Никто

      Ногти с лёгкостью раздирают кожу. Царапины сразу начинают чесаться. Руки слабы, а движения скованны, поэтому в цель Елена не попадает. Отчего трудно двигаться? От обморока? От лекарств? Или от неё скрыли перелом, на время припрятанный под болевым шоком?       Елену хватают за запястья.       Успокойтесь, Елена Александровна.       Перестаньте, Елена Александровна.       Что с вами? Всё ли в порядке? Не опасная ли вы психопатка? Не правду о вас говорят, не правду? Голоса множатся, распадаются на отдельные, несвязные звуки и дополняются внутри головы. Елена дёргается, пытаясь освободить руки. Лицо пылает.       Впервые за долгое время она позволила себе прикоснуться к лицу не для того, чтобы умыться или нанести косметику.       Не так давно было важно, есть на лице профессора Е. А. Гассион царапины или нет. Кровь портит имидж; ни к чему выставлять её напоказ. Это хуже, чем если бы пришлось выйти в нижнем белье к студентам.       Елена открывает глаза, задеть которые не успела. Из горла не вырывается ни звука. Запястья держат крепко; и боль в них будто бы отрезвляет.       Нужно успокоиться — или кардиологическое отделение сменится другим.       Её уговаривают успокоиться, хотя она больше не дёргается. Голос у медсестры испуганный.       Елена здесь всех испугала. Как правило, пациенты кардиологического отделения на себе кожу не рвут.       — Всё хорошо, Елена Александровна. Всё хорошо.       Запястья отпускают.       Потерпите. Сейчас вам дадут успокоительное. Вам нельзя волноваться. Ни в коем случае нельзя. Вы здесь из-за того, что поволновались накануне. Если верить вашей истории болезни, вам и прежде так говорили, не раз и не два, но вы не склонны соблюдать правила.       — Я уже спокойна, — беззвучно отвечает Елена.       Её не слышат.       — Сейчас придёт ваш муж.       — Он здесь?       — Он хочет убедиться, что всё будет нормально. Переживает за вас. Ведь всё нормально, Елена Александровна? Вы больше не станете себя царапать? Что же вы сделали!..       Елена молчит. Просить, чтобы Георгия не пускали в палату, нет смысла. Он всё равно зайдёт; он всегда заходит туда, куда посчитает нужным.       — И к чему эта демонстрация? — комментирует он, едва появившись, следы от ногтей. — Лен, это не психиатрическая больница, местный персонал не обучен и не обязан…       — Зачем ты пришёл? Тебе позвонила Виолетта? Где она?       — Я отправил её домой. Она болталась под ногами и раздражала. Есть хорошая новость: мы можем — и должны — привлечь её к ответственности. Тот ущерб, который она нанесла, по закону может быть компенсирован.       Елена вцепляется ногтями в ладонь. Не начать царапать до крови вновь ей стоит больших усилий.       — Ущерб? Компенсирован? О чём ты?       — О том, что тебя привезли сюда в критическом состоянии.       — Виолетта не наносила мне ущерба. Она вызвала «скорую»… и тебя. Лучше бы она вызвала только «скорую». Но её можно понять: она испугалась. Как культурный и порядочный человек, она не могла поступить иначе.       Собственный голос звучит для Елены будто со стороны: слабый, хриплый, тихий.       Она спокойна. Она уже полностью успокоилась.       Рука тянется к лицу, чтобы почесать свежие царапины. Не трогайте лицо, Елена Александровна. Внесёте заразу.       Георгий говорит, что Виолетта сама призналась — она сбила Елену на машине.       Елена возражает:       — Это смешно. Разве приезжая безработная студентка может позволить себе машину? Ты прекрасно знаешь, какие расходы с этим связаны.       — Что, опять? Ты опять ничего не помнишь? Ещё один провал в памяти? Как же с тобой тяжело, Лена!       — Нет. Я всё помню. За рулём был мужчина. Виолетта машину не водит, она ездила в консерваторию на автобусе и часто из-за этого опаздывала. Вообще-то ей свойственно винить себя за всё подряд. Она молода, впечатлительна, эмоциональна. Ей пришлось увидеть очень неприятную картину. Неудивительно, что она шокирована и говорит глупости.       — То есть предъявлять обвинение ты не собираешься?       — С чего бы? И не вздумай говорить с ней об этом!       — Сама поговоришь. Я скажу, что завтра она может тебя навестить.       — Нет. Не приглашай её. Ей сюда приходить не нужно.       — Что ж, правильно. Заканчивай со всем этим. Я имею в виду Виолетту. Заканчивай. Когда выпишут, вернёшься домой.       — Чтобы жить счастливой семейной троицей, с тобой и твоей проституткой?       — Проститутки не будет. Мы с ней тоже… закончили. Она стала много себе позволять. Впрочем, сейчас не об этом… Лена, тебе понадобится помощь. Врач сказал, что ты не сможешь одна. Виолетта, конечно, приятная девушка, хотя и несколько истеричная, как по мне, и тоже многовато себе позволила, но ведь на неё положиться не выйдет. Поэтому — вернёшься домой. Не спорь.       Елена не спорит.       В этом Георгий прав. Положиться на Виолетту не выйдет. У них не те отношения. Елена бы и сама не смогла. Здесь не о чем думать.       Кроме того, представление затянулось и вышло из-под контроля. Его на самом деле пора заканчивать.