Как стать Волчонком

      — Войдите!       — Мистер Хейл, курьер принёс посылку.       Мария, стройная пепельная блондинка и его секретарь, вошла в кабинет, держа в руках небольшую коробку, перемотанную скотчем с наименованием службы доставки.       — Спасибо, дорогая, поставь на стол.       Питер, не открывая взгляда от монитора, указал на угол своего большого из беленого дуба письменного стола. Он только смог настроиться на работу впервые за неделю и не хотел отвлекаться. Первые четыре дня после появления в его жизни Айзека, он пытался работать дома, чтобы не оставлять парня одного, но нигде не мог сосредоточиться. И не важно сидел ли парень рядом или находил в другой комнате, мысли Дома кружились вокруг мальчика. Его мальчика.       Да и в офисе не очень то получалось сконцентрироваться. А работа не ждала. Как и Талия. Сестра уже звонила с требованием быстрее разобраться с этим делом, и Питер понял, что она преследовала какой-то личный интерес, но ему было всё равно и докапываться он не стал. Он конечно в своей излюбленной саркастичной форме пожелал ей счастливого пути нахрен, но и сам прекрасно понимал, что слишком затянул с этим делом.        Правда у него была уважительная причина — покупка нового саба, и по закону ему полагалось три дня выходных, но он не хотел рассказывать Талии об Айзеке. Учитывая её взгляды, и узнай она, как и откуда мальчик появился у него, сестра заявилась бы к нему домой и закатила бы очередной фееричный скандал с ультиматумами и угрозами, непременно опять сообщив ему, что он позор их семьи. Питер был привыкший к властному поведению сестры и обычно не реагировал, но Айзека с его прошлым она могла напугать не на шутку. А Дом всячески хотел уберечь мальчишку от лишних переживаний и стресса. Было странно, никогда ещё мужчина не испытывал такой потребности оберегать кого-то.       Саб вообще очень необычно действовал на Питера. Ему просто физически необходимо было присутствие парня рядом. Он хотел постоянно касаться его, видеть, чувствовать. Он хотел, чтобы Айзек принадлежал ему полностью. Телом, душой, разумом. Его Доминант бесился и психовал, требуя пометить мальчишку, обозначить свое право. Если бы Питер жил эмоциями, а не мозгами, то давно бы уже посадил парня на поводок и не отпускал бы от себя ни на шаг.       Питер думал, что такая его реакция связана с тем, что ни одному сабу в его жизни не требовалось столько заботы, внимания, защиты и ласки, как Айзеку. Он пробуждал его инстинкты, заложенные природой.       Дом вырос и крутился в кругах, где сабы были из богатых и властных семей. Высокомерные и наглые, они росли как бриллианты и с раннего детства знали свою цену. Они были под защитой фамилии, зная, что никто не причинит им вреда. Этих сабов волновали лишь нули на счётах будущих Доминантов.       Питер был завидным Доминантом и женихом, и не раз родители предлагали ему заключить контракт на своих дочек и сыночков. Он всегда отказывал. Избалованные сабы не будили в нём никаких чувств. Красивые дорогие куклы, не более.       Айзек был другим. Не смотря на всю свою тяжёлую жизнь, он казался Питеру чистым, невинным и открытым. В нём не было ни капли алчности и корысти. Питер чувствовал благодарность и искреннее желание быть нужным. Он нуждался в силе и защите Дома, а не в его деньгах.       Но Питер также видел страх и неуверенность в глазах мальчишки. Он прошёл через многое, его жизнь состояла из боли и жестокости. Его разум и тело привыкли выживать, а душу саб прятал за семью замками. Питер поставил себе цель освободить её.       Ему нравилось наблюдать, как с каждым разом Айзек с большей уверенностью делает выбор, который Питер ставит перед ним, медленно, но верно раскрывая свои желания, мысли, характер, словно бутон распускает прекрасные лепестки. В сабе есть страсть, огонь, главное суметь правильно разжечь его.       