Я люблю вас, Юлия Олеговна!

11 января. 2008. Москва. — Опоздаешь, — тихо говорит мама, я только нехотя поворачиваю голову на неё. За окном жуткая темень, фонари, которые стояли на улице, ничего не освещали, и толк от них был только для уличных собак. По телевизору нёс какую-то откровенную херню про рок Виджей Чак, опять он. Я не любила его, он был слишком попсовым для «A-One», лучше Хоббит, чем этот придурок. — Нормально все, — тихо проговорила я, поправляя свои волосы. Было восемь утра, и новогодние каникулы прошли. Это были самые долгие зимние каникулы за мои семнадцать лет, в Латвии они очень короткие, обычно мы выходим в школу уже числа четвертого, а тут до десятого. Хотя, мама была совсем не рада, что их продлили. За эти десять с чем-то я не появлялась дома, пришла только вчера. Мама звонила каждый день, но только слала эсемэски, что со мной все хорошо, и что волноваться не стоит. Может это её в какой-то степени успокаивало? Я не знаю, просто это был уже второй раз, когда я так резко пропадала и даже не ночевала дома. Первый такой раз случился в октябре, месяц я отсутствовала дома, только в школу ходила. Именно тогда и начались все эти проблемы, с постановкой нашей семьи на учет и прочей хренью. Но маме кажется было совсем не до этого, она просто не могла справиться с тем, что так резко вылилось на неё. Я смотрю в большое зеркало, которое стоит в самом углу комнаты, как сказала бы моя классная вещи в углах ставить нельзя. Не знала, что в России, так сильно верят в подобную хрень, ну по крайней мере так активно транслирует в массы, в моей гимназии над ней давно бы все угорали и крутили у виска, а директриса за подобное «вольничество» не раздумывая, убрала бы эту сумасшедшую подальше от детей. Поправляю косую розовую челку, длинные розовые волосы где-то с черными и светлыми прядями до спины в объемном начесе. Фиолетовый короткий топ с черепком, короткая черная юбка-пачка, и гольфы черно-фиолетовые в полоску. — Теплее одеваться, — говорит мама, закатываю в глаза, в большую черную сумку со значками разнообразных групп, запихиваю учебники и сменку. Короткая курточка и ботильоны. — Шапка, — коротко говорит мама, надеваю черную шапку с малиновым понпоном, шарф это уже слишком, молча хлопаю дверью. Наушники в уши, и теперь я могу спокойно слушать «Слот» еще бы понимать, че они поют, учитывая тот факт, что русский за эти четыре месяца я выучила максимально косвенно и поверхностно, и то мама со мной возилась, чтобы я хоть как-то понимала, что вокруг меня происходит. А толку? Я все равно не сдам это странное ЕГЭ, вопрос, зачем оно? Оно не поможет мне поступить в рижский универ, и в других странах не котируется, вывод, российских школьников просто мучают по приколу государства, а потом в новостях говорят, о самоубийстве школьников и говорят это все эмо, а на самом деле ЕГЭ. Минут за десять по плохо освещенной улице добираюсь до школы, противный ветер со снегом колол лицо. К школе с других сторон тоже уже начали подходить ученики. У черного вертикально забора, лежало множество мягких игрушек и цветов, странно, я думала, к началу третьей четверти их уберут. Я вообще по факту мало, что знаю, что произошло после двадцать девятого декабря, тридцатого я уже ушла тусить по клубам, а как вы понимаете, туся по клубам, и оставаясь на хатах со всякими чуваками и чувихами, мы не включали новости и не следили за событиями. Я только увидела какую-то женщину в черном, которая просто рыдала, цепляясь за железные прутья, я резко передернула плечами и побежала ко входу, ученики проходили в принципе мимо неё, кажется только завуч затормозила и начала с ней общаться. Трехэтажная школа в принципе выделялась на фоне темного района, который еще не спешил просыпаться, окно горели ярким желтым светом. На входе теперь стоял турникет, а вместо сороколетней вахтерши, которая грызла кажется вафли, теперь стоял охранник в