*****
Питер надевал и застегивал пиджак уже в лифте. Счастливая улыбка не сходила с лица мужчины. Он так боялся испугать мальчика, навредить, оттолкнуть, но озорное настроение саба с утра говорило об обратном. Мальчик оживал, и вчерашняя неожиданная сцена в ванной наоборот помогла ему открыться. Айзек был в игривом расположение духа, которое раньше не замечалось, он наконец-то позволил себе расслабиться и показал Питеру своего внутреннего маленького чертёнка. Эта невинная дерзость будоражила мужчину, лукавые искры в глазах саба, его немного кокетливый тон заставляли низ живота сжиматься от желания. Питер хотел, чтобы Айзек перестал прятать себя, хотел помочь вылезти из своей защитной скорлупы, созданной из страха, хотел видеть его настоящего с несуразной широкой улыбкой и демонятами в глазах. В зал суда он вбежал за две минуты до начала заседания. Талия окинула его презренным взглядом и недовольно сощурила свои чёрные глаза. Питер по обыкновению проигнорировал ее, одаривая своей лучшей улыбкой. Бесить сестру было его одним из самых любимых занятий. К тому же сама виновата. Это она захотела, чтобы он был на этом заседании в качестве её помощника. Он не просил об этом. Вот пусть теперь и пожимает плоды своих же желаний. Он не был даже знаком с делом. Талия вчера в ночи, когда он укладывал уже спящего Айзека, написала, что её помощник попал в больницу и никто кроме Питера не сможет быстро, да ещё и во время процесса, включиться в дело, поэтому, не оставляя брату выбора, сообщила, что он должен присутствовать. Их клиента обвиняли в жестоком отношении к сабмиссивам, а также в предполагаемых убийствах, хоть и весомых доказательств не было. Это первый процесс Питера, связанный с сабами после появления в его жизни Айзека, и если бы он знал, что увидит и услышит в ближайшие несколько часов, никогда бы не согласился на требование сестры. Питер особо не слушал вступительные речи и обвинения прокурора, пытаясь хоть немного вникнуть в суть дела, бегло просматривая бумаги Талии, но мыслями он был ещё в спальне, лаская своего сладкого мальчика. Сестра толкнула его в бок, заставляя отвлечься на видео с задержанием их клиента, с которого судья решила начать процесс. Всё начиналось как обычно: офицер группы захвата, на ком и была закреплена камера, приказывает своим подчинённым ворваться в дом, двое мужчин ловко выбивают дверь, крики испуганной прислуги раздаются со всех сторон. Далее главный офицер быстро поднимается на второй этаж, несколько человек следуют за ним, мелькая с разных сторон. Полицейские выбивают все двери, попадающиеся им на пути. В итоге в четвёртой комнате, которая видимо служила кабинетом, обнаружился клиент. Офицеры быстро скрутили возмущающегося и требующего адвоката мужчину, уложив его «мордой в пол». Старший быстро зачитал права, так что толком было не разобрать слов, а потом потянул клиента за волосы вверх и начал орать вопросы. » — Где саб? — Вы не имеете права! — надрывно орал обвиняемый.» Питер со скучающим видом наблюдал за происходящим на экране, размышляя, сколько таких задержаний он уже видел, и сколько раз уже слышал эти одни и те же фразы. » — Где, сука, саб? — повторял, не обращая внимания на дерганья мужчины полицейский. — Нет у меня никаких сабов! Вы даже не представляете с кем связались! Я уничтожу вас всех!». Питер с трудом сдержал зевок, даже угрозы в адрес полиции всегда звучали одинаково. » — Слушай сюда, у нас ордер на обыск и на твою тушку». На экране красное в слюнях и поту лицо клиента увеличилось, видимо офицер наклонился ближе, всё также оттягивая того за волосы. » — В твоих же интересах содействовать нам, иначе мы перевернем весь дом вверх дном и сами достанем, что нам нужно.» На лице мужчины отразились все мыслительные процессы, происходящие в его голове. Это было глупо, он сам же выдал себя с потрохами. Полицейские и так обыскали бы всё, а вот его сомнения лишь сообщили офицерам, что искать следует тщательнее. » — Подвал, — коротко