Записки хироптеролога (сборник для челленджа)

Фандом: Бэтмен Будущего Персонажи: Терренес МакГиннис; ОЖП (Анна Миллер). Мельком: Дана. Предупреждения: ООС. АU. Гул аэропорта оглушал. Анна перехватила удобней сумку. Ручка впивалась, подобно вампиру. Может быть, хотя почему может быть, — точно проступит кровоподтек или противные точки, свидетельствующие о разрыве капилляров. Она вздохнула. Здесь даже воздух был другой. Густой, солёный. Холодный. Приехав из солнечной Калифорнии, где и дождей-то не бывает, в островной город на самом краю земли и Северного океана, Анна Миллер ожидала личного зимнего кошмара. Но ранняя готэмская осень мало чем отличалась от виденного ею ранее. Да, было чуть прохладней. И сквозняки в метро — чуть злее. Но холод не покусывал лодыжки, а только слегка лизал голые пальцы. Впрочем, пальцы у Анны мерзли всегда. С табличкой её никто не встретил, до места назначения пришлось добираться своими силами и умом. Кампус расположился в утробе тихих, припорошенных первыми опавшими листья, улиц. Несмотря на то, что огромное здание было тяжело не узнать, Анна трижды сверилась с вырванным листом из блокнота, где был нацарапан адрес. Заходить почему-то не хотелось. С трудом она нашла административное здание. Неприветливая секретарша с лиловыми синяками вокруг глаз и общим затасканным видом, прикрываясь горой папок, выслушала торопливый рассказ Анны и указала направление к приемной. Ректор выглядел немногим лучше девушки с бумагами. Разве что его стол был девственно-чист. Даже миниатюры флага США или университета не было. Не было и ни одной статуэтки, как в ее родном ВУЗе. Анна потопталась у порога, робко присела на краешек стула. — А, это вы, мисс. Ну что ж, давайте ваши документы сюда… ага, ага. Приветствую в рядах наших студентов. Вот и весь официоз позади. С трудом нашла свою комнату в общежитии, разложила необходимый минимум вещей и направилась по маршруту дальше. 12:30 — знакомство с одногруппниками. Веселая группка парней окликнула ее сама. Девушка так и обращалась к ним мысленно, пока они представлялись, как к группе — и не могла вычленить никого конкретно. Пока… — А это Терренес МакГиннис и он твой шеф, — указал рыжеволосый парнишка, смеющийся через слово, отчего брызги слюны летели в разные стороны, орошая всех вокруг. Видимо, лицо Анны вытянулось или округлились глаза, так как один из парней — черноволосый, с прической гангстера начала девяностых, решил внести ясность: — Да-да не удивляйся: у нас действует система шефов, а это значит, что он все тебе тут покажет и расскажет. А нам пора бежать. И пацаны ушли. Анна поежилась. В присутствии МакГинниса тени сгущались и ветры сильнее дули. Он был как-то чрезвычайно собран и серьезен. Густые брови сошлись на переносице как только она подошла к компашке, да так и не расходились. Он будто всем своим видом говорил «да за что ж мне такое несчастье досталсь?». Но на самом деле он молчал. И это было еще более жутко, чем если бы «шеф» высказал недовольство открыто. Да чем он вообще может быть так недоволен, она только приземлилась час назад! И еще точно ничего не успела сделать, чтобы разозлить буку. — Анна, значит. «Ну наконец-то!». Она кивнула, решив экономить слова рядом с этим типом. — Эразмус? — Да. Он кивнул. Но вроде как самому себе, а не ее ответу. Это бесило, но Анна слишком устала, чтобы уделять внимание местным интровертам. Да в конце концов, может его девушка бросила, вот мальчик и смотрит волком на весь белый свет? Ее какое дело? Лишь бы маньяком не оказался. — Удостоверение? Ей потребовалось время, чтобы понять, что он имеет в виду студенческий билет. — Выдадут на неделе, — с сомнением пробормотала она. — Я не псих, — внезапно улыбнулся Терренес, — там просто указана