Как стать Волчонком

Айзек       Айзек подскочил на кровати беззвучно крича. Удары собственного сердца оглушали. Невидящим взглядом он уставился прямо перед собой. Пронзительная боль обрушилась на него словно цунами, как только он осознал, где находится и что произошло. Парень рухнул на кровать с хриплым воем из сорванного горла. Боль была везде, она захватила его разум, пуская в сознание картинки произошедшего.       «Отец толкает его в грудь, и Айзек ударяется о стену, неприятно, но не больно. Он не успевает опомниться, как жёсткая рука тянет его за ворот футболки, и парень кубарем катится по лестнице.»       Боль в лодыжке и правом боку усилилась, словно указывая Айзеку, чем закончился его полёт с лестницы, отвлекая от флешбэков. Но его безжалостный разум продолжил подкидывать ненавистные воспоминания.       «Отец тащит его за шкирку через гостиную конечно же в подвал. Удушающий страх пронизывает ослабленное тело. Снова лестница. Голова отдаёт пульсирующей болью, готовясь взорваться в любую секунду. Удар приходится в живот, и Айзек сворачивается в калачик. Снова удар, и парня выгибает дугой от дикой боли в спине. Кажется удары сыпятся со всех сторон одновременно. Он сбился со счета. Он уже не чувствует, куда приходится новый. Боль везде.       Саб не надеется, что отец остановится, поэтому молчит, не умоляет, не плачет, лишь вскрикивает, срывая горло, после особо сильных ударов. Айзек ждет… Ждёт спасительную темноту. Он надеется только на неё. Он молится про себя, прося о потери сознания. Но его не слышат. И вскоре разрывающая разум боль заглушает собственные мысли.       «Шлюха»       «Грязный выродок»       «Дешевая подстилка»       Злобное шипение отца с каждым взмахом ног становится всё громче и ударяет не менее ощутимо, чем тяжёлые ботинки. Желание оспорить сказанное возникло мимолетом, но утонуло в густом потоке крови, прорвавшимся из распахнутых губ.       Сколько это продолжается Айзек не знает. Он мало соображает, боль заняла его рассудок. Удушающий захват выводит его из транса. Айзек пытается схватиться за горло, но руки не слушаются. Удается поднять только одну, и он вцепляется онемевшими пальцами в ошейник, который рьяно впивается в шею.       — Ты только моя собственность! И только мне решать, что с тобой будет!       Айзек словно со стороны видит, как багровеет его лицо, как синеют губы, как закатываются глаза. Пальцы разжимаются, не в силах больше противостоять удавке. Сознание поплыло во тьму, о которой он так мечтал. На мгновение он испытывает радость от приближающегося облегчения в забытье. Но отец лишает его последней надежды, отпуская ошейник, и саб кучей сваливается на пол, только сейчас понимая, что практически висел у отца в руках, словно на виселице. Кислород, обжигающий лёгкие, прогоняет подступающее бессознание, и Айзек разочаровано стонет.       Отец тянет его за плечи, поднимая и заставляя сесть, боль просыпается с новой силой, напоминая о каждом ударе. Твёрдая хватка в волосах не дает, свалиться обратно на пол. Айзек вновь ощущает горячие шершавые пальцы на своей шее. Рефлекс самосохранения сработывает раньше, чем саб понимает, что делает. Он ноющими пульсирующими пальцами одной руки пытается отбросить от себя ладонь отца, но мужчина явно сильнее его жалких попыток к сопротивлению, кажется он даже не замечает его, продолжая растегивать ошейник.       — Запомни, ведь ты видишь это последний раз!       Отец машет серебряной полоской кожи прямо перед лицом саба, Айзек смотрит поплывшим взглядом, пытаясь поймать фокус.       — Ты поплатишься за своеволие и пожалеешь ещё тысячу раз, что решился надеть эту штуку!       Металлическая пряжка разрывает кожу на правой щеке, а собственный крик оглушает. Хватка в волосах удерживает, не давай свалить на пол. И снова серебро словно молния мелькает перед глазами, остро скользя по второй щеке. Расфокусированным взглядом Айзек замечает, что серебрянная кожа, мелькающая перед глазами и жалящая его лицо, окрашивается в красный. Не успевая развить в голове эту мысль, он падает на холодный бетон.       Глухой стук, пронзивший виски, вырывает изо рта немой вскрик, забирая с собой последние силы. Темнота наконец услышала его и пришла на помощь. Он спасён.»       Воспоминания пульсировали болью в каждом синяке, в каждой ране, в каждой сломанной кости. Он не позволил себе плакать тогда, но сейчас не смог сдержать одинокую каплю, скатившуюся по виску и потерявшуюся в растрёпанных волосах.       Сильно зажмурившись Айзек кое-как поднял левую руку, правая болела сильнее и не слушалась, и дрожащими пальцами коснулся воспаленной кожи на шее. Он больше не сдерживал слезы, ручьями потекшими из глаз. Пустота обожгла пальцы, без уже ставшего привычным давления ошейника он ощутил себя снова беззащитным, слабым и одиноким.       Потеря ошейника означала потерю тепла и ласки, потерю уверенности и спокойствия, потерю Итана. Конечно Айзек знал, что всё это не продлится долго, отец бы никогда не позволил подписать контракт с кем хочет саб, он всю жизнь знал, что его продадут как вещь, как раба, и чем дороже, тем лучше. В глубине души он надеялся, что у Итана будет возможность побороться за него, выкупить, но сейчас и эти планы разбились вдребезги. Отец принципиальный, он скорее сдаст его в приют или ещё лучше в самый захудалый бордель, чем позволит Айзеку быть счастливым, и плевать на деньги, его ненависть слишком велика. Раз саб испортил его жизнь, он ответит ему тем же.       Слезы сменились на хриплые всхлипы, пронзая рёбра болью. Айзек упустил момент, как его накрыло истерикой. Он скрутился на кровати в клубок и бешено смеялся. Как же жестока к нему судьба! Этот день стал самым прекрасным и самым ужасным в его жизни. Сегодня он узнал какого это быть нужным и любимым, он научился отдавать и принимать, он наконец услышал хоть и далекий, но голос счастья. Он взлетел высоко, и как больно упал. Насмешка судьбы жестока. Всё, что было дано ему сегодня, отобрали в одно мгновение, даже не дав прочувствовать в полной мере.       «Смотри как может быть! Нравится? Запоминай, запоминай хорошо, больше ты это не получишь!», — собственный саркастичный голос звучал в висках. " Ты заслуживаешь только боль и страдания! Ты был в них рожден, в них будешь жить, в них и умрешь!».