ответил клиент». Питер всё-таки зевнул. Как банально. Почему все ужасы всегда происходят в подвалах? Это скучное клише. » — Но он сам захотел, это его желание! Он САМ попросил!». Ещё одна банальная фраза, которую используют все упивающиеся властью «Доминанты», измывающиеся над своими беззащитными сабами. Обычно на этом и строится защита таких уродов, что собственно и собиралась использовать Талия. Питер всегда с холодной головой брался за подобные дела. Просто очередное дело, просто дерьмовая работа, просто хорошие деньги. Всех не спасти, а он не супергерой. Но сейчас, что-то больно ёкнуло в груди, заставило напрячься и сосредоточиться на экране. На видео группа захвата уже спускалась в тот самый подвал. Громкий топот тяжёлых ботинок разносился по всему залу суда. Последняя дверь была деревянной, а не как обычно толстой и железной, тут Питер даже немного удивился. В помещении было темно, лишь круги от фонарей полицейских беспорядочно бегали, но их света было недостаточно, чтобы увидеть происходящее внутри. Кто-то наконец-то зажёг свет, мгновенно выбивая весь воздух из лёгких Дома. У дальней стены маленькой комнаты с потолка свисало голое грязное тело. Старший офицер вошёл внутрь и почти в два шага оказался возле него. Питер наклонился вперед, не веря своим глазам. Висящий мальчишка был почти один в один Айзек. На расстоянии их легко можно было перепутать. Русые, кудрявые волосы, может только немного темнее, а может так казалось из-за тусклого света или крови и грязи. Парень был явно ниже Айзека, но такой же худой. Питер вспомнил каким первый раз увидел своего саба, всего в садинах, синяках, следах от плети. На свисающем теле были похожие отметки, но только они ещё и кровоточили. Пол под парнем был в крупных чернокрасных пятнах, медленно соединяющихся в небольшую лужу. Офицер кругом обошёл безвольно висящее тело, демонстрируя на камеру все повреждения. Спина мальчика представляла собой месиво из крови и мяса. Питер проследил за движением красной капли, медленно скатывающейся по внутренней стороне тощего бедра, усыпанного чёрными гематомами. На видео крупным планом появилась капна спутанных кудрей. Пальцы в кожаной обрезанной на кончиках перчатке осторожно коснулись шеи саба, где должен был быть пульс. «— Живой!» Казалось все в зале суда, выдохнули с облегчением, но Питер не издал ни звука, слишком отчётливо он видел в несчастном своего мальчика. Его сковал ледяной ужас. Офицер на экране медленно поднял голову парня вверх. Один глаз саба полностью заплыл и надулся, белые губы были усыпаны тонкими бардовыми полосами, которые трескались и кровоточили. Склеиные ресницы задергались, и веки на неповреждённом глазу разомкнули. Питеру захотел сбежать. Пасмурная синева смотрела прямо на него, а сквозь израненые губы раздался жалобный хрип. » — Всё хорошо, успокойся. Сейчас мы снимем тебя, — утешал парня офицер и, не сдержавшись, невесомо погладил мальчика по щеке.» Питер бы тоже не сдержался. Его Доминант внутри выл и рычал при виде измученного саба, инстинкты кричали защитить, уберечь, спрятать и утешить. Видимо и полицейского охватили похожие чувства. Дальше на экране были кадры, как обмякшее тело снимали с потолка, парень видимо потерял сознание, потому что не издал ни звука, когда его положили на носилки и наконец-то вынесли из подвала. После видео было приостановлено, и прокурор зачитал заключение врачей о повреждениях саба и в подтверждение на экране замелькали фотографии истощенного тела мальчика, усыпанного глубокими порезами с торчащими ниточками швов, рубцами, синечерными гемотами, а также рентгеновские снимки сломанных рёбер, пальцев и ключицы. Все присутствующие в зале были шокированы увиденным, это слышалось по возмущённым вздохам и возгласам, которые судья пыталась остановить, рьяно стуча молотком. Все, за исключением Талии, её лицо как обычно не выражало никаких эмоций. После на экране появился сам мальчик. Его допрашивали прямо в