Бусины

      Меня опять застукали.       И почему учитель Пак Чимин всегда слоняется по коридорам именно в те ночи, когда я решаю пойти прогуляться по омежьей половине школы?       — Ох, Феликс, опять ты здесь! Шпионишь за омегами?       Я потупился. Но чисто для приличия. На самом деле мне было не так уж стыдно. Скорее досадно, потому что я так и не увидел того, ради чего улизнул из альфьей спальни.       — Ты же понимаешь, что я обязан и на этот раз сослать тебя в ласточкино гнездо, — казалось учителю действительно жаль. — Когда же ты наконец перестанешь нарушать правила? — Пак поплотнее закутался в белую шерстяную накидку. В голубоватой полутьме коридора он казался то ли призраком, то ли ангелом, или призраком ангела. Я мимолетно заметил под просторной накидкой чуть мерцающую ткань лётного костюма. Зачем он перевоплощался среди ночи? Куда летал? Сегодня в дозоре Чон и Ким, а Пак вообще не должен был покидать своего гнезда.       — От Вас необычно пахнет, учитель, — заметил я, обреченно шагая вслед за старшим к своему наказанию. Пак дернулся, чтобы прикрыть щеки, но быстро опустил руки и продолжил вести меня к выходу из школы. — Альфой, — осмелел я, терять-то всё равно уже нечего, — необычным альфой.       — Еще слово и будешь заперт, — процедил провожатый.       — Вы не можете! — воскликнул я. Не может же, да?! Только не золотая клетка!       — Проболтаешься или хоть взглядом намекнешь, будешь сидеть в самой красивой, но самой тесной клетке три дня.       — Что я такого сказал? Я просто рад за Вас. Правда немного завидую этому альфе…       — Так, всё, чижикин хвостик, живо в гнездо, пока я не рассердился по-настоящему! — учитель хмурил красивые брови, но я видел его улыбку. Как-то так получалось, что я всегда смешил его, даже если говорил серьезно. Может быть у меня такое лицо? А может слишком болтливый язык? Но как бы то ни было, Пак Чимин никогда не был со мной суров по-настоящему, хотя все знали что в гневе он ужасен.       — А Вы не расскажете учителю Чону? — тот был главным над альфами и мог применить более жесткие наказания. — Ну, что я подглядывал за…       — Сдашь завтра обещанное эссе, тогда сохраню твой секрет, — омега убрал за ухо прядь волос, золотые бусины блеснули в свете полной луны. — А сейчас иди спать. — Он указал на тропу, ведущую к маленьким гнездам. Не к просторным плетеным комнатам, к которым мы уже привыкли, а настоящим сферическим коконам, собранным из диких прутьев. Три таких гнезда теснились под скалистым навесом окружающим школьный двор.       — Хорошо, — поклонился я любимому учителю. А потом всё же добавил: — Интересно, а то, что Вы так прекрасно выглядите сегодня, как-то связано с этим запахом?       — Феликс!       — Всё молчу-молчу.       — Заноза! — он покачал головой и направился обратно в здание школы.       — Знаю, учитель, знаю, — оглянулся я от подножья лесенки у гнезда. — А не дадите Вашу накидку? Сегодня холодно…       — Будешь знать, как нарушать правила, — не оборачиваясь ответил он.       Я взобрался по веревочной лестнице и нырнул в тесное гнёздышко, где даже сидеть было неудобно, только если свернуться калачиком и спать. Что я сразу же и сделал. Дно было устелено душистыми сухими травами. Не очень мягко, но и не жестко. В самый раз. Едва я устроился на них, пытаясь как-то накрыться от холода, как в узкое входное отверстие пышным комом влетела большая шерстяная накидка.       — Благодарю Вас, учитель Пак, — выглянул я. Но там уже никого не было.       Блаженно улыбаясь под теплым покрывалом я вдыхал легкий аромат взрослого омеги и отголосок запаха его альфы. Фантазия унесла меня далеко за пределы школы. Куда летал учитель Пак? К кому? Не важно. Главное, что после этих встреч он такой сердечный и мне не влетело по первое число.       В нашей школе обучение и проживание строго разделено. Альфы и омеги пересекаются только на рассветных песнях и праздничных собраниях. Такой порядок введен совсем недавно. А вот раньше было совсем другое устройство.       После окончания войны фениксов осталось очень мало. В те времена большинство погибали в боях, а значит не могли возродиться из собственного праха.       После перемирия выживших взрослых, способных заводить детей, остались единицы, от силы полтора десятка. Семьи создавались не по любви, как испокон веков было принято у нашего вида, а только ради того, чтобы обзавестись потомством. Но, как известно, дети фениксов рождаются только у искренне любящей пары. Мы ведь не люди. Нашу природу не обманешь и не договоришься с ней.       