*****

      Истощённый последними событиями, болью и истерикой, Айзек снова заснул. Просыпаться было всё также больно. На улице был день или утро, это саб понял по полоскам света, пробивающиеся сквозь плотно закрытые ставни. Ставни? Парень усмехнулся, поняв, что отец закрыл окно. «Ты в клетке. Тебе не выбраться», — слишком обречённо звучал собственный голос. Айзек ощущал пустоту внутри, капли зарождавшейся надежды испарились без следа.       «Глупо было мечтать… Ты слишком наивный! Это всё твоя вина».       Айзек отогнал гнетущие саморазрушающие мысли, сейчас это уже бесполезно, он ничего не сможет изменить. Его жизнь ему никогда не принадлежала и никогда не будет, так зачем снова забивать голову бредовыми фантазиями?       Он решил отвлечься на физическую боль, она была понятнее и приносила меньше страданий. Хотелось пить. Кое-как опираясь на левую руку, Айзек смог приподняться на подушку чуть выше. Боль была слабее, чем в первое его пробуждение, видимо прошло немало времени и раны стали заживать. В полусидячем положении он смог лучше видеть своё тело и истерично усмехнулся. Одежды на нём не было, поэтому он хорошо мог рассмотреть все повреждения. Живот и бока украшали черно-фиолетовые синяки, но местами уже с зелёным оттенком, а также багрово-синие кровоподтеки. Ноги тоже сияли всеми цветами радуги, только коленки были стесаны и покрыты коричневыми корочками. Левая лодыжка была сильно больше правой и ярко фиолетовая, говоря Айзеку о вывихе. Он засмеялся в голос, когда заметил свою правую руку. «Так вот она какая отцовская забота!». На правом запястье красовался чёрный ортез. «Конечно, никому не нужен поломанный товар!», — другого объяснения наличия бандажа на сломанной руке Айзек не нашёл.       Подняться с кровати было крайне сложно, но пить и в туалет хотелось с каждой минутой всё больше, да и рано или поздно всё равно придётся вставать. Медленно с остановками, скрипя зубами, Айзек смог встать, делая упор на правую ногу и держась за тумбочку. Путь до ванной комнаты занял минут десять, но всё же он справился. Пил прямо из-под крана, горло было невероятно высохшим. Справив нужду, Айзек вытащил аптечку и, сев на унитаз, начал обрабатывать синяки и раны, первоочередно выпив обезболивающее. Мази ушло почти два тюбика, когда саб закончил, но чувствовал он себя уже лучше, таблетки хорошо действовали. Поднявшись, он допрыгал до зеркала, чтобы обработать отметины на лице и шее. Он старался не думать, чем именно были оставлены следы на щеках, просто смазал покрытые кровавыми корками раны, даже не надеясь, что не останется шрамов.       Айзек вернулся в комнату и завалился на кровать, устало выдыхая. Передвижения требовали много сил, он даже вспотел. Живот громко заурчал, и саб понял, что безумно голоден. Когда он вообще ел последний раз? Сколько прошло времени? Искать свой телефон было бесполезно, Айзек уверен, что отец забрал его. Но поесть надо бы, ему нужны силы для восстановления. Правда он не представлял, как сможет спуститься вниз да ещё и по лестнице.       Пока он лежал, восстанавливая дыхание и набираясь сил для спуска на кухню, кто-то громко постучался в входную дверь. У них редко бывали гости, можно сказать никогда, тем более днём. Он слышал злой бубнеж отца, дверь открылась и захлопнулась. Айзек понял, что отец вышел на крыльцо, не позволяя незванному гостю войти в дом. Любопытство превысило боль, и саб медленно и аккуратно смог подняться на ноги. Он допрыгал на одной ноге до лестницы и застыл, вслушиваясь в крики за дверью внизу. Отец кричал сердито и грубо, но его оппонент не уступал. Сердце Айзека замерло, когда он узнал голос.       «Итан!»       Саб без раздумья рванул по лестнице вниз, скуля и кривясь от боли. Он должен добраться до этой чертовой двери, он должен увидеть Итана. Нет, Айзек не искал спасения, он не думал, что Дом сможет защитить его. Он просто хотел извиниться за нарушенное обещание, он хотел объясниться. Айзек считал себя обязанным перед Итаном, тот дал ему почувствовать себя пусть на мгновение, но живым и свободным. Саб просто хотел попрощаться.       Он не успел.       Отец вернулся в дом, яростно хлопнув дверью. Айзек замер на предпоследней ступени. Вот и всё. Шанс упущен. Второго ждать смысла нет, не в жизни Айзека. Он смотрел на отца пустым взглядом, тот в ответ яростным, и тонкие губы мужчины растягивались в злой ухмылке.       — Ты думаешь твой Доминантик тебя спасёт? — язвил отец.       — Нет, — твёрдо и отречено ответил саб.       — А что ж тогда бежал на его голос, сломя голову? — мужчина забавлялся, смотря в пустые глаза сына.       — Просто хотел попрощаться, — устало ответил Айзек. Он не видел смысла скрывать свои намерения, он не боялся реакции отца. Что тот мог ему сделать? Избить? Закрыть в холодильнике? Айзек переживал это уже не раз. Разбить сердце? Оно уже разбито. Ему нечего терять, ему нечего бояться.       — Хм, — протянул мужчина, и Айзек замер, хмурясь и внимательно смотря в глаза отца. Он ехидно улыбался, отчего по коже парня пробежали ледяные мурашки. — Так и быть, я дам тебе эту возможность.