больнице. Сейчас сходство с Айзеком стало ещё более явным. Волосы парнишки оказались темнее, но вот глаза светлее, скорее ближе по цвету к глазам Тео. Он много плакал и интервью постоянно прерывалось. Чем дольше Питер смотрел на экран, тем отчётливее он видел Айзека. Дом помнил множество шрамов на теле своего мальчика, помнил затравленный взгляд, помнил его изнеможденность. Но мужчина никогда особо сильно не задумывался, что привело саба к такому состоянию, через что его заставили пройти. Конечно, ясно, что жизнь Айзека была адом, но он не углублялся в подробности. Сейчас слушая несчастного, Дом содрагался от ужаса и ярости, разгорающийся в груди. В голове стали мелькать сцены, описываемые сабом на экране, но сознание Питера представляло Айзека. Он видел пасмурные глаза со слипшимися от слез ресницами, слышал крики боли и мольбы, он чувствовал запах крови. Разум Дома поплыл, он глубоко погрузился в свои мысли и фантазии, но краем сознания уловил происходящее на экране. » — Простите, я… Я не понимаю… — жалобно всхлипывал саб, ещё не до конца успокоившись после очередной истерики. — Всё хорошо, — успокаивал голос за кадром. — Я имею ввиду, мистер Кайзер спрашивал когда-либо твоё согласие на какие-либо свои действия? Мальчик продолжал непонимающим взглядом таращиться в камеру. — Хорошо, давай по другому. Тебе нравилось то, что происходило между тобой и мистером Кайзером? — Я всё равно не понимаю… — саб немного нахмурился, задумавшись. — Хозяин может делать то, что он хочет. Почему мне вообще должно что-то нравиться или нет? Я лишь вещь для удовольствия Хозяина. Какое имеет значение, что я думаю? Мальчик искренне не понимал, что от него хотят услышать. — Ну ты же что-то чувствовал? Ты же понимаешь, что тебе, к примеру нравится шоколад, вот и здесь также. Что ты испытывал, когда к тебе прикасался мистер Кайзер? — Я не знаю… Я никогда не думал об этом… Хозяин имеет право делать всё… Я не могу высказывать недовольство… Как стул может возражать, когда на нём сидят? — Ты приравниваешь себя к стулу? — Хозяин говорит, что он такая же вещь как и я… Получается, что мы равны… И одинаково принадлежим Хозяину. — Но всё же в отличие от стула ты испытываешь боль или наоборот удовольствие? — Да, — робко протянул саб, будто стыдясь своих чувств. — Что ты испытывал чаще? — Боль… — тихо ответил мальчик, опуская глаза. — А было что-то приятное? — Иногда Хозяин кормил меня сам. Мне нравилось, удобнее, чем с пола, — саб говорил отрешенно, будто воспоминания затягивали его. — Пару раз он брал меня в кровать, позволяя спать в изножье. Было мягко и тепло, и ноги можно было вытянуть, не то что в клетке. А ещё, когда я был хорошим, когда не терял сознание во время игр с Хозяином или его друзьями, Хозяин трогал мои волосы, — мальчик задумчиво посмотрел в камеру. — Это не было больно… Я просто плохо уже помню… Помню, что только в тот момент не было больно… Это значит, что было приятно? Его взгляд был потерянный, он искренне не понимал своих чувств. — Только ты можешь ответить на свой вопрос. Тебе было приятно, когда мистер Кайзер трогал тебя в такие моменты? — Я не знаю… Тогда я просто ждал, когда все закончится… А если он так прикасался, значит я выполнил то, что был должен. Значит конец… Значит меня пока больше не тронут… Значит пока не будет больно… Саб выглядел отрешенным и крайне задумчивым. Все эти «странные» вопросы ставили его в тупик. — Ты говоришь, что часто испытывал боль. Какая она была? Мальчик снова непонимающе нахмурился. — Какой силы? — уточнил голос за кадром. — Я не знаю, — саб пожал плечами. — Сильная… Очень… — Ты говорил, мистеру Кайзеру, что тебе очень больно? — Да, — на бледных щеках засиял розовый стыдливый румянец. — В начале… А потом Хозяин сказал, что если мне очень больно, значит я плохой саб, потому что такие как я созданы для боли. — А стоп-слово? Ты говорил его? — В смысле? — недоумевающе спросил мальчик. — Нам в школе рассказывали, но Хозяин сказал, что это