форме, и проводил по каждой сумке металлоискателем, я обернулась на ком-то запищало, какая-то девчонка начала открывать сумку и показывать, что пищала дешевая бижутерия. На первом этаже, рядом с доской, где висели все фота преподев, теперь появилась другая доска «Помним. Любим. Скорбим». Семьдесят человек он тогда убил, это просто дохрена. Я отвернулась, казалось, что все глаза с этих фотографий смотрели на меня осуждающе, как будто Я виновата, в том, что выжила. В раздевалке скидываю куртку и ботильоны, надевая черные конверсы. Первая алгебра, поднимаюсь на второй этаж, уже открытый кабинет. Последняя парта заднего ряда. Лариса сидела и читала журнал «COOL», кажется в её внешнем виде ничего не изменилось с той бойни, в которой она выжила. На ушах дешевые розовые серьги в виде сердец, такая же розовая юбка, из-под которой видны черные стринги, такой же розовый топ с коротким розовым серебристым жилетом и туфли на каблуке. Игорь резко запускает в неё бумажкой. — Ты придурок, что ли? — она резко подскакивает и со всей силы бьет его журналом. — Вот из-за таких, как ты, Юра всех и расстрелял! Если бы не твои дибильные выходки, ничего не было, понял придурок?! — Ты че ваще охерела?! Причем тут я? Да, если бы не ты, то все были бы жива и Лера тоже! — со злостью ударяет журналом по столу и выходит из класса, сталкиваясь с преподшей. — Дайте пройти! — возмущенно вскрикивает она, толкая её локтем. Олег молчит, а затем кидает взгляд на меня, я показываю ему фак, пусть только попробует в меня что-то кинуть. — Заткнулась блять, — шипит он, скалясь. — А и молчать, — словив его ухмылку, понимаю, что опять неправильно выговариваю эти дурацкие русские слова. — Нет, а на самом деле, что теперь будет? Настя мертва, и кто теперь старостой будет? — спрашивает Таня, которая с ней сидела. — По-моему это последняя проблема, которая нас сейчас должна волновать, по типу, кто будет старостой. Блять, у нас пятнадцать человек убили, а ты думаешь, кто будет старостой?! Ты такая, сука, Таня, — смеётся Марина. — А сама-то, стоило только твоего Сашу пристрелить, так ты… — Заткнись зубрила, иначе я тебя твоими же очками девственности лишу! — вскипает Марина. Громкий звонок и в класс забегает Лариса, в спешке поправляя макияж, но было видно, что она точно находилась в истерике все эти десять минут и сейчас заставила себя накраситься и прийти на урок. — Здравствуйте, — тяжело вздыхает Полина Андреевна. — Сегодняшний урок алгебры я хотела бы начать с небольшой новости. У нас в классе будет учится новая ученица Лиза, прошу любить и уважать. Я охренеть, как замерла, то, как она выглядела походила на плохую шутку из «ВКонтакте», типа знаете эти шутки про эмо и все такое. Да, Лиза была эмо, и словно в подтверждении всем стереотипам и шуткам про эмо, было видно, что она плакала наверно всю перемену. Темные поплывшие тени, черные дорожки от туши на щеках, которые она даже решила не вытирать. Помада тоже размазалась, но это было какой-то несущественной мелочью в её образе, другое напрягало. она была мать вашу беременна! Все это правда походило на не смешную шутку какого-то художника карикатуриста. На ней были черные джинсы с ремнем с шипами и розовая кофточка с черными черепушками, черные волосы в начесе сливались с чернотой на лице. — Лиза, а ты от кого-то так крупно залетела, — заржал Миша. — Случайно не от другого эморя, который тоже постоянно плачет, а прикиньте у неё родится ребенок эмо, тоже с этой хренью на глазах и тоже постоянно будет плакать и вены уже в год резать, — ржет он, классная, которая секунду назад говорила о том, как важно ценить и уважать друг друга, кажется просто решила не реагировать я и по её взгляду поняла, что с этой Лизой мутная история. На алгебре честно не помню, о чем говорили, я смотрела на Лизу. Она явно не новенькая, из чьей-то семьи, никто бы не захотел «позориться» и чтобы беременная одиннадцатиклассница