Старейшины били тревогу. Вид оказался на грани вымирания. Каждого новорожденного оберегали как зеницу ока, взращивали его в трепетной заботе, альф и омежек постоянно держали рядом, чтобы они могли узнавать друг друга с самых юных лет. А взрослые пытались привить им способность и тягу к любви. Но эти воспитатели были теми, кто выжил в войне с драконами. Они родились в ней и жили, видя только разрушения и боль. Они просто были не в силах дать детям своего племени то, чего не имели сами.       Бездетные, но всё еще сильные особи стали улетать с дома-горы. Они неделями и месяцами могли скитаться по миру в поисках более чистых фениксов, чьи души не так сильно изуродованы войной. И те находились. Не часто, но случалось, что кто-то из улетавших, возвращался со спутником, чьи глаза еще светились верой в лучшее. Кто-то влюблялся и прилетал уже обрученным. Кто-то приводил с собой стариков. Их оперение выцвело и поредело, но они были рады переродиться на великой горе чуть раньше своего срока, чтобы в следующей жизни принести пользу всему виду.       Все трое учителей нашей школы именно такие — перерожденные. Они усилием воли, под присмотром старейшин прервали свою прошлую жизнь, чтобы скорее начать новую. Но выполнить миссию, ради которой они пошли на такую жертву, удалось только двоим. Чон Чонгук и Ким Тэхён прилетели сюда престарелой парой ветеранов, и переродившись — продолжили любить друг друга и в новой жизни. Прошло много десятков лет и теперь они уже вновь не молоды, а девятеро их детей счастливо живут со своими семьями в доме-горе, и воспитывают почти три десятка их внуков. Они выполнили то, ради чего возродились.        В отличии от Пак Чимина. Он выглядит необычайно молодо, но на самом деле совсем скоро выйдет из детородного возраста, так и не встретив альфу, которого мог бы полюбить. Наверное я смог бы стать этим альфой. Уж я бы постарался, чтобы влюбить его в себя! Наверное я бы справился даже без природной подсказки в виде эмоционального всплеска, что выдается всем фениксам, когда мы встречаем свою пару. Вот только одно «но» — мне еще нужно несколько лет, чтобы окончательно созреть. И да, учитель кажется уже кого-то нашел. Что ж, я только «за». Пусть этот счастливчик поможет самому красивому омеге на горе родить таких же чудесных птенцов.       Я лежал под покрывалом и следовал за блуждающими мыслями. С чего они вообще появились? Ах, да, в школе теперь раздельное обучение. А ведь еще мои родители учились совместно. Но сейчас численность нашей популяции перестала быть критической. Было много взрослых, молодых и детей. В школе сейчас почти семьдесят ребят с первого по десятый класс. Это очень много и очень радует старейшин. Поэтому они решили, что пора возвращаться к исконным правилам обучения. Омегам теперь не нужно рожать едва достигнув зрелости, а альфам — брать на себя заботу о целой семье, чуть только бусины в волосах прорежутся. Кстати, мои были уже весьма заметны, и я видел, как вчера на рассветной песне некоторые омеги засматривались на них. Приятненько.       Так вот, потому нас и разделили, чтобы альфы вроде меня не строили глазки, а омежки, типа Сынмина не соблазняли всех своей улыбочкой. От ранней влюбленности появляются слишком молодые семьи. А слишком молодым семьям некогда заниматься делами общины, изучать и поддерживать культуру и обычаи, возводить общие строения. Мы, как вид, стали слишком поверхностными и, в некотором роде, слабыми.       «Это плата за восстановление численности. Либо количество, либо качество» — как-то раз сказал учитель Ким, преподающий традиции. Он очень строг, но мы понимаем что он прав.       Да, я тоже понимаю это, честное слово. Но хоть он и прав, лично мне уже не терпится поскорее найти себе пару. Не обязательно же сразу заводить птенцов, можно просто развиваться вместе и лучше узнавать, стать лучшими друзьями и постепенно влюбляться не только по зову природы, а в личность. Наверное я слишком наивный для альфы.       Вот именно поэтому я и хожу иногда тайком на чужую половину школы. Я смотрю на омег, и жду от кого же из них в моем сердце произойдет тот самый взрыв чувств, который укажет на мою пару. Но, кажется, пока такой омеги не существует. Разве что учитель Пак. Шучу уж, ладно.       