всё не по-настоящему, что нас в школе обманывают, чтобы мы не боялись в будущем, но в реальности его не существует. Вещь не может повлиять на желания и решения Хозяина.» Видео допроса саба остановилось, но Питер продолжал смотреть на зависшее изображение кудрявого мальчика. Он просто не мог отвести взгляд. Кровь со сверхъестественной силой била по вискам, намереваясь взорвать его голову. Судья приняла решение перенести слушанье на два дня, дабы всем присутствующим отойти от шока и осмыслить увиденное. Питер не собирался задерживаться в этом зале больше ни на секунду. Он вихрем сорвался с места, расталкивая толпу на выходе. Талия каким-то образом догнала его уже возле машины. — Куда ты собрался?! — возмущённо воскликнула сестра. — Нам нужно обсудить тактику защиты. Питер хотел бы саркастично съязвить по своему обычаю, что так выводит Талию из себя, но от стаи чёрных мыслей кружащих в голове и разрывающих её изнутри с трудом вообще смог заговорить. — Пошла на хуй! — прорычал Дом, хлопая дверью спорткара и срываясь с места. Он нёсся по оживлённым улицам, стараясь сконцентрироваться на дороге, но шум и пульсация в голове только усиливались с каждой секундой. Ему хотелось выбраться из этой суеты, с этих вечно наполненных людьми и машинами улиц, где раньше он чувствовал себя королем, сейчас они давили и угнетали своей беспечностью, яркостью и жизнью, пока в каком-нибудь подвале погибал очередной маленький саб. Питер задыхался от осознания собственного равнодушия. Хотя в отличие от других не раз сталкивался с этими ужасами, но упрямо и слепо игнорировал, пока это не затронуло его напрямую. Пока в его жизни не появился свет в виде чудесного мальчика, так много пережившего. Блять, а ведь он даже ни разу не попытался узнать, через что пришлось тому пройти. Чувствуя себя последней сволочью, Питер набрал знакомый номер. Через два гудка ему ответили. — Мистер Хейл? — Мария, срочно собери мне всю информацию на сабмиссива Айзека Лейхи. Мне надо знать всё! — Питер, всё в поря… — Быстро! — гаркнул Дом и сбросил вызов. Машина наконец вырвалась на трассу, и мужчина вдавил педаль газа в пол. Он понятия не имел куда мчится, ему просто надо было сбежать, надо было собраться, в таком раздрае он не имел права показываться на глаза своему сабу. Спустя час сумашедшей, безрассудной, абсолютно не свойственной ему езды, Питер свернул на проселочную дорогу, только сейчас понимая, где оказался. Неосознанно он приехал к старому семейному дому, сгоревшему много лет назад. Даже несмотря на трагическую кончину родителей, это место всегда помогало ему собраться с мыслями. В своём сшитом на заказ за десятки тысяч долларов костюме, выходя из многомиллионного авто, он выглядел слишком неуместно в этом забытом всеми богами месте. Присаживаясь на местами обугленные ступени крыльца, мужчина истерически ухмыльнулся, понимая, что этот костюм обошёлся ему дороже Айзека. От осознания как же дёшево оценили самое дорогое в его жизни, мысли вновь скопом атаковали его. Он медленно, будто в замедленной съёмке, прокручивал в голове всё увиденное и услышанное пару часов назад. Раны на теле того саба поражали своей жестокостью. Того, кто оставил их, Питер отказывался называть человеком. Он вспоминал все шрамы и рубцы на теле своего мальчика, которые были оставлены подобным нелюдем. А ведь он даже не видел их все. Не хотел видеть. Не придавал значение. Сколько боли и страданий Айзек испытал от каждого из них? Насколько глубоко внутри отпечаталась каждая такая отметина? Питер корил себя за безразличие к чужой боли. Нет, не так. Не к чужой, это боль нужного и ставшего дорогим маленького существа, которого он поклялся себе защищать и оберегать. А в итоге просто проигнорировал огромный кусок его недолгой жизни, несомненно оставивший глубокий, рваный, кровавый след у саба внутри. Каждый шрам сделал из Айзека того, кто он сейчас. Каждая розовая полоса на теле мальчика сломала его, стирая его сущность, уничтожая