твоя специальность. У нас смешанная группа, вот я и хотел узнать, к кому относишься ты. — Ясно. Я сама еще не знаю… Она застыла, заворожено глядя в глаза молодого человека. Освещенные улыбкой, они, казалось, излучали свет, как разбитые голубые зеркала. Или озеро Мичиган. Поэтому Анна заострила свой взгляд на подбородке собеседника, что тоже оказался выдающейся частью тела. В прямом смысле: широкий и мужественный, он выступал слегка вперед, придавая лицу парня суровое, но внушающее чувство надежности, выражение. Они уточнили еще пару деталей и он повел ее на кампус. Проведя разведку боем, они выяснили у секретаря, какая специальность закреплена за Анной Миллер. Физико-технический факультет с уклоном в физическую химию. Ага. Отделение изучения свойств биологически активных образцов. Заодно выяснили, что девушка имеет полное право на основании справки о завершении трех курсов родного вуза по смежной специальности устроиться младшим лаборантом в НИИ при университете. И потекли веселые студенческие будни. С 08:00 до 14:00 Анна делала вид, что учится. А с 15:00 до позднего вечера трудилась в лаборатории. Официально студентке было позволено максимум протирать колбы да чаши Петри после завершения опытов, проводимых её курсом днем. На деле же именно тогда происходило все самое интересное. Обычно после пар сокурсники летели на кампус, чтобы нырнуть в водоворот личной жизни вроде тусовок с применением знаний в области биологии на практике. Поговаривали, после одного такого сабантуйчика в прошлом году молодому профессору с кафедры лингводинамики очень динамично пришлось лететь в кож-вен диспансер. И, возможно, в одной из чаш Петри изучали, так сказать, подноготную этого незадачливого профессора. Но саму Анну посвятили в подробности его истории только после того, как она прикрыла выпускников заявлением, что марихуана, найденная в вазоне, выращивалась исключительно в научных целях. Якобы, они проверяли воздействие каннабиноидов на грамотрицательные диплококки. Новое слово в лечении венерических заболеваний. Ага. Осень сменялась зимой. Почти бесснежной, почти суровой. Было по-настоящему холодно, и даже привезенная с собой теплая одежда практически не спасала. То ли еще будет, холодея, думала Анна. По сути, Готэм был известен двумя вещами: уровнем преступности и методами борьбы с ней. Здесь даже существовал музей Бэтмена. Там хранились обломки его дореволюционных игрушек и всяческие свидетельства активности. Правда, о «настоящем» Бэтмене слышно не было давно. Говаривали, его пост приняла молодая гвардия в лице Бэтмена Будущего в более сексуальном (как говорили девчонки и Тэдди) костюме. С наступлением холодов в лабораторию стал чаще захаживать Терри. Теперь ей было можно так его называть, но Анна стеснялась. Было в нем что-то отстраненное и чужое, даже когда он шутил. Оказалось, в день первого их знакомства он правда расстался с Даной — легкомысленной девчонкой, к счастью, обитающей в другом учебном заведении. Анна слышала о той лишь однажды. Сам МакГиннис почти не говорил о себе, да и другим он тоже был не особо интересен. Мужчина обладал какой-то особой способностью сливаться с интерьером, порой, пока дело не доходило до переклички, она его даже не замечала. — МакГиннис? — Тут. И все на этом до конца дня. Поэтому наблюдать его практически каждый день было почти дико. Он молча возился с неопознанными реактивами, а Анна слишком робела, чтобы заикнуться о правилах лаборатории, которые сама же не однократно нарушала. Он всегда убирал за собой сам, перемывал колбы и пробирки. Лаборантке хватило единственного раза, когда на робкое предложение о помощи он ответил резкое «нет», даже не удостоив взгляда. Может быть, в тот день они с Даной снова сошлись