ходила в школу. Может она из детского дома? Рядом с нашей школы может в минутах пяти располагался как раз такой детский дом, из них некоторые учились в школе, но я конкретно не знаю этих людей. Скорее всего так и было, наверняка залетела от какого-то взрослого мужика, об этом узнала опека, её быстро от них отсоединили и направили к нам в школу, чтобы хоть типа училась. Хотя, я не знаю, как она будет учится, учитывая, что у неё явно все не в порядке с головой. — Сегодня без домашнего задания, — тихо говорит математичка. Но класс кажется этому особо не рад, поднимается на третий этаж, информатика. Самый стремный урок, я прийдя в школу в сентябре вообще ничего не понимала, какие-то допотопные компьютеры, какой-то Паскаль, помню в первый день на меня жестко наорала эта информатичка, и влепила мне три, после этого у меня ваще истерика началась. Я в своей жизни не разу-то три не получала, потом мне объяснила Лера, что в России это типа окей. В Латвии три считается одной из наихудших оценок, у нас десятибалльная система, и я думала тут также, но объяснив мне, что тут пятибалльная это знаете не сильно обрадовало-то меня. Получить три по информатике, за какой-то Паскаль, мы уже писали программы, а не понимаю Паскаль, в России странные школы. Мы рассаживаемся за компьютеры по два человека, Лиза только окидывает нас взглядом, я молча киваю я на себя, два эмо сошлись. — Мелита, — представляюсь я, включая этого динозавра, который начинает работать громче, чем лампы в кабинете, ловлю её непонимающий взгляд. — Из Риги, поэтому так, — забываю, как будет «имя» по-русски. — Лиза, — тихо шепчет она. — Ты, откуда, такая Лиза? — открываю косынку, от скуки. — Из детского, теперь там обитать буду, а я хотела с Димой. — Димой? — Да. Но теперь непонятно, что с ним будет, он в СИЗО, из-за того, что я забеременела. Но надеюсь, что они поймут, что его люблю, — она тяжело вздыхает и смотрит на меня. — Странная ты, из-за какого-то ублюдка Димы так плакать, — говорю я, пожимая плечами. — Щас надо о другом думать, а ты об этом придурке, который в тебя кончил и убежал. Громкий звонок. Ух ты! Это новая преподша? Фига. Это была высокая блондинка, с длинными волосами до поясницы, на шпильках в строгом темном костюме, с красивым розовым маникюром. Лет ей было может всего двадцать. — Здравствуйте, Юлия Олеговна, буду теперь вести у вас информатику. Так, я вижу вы уже все сели за компьютеры, давайте сегодня поработаем в тетрадях, пересаживайтесь за парты. И запишем тему урока «Безопасность в сети» в конце урока будет тест, но он легкий по этой теме, все оценки хорошие получите. Давайте, начнем, — она включает свой ноутбук. Да, нам бы такую преподшу до конца учебного года. Такая красивая просто пипец, взгляд не отвести. Почему она вообще пошла в преподаватели? Шла бы в модели. А что? У неё очень красивая классическая внешность, в России это ценят, это в Европе и Америке пытаются немного отходить от типичных стандартов красоты, а тут все еще ценится такая «сахарная» внешность, это я если что не в минус ей говорю. А че она вообще пошла в пед? Да еще на техническую специальность, типа это не вам не литература с Раскольниковым. Тут прямо серьезно. Мне кажется щас все пацаны захотят сдавать ЕГЭ по информатике, они и раньше склонялись к нему, а щас точно ведь потом будут сидеть в этом сороковом кабинете и пускать слюни на её красивые длинные ноги, фу, противные животные, которые только и могут хотеть красивое женское молодое тело. Хотя, я и сама теперь захотела записаться на информатику. Я вообще натура очень влюбчивая, особенно в учителей, особенно в девушек и женщин. Интересно, а она останется в этой школе после нас? А-то вдруг она, как все училки по английскому, поработали три месяца и в декрет, хотя вроде бы преподы по информатике таким не страдают. Блин, у неё ведь наверняка парень есть? Точно, эти шикарные длинные ноги