его личность, разрушая в нём человека. Парень на видео был послушным маленьким рабом, сделанным из пыток, унижения и насилия. Его восприятие мира, жизни, себя было изменено усердными стараниями Хозяина. Что нужно сделать, чтобы убить в человеке человека? Питер не хотел знать ответ на этот вопрос. Парень считал себя вещью, созданной для чужого извращённого удовольствия. Уверенность в этом поражала до глубины души. Питер вспомнил, что и Айзек называл себя так. — Я всего лишь ваша вещь… Питер помнил, как разозлился, когда Айзек сказал эту фразу и приказал больше ее не произносить. То, что саб больше себя так не называет при нём, ещё не означает, что он перестал считать себя таковым. «Какой же ты глупец!» Дом с силой ударил кулаком о шаткие перила, старое гнилое дерево затрещало с характерным звуком, но не сломалось. Питера затошнило от собственного равнодушия и беспечности. Он хотел вытащить своего мальчика из клетки, но совсем не подумал, что ее железные прутья вросли ему под кожу. Питер стал сомневаться, что Айзек меняется. Сейчас он думал, что саб просто подстраивается, приспосабливается под нового Хозяина. Он делает то, что и делал раньше с другими, просто учится выживать. Питер не хочет, чтобы Айзек что-то говорил, он и не говорит. Питер хочет, чтобы Айзек делал выбор, он и делает. Питер хочет, чтобы Айзек общался с людьми, он и общается. Саб делает всё, что захочет Дом, даже если ему сложно, он пересиливает себя, только бы мужчина был доволен. Удовлетворенный Хозяин даёт шанс избежать наказания, боли. Стоит Питеру хотя бы нахмуриться, и Айзек падает ниц. Хотя нет, уже не падает, ведь Питер запретил. Теперь он просто трясётся в ожидании удара. Питер обхватил руками голову, упираясь локтями в собственные колени и с силой оттягивая волосы, разрушая идеальную укладку. Всё ли Айзек делает только из-за желания самого Дома? Питер вздрогнул, вспоминая вчерашний вечер. «Ты изнасиловал его!». «Ты такой же, как и все другие!». «Грёбаный насильник-Хозяин!». Осознание накрыло мужчину ледяной волной. Он не получил согласие саба, он просто делал то, что хотел. Даже когда просто целовал или обнимал. Он никогда не задавался вопросом, а хочет ли Айзек этого? Хочет ли прикосновений к себе? Хочет ли близости? Он просто брал, как любую другую свою вещь и пользовал. Питер никогда не разговаривал с сабом о границах, допустимых для парня, о том, что может нравиться или что для него табу. Он не знал его стоп-слова. Айзек просто исполнял все прихоти своего нового Хозяина, привыкший к покорности и безропотности. Даже если ему что-то и было неприятно, он бы никогда не осмелился отказать или противостоять Питеру. Внезапно в голове Дома закружились все воспоминания последнего месяца. Те солнечные улыбки мальчика, что так радовали мужчину, превратились в натянутые и вынужденные, а счастливый, благодарный блеск в глазах стал казаться слезами от мук и безысходности. Айзека учили быть тем, кем хочет его видеть Хозяин. «Я буду тем, кем вы захотите… Я всё умею… Нас учили… Я могу быть хорошей сучкой, шлюхой, дыркой… Всё, что пожелаете… ». Проигнорированные слова саба сейчас нещадно били по вискам. Вот кем, Айзек считает, он должен быть для Питера. Его так научили. Он будет стонать, он будет извиваться, он будет просить ещё, потому что его научили распознавать желания Дома. Если бы Питер захотел его криков — он бы кричал, если бы захотел, чтобы молчал — он бы молчал. «Всё, что пожелаете…» . Вспомнилось, как податливо Айзек принимал пальцы Питера с утра, как быстро расслабилось упругое горло, как сладко он стонал. Мужчину передёрнуло от собственных действий. Он просто взял. Грязно, пошло, не давая выбора. Саб выглядел довольным, но теперь Питер был уверен, что это очередная вынужденная маска. Айзек становился таким, каким желал его видеть мужчина, это были вбитые в него установки. А Питер, дурак, видел то, что хотел. Он не винил Айзека и нисколько не злился на него. Мальчик сам не осознаёт, что делает. Он просто так привык. Его таким сделали. Питер злился на себя, что был слеп и беспечен. Он ненавидел себя, что поддался животным желанием, поддался своим инстинктам. Он больше не совершит такой ошибки. Он больше не притронется к Айзеку, пока тот сам не захочет, а Дом не будет уверен, что его желание вызвано собственными чувствами, а не рабскими настройками.*****
