Я люблю вас, Юлия Олеговна!

Утром просыпаюсь от каких-то приглушенных голосов с кухни. — Ангелина, не кричи пожалуйста, у нас гостья, она еще спит, — слышится тихий голос Саши. Потом я слышу тихий смех Оли. Медленно поднимаюсь, семь часов утра. Черт, снова я все пропустила, может не опоздаю сегодня хотя бы? Захожу на кухню. — Привет! — Ангелина радостно бросается ко мне. — Я как стать также пушистой, как ты? — она тянется к моим волосам, но понятно, что не достает. — Ангелина, — смеётся Оля. — Садись завтракать. — Мам, а она к нам еще придет? — Ангелина, у нее есть имя, — говорит Саша. — Мелита, завтракать будешь? — Не, спасибо я как-нибудь в школе наверно, итак опаздываю уже, — опускаю глаза. — Хочешь подброшу, десять минут сможешь подождать? — А зачем вам в Капотню? — Там по-делам одним надо, не заморачивайся. Так, подбросить? — Давайте, — улыбаюсь. — Ме-ли-та, — протягивает мое имя по слогам Ангелина, Оля снова смеётся. В его тачке играет приятная музыка. Я смотрю в окно. Вот он идеал той самой семьи, которой у меня никогда не было. Я тоже бы хотела, чтобы все было так. Чтобы не было не какой съедающей напряженности. Чтобы просыпаясь утром, на кухне я не видела первым делом, то что мама снова в очередной касается синяков и замазывает их тональником, что снова тяжело вздыхает ища в шкафу платье с длинными рукавами и длинное, чтобы не было заметно, что дома её кто-то бьет. Что постоянно возвращаясь домой не думать о том, что он опять там и просто играть в лотерею дома или не дома. И ты никогда не знаешь, повезет не повезет. Или он дома и все хорошо, либо она шараебится где-то. Вы видели те статьи, где порой жертвы домашнего насилия убивали своих мучителей? Мне хотелось порой их повторить. — Спасибо. — Мелита, чуть не забыл Оля ждет тебя сегодня в центре, чтобы ты провела урок. — А точно, спасибо, — отрешенно говорю я. — Пока Сразу в школу. По расписанию смотрю кабинет, так третий урок информатика, отлично успела! Телефон пиликает. Ну, что еще? Взломали мой ящик на форуме. Блять, как пофиг, у меня у Юли урок! — Что-то очень интересное на Юру. Не думала, что все проблемы начинаются с семьи? Вот с Юрой было также. Номер его отца, не думала с ним встретиться, я думаю он много, чего тебе расскажет, тебе же надо как-то обелить свое имя? — я смотрю на сообщение, потом на дверь, к черту все. Хватаю блокнот и начинаю переписывать цифры. Ладошки мигом потеют, ручка даже становится влажной. Ой, блин. Смотрю на расписание до конца урока еще десять минут. смогу позвонить в тишине. Набираю номер. Слышу громкие гудки, от которых страшно, как будто Аврил Лавин звоню, а не отцу убийцы. Наконец-то берут. — Я по поводу Юры хотела бы поговорить, — пытаюсь сделать свой голос более взрослым. — Опять, вы из… — Я журналист, не спрашивайте, откуда номер знаю, по секретным каналам пробила. Хочу интервью. — Сколько? — На карту можно будет перевести потом? — Сколько? — Пять. — Место. — Кафе «Облако» на Кузьминки. — Во сколько? — В одиннадцать. — Понял. Черт, срочно в порядок себя привести, ну какой журналист, блин. Черт, итак не успеваю. Ладно, скажу конспирация, в конце концов журналисты разные бывают. Наверно. В одиннадцать сижу там списка вопросов, конечно нет. На ходу придумаю. Наконец-то заходит, так это точно он. Лет сорок, с пивным брюхом. В какой-то стремной дубленке из девяностых, взгляд чисто порвать. Машу рукой. — Серьезно? — первое, что спрашивает он, присаживаясь за столик. — И вам здравствуйте, — пытаюсь сделать вид обиженной. — Кстати, вы что смотрите исключительно на внешность? — сразу спрашиваю я. — Да. Давайте ближе к делу, — он хмурится. — Почему вы считаете, что он совершил такое? В чем причина? — Он был эморем своим, вы же прекрасно знаете, что они все ебанутые немного, вот он это и сделал. — Ну ведь явно были какие-то другие причины, неужели он сделал это просто из-за того что принадлежал к какой-то субкультуре. Может вы где-то как-то недоглядели? — Где я мог не доглядеть? Я отец! Я всегда его воспитывал его мужиком, а он вырос, как девка стал! Волосы длинные маникюр, эти джинсы узенькие, я ему всегда говорил, ты баба или мужик? — А как еще воспитывали? — черт, неужели опять? — Ну дурь-то из него как-то надо было выбивать я немного ремнем