Утром я выбрался из гнезда и укутавшись в теплую накидку побежал в школу, сшибая босыми ногами росу с травы.       — Опаздываешь, Ли! — окрикнул меня староста.       — Сейчас, — я быстро надел ученический плащ, — готов.       — В волосах солома, — засмеялся кто-то из ребят.       — А? Да-да, спасибо, — я потряс головой и пригладил свои красные вихры. Бусины приятной тяжестью легли поверх прядей. Опять будут видны из далека.       — Ладно, всем построиться! — велел староста.       Мы построились и отправились на рассветную песню в небольшой дворик церемоний. Там я зевал во весь рот, но всё же внимательно смотрел на омег, построившихся напротив нас симпатичной группой. Сынмин подмигнул мне, а я послал ему воздушный поцелуй. Омежка рядом с ним зарделся, а альфа рядом со мной больно пихнул меня локтем под ребра.       В общем, всё, как всегда.       Потом все разошлись по классам. И начался самый обычный день. Много занятий, заданий, дискуссий и смеха. Пару раз из круглого окна литературной комнаты я видел омежью тренировку. Младшие учились мгновенному обращению в птичий облик под руководством учителя Пака. Площадка была отгорожена невысоким заборчиком, но я всё-таки смог увидеть несколько крылатых золотых силуэтов.       — На сегодня всё, — завершил урок учитель Чон. — Домашнего задания не будет.       Все радостно загомонили. Но взрослый омега хитро улыбнулся: — Вместо чтения и зубрежки мы с вами снова полетим на сбор цветов и фруктов. Отдохните полчаса и собираемся во дворе.       О! Наконец-то! Я так любил летать на сбор пищи в лес. Мне всегда удавалось быстрей всех наполнить свои корзины крупными плодами, а потом ускользнуть к дальнему краю леса и искупаться в озере. Водичка там просто прелесть!       Путь был не близкий. Лес находился в двух часах полета к западу. У фениксов имелись ухоженные плантации и ближе, но сейчас еще не наступил урожайный сезон, поэтому самые старшие ученики летали к лесу. В сопровождении учителей, разумеется. Сегодня с нами летел Чон, а в последний момент присоединился и Пак. Он был будто бы чем-то сильно взволнован. Какой-то радостью.       Все устали от перелета и до сбора решили немного отдохнуть. Я наоборот только разогрелся и хотел поскорее начать.       — Лети со мной, — велел Пак, вновь обернулся огромной птицей и взмыл над лесом. Я последовал его примеру, хоть и превращался еще не так эффектно.       Мы пролетели немного и опустились на западной опушке, совсем недалеко от того озера, к которому мне так хотелось.       — Здесь же нет фруктовых… — начал было я, присаживаясь на ветку могучего дуба, но учитель прервал:       — Посмотри вперед, — он указал в сторону высоких гор далеко на западе. — Ты знаешь, что там?       — Конечно, драконьи горы и поля, — отчеканил я. Это все знали. Наша территория заканчивалась на границе этого леса. Дальше ни ногой.       — Да, — кивнул Пак, пристально вглядываясь в равнину перед нами. Она вся, вплоть до самого основания скалистых гор, поросла яркими сочными травами, цветами и ягодными полянками. — И сегодня мы возможно увидим их, — голос учителя, обычно мягкий и спокойный, сейчас заметно дрожал.       — Драконов?! — я соскользнул с ветки, чуть не упал, но в пару взмахов смог вернуться на место.       — У их старших школьников сегодня день охоты. Они летают над равнинами и ловят скот, который сами же и разводят в немыслимых количествах, — поведал учитель, мечтательно оглядывая луга. — Вон, они уже летят.       Я присмотрелся, но кроме восьми темных точек не смог ничего увидеть.       — Нам лучше спрятаться, — спохватился я. — Мы слишком заметны в этом обличье.       — Можем обернуться людьми, — в золотистых глазах омеги светилось озорство и еще что-то… Это что-то немного смутило меня. — Ты хочешь понаблюдать за ними?       Я закивал.       — Тогда давай спрячемся.       Мы сделали, как он предложил. Присели в густых зарослях бузины и ждали.       — А как вы узнали?       — Про охоту? — Пак загадочно улыбнулся. — Просто услышал где-то.       — А они страшные? Такие же кровожадные, как пишут в книгах по истории?       — Нет, — тихонько засмеялся он. — Уже нет. Они меняются. Так же, как и мы. Становятся добрее и внимательней. Мне кажется через несколько поколений мы вновь подружимся.       