Закончив наконец с разбором дела, на которое потребовалось слишком много времени, Питер откинулся на спинку кресла, вытягивая ноги и руки, и заметил оставленную посылку. Кое-как дотянувшись до коробки, слишком лень было вставать, он разрезал скотч канцелярским ножом. Внутри находилась ещё одна деревянная коробка, больше похожая на шкатулку, на крышке которой были вырезаны и покрыты серебром его инициалы, а ниже инициалы Айзека. Он аккуратно достал её и огладил белое дерево ладонями. Его друг как всегда оправдал его ожидания, всё сделано скромно, но изящно и со вкусом, как Дом и любил. Нетерпеливо открыв ее, Питер замер.       — Потрясающе…       Мужчина не смог сдержать восторженной реплики. Внутри коробка была обтянута белой кожей, а на такой же белой кожаной подушке лежал его недельной давности заказ.        Ошейник для Айзека. Светло-голубой, немного сероватый, как пасмурные небесные глаза саба, внутри обшит нежной замшей, на тон темнее самой кожи, платиновые пряжка с округлыми краями и свисающее кольцо. Он достал ошейник, отмечая его лёгкость и мягкость, и, держа в кулаке, огладил большим пальцем платиновую табличку рядом с кольцом, где было выгравировано его имя.       Питер представил, как мягкая кожа идеальной крепкой хваткой обернётся вокруг нежной тонкой шеи мальчика. Ошейник не будет сильно выделяться на бледной коже, но цвет его станет ярче, насыщеннее. Он покрутил в пальцах кольцо, что идеально ляжет в ямочку между ключиц. Питер представил, как сможет в любой момент подцепить его пальцам, задевая кончиками выемку, и притянуть мальчишку к себе, усадить на колени, обхватывая тонкую талию, провести руками вверх по рёбрам, слегка царапая кожу ногтями, оставляя быстро наливающиеся красным ровные полосы, как при этом Айзек закинет голову назад, с отчаянным неконтролируемым стоном, открывая ему шею, такой послушный, отзывчивый и доступный в его руках, и как Дом вопьется губами в нежную кожу, оставляя наливающуюся бардовый метку прямо над своим именем…       Питер опомнился, когда его тело пробрало судорогой, и он излился себе в руку, тяжело дыша и зажимая в другой ладони голубой ошейник.       — Вот же ж, блять!       Питер зажмурился, смотря в потолок и восстанавливая дыхание. Он устало и истерически засмеялся.       «Охуеть, докатился! Дрочить в кабинете на ошейник! Да ещё и не понять этого! Дорогой, ты сходишь с ума!».       Когда тяжёлая послеоргазменная слабость сошла, он достал влажные салфетки из верхнего ящика, вытер руку и член, кое-как очистил одежду, благо сегодня нет никаких встреч. Приведя себя в относительный порядок, Питер убрал ошейник обратно в коробку, только сейчас обратив внимание ещё и на такого же цвета поводок, свёрнутый вокруг белой подушечки, закрыл её и убрал в третий ящик стола, закрыв его на ключ.       Работа снова не шла. Мысли крутились вокруг своего необычного срыва. Что на него нашло? Он словно подросток в пубертатный период. Надо срочно что-то делать, а то действительно недолго свихнуться. Ладно ещё сорвался наедине с самим собой, а если его также накроет рядом с Айзеком? Это никак не входило в его планы на счёт саба. Надо срочно спустить пар.       Питер взял телефон и открыл мессенджер, где уже второй день висело непрочитанное сообщение от безымянного контакта. «Я прилетел, сэр. Очень жду нашу встречу.»       Открыв свой календарь на компьютере, Дом принялся писать ответ.

      «Завтра в полдень. В квартиру не заходи. Поднимайся сразу на этаж. Опоздаешь хоть на секунду, можешь больше не появляться.»

      Ответ пришёл через несколько минут. «Спасибо, сэр.»       Закрыв приложение, Питер ещё минут пятнадцать пялился в экран монитора, но в итоге бросил попытки сосредоточиться и покинул кабинет, бросив Марии, что сегодня его не будет.       По дороге он заехал в любимый итальянский ресторан, взял сливочное ризотто с морепродуктами, капрезе и тирамису на десерт. Он знал, что Айзек никогда не ел ничего подобного, и ему нравилось открывать для парня что-то новое. Он старался следовать советам диетолога и тщательно следил, чтобы саб потреблял необходимое количество каллорий. Айзек очень старательно делал всё, как говорил Питер, но мужчина видел, что ему сложно. Слишком большие порции, слишком большое разнообразие блюд, он как-то сказал, что забыл, что у еды может быть вкус.        