*****

Итан       До дома Айзека Итан ехал хмурясь. Он был невероятно обижен на Эйдана. За завтраком брат сдал его родителям с потрохами. Эйдан рассказал им о сабе, об их отношения, о том, что Итан хочет контракт с парнем, как только тому исполнится восемнадцать. Близнец понимал, что в какой-то степени сам виноват, он на днях додумался сболтнуть брату, что думает не поступать в университет в этом году, не хочет уезжать и оставлять Айзека здесь одного, Эйдан взбесился и орал, что не позволит ему испортить себе жизнь ради саба. Вот и выложил всё родителям, зная как отреагирует отец. Мистер Карвер был в ярости и, как обычно, угрожал лишить наследства, если юный Дом сделает это без его на то разрешения. Благо подключилась мама и уговорила отца сначала познакомиться с сабом, а ему пришлось дать обещание, что без согласия родителя контракта не будет. Итан знал, что нарушит это слово, ничего не помешает ему сделать Айзека своим полностью, тем более сейчас, когда парень наконец доверился и подчинился. Он так давно и страстно желал саба себе и, получив, ни за что не отдаст. Айзек должен принадлежать ему и только ему.       Он припарковал машину на обочине возле дома Лейхи. Вспомнилось вчерашнее прощание, мягкие губы, затуманенные глаза, тёплые пальцы, оглаживающие его шею. Айзек был такой податливый и благодарный, Итан определённо от него не откажется, никогда.       Дом ждал уже больше пятнадцати минут и с каждой секундой и без того испорченное настроение ухудшалось всё больше. Они только нашли взаимопонимание, и Итану ужасно не хотелось начинать их новую страницу с наказания. Он отправил Айзеку семь сообщений за последние пять минут, но саб не отвечал. Недовольство переросло в яростную злость.        «Какого хрена он игнорит меня?».       Итан вылез из машины и последовал к дому Лейхи. Он стучался несколько минут, напоследок не сдержался и ударил дверь ногой, но ему так никто и не открыл. Глубоко вздохнув и медленно выдохнув, стараясь успокоить разбушевавшиеся эмоции, Итан вернулся в машину и поехал в школу. Даже если Айзек решил продинамить его, школу он точно не прогуляет, иначе отец его убьёт.       Друзья как обычно стояли возле входа в здание, саба среди них не было, Итан и не ожидал его здесь увидеть. Натянув улыбку и делая вид, что всё в порядке, он поздоровался с друзьями, фыркнул на брата и, пока не начались расспросы об отсутствии с ним Айзека, убежал в школу, бросив краткое «у меня дела».       Саб не появился ни на первом, ни на втором и даже ни на третьем уроках. Итан позвонил несчётное количество раз, но телефон был недоступен. Злость сменилась на беспокойство. Вдруг отец узнал об их отношениях и избил Айзека? Это объяснило бы, почему саба нет в школе и на звонки он не отвечает.       До конца урока Итан не досидел, он, сломя голову, бежал до парковки и, нарушая все возможные правила дорожного движения, был у дома саба через пять минут. Он стучался в дверь до содранных костяшек, продолжая биться ногами, заглядывал в зашторенные окна, пытаясь рассмотреть хоть какие-нибудь признаки жизни внутри.       Всё это продолжалось до тех пор пора из дома напротив не вышла старушка, пригрозив вызвать полицию. Поняв, что привлекает не нужное внимание, Итан вернулся в машину и решил подождать, пока кто-нибудь вернётся в дом.       Беспокойство за саба заняло все его мысли. Помня шрамы и периодические синяки парня, которые были получены за сущие пустяки, к полуночи Итан нафантазировал себе труп Айзека, закопанный в лесу.       