Восьмерка приближалась и теперь я уже смог рассмотреть крылья, могучие тела, шипы на загривках и огонь, сиявший сквозь толстую шкуру в глубине горла. Трое синих, трое черных, белый и серый. Последний был просто громадным по сравнению с остальными. Учитель прикрыл рот ладонью и следил за гигантом во все глаза. Казалось он вовсе забыл о том, что я рядом.       Драконы рассредоточились по равнине. Мне не хотелось наблюдать за тем, как именно они охотятся. Достаточно было увидеть несколько огненных струй, выпущенных в направлении несчастных овечек, спокойно гулявших по лугу.       — Извините, — сказал я Паку. — Я пойду, ладно? Дойду человеком до озера, а потом обернусь и полечу к остальным.       — Хорошо, Феликс, — учитель посмотрел мне в глаза. — Извини, что привел тебя сюда. Я почему-то подумал, тебе будет любопытно увидеть что-то такое.       — Спасибо! Я был рад прятаться с Вами, — быстро улыбнулся я. — А драконы, они величественные и по-своему красивые, — я кинул еще один взгляд на пролетавшего совсем рядом белоснежного дракона с длинными острыми рожками на голове. — Но мне как-то…       — Страшно? Или противно от того, что они питаются плотью?       — Второе. Я не понимаю, зачем убивать животных, если можно, как и мы…       — Они так устроены, — слегка пожал плечами Пак. — Это — их природа. Ты ведь знаешь: с природой…       — …не поспоришь, — кивнул я. — Знаю. Но всё равно смотреть не очень хочется.       — Ну, тогда иди осторожно, — он указал направление: — озеро в той стороне. Метров триста по прямой. Как долетишь к остальными, скажи учителю Чону, что я скоро буду. Не улетайте без меня.       — Ага, — я пошел вглубь леса. Но напоследок еще раз посмотрел сквозь сеть веток и листвы. Мощные силуэты носились туда-сюда, больше резвясь и наслаждаясь полётом, чем добывая себе пищу. А в дали от гор летел еще один черный дракон. Трудно было судить о его размерах из-за расстояния, но он мне как-то не понравился.       — Учитель, — позвал я, — а может Вы пойдете со мной? Здесь небезопасно.       — Я скоро, — не оборачиваясь, сказал он.       И я ушел один.       Продираться сквозь кустарник было не просто. Тропы здесь не было, а лететь я не мог, потому что переломал бы крылья в этой чаще. Но вот, наконец-то и озеро. Я спустился к бережку и огляделся. Никого, разумеется. Озеро было совсем небольшим, метров двадцать в диаметре. И мало кто о нем вообще знал.       Я наскоро скинул одежду и вбежал в прохладную воду. Какое блаженство. После духоты зарослей, паутинных сетей, которые липли к лицу и рукам, после липкого страха, который напал на меня при виде чудовищ. Да, я испугался драконов. Не хотел признаваться в этом самому себе, но я действительно почувствовал ужас.       Тот серый великан крупнее взрослого феникса раза в четыре. А когти! А зубы! А пламя?! Как наш вид вообще смог выжить в той многовековой войне.       Я лег спиной на поверхность воды, закрыл глаза и плавно водил руками. Это было самое приятное в купании — просто дать воде держать тебя. Она такая сильная, но в то же время мягкая и заботливая.       Вдруг где-то рядом раздался всплеск. Я тут же развернулся и принял вертикальное положение. Огляделся. Никого. Скорее всего просто рыба шлёпнула хвостом. Хотел уже плыть к берегу, как заметил краем глаза какое-то движение. Кто-то стоял по шею в воде у дальнего от меня берега.       — Кто ты? Почему подкрадываешься? — крикнул я, держась на плаву. Хотелось подплыть и потыкать пришельца пальцем, точно ли это не мираж.       — Я не подкрадываюсь, — раздался в ответ приятный, застенчивый голос.       — Не вижу тебя из-за тени, подплыви поближе, — позвал я.       — Я раздет, — сознался незнакомец, но всё же медленно поплыл в мою сторону.       — И что? — засмеялся я. — Мы же в воде, я не увижу твоей наготы.       — Приятная вода, правда? — взволнованно спросил собеседник, будто это не риторический вопрос, а самый важный из всех на этот момент.       Я уже почти мог рассмотреть его лицо. Светлая кожа, угольно-черные волосы… Я знал, что в дальних поселениях живут черноволосые фениксы, но лично сними еще не встречался. С каждой секундой он приближался и становился всё четче. Темные, почти черные, глаза, изумительной красоты губы, утонченный овал лица…       — Ты — омега? — зачем-то спросил очевидное я. В груди слишком бурно, суматошно бумкало, голова слегка кружилась, а нос и горло наполнило приятным ягодным ароматом. Не сильным, но ощутимо сладким.       — А ты — альфа?       