Саб тогда не договорил, но Дом явно видел по его взгляду, что проблема не только в этом. Питер всё понимал, Айзек боялся. Он боялся привыкнуть к чему-то хорошему, потому что вернуться обратно будет больно и мучительно. Мужчина надеялся, что когда-нибудь мальчик сможет довериться ему и забудет свои страхи.       Поднявшись в пентхаус, Питер удивился, не увидев Айзека возле дверей лифта. Он уже привык за эти несколько дней, что парень бежит встречать его, чем бы в данный момент не занимался. В первый раз он смачно ударился пятой точкой и проехал на ней по плитке, врезавшись в ноги Дому, когда мокрый выскочил из бассейна.       Но сегодня было тихо. Питер постоял пару минут в коридоре, ожидая саба, но так и не услышал никаких звуков, означающих его приближение. Дом нахмурился. Он конечно не станет ругать саба, но это вроде как было правило по регламенту, и Питер хотел бы, чтобы оно выполнялось.       Сняв обувь и стянув галстук, мужчина двинулся на поиски саба, размышляя, что могло случиться, что Айзек нарушил одно из основных правил. Он не нашёл мальчика в бассейне, заглянул в его спальню и душевую и, не обнаружив его там, проверил остальные комнаты на втором этаже. Странное волнение охватило Питера. Куда мог деться саб? Не мог же он сбежать? Да и куда ему бежать? Айзек явно не был глупцом.       Питер начал злиться. Доминант внутри орал. «Найти! Наказать! Привязать! Запереть!».       Мужчина стоял на балконе на втором этаже, сжимая кулаки и челюсти, как услышал странный шум с первого этажа. Питер спустился вниз и прислушался. Звуки доносились слева по коридору, где находились кладовая, санузел и тренажёрный зал. Медленно следуя на звук, Дом увидел, что дверь в тренажерку приоткрыта. Он осторожно толкнул её и остановился. На полу к нему спиной отжимался Айзек, пыхтя счёт себе под нос. По его спине на серой футболке от плеч и вниз по пояснице расползлось большое мокрое пятно. Рядом с парнем стояла открытая бутылка воды. Питер обвёл взглядом комнату, беговая дорожка была включена, на скамье для жима лежали телефон и наушники. Злость стала понемногу отступать, видимо мальчик бегал и не слышал, как Питер пришёл.       — Бляяя… Аррр… Двадц… ать трриии…       Айзек кряхтел и рычал, поднимаясь от пола на дрожащих руках, но продолжал. Питер растянул губы в улыбке. Он не ошибся, мальчик упорный и сильный, его не так то просто сломать.       Парень сделал ещё два жима и начал сгибать руки на третий.       — Двадцать… Ыыы…       — Пять! — громко закончил Питер.       Мальчик плюхнулся грудью о пол, испуганно вскрикнув. Он быстро подскочил на ноги, выглядя растерянным и шокированным с широко раскрытыми глазами, и также быстро упал ниц, но через секунду поднялся на колени, вспоминая, что Дому не нравится такая поза. Он тяжело дышал, мокрая грудь высоко поднималась.       — Сэр… Простите, сэр… Я… Я… Не слышал… Как вы пришли… Простите… Я… Знаю… Я заслужил… Наказание… Мне жаль… Сэр…       Питер улыбался, наблюдая за суетой саба, но когда мальчик начал заикаться и его дыхание участилось, улыбка сползла с его лица.       — Айзек, тихо! Успокойся! — громко скомандовал Дом, подходя ближе к сабу.       Мальчик перестал причитать, но затрясся с приближением мужчины. Питер присел на корточки, цепляя пальцами подбородок и поднимая голову саба. Он сощурил глаза, когда саб вздрогнул от прикосновения, чего раньше не наблюдалось. Мокрые и потемневшие от пота кудряшки прилипли ко лбу парня, по вискам стекали капли, всё лицо блестело от испарины, дыхание горячее и не ровное. Айзек закусил губу и сильно стучал по ней зубами, рискуя пустить кровь. Питер осторожно провёл по ней пальцем, разжимая.       — Дыши, мальчик, — прошептал Дом. — Повторяй за мной. Вдох… Выдох… Вдох… Выдох… Умница! Продолжай.       Айзек не поднимал на мужчину взгляда, но старался дышать, как тот велел. Через пару минут его дыхание выровнялось, и Питер подал ему стоящую рядом бутылку. Саб жадно глотал воду.       — Молодец, малыш. Всё хорошо, успокаивайся, — шептал мужчина и гладил руками по плечам парня.       Айзек допил воду и теперь сжимал в руках бутылку, виновато смотря в пол. Питер поднялся, утягивая за собой саба.       — Беги в душ, и будем обедать. Давай, малыш, я очень голоден.       Айзек поспешил выполнить приказ, засеменив в свою комнату. Питер нахмурился, отмечая странную походу парня, спешащего прочь слишком короткими шажками, будто что-то мешало ему двигаться нормально.       Айзек поднялся на второй этаж в свою ванную комнату. Да, у него теперь своя ванная, душ и туалет. А ещё огромная кровать, две тумбочки, стол, планшет, маленький диван, большая плазма почти на всю стену и гардеробная размером с его комнату в доме отца. Вещей у него ещё не так много, чтобы заполнить все бесконечные полки, но Питер умудрился за эту неделю забить шкафы на треть, ежедневно что-то заказывая. Айзек понятия не имел зачем ему столько одежды, но спорить с Домом он не решился. А ещё Питер дал ему карточку и сказал, чтобы саб сам покупал всё, что захочет. Айзек спрятал её в ящике стола. Не привыкший получать что-то просто так, парень боялся представить, какую цену он должен будет заплатить за всю эту роскошь.       Но за эту неделю Дом ни разу даже не намекнул на какую-либо «плату». Он был крайне сдержан, касался редко, в основном гладил по голове, иногда проводил пальцами по щекам или, когда саб впадал в панику и истерику, желая привлечь внимание, цеплял двумя пальцами за подбородок. Айзек ловил себя на мыслях, что хочет прикосновений Дома. Он помнил, как мужчина обнимал его в первое утро, помнит тепло его тела, нежность кожи на шее, помнит его запах. Питер пах кофе, виски и едва уловимо пряным и сладковатым мускусом. Внизу живота саба тяжелело, стоило только вспомнить этот аромат.       Дом был не похож на других. Айзек привык, что Доминанты старались доказать свою власть над ним, прогнуть, сломать, причиняя боль и насилуя. Питеру хватало одного взгляда, чтобы показать свою силу. Синие глаза подчиняли без слов. Айзек млел и растекался мокрой лужицей от мощи, плескающейся в них. Для Дома хотелось быть послушным, нужным, ему хотелось принадлежать.       С той же силой, с какой саба тянуло к мужчине, он его и боялся. Айзек боялся не самого Питера, он боялся поверить в Питера. Боялся довериться. Парень давно не боится физической боли, слишком много её было в его жизни, что она стала её частью. Он умеет отключать разум, да и тело быстро заживает, а вот душа не восстанавливается.        Он поверил в Итана, открылся, и чем всё это закончилось? Он полюбил Бойда и Эрику и развалился на куски, потеряв их. Этот мужчина неделю назад появился в его жизни, а уже пробрался ему под кожу и царапает грудь, выскребая себе путь внутрь. Айзек боялся, что если впустит Дома, то он сразу же исчезнет, как и всё хорошее в его жизни, захватив с собой остатки его израненной души. Саб не мог поверить, да и поводов верить у него не было, что в его тунеле наконец-то появился свет. Слишком долго он блуждал во тьме. Это мираж, судьба снова играет с ним в свои злые игры. Казалось, что как только он доверится Питеру, то земля разверзнется, и демоны утащат его снова в ад. Страх потери слишком глубоко сидел в нём.       Но несмотря все свои установки, Айзек понимал, что мужчина уже очень близко подобрался к его сердцу. Ещё тогда в приюте одним лишь взглядом синих хитрых глаз он подчинил его. Питер пробудил и вытащил наружу его внутреннего сабмиссива, так долго прячущегося за железными замками. Сколько бы Айзек не приказывал себе, крича громкое «Нельзя!», он был не властен над своими инстинктами рядом с сильным Доминантом. Его саб пищал и рвался к мужчине, желая оказаться в надёжных крепких руках.       