Питер вернулся в пентхаус, когда на часах было далеко за полночь. Двери лифта открылись, и мужчина замер в пролёте. В коридоре в нескольких шагах от него на привычном месте на подушке его ждал Айзек. Неизвестно сколько он здесь пробыл, но явно долго, так как мальчик спал, свернувшись калачиком. Сердце мужчины сжалось, и он подавил дикое желание подхватить саба на руки, крепко прижать к груди и отнести в свою кровать, чтобы обнимать и не отпускать всю ночь. Айзек казался таким хрупким и беззащитным, внутренний Доминант взвыл, но Питер упрямо заткнул его. Он приказал сам себе не трогать и не мог ослушаться. Мальчик не шевелился, лишь привычно тихо свистяще посапывал, крепко прижимая костлявые колени к груди. Даже не смотря на стремительно набираемый вес, он был ещё слишком худой. Острые лопатки торчали словно отрубленные крылья и немного поднимались и опускались на вздохе-выдохе. Сейчас розовые полосы на обнажённом теле выглядели особенно ярко, контрастируя с бледной кожей. Или это только Питеру так казалось. Пшеничные кудряшки спадали на лоб и глаза саба, пушистым облаком обвивая его голову, и в лёгком свете из гостиной Дому виделось будто нимб обрамляет его макушку. — Мой маленький падший ангел… Питер неосознанно присел на корточки и протянул руку, желая незаметно провести пальцами по светящимся мягким волосам, но в этот момент мальчик открыл глаза, немного вздрогнув, и Дом резко отдернул руку, подскакивая на ноги. — Сэр, — широко и радостно улыбаясь, протянул саб, поднимаясь на колени и упрямо протирая глаза, отгоняя сон. — Хм, почему ты спишь на полу? Айзек недоумевающе уставился на Дома, улыбка испарилась с его лица в доли секунды. — Я… Я… Ждал Вас, сэр. Простите… Я не заметил, как уснул. От виноватого голоса саба и машинально принятой покорной позы, у Питера засвербило в груди. Мальчик ждал наказания. Мужчина понял, что его вопрос прозвучал слишком грубо, тем самым вызвав такую реакцию. «Возьми себя в руки!». Сделав глубокий вдох, Питер стянул пиджак и проследовал в гостиную. — Всё хорошо, малыш, — на ходу отозвался Дом, стараясь говорить непринуждённо, — ты надеюсь ел? — Да, сэр, — ответил Айзек, поднимаясь на ноги и хвостиком следуя за мужчиной на кухню. — Я пообедал, потом ждал Вас на ужин, но время шло, а я должен есть по расписанию, поэтому, простите, но я поужинал без Вас. Питер запустил кофеварку и развернулся к сабу, облокачиваясь на столешницу. — Ты хотел ужинать или ел, потому что я так сказал? Айзек стоял в двух шагах от Дома и еле заметно нахмурился на странный вопрос. — Эээ… Вы сказали, что я должен есть, даже если не хочется… Поэтому я… Мальчик уставился в пол, Питер видел, как его руки задрожали, и он быстро убрал их за спину. По пути домой он так надеялся, что увидев Айзека поймёт, что всё надумал себе, и его мальчик не имеет ничего общего с тем сабом в суде. Но обычные вопросы лишь с намёком на возможное недовольство вызывают у Айзека испуг. Питер решился на жёсткий тест, который должен был расставить в его голове все точки. — Подойди, — скомандовал Дом, сохраняя голос спокойным и беспристрастным. Мальчик мгновенно сделал два шага вперёд, останавливаясь в полушаге от мужчины. — Облокотиться руками о столешницу. Айзек чуть сдвинулся в сторону, выполняя приказ. — Отступи немного назад, руки не отнимать. Питер видел сметение на лице саба, но оно было мимолётное. — Ляг грудью на столешницу, руки за спину, ноги на ширину плеч. Дом говорил медленно и внимательно наблюдал за парнем. Айзек не запнулся ни на мгновение, моментально выполняя все приказы. Он даже в лице