всех сведут с ума. Меня вот уже свели, сижу, как дура щёлкая фиолетовой ручкой, и на её серые глаза смотрю и на губы, которые покрашены светло-розовым блеском. Кайф. Может попросить у неё дополнительные занятия? Нет, а что? Имею право. В журнале ведь отлично видно, как меня загасили в той четверти, и влепили мне три, и то, я типа должна радоваться, что мне её поставили, типа я очень тупая для этого. С ней может это дела пойдут лучше? Будет не так хреново? Вроде бы, она хорошая. Еще знаете не прогнившая этой школьной системой образования, главное, чтобы потом не сгорела. А то сгорит, и все, пипец, нет больше моей Юли. Урок заканчивается, я как-то получаю свою заветную четыре, не понимаю, как я даже вроде бы на вопросы не отвечала. Мешкаюсь в дверях, надо подождать, пока мои придурки уйдут и тогда можно спокойно действовать. — Йулия Олеговна, — черт, дурацкая буква «ю» хрен выговоришь, никак не произнесешь эти имена на эту дурацкую «ю»! — Да, что-то хотела? — поворачивается ко мне. — Прости, не запомнила твоё имя. Лиза? — Мелита, — поправляю её, блин единственное необычное имя, и не смогла запомнить, ну, как так-то? — Вы, как можете организовать еще урок? То есть уроки. Короче, плохо у меня всё! — дурацкий русский язык, всегда забываю все, когда волноваться начинаю, а рядом с ней только и волноваться. — Плохо? — она удивленно вскидывает брови. — Не знаю, сегодня на хорошую четыре ты ответила. — Это тема просто легкая была, а вы посмотрите оценки за прошлогоднюю четверть, там все плохо, — она листает журнал и поджимает свои пухлые губы. — Да, за прошлую четверть и правда слабова-то. Но я не думаю, что это повод организовать уроки. Просто понимаешь, у меня будет итак двойная нагрузка, в школе открывается кружок декорирования, а еще ЕГЭ, не знаю, как буду успевать с тобой. — Деко… — хреновый русский язык. — Будем разные вещи делать, — так теперь понятнее стало. — Хочешь приходи, — улыбается. — Прийду, — заторможено отвечаю я, пячусь назад спотыкаясь о порог, и врезаюсь в кого-то спиной. — Смотри, куда идёшь! — взрываюсь на какого-то парня, и бью его сумкой. В два уроки заканчиваются. Сказали, что сегодня преподы должны собраться и обсудить, как нам жить дальше. По-моему об этом надо было думать раньше, а не сейчас, но видимо единственное, чем они занимались, это отмывали кровь и делали эту ненужную доску, на которую никто не смотрит. Я еду на кладбище, от Ларисы узнала, где всех похоронили. Обожаю Капотню, до метро пилить сорок минут по пробкам на автобусе, и потом снова на метро, в принципе Москва еще то наказание. Кто просил так сильно строить её? Хренова туча лет пройдет, пока доберешься. Ригу можно спокойно за час проехать, а тут пересадка, пересадка, снова пересадка и опять пересадка. Дурацкий город! Я покупаю две одинокие розы, денег на пышный букет, как в фильмах у меня нет. Среди могил ищу могилу Карины. Кладу две розы на неё, она мне нравилась, она была красивой и готкой. Она училась в восьмом классе, она тогда тоже была на школьной дискотеке. Длинные темные волосы, карие глаза, кукольное лицо. Когда Юра начал стрелять, я побежала, начала искать её глазами, но побежали в совершенно противоположные стороны, я потом попыталась бежать к ней, но она просто затерялась в обезумевшей толпе, окончательно. А я закрылась в туалете и спряталась в кабинке. После этого придурка стало только хуже. Юра был эмо. Вы прекрасно знаете, как власти к нам относились до данного пиздеца, мы итак по жизни пропагандируем суицид, что там еще в списке у чиновников? Суицид, наркотики, почему именно их, я не поняла, наверно, потому что они шли после суицида в списке «Проблем современных подростков». И еще бисексуальность, это из-за того что мы можем спокойно носить одежду друг друга, а парни носят унисекс. А ну да и еще, потому что слово «эмо» это средний пол, типа у нас нет женского и мужского пола, сама субкультура