Айзек долго простоял под душем, размышляя над своими реакциями на Дома, над своими желаниями, крутил в голове противоречивые мысли. Он понял, что чувствует сейчас вину за то, что нарушил основное правило и не встретил Питера. За такое мужчина точно должен его наказать. Вот только Дом не выглядел рассерженным, скорее обеспокоенным, впрочем он часто смотрел так на саба, а Айзек не знал и не понимал, почему тот так переживает. Он вёл себя, как научили, рефлексы были вбиты в его подсознание другими Доминантами, но Питеру они явно не нравились. Это пугало. Айзек понятия не имел, как себя вести, и боялся, что Дому скоро надоест с ним нянчиться. Саб должен как можно скорее подстроиться под нового Хозяина.       Айзек потерял счёт времени, когда опомнился, что Питер ждёт его на обед, поспешил выбраться из душа. Не хватает ещё заставлять Дома ждать. Он поспешно выскочил из душа и побежал в гардеробную, вытираясь на ходу и оставляя мокрые следы на паркете.       — Айзек!       Громкий голос Питера заставил саба подпрыгнуть от испуга. Айзек был в процессе надевания джинс, которые никак не хотели натягиваться на влажные ноги. Ему удалось справиться с одной штаниной, когда Питер позвал его, испугав, и саб ломанулся к двери, но запутавшись в не до конца надетых джинсах, поскользнулся на своих же мокрых следах.       Дом вошёл в гардеробную и усмехнулся над представленной картиной.       — Я подумал, что ты уснул, а тут оказывается ведутся тяжёлые боевые действия, — ухмылялся Питер, пока Айзек пытался подняться, барахтаясь на полу.       — Простите, сэр, — кряхтя и скрепя зубами, ответил саб, стягивая непослушные джинсы.       — Хм, может тебе помочь? А то, мне кажется, преимущества пока на стороне противника, — улыбался Дом.       — Всё в порядке, сэр. Я уже… почти… Ай!       Айзек тянул за штанину и, когда она наконец поддалась, его откинуло назад, и он приземлился на спину, задрав ноги и зад кверху.       — Так ты ещё и акробат, — Питер подошёл к сабу и, хватая его подмышки, потянул, поднимая на ноги.       Свет в гардеробной был яркий и белый, при таком освещении шрамы на спине саба тоже казались ярче, и Питер завис, как будто в первый раз их увидев. На самом деле он никогда не рассматривал мальчика так близко и пристально. Он знал, что на его теле много отметок, но не придавал им значения. А ведь это его история. Его жизнь, его боль. Дом поднял руку и провёл пальцами по ровной, тонкой полосе на правой лопатке мальчика. Она была немного темнее и розовее цвета кожи. «Недавняя», — подумал Питер.       Айзек немного вздрогнул от касания чужих пальцев к своим шрамам и опустил голову. Конечно они стали намного меньше после сеансов лазером, но всё равно были видны и оставались напоминаем о пережитом кошмаре. Ему было стыдно за них перед Питером и хотелось спрятаться, закрыться. Он считал, что эти следы показывали, что он грязный, использованный, порченый. А Питер был безупречным, чистым, совершенным, словно божество. Айзек недостоин его.       Дом водил пальцами по тонким линиям, мягким и тёплым, кожа под его пальцами покрылась мурашками. Полос было так много, что они сплетались в абстрактный узор.       — Чем они оставлены? — не сдержал вопрос в голове мужчина. Голос его звучал сдавленно и холодно. — Если не хочешь, можешь не отвечать, — поспешил добавить Питер, понимая, что его любопытство саб мог расценить как приказ, а он не хотел давить на парня.       Дом следовал пальцами за линиями и уже хотел отстраниться, поняв, что мальчик так и не ответил, но тот вдруг заговорил:       — В основном они от ремня, сэр. Самые яркие. Некоторые от плети или кнута… — саб замолчал и громко сглотнул, пытаясь привести в порядок пересохшее горло. — В приюте мне… Мне уменьшили их… Лазером, сэр.       Айзек сам не понял, зачем рассказал это Дому, ему просто хотелось быть честным с мужчиной.       — Они были больше? — голос Питера был хриплый и тяжёлый, слова давались ему с трудом. Он чувствовал, как внутри поднимается волна ярости на тех, кто сделал это с «его» мальчиком.       — Да, сэр. Врач в приюте сказал, что их можно убрать, большую часть удалось удалить полностью, может эти тоже получится…       — Большую часть?! — прорычал Питер.       «Если это малая часть, то что же было раньше?».       Айзек кожей почувствовал, как изменилось дыхание Дома. Мужчина делал глубокие и долгие вдохи-выдохи, как учил его в тренажёрном зале, пытаясь успокоить. Сейчас он, видимо, пытался успокоить сам себя.       Питер обладал прекрасным самоконтролем, даже если внутри всё кипело и взрывалось, внешне он был спокоен и уравновешен. Йога, медитация, изучение и практика техники Маг-цзал помогали концентрироваться и контролировать свои злые эмоции, но сейчас абсолютно не работали. Перед глазами предстала тощая бледная спина в глубоких кровоточащих ранах, подрагивающая от рыданий и боли.       Питер понимал, что нужно уйти и успокоиться, но не мог остановиться и продолжал оглаживать шрамы, надавливая на них, как будто пытался стереть. «Как можно было сотворить такое?», — даже в голове собственный голос звучал как рык. Питер понял, что произнёс этот вопрос в слух, когда Айзек виновато и заикаясь ответил:       — Я… Я… Заслужил… Я — плохой саб, сэр…       Столько горечи и обречённости Питер не слышал никогда. А самое пугающее, что парень говорил уверенно, он и правда верил в свои слова.       — Почему ты так говоришь? — с трудом выдавил из себя Дом, слова застряли в горле и не хотели выходить.       — Я не мог доставить удовольствие Хозяину… Я бесполезен… Я ничтожный саб…       Питер схватил Айзека за плечи и резко развернул к себе лицом. Он знал, что его глаза сверкают яростью, которую он не должен показывать мальчику, но злость взяла верх над ним, а слова парня лишь подлили масла в огонь.       — Это он так говорил? Он тебе это внушил? — зарычал Дом, тряся саба за плечи и сильно впиваясь в них пальцами.       Питер расслабил хватку, приходя в себя, когда две капли синхронно скатились по щекам мальчика из зажмуренных глаз. Злость уступила место вине. «Блять!», — выругался Питер теперь точно про себя. «Ты испугал его!».       — Прости меня! Прости меня, малыш!       Мужчина обхватил ладонями лицо Айзека, путаясь пальцами в волосы на висках, а большими провёл по щекам и векам, стирая слезы. Саб распахнул свои блестящие небесные глаза, сияющие словно два больших топаза. Во взгляде читались растерянность и непонимание, он даже немного нахмурился, сводя густые брови к переносице.       — Сэр… Зачем… Зачем вы это говорите? Вы не должны извиняться передо мной… Я всего лишь ваша вещь, а перед ве…       Питер закрыл рот саба рукой. Он не мог больше это слушать. Если бы парень продолжил говорить весь этот бред, вбитый в него какими-то мудаками, то Дом точно бы сорвался и натворил бы глупостей. Он закрыл глаза и тяжело дышал, прижимая ладонь к лицу Айзека. Парень, казалось, перестал дышать совсем.       — Никогда больше так не говори, — спустя несколько минут, совладав с собой, произнёс Питер.       Мальчик не то кивнул, не то просто вздрогнул, отчего его голова дёрнулась. Питер продолжал держать его рот закрытым.       — Посмотри на меня, Айзек. И послушай. Внимательно слушай. Я хочу, чтобы ты запомнил то, что я скажу, — саб поднял глаза-океаны, и его волны захлестнули Питера. — Ты — не вещь! Ты — человек! Я знаю тебя недолго, но мне было достаточно этого времени, чтобы понять, какой ты сабмиссив. Ты очень чуткий и открытый мальчик. Нежный и отзывчивый. Ты благодарный и старательный. И я никогда в жизни не поверю, что ты заслужил то, что с тобой сделали. Я никогда не встречал сабов прекраснее тебя.       Питер убрал руку с лица саба, почувствовав, как его губы задрожали, а глаза наполнились влагой, но он не отрывал взгляда от лица Дома.       — Мне ужасно жаль, что тебе пришлось всё это пережить. Я хотел бы забрать твою боль, я хотел бы, чтобы ты доверился мне. Я знаю, что в тебе есть огонь, и как бы не пытались его затушить, он всё ещё горит. Не позволяй прошлому погасить себя. Сияй и гори для меня и для себя. Будь мои пламенем. Верь мне, малыш.       