К часу ночи он не выдержал и в четвёртый раз обошёл дом вокруг, заглядывая внутрь. Он уже и сам подумывал вызвать полицию, и пофиг если его загребут, лишь бы с его кудряшкой все было в порядке.       В два часа его ослепил свет фар, и рядом припарковалась машина. Итан обрадовался, что наконец-то сможет узнать, где его саб, и выскочил на улицу. Но его надежды рухнули, когда он узнал Порше брата. Эйдан писал и звонил ему весь день, но близнецу было не до разборок с братом.       К трём часам Итан поддался на уговоры Эйдана, и они поехали домой. Дом так и не заснул этой ночью, а к семи утра снова парковал машину возле дома Лейхи.       Старушка из дома напротив все-таки вызвала полицию в десять утра. Итан пытался объяснить патрульным, почему он торчит возле чужого дома уже вторые сутки, но не смог убедить их проникнуть в дом. Его попросили покинуть частную территорию, но близнец категорически отказался.       В полдень опустошенный и вымотанный переживаниями Итан все-таки заснул на жёсткой скамейке в камере временного содержания, где ему предстояло провести двое суток за отказ подчиниться требованиям и за сопротивление представителям местной полиции.       Итан покинул полицейский участок ровно в двенадцать часов через два дня. Хотелось в душ, переодеться и нормальной еды. Но всё это может подождать, поэтому первым делом близнец помчался к дому Айзека.        За время проведённое наедине с самим собой переживания Дома лишь увеличились. Эйдан сообщил, что саб так и не появился в школе, и что никто из ребят его не видел и не слышал. Близнец также связался с директором, и тот сказал, что отец Айзека перевёл его на домашнее обучение. Эта новость испугала Итана до трясущихся рук, и стоило закрыть глаза, как в голове всплывал образ любимого мертвенно бледного лица с синими губами и серым потухшим взглядом.       Стучась в белую деревянную дверь, на которой он успел выучить все щели и потёртости, Итан молился, чтобы его опасения остались лишь глупыми подросковыми фантазиями. Услышав треск поворачивающегося замка и грубый мат, Дом растерялся и сделал пару шагов назад, осознавая, что уже перестал надеяться.       — Кто ты, блять?       Высокий седовласый мужчина вышел на крыльцо и громко хлопнул дверью. Итан завис. Он так долго пытался найти саба или хотя бы его отца, что совсем не подумал, что говорить.       — Меня не интересует, что ты там продаёшь, проваливай!       Мистер Лейхи махнул рукой в сторону дороги и уже собирался вернуться в дом, чем заставил Итана собраться.       — Я ищу Айзека. Он дома?       Его голос дрожал, и юный Дом надеялся, что мужчина этого не услышит.       — Какое тебе дело до моего сына?       — Я… Я его друг… Его не было в школе несколько дней.       Итан старался контролировать свои эмоции, но мистер Лейхи одним своим видом вызывал у парня раздражение и злость. Он ненавидел его с того самого момента, когда увидел следы на нежной коже саба.       — Друг? Хм, не помню, чтобы у пацана были друзья, — мужчина недоверчиво выгнул бровь, сверля взглядом подростка.       — Так, где Айзек? — издёвки мистера Лейхи выводили близнеца из себя, от былой растерянности не осталось и следа, бешенная злость захватила его разум.       — Уехал.       — Куда? — Итан прохрипел, сжимая кулаки.       — Ха, я понял, кто ты, — мужчина растянул губы в мерзкой улыбке. — Прости, пацан, но тебя наебали.       Отец Айзека смотрел на близнеца так, словно ему его жаль. Итан нахмурился.       — В каком смысле?       Мужчина начал похлопывать себя по карманам брюк и через мгновение вытащил из заднего ошейник, протягивая юному Дому.       — Это видимо твоё.       Глаза застелила пелена ярости, разум отключился окончательно. Итан схватил мужчину за ворот рубашки и с глухим стуком приложил спиной о дверь.       — Откуда он у тебя? Где Айзек? — кричал Дом, брызгая слюной словно ядом.       — Хей!       Мистер Лейхи с силой толкнул подростка, но Итан лишь покачнулся и хватку не ослабил, он действовал на чистом адреналине.        — Полегче, пацан! Это должно стать тебе уроком! Все сабы бляди! Запомни!       Итан застыл в растерянности. «О чем он, блять, говорит?». Воспользовавшись замешательством парня, мистер Лейхи толкнул его снова, и на этот раз близнец отпустил мужчину, пятясь на два шага назад.       — Слушай, сынок, — голос отца звучал ровно и спокойно, понимающе и сожалеюще, — я понимаю, что ты влюблён, я тоже был молод, красивый мальчик вскружил тебе голову, но повторюсь, все сабы шлюхи и бляди. Мой сын, к сожалению, тоже такой. Извини за это.       — Я не понимаю… — ярость и злость ушла, Итан чувствовал себя потерянным.       — У Айзек есть Доминант, и это не ты, — близнец нахмурился, пытаясь осмыслить слова мужчины. — Несколько лет назад мы заключили договор, и как только Айзеку исполнится восемнадцать, он уедет к своему Дому. Но он приперся с твоим ошейником, и мне ничего не оставалось, как рассказать его Доминанту об этом. Тот решил, что моему сыну будет лучше рядом с ним, у них будет возможность лучше узнать друг друга, привыкнуть, по предварительному договору Доминант не сможет его тронуть до совершеннолетия. Прости, пацан, но тебя использовали… Уж не знаю, что ему было нужно от тебя, деньги, секс, популярность, но ты не первый такой, и если бы его не забрал законный Доминант, возможно был бы и не последним.       — Я не верю, — твёрдо сказал Итан.       Айзек не мог с ним так поступить, он никогда не просил ничего, он противился брать что-либо. Какая ему была выгода?       — Я должен услышать это от него.       — Какой смысл мне врать? — пожал плечами мужчина.       — Если вопрос в деньгах, я дам в три, в четыре, в пять раз больше! Я покрою все неустойки, но он должен быть моим!       — Прости, парень, но договор есть договор. Мне жаль, что мой сын оказался такой тварью, и прости.       Итан не знал, что делать, он не мог поверь в то, что говорит мистер Лейхи, он надеялся, что сможет заманить его деньгами, но мужчина не повёлся.       — Я не отстану пока не услышу от него, — Итан не собирался сдавать.       — Ты мне нравишься, пацан, да и чувствую я свою вину, что не смог воспитать сына правильно. Ладно, я обещаю поговорить с его Доминантом, если он согласится, то сын свяжется с тобой.       Мистер Лейхи открыл входную дверь и скрылся в доме, оставив Итана в одиночестве.

*****

      День выдался по весеннему тёплым и ярким. Солнце не обжигало как летом, а лишь приятно грело. Итан сидел на деревянном пирсе, свесив ноги вниз. Бутылка виски пуста на треть. В пачке не хватает восьми сигарет. Некогда завораживающая красота озера вызывает лишь ненависть. Телефон вот уже полчаса прокручивает на повторе слова, что холодным металлом режут сердце.       «Привет, Господин. Я… Хм… Я хотел извиниться… Отец сказал тебе… правду… Я использовал тебя… Прости…».       Бутылка наполовину пуста. В пачке осталось шесть сигарет. Телефон падает в воду, оставляя за собой ровные круги.       — Все сабы шлюхи…