олицетворяет размытые грани между полами. Юра только подтвердил стереотип о том, что все эмо какие-то ебанутые. Я не знаю, почему он вообще решил это сделать. И вообще, разве есть причины для убийства людей? Он продумал все до конца, он тогда вышел на сцену с оружием, все подумали, что так и должно быть, тип он ставил там свою какую-то страну пьесу, все даже ничего не поняли. И тогда он в первый раз выстрелил в окно, на этом моменте я уже подскочила и побежала к двери, запинаясь из-за своего длинного платья, а потом он убил кого-то на первом ряду и мы побежали, сейчас я понимаю, что он не запер нас, просто потому что, для него было скучно пристрелить в одном помещении, ему было интересно смотреть на нашу панику, ему было интересно быть крысоловом для своих крыс. Меня кажется нашли последней, СМИ тыкали в лицо камерой, а я плакала и говорила, что порвала своё новое платье и теперь не знаю, как его зашить. Я по итогу зашила, смогла. А нормально относиться к эмо уже никто не смог. Я видела сегодня у классухи методички, как понять, что в твоем классе эмо, кажется с нами теперь хотят бороться почти на законодательном уровне, а я говорила маме, что переезжать в Москву, это плохая идея. Я не знаю, как с нами теперь будут «бороться» может запретят так одеваться, что они еще могут запретить, группы которые мы слушаем, как-то ограничить их концерты, начать отменять их туры, но это уже совсем какой-то долбоебизм, из-за одного конченного психопата должны страдать все? Еще СМИ масло в огонь подливают, постоянно если какой-то подросток самоубился, то это из-за того, что он эмо, гот, панк, скинхед и все остальное, по-моему мир ебанулся. Вместе того, чтобы искать причины в себе, мы обвиняем субкультуры, музыку, аниме. Но правильно говорят, правда она всегда обидная, поэтому эмо, поэтому мы во всем виноваты. Дома была уже темным вечером, мама все еще была на работе кажется в этом дурацком доме творчества, она ушла в него, когда её мягко попросили из моей школы, и сейчас она наверняка заполняет кучу бесполезных бумаг, вот зачем мы переезжали? В микроволновке разогрела пюре с котлетой, включила телик, твою мать «Чародейки», окончательно решили меня сегодня добить, из глаз невольно потекли слезы. Мама думала, что переезд в Москву будет лучше для всех, типа отношения в семье станут этот мудак перестанет качать права, и станет зарабатывать деньги, все станет лучше, но стало только хуже. В Риги все было по-другому, там было круто, там остались друзья и мои надежды на какое-то светлое будущее, после девятого у нас идут в гимназию и учится еще три года по выбранному профилю, а остальные идут в колледжи, а после гимназии уже вышка. Я думала, я хотя бы доучусь, и смогу остаться в Риге и в ней поступить в вуз, а мама бы с этим мудаком уехала бы в Россию, раз тут перспективы типа лучше, а я бы справилась, как-нибудь сама с деньгами и с жильем, но нет, я поехала со всеми сюда. Поселились в убогом районе капотня, справа стремный завод от которого воняет, слева шум МКАД, спереди ободранная школа, сзади чернушный интернат, и ютись вы в маленькой двушке. Типичная Россия для грустных, я хочу обратно, домой. В Риге был огромный дом, атмосферность во время Нового Года, а в этом году, я даже горох не покидала и не поела, хрень, а не год будет! Там была пипец, какая элитная школа, и хоть и приходилось ходить в школьной форме, но она была стилевой, я как будущий дизайнер вам говорю. Там были классные друзья, и человек, которого я любила. Правда все закончилась её изменой, но это была какая-то мелочь, я очень рада, что именно с ней у меня были отношения, именно она лишила меня девственности, именно с ней я узнала, все крутость любви. И я хочу в Ригу. Там меня все понимали. Там не было странного русского языка, это странного менталитета. И там в Риги наша жизнь еще была хорошей, но идеальной, но лучше, чем сейчас, намного лучше.