Айзек долго смотрел в глаза мужчине, пытаясь осмыслить его слова. Всю его жизнь его втаптывали в грязь, уничтожая его личность, внушали, что он никто, просто вещь, предмет для нужд хозяина. А Питер просил стать его огнём. Стать тем, кто будет дарить тепло. Но сможет ли он? Правда ли в нём осталось то пламя, что видит Дом? Айзек не чувствовал его в себе. Но Питер был так искренен, Дом верил в него, может ли он поверить мужчине?       — Я хотел бы Вам верить, сэр… Я бы очень хотел…       — Я понимаю твои страхи. Правда понимаю. Я не буду торопить тебя. Просто дай мне возможность показать тебе, что отношения могут быть другими. Позволь позаботиться о тебе. Позволь заслужить твоё доверие.       Айзек смотрел в искренние глаза Дома, понимая, что никогда не сможет сказать ему нет. Питер всё-таки коснулся его души, как бы он не старался её спрятать. А был ли у него вообще шанс против этого божества?       — Пожалуйста, сэр… Я хочу всё, что вы захотите мне дать…       Питер скорее всего ахнул, он не уверен, как ещё можно назвать тот блаженный выдох, который вырвался из его рта. От покорности и доверия саба сорвало крышу. Он впился в губы мальчика своими, ловя испуганный вскрик, но через мгновение парень расслабился, разжимая губы, и Питер, ведомый захлестнувшими его эмоциями, проник языком в рот саба. Айзек отвечал на ласки, повторяя движения Дома, но не пытался перехватить инициативу, а наоборот открывался, отдавался. Питер млел от мягкого податливого язычка, осторожно ласкающего его.       Дом прервал поцелуй, когда воздух в лёгких начал заканчиваться. Губы саба налились красным, влажные и сочные, мужчина снова захотел прижаться к ним и не отпускать. Щеки мальчишки заалели, он тяжело дышал, но в глазах сверкали искры.       — Ладони на мои плечи, — приказал Питер, одновременно чуть приседая и подхватывая саба на руки под колени.       Айзек охнул, когда Дом поднял его и понёс из гардеробной в комнату. Он держался за мужчину и позволил себе немного провести руками по плечам. От ощущения сильных твёрдых мышц, перекатывающихся под его ладонями, у Айзека стянуло низ живота, а член, зажатый между их телами, дергался. От мысли, что Питер тоже чувствует его возбуждение, щеки загорелись ещё сильнее.       Дом занёс саба в комнату и осторожно положил на кровать, нависая сверху. Айзек так и держал руки на его плечах, легонько гладя пальцами. Питер целовал шею парня, оставляя метки, как того требовал голос в голове.       — Ты можешь трогать меня, — разрешил Дом, когда почувствовал, как лёгкие ладошки немного сдвинулись вниз, но быстро вернулись на место. Он знал, что это разрешение никак не повлияет на послушание мальчика, а просто поможет расслабиться.       Так собственно и случилось. Айзек немедленно провёл одной рукой вниз по лопатке мужчины, а второю положил на шею, путаясь пальцами в волосы за затылке. Он откинул голову назад, открывая шею ещё больше.       Питер почувствовал, как тело мальчика расслабилось, стало более мягким и податливым в его руках. Он кажется зарычал, не в силах сдерживать свои чувства. Доминант в голове скандировал «Мой! Мой! Мой!». Саб застонал, и Питер почувствовал вибрации в его груди, когда скользнул языком по маленькому соску. Тот сразу затвердел, и мужчина обхватил губами тёмно-розовую горошинку. Айзека как будто разрядом тока прошибло, и он выгнулся навстречу горячему рту. Питер сжимал и царапал его бока, оставляя ровные полосы, как фантазировал ещё пару часов назад. Айзека трясло от ощущений, Питера было так много, что казалось, тот хочет разорвать его на части, но парень был совсем не против. Он хотел всё, что тот мог ему дать.       Дом немного поиграл с сосками, когда они стали яркие и блестящие от его слюны, он провёл языком дорожку до круглых шрамов над пупком, засосал кожу, оставляя свой бардовый след, будто старался перекрыть метки, оставленные кем-то другим. Стоны удовольствия, слетающие с губ мальчика, распыляли его всё больше и больше. Он чувствовал, как сжимаются тонкие пальчики в своих волосах, и поймал себя на мысли, что ему это нравится. Саб был невероятно отзывчив, податлив, Питер чувствовал отдачу в этих лёгких прикосновениях и сладких стонах. Губами он спустился ниже к кромке трусов Айзека, отмечая, что несмотря на сильную худобу, у саба был крепкий пресс.       