проезжался по нему. Только этот щенок однажды силу почувствовал и заяву на меня накатал, только потом забрал. Он не одно дело даже до конца довести не мог. — Понятно, — резко поднимаюсь, заява у него в квартире, велика вероятность, что именно в Юриной комнате. Мне порой кажется, что вокруг все одинаковые. Все, кто окружает меня так или иначе связан с насилием. Я не думала, что у Юры может быть дома что-то такое. Нет, понятно, что ребенок не может расстрелять пол-школы просто так, обязательно это всегда из-за каких-то жутких проблем, которые всегда идут из семьи. Я вчера прочитала про Риту, та которая расстреляла школу в 1995 году, у нее тоже были дома проблемы, мать была проституткой и хоть было понятно, что она её безумно любила и никогда не наказывала, то Рита явно не испытывала того же. А у Юры было все еще хуже. Я его понимаю, не до конца, но понимаю, как это хреново жить в такой семье. Парадокс, наши семьи были очень похожи, мудак также бил меня и маму, он также хотел, чтобы я была идеальной девушкой, матерью, кем там еще и должна быть? Этот придурок хотел, чтобы Юра стал идеальным мужчиной, наверняка, чтобы убрал длинные волосы, прекратил краситься, не знаю пошел в армию, ну это самая типичная херня, что сразу вспоминается. Его даже стало жалко в какой-то степени, интересно, а мать он бил? Хотя, вряд ли, не знаю я это как-то вижу, у него я не вижу ту самую зашуганную женщину, я вижу ту, которой просто пофиг на все. Наверняка они развелись сразу, как он расстрелял всех, она скорее была такой себе пофигисткой. Которая сейчас может где-то глубоко внутри себя переживала это. Просто мне кажется, что там такого не было. Он бы тогда точно что-то сказал и про его мать, а он ничего. Снова останавливаюсь перед квартирой. Снова стучусь. — Я книгу у него оставила, — она машинально отступает, да точно пофиг. Прохожу в его комнату. И где оно может быть? Осторожно прикрываю дверь за собой. Взгляд падает на шкаф. Может тут? Открываю первый ящик. Так, фотки. Фотки? Фотки синяков, вот это уже интересно. Значит дальше… Есть, вот оно! Заявление, первая причина есть. Черт, кто был тем анонимом, который мне написал? Я смотрю на телефон, очередная запись к этому чертовому врачу. Как этот психолог заебал! Может уже… К черту, так и сделаю! Задолбали все! В регистратуре снова очередь. Надо к этой ебанутой идти. — Мне к гинекологу, — они закатывают глаза, я почти живу здесь, но направление дают. Снова третий этаж, снова эта сука. — Здравствуйте, — неловко останавливаюсь в дверях. — Пришла, ну проходи, чего стоишь-то? Что хотела? — На учет встать, — тихо совсем говорю я. — На учет? Все-таки вразумили тебя? — она едко усмехается. — Да, так можно? — Да можно, щас направление дам на плановый осмотр пойдешь, — она долго и нудно пишет в карточке, наконец-то подает мне заветную бумажку. — Прямо по коридору, направо, кабинет сорок. У кабинета неожиданно очередь из пяти женщин, чувствую косые взгляды на себя. Когда это прекратится? Можно мне просто жить, не думая о том, что подумают остальные? От скуки включаю музыку, смотря на их лица я не замечаю какого-то счастья материнства, слышу только их тихие переговоры межу собой. Что ребенок пинается, что спать невозможно, что тошнит постоянно, что ребенок тяжелый. Что муж просит секса, а они дать его не могут, одна уже застукала за изменой. Да ну их к черту. Моё и так дерьмовое настроение портится еще сильнее. Наконец-то дошли до меня. На удивление вижу относительно молодую девушку может лет двадцать пять. Довольно красивая высокая худая, темно-черные волосы уложены в какую-то легкую и воздушную прическу, тонкие брови, серые глаза, на губах легкий розовый блеск для губ. — Здравствуйте, мне на учет сказали, что у вас встать можно. — Да, — она улыбается. — Ты проходи. Давай сейчас карточку заполню. Беременность запланированная или нет? — Нет, — я поджимаю губы. — Так, хочешь оставлять или нет? — Так, а ведь, — резко запинаюсь. — Хочу, — резко отвечаю. — Хорошо. Раздевайся, давай посмотрим, — снова залезаю на это кресло. — Так, срок семь недель. Беременность хорошо протекает, осложнений и проблем нет. Одевайся. Так, сейчас еще сердце его послушаем. Ложусь на кушетку, на экране вижу что-то. Она водит по моему животу и