещё не закончил и половины, когда Дамблдор повысил голос. — С мистера Блэка снято обвинение в убийстве двенадцати человек. Сириусу показалось, что с его плеч только что свалилась тонна беспокойства. В то время как все говорили ему, что он будет свободен и все такое, у него был этот страх, это беспокойство о возвращении в эту адскую дыру под названием Азкабан. — Мистер Блэк, с вас снимаются все обвинения, выдвинутые против вас. От имени Визенгамота я настоящим заявляю… — Хм-хм… Снова женщина в розовом поднялась, стряхивая руку министра, который выглядел довольно раздражённым ею. Дамблдор повернулся, так как она была позади него. — Ах, да, мадам Амбридж, в чем дело? Леди-жаба, потому что Сириус решил отныне называть ее именно так, подняла подбородок, указывая на Сириуса. — Есть доказательства, что этот человек незарегистрированный анимаг. Это противозаконно. Дамблдор вздохнул, покачал головой и снова повернулся к Сириусу. — Мистер Блэк, как вы себя оправдываете? Сириус пожал плечами. — Виновен, я полагаю? Дамблдор кивнул, вздыхая. — Мистер Блэк, Визенгамот приговаривает вас к штрафу в размере триста галлеонов за то, что вы незарегистрированный анимаг. Сириус кивнул, в то время как женщина в розовом села с самодовольной улыбкой. — Мистер Блэк, я возвращаюсь к тому, с чего начал. Настоящим вы освобождаетесь от всех обвинений, за исключением обвинения в том, что вы являетесь незаконным анимагом. Дамблдор начал хлопать, и только через мгновение весь зал взорвался бурными аплодисментами. Сириус улыбнулся толпе, видя, как Римус Люпин вытирает слёзы со щёк. Сириус поднялся со стула, который он не покидал во время этого испытания, не зная, как справиться с такой реакцией. Двенадцать лет назад он бы знал, а теперь люди заставляли его чувствовать себя странно и отстранённо.