Член Айзека давно истекал, и на трусах темнело приличное мокрое пятно. Когда Питер провёл ладонь по длине его ствола, немного сжимая головку, парня выгнуло дугой, и хриплый от возбуждения крик вырвался из распахнутых губ. Он не заметил, как Дом стянул с него боксеры, которые видимо остались болтаться на одной ноге вместе с недонадетыми ранее джинсами. Но Айзеку было всё равно, потому что Питер снова припал к его губам, завладевая ртом, кусая его губы и лаская языком. Дом обхватил его член одной рукой, второй опираясь на кровать, рядом с головой саба. Айзек закричал мужчине в рот, когда тот начал водить большим пальцем по головке его члена, размазывая смазку и массируя уздечку.       Айзек потерялся в происходящем. Таких ярких ощущений он не испытывал никогда. Он чувствовал себя невероятно защищённым, нужным, желанным. Он выгибался и стонал, желая показать Дому свою веру в него, свою благодарность, свою принадлежность. Он ужасно хотел принадлежать Дому, быть полностью его, отдать всего себя без остатка, он хотел остаться в этих сильный, горячих руках навсегда.       Питер был на грани. Мальчишка своей отдачей просто сводил с ума. Он понимал, что никто из них долго не протянет, но Доминант внутри кричал взять своё. И Питер не мог сопротивляться. Он отпустил член саба, мальчик протестующе застонал, толкаясь бёдрами в воздух.       — Какой нетерпеливый! Сейчас, сладкий, сейчас!       Питер шептал в развратно раскрытый и влажный рот саба, ловя очередной стон. Он быстро расстегнул брюки, не снимая, вытащил свой изнывающий бардовый член и прижал его к такому же страдающему стволу саба.       — Аххх… Пожалуйста, сэр… пожалуйста…       — Хороший мой, сейчас!       За смазкой бежать возможности точно не было, и Питер быстро обвел взглядом предметы рядом. Довольно хмыкнув, он схватил крем для рук, что так удачно стоял на тумбочке. Выдавив себе на пальцы и вновь припадая к губам мальчика, Питер обхватил два их члена и провёл пару раз рукой. Мальчик снова завертелся под ним, сгорая от нетерпения.       Дом и сам больше не мог ждать. Он отпустил их напряжённые стволы, и скользкими пальцами, мимолетно пощекотав мошонку саба, спустился к промежности и нежной дырочке. Стоило только прикоснуться к ней кончиком пальца, как Питер почувствовал напряжение саба.       — Всё хорошо, малыш, я не сделаю больно. Расслабься, сладкий!       Питер водил пальцами по сжатой дырочке, массировал, гладил, пытаясь расслабить парня, но с каждым движением, саб под ним напрягался всё больше.       Айзек перестал дышать, когда Дом прикоснулся к его анусу. Вся эйфория рассеялась. Перед глазами всплыло лицо Берта, в ушах зазвучал его мерзкий смех. Его тело будто парализовало, касания отдавались фантомной болью. Он как на яву ощутил разрывающую внутренности боль. Сквозь пелену ужасных воспоминаний и нахлынувшую панику он слышал голос Питера, но не мог уловить слов. Он вновь очутился в том подвале. Он вновь не мог пошевелиться, руки и ноги были скованны цепями. Он вновь был слаб и беспомощен.       Питер навис над парнем. В глазах мальчика плескался ужас. Его тело содрогалось от дрожи. Питер понял, что у саба паническая атака.       — Всё хорошо, малыш! Дыши!       Дом пытался успокоить Айзека, но тот казалось не слышит его. Питер резко прижался поцелуем к губам мальчишки. Через несколько долгих секунд он почувствовал, что губы саба зашевелились, он начал отвечать. Мужчина разорвал поцелуй, смотря в глаза Айзеку. Взгляд саба прояснился, он очнулся, но страх не исчез.       — Всё хорошо, сэр. Со мной всё в порядке, — зашептал мальчик и сам припал к губам Дома.       Питер поддался и, перехватывая инициативу, углубил осторожный поцелуй. Он огладил рукой грудь и рёбра саба, переходя на впалый живот. Айзек вновь запустил пальцы в его волосы, массируя кожу головы.       — Красный!