Мы оба кивнули и остановились. Между нами осталось около пяти метров лазурной водной глади. Я не знал, что делать — двинуться вперед и познакомиться, либо уматывать к берегу и лететь к своим.       — Как тебя зовут? — спросил незнакомец.       — Феликс. Ли Феликс, — я убрал мокрую челку, мешавшую обзору. — А тебя?       — Хёнджин, — тут же отозвался омега и подгрёб чуть ближе.       — У меня… — начал было я, но замолк. Слишком сильно колотилось в груди.       — Что? Тебе уже пора лететь? — испугался Хёнджин.       — Нет, я просто… Странное чувство. Вот тут, — я приложил ладонь к груди. Он понимающе кивнул.       — У меня так же. Как будто вырваться хочет, да?       — Ага.       — Можно подплыть поближе? — спросил он, взволнованно сглотнув.       Я кивнул, и сам тоже медленно двинулся навстречу. Мы остановились слишком близко. Можно протянуть руку и дотронешься. Вблизи он оказался еще красивее. Блики от колебания озера играли теплыми пятнышками на его щеках, веках, на аккуратном подбородке, искрились в глубине его глаз, вплетались в пряди волос. Бусин я не увидел, возможно он их прячет под волосами, иногда омеги так делают. Мне на миг захотелось стать одним из этих солнечных зайчиков, чтобы так же бесцеремонно погладить по гладкой коже. — Хочу… — …прикоснуться, — сказали мы одновременно. Растерялись, засмеялись и протянули руки навстречу.       Я не знаю, что это было. Может это то самое природное чувство, которое происходит, когда мы находим свою пару. Или в воде было что-то подмешано, что заставило нас потерять головы. А возможно я просто перенервничал из-за драконов и это совершенство пригрезилось мне.       Но тогда причина казалась не важной. Самое главное, что я мог дотронуться до этого омеги. Он тоже положил ладонь мне на щеку.       — Настоящий, — произнес он тихим шепотом.       — И ты, — улыбнулся я, ощущая под пальцами тепло его плеча. Потом немного притянул к себе и заключил в объятия.       Понимаю, как глупо это звучит: стал обнимать совершенно незнакомого омегу через минуту после первой встречи. В воде. Голышом. Но тем не менее, всё так и было.       Было трудно держаться на плаву, поэтому мы отплыли на мелководье. И едва ноги коснулись песчаного дна, мы перестали грести и теперь уже смело обнялись, переплетаясь телами в толще воды.       — Что это? — спросил я, не в силах оторваться.       — Не знаю… — выдохнул он, разглядывая бусины в моих волосах, будто это были сокровища, — я чувствую только, что моё сердце с тобой. С самого первого взгляда.       Я забыл обо всем. Об одиноком учителе Паке на опушке, о драконах, о Чоне и сборе фруктов. Меня тянуло к этому омеге. И эта сила оказалась важнее приличий, адекватности или осторожности.       Я поцеловал его. Сначала робко. А потом обхватил лицо ладонями и стал горячо расцеловывать чарующие губы. Он крепче вплелся в мои волосы и тоже отдался поцелую. Под водой наши тела были так близки, так однозначно прижимались друг к другу…       Всё произошло само собой. Просто, легко и правильно. Омега доверчиво отдавался мне, а я ему. Я будто уже знал, как это делается. Словно альфий опыт появился в теле по щелчку пальцев. Более чем уверен: задумайся я хоть на секунду, что именно и как нужно делать, то сразу же растерялся бы. Но я не думал. Видимо и мой омега тоже. Мы просто чувствовали друг друга, проникали глубоко, как физически, так и на другом, каком-то мистическом уровне. В тот момент я отчетливо осознавал непреложный факт: он мой.       Через некоторое время обессиленные мы выползли на песок. Я продолжал поглаживать обнаженное изящное тело, целовать красные, безумно сладкие губы, и даже не сразу заметил, как кожа под моей ладонью покрывается тонким кружевом чешуек. Они были гладкими, такими же теплыми, но при обратном движении вдруг едва заметно кольнули.       — Прости, я не могу это контролировать, — пролепетал омега.       — Что это? — отпрянул я от перламутрово-черной дорожки чешуи.       — Моя истинная кожа проступает, — он тут же подобрался, обнял свои колени. Втянул, или как-то по-другому заставил эту ужасную черноту исчезнуть. Это могло быть красиво, если бы не означало:       — Ты один из них… Дракон, — сказал я на выдохе.       Хёнджин кивнул, затравленно осмотревшись, будто только сейчас начал понимать где находится и что между нами произошло.       — А ты — феникс.       — Да. И это наша земля, наш лес, — выпалил я.