слышу звук. — Вот так бьется сердце твоего малыша, — улыбается. — Так, в следующий раз жду тебя через две недели. Киваю сцена с сердцем, наверно у меня должно было что-то дрогнуть. И вроде бы даже что-то похожее произошло. Но теперь мне еще более страшно. Такое впечатление, что выбора назад уже нет. Мне сейчас и вовсе кажется, что я сделала это, потому что просто устала. Устала от того, что на меня просто все накинулись. Психолог этот просто добил. Не знаю, у меня впечатление, что я выбрала как будто меньшее из зол, сейчас. Ну типа знаете, я очень устала слушать, что я убийца, что мне надо подумать о ребенке, что надо задуматься, как мне это аукнется в будущем. Я просто не вывезу еще одного такого психолога. Зачем просто? Сейчас я думаю, что это наверно просто легче. Я даже где-то задумываюсь о том, что может ребенок не так и плохо. Но я смотрю на Лизу, и понимаю, что мне страшно. Я боюсь, что я рожу и по итогу будет тоже самое. Наверное сейчас просто единственный варик это начать подыскивать приемную семью. Которая захочет его принять, а вот это родить. Хотя знаете, мне не легче. У меня в голове стояла только одна картинка, как он убивает меня во время родов, что я не могу просто родить и я просто умираю, он застревает. Мы с ним вместе умираем. И от этого так страшно, что просто хочется плакать, плакать от страха за свою жизнь. Мне страшно от того, как это сообщить маме, от нее не получится спрятаться. Хотя стоп, погодите. Можно, можно спрятаться! Все я приняла решение! Я переезжаю в этот Олин центр! Оле пока казалось рассказать это проще всего. Потому что она наверно единственная, кто не осудит меня. Не будет говорить, хотя бы так волноваться, как мама. Потому что меньше всего мне сейчас хотелось тревожить маму. Сажусь на метро, сейчас надо срочно поговорить с Олей! Срочно! Спустя два часа на месте. Наконец-то! Юля? Юля! — Привет, а ты чего здесь? — обнимаю её, опускаю глаза. — Оля сказала, что ты кажется проводишь здесь мастер-класс. Я тоже хочу поучаствовать, — хитро улыбается. — Супер, Оля пришла уже? — Вроде бы, а зачем? — уже не слушаю. Бегу на третий этаж. Останавливаюсь из Лизиной комнаты доносятся голоса. — Он меня заебал, я не могу так больше. Пусть меня убьют, — слышу тихий голос Лизы. — Лиза, успокойся, пойми, это сначала так трудно. Сегодня к психологу сходишь, хоть немного отдохнешь. Лиза, ты пойми, что сначала трудно, но потом легче. — Тебе тоже тяжело было? — Лиз, у меня была другая ситуация. — Пусть его не станет, он хоть орать не будет. Заебал меня! — Лиз, — Оля кажется замечает меня, осторожно прикрывает дверь и выходит. — Привет, слушай все готово, только дождаться через тридцать минут все начнется. Там, все, что ты просила. — Лиз, мы можем наедине поговорить, — делаю упор на последнее слово. — Хорошо, это из-за того, что ты тогда звонила? — Типа, короче я к тебе в центр перееду, можно? — Можно, но это ведь явно не то, о чем ты хотела поговорить, — она хмурится. — Я залетела. От насильника. Решила рожать, — опускаю глаза и просто чувствую, как Олины глаза увеличиваются. — Хорошо, — вижу, что она пытается переварить информацию. — А какой срок? — Семь недель, — опускаю глаза. — Ты не хочешь, чтобы мама узнала? — Типа, можно? — Хорошо, я еще подумаю, хорошо? Давай, скоро вести, — она улыбается, но улыбка такая натянутая, что лицо скоро треснет. Комната для мастер класса оказалась довольно большой. Множество девочек, чувствую, как нервничаю, ловлю одобрительные взгляды Оли и Юли. — Итак, сейчас у вас на столах лежат рисунки, которые вы можете выбрать. У нас сегодня очень просто занятие. Перед вами стоит клей ПВА, но он не простой, клей замешен с черной гуашью. Сейчас ваша задача сделать контур вашему рисунку, вы просто аккуратно давите на клей и рисуете контур. Сейчас я сама покажу, просто аккуратно обводите, как фломастером, но клеем. Давайте, я всех жду, — кажется их заинтересовало, они кивают с готовностью смотрят на меня. — Так хорошо, а теперь раскрасьте рисунок акварелью, рекомендую вам сначала смешать некоторые базовые цвета, чтобы у вас получился новый необычный цвет, а контур пока подсохнет. Конец занятия все довольные. Юля выходит последней, останавливается напротив меня, улыбается гладит по щеке. И целует.