не поменялся. Питер отошёл и встал за его спиной, так чтобы Айзек не видел, что он делает. — Ноги ещё шире. Саб немного неуклюже переступил с ноги на ногу. В любой другой ситуации Питер оценил бы представленный вид, но не сейчас. Как далеко Айзек позволит ему зайти? Дом прекрасно помнит тот единственный раз, когда он коснулся его, он помнит тот ужас в глазах мальчишки, только сейчас в полной мере осознавая, что саб не раз подвергался насилию, а возможно и не было у него никогда нормально секса. Питер тогда сам испугался не на шутку, когда из страха наказания и что Дом оставит его, Айзек пытался залезть на него. Остановит ли саб его сейчас? Или позволит воспользоваться собой, даже не смотря на ужас, охватывающий его? Что сильнее страх изнасилования или ослушаться Хозяина? — Раздвинь ягодицы руками. Короткая, мимолетная задержка, но Айзек подчинился, раскрывая себя перед Питером. Дом слышал, как участилось его дыхание, видел, как дрожат тонкие пальчики, впивающиеся в мягкие ягодицы. Питер медленно подошёл вплотную к парню, почти прижимаясь к расставленным бёдрам. Айзек едва заметно вздрогнул. — Плюй, — приказал мужчина, протянув ладонь к лицу саба. Мальчик закрыл глаза и немного сплюнул на пальцы Дома. — Ты так себя не жалеешь? — с лёгким упрёком спросил Питер. — Ещё! Челюсти саба задвигались в попытке собрать слюну в пересохшем рту. Он вновь выполнил приказ, на этот раз Дом удовлетворенно кивнул, убирая руку от лица парня. Питер тянул время, давая Айзеку возможность остановить его. Как же он хотел услышать «нет». Но мальчик молчал, сохранял позу, хоть его ноги и тряслись. Набрав полную воздуха грудь, Дом провёл мокрыми пальцами по раскрытому колечку мыщц. От прикосновения анус парня сильно сжался, саб судорожно вздрогнул и перестал дышать. Питер несколько раз обвёл дергающуюся дырочку пальцами, размазывая по ней слюну. — Прекрати зажиматься. Он прижал два пальца к анусу, слегка надавливая подушечками, но не стараясь проникнуть внутрь. Питер видел, как напряжено тело парня, как пальцы впиваются ногтями в ягодицы, оставляя на коже полумесяцы от ногтей, ощущал пульсации и сокращение твёрдых мыщц ануса, но уже через несколько секунд почувствовал, как они расслабляются, становясь мягкими и податливыми. Дом едва надавил, надеясь вновь встретить сопротивление, но его пальцы стали плавно погружаться в горячее нутро. Он резко отдернул руку и грубо схватил Айзека за запястье, поднимая со столешницы и разворачивая лицом к себе. Саб взвизгнул от неожиданности и боли, его щеки были мокрые от тихих слез, губы дрожали, как и всё его тело, он смотрел в пол, не смея поднять головы. Питер обхватил его челюсть ладонью, заставляя смотреть себе в глаза. — Я никогда не притронусь к тебе против твоей воли. Никогда. Питер хрипел, он старательно разделял каждое слово, боясь, что голос сорвётся в любую секунду. Возможно он звучал грубо, но мужчина ничего не мог с собой поделать. Все мысли, опасения, к которым он пришёл днём, оправдались. Его мальчик — безвольный раб. Сломанная вещь для удовольствия Хозяина. Дом отпустил Айзека и направился к лестнице на второй этаж. Он остановился на второй ступени, обернувшись на парня, который так и стоял в кухне, не двигаясь и плача, низко опустив голову. — Ложись спать, Айзек. Спокойной ночи. Питер не стал дожидаться саба, только слышал, как тот, негромко всхлипывая, пошлепал босыми ногами в гостиную. Дом не пошёл в свою спальню, он закрылся в кабинете, развалившись на кожаном диване, прихватив бутылку виски из мини-бара. Не удосужившись взять стакан, он пил из горла, морщась от обжигающего горло и внутренности напитка. Ему хотелось забыться, пусть ненадолго, но выключить мозг, избавиться от гнетущих мыслей, забыть этот день, как страшный сон. Он хотел заснуть и проснуться в блаженном неведении. Он не знал другого способа очищения разума. Виски всегда был его верным товарищем. Питер отключился под утро, сжимая в руке пустую стеклянную бутылку.