вместе? Как бы там ни было, Анна почти не думала о странном одногруппнике. Пока однажды ни случилось непоправимое. Они украшали лабораторию мишурой в преддверии зимних праздников. Миллер знала, что ее контракт студентки по обмену продолжен еще на один семестр, нареканий со стороны преподавателей почти не было, исключая тот печально известный опыт с каннабиноидами в вазоне… но и его с формулировкой «молодо-зелено, в следующий раз исключим» замяли. Ректор только тяжело повздыхал. Ему, видимо, очень не хватало травы на подоконнике. В сочельник кампус дышал запахом карамели и конфетти из допотопных хлопушек. От чего становилось грустно и щипало в носу, ведь ничего подобного у Анны не было уже давно. Отчего она, возможно, была слегка невнимательна. Первый курс притащил флакон зеленки из закромов старика-профессора физики. Откуда у него зеленка и что это такое, никто не знал. Но вещество с безвредным запахом спирта прикольно красило волосы и кожу. А в лаборатории было запрещено ставить елку — из соображений безопасности. Но про странный спиртовой раствор не было сказано ни слова. Ведь что может быть уместнее спирта в лаборатории? Короче говоря, Анна, стоя на стремянке, собиралась вылить содержимое флакона на сложенную пирамидкой груду муляжей человеческих лучевых костей. Из-за ошибки секретарши этого хлама пришло с избытком… ну и вот. Дверь открылась. Стремянка пошатнулась. Анна полетела… Но не упала. Только сердечко три раза перекувыркнулось на неположенном месте и превысила скорость кровь… — Вот черт! Ее тут же опустили на пол. Достаточно бережно для человека, чьи руки уже ничего не держали. А именно не держали они больше баночку с зеленкой. Которая была внутри. Была внутри, а оказалась снаружи. Терренес МакГиннис являл сейчас собой ожившую елку, декорацию со съемок фильма ужасов. Гринча в период линьки. Это было страшнее инсталляции из лучевых костей, одиноко застывшей у парня за спиной. Он только чудом не заорал, оглянувшись. — Да что здесь происходит? И как у человека в его положении хватило сил хватило спросить только это? С некогда черной челки сорвалась капля. Раз — и зеленая лужица растеклась у лакированных ботинок. Анна не нашла в себе силы ответить вслух. Она молча протянула руку, показывая на его обновившуюся прическу: — З… зе… зеленка. — Только не плачь, — командным тоном отчеканил Терри. И девушка кивнула, но слезы градом катились по лицу из широко открытых в ужасе глаз. Как маленький флакончик может натворить столько бед? Его содержимого хватило на то, чтобы покрыть ровным зеленым слоем лоб, скулы и подбородок Терренеса. На шею спускались изумрудные потеки. Его одежда была запятнана брызгами как если бы мужчину осыпали конфетти только одного цвета. Даже его руки оказались в зеленых пятнах. Ну, руки — ладно. Руки достаточно помыть несколько десятков раз — и все пройдет. А как быть с лицом? — Только не бей? — За что? — спросил он таким тоном, будто ничего не произошло. — З-за… з-зеле-енку. Тяжкий вздох был ей ответом. Они так и не смогли найти способа безопасно и быстро вывести с кожи живого человека въедливый краситель советских времен. Но времени на это ушло много. В расстроенных чувствах Анна закрыла лабораторию и поплелась домой. Топать было не очень далеко, но по заснеженным темным переулкам простуженного Готэма — непросто. Да, дворники хорошо постарались и расчистили уголки внутреннего двора кампуса, но снегу вопреки прогнозам намело достаточно. Достаточно, чтобы оборвались линии электропередач и фонари, не выдержав натуги, потухли. Анна брела наощупь, не желая разряжать телефон, ведь не было никаких гарантий, что возможность зарядить устройство появится в скором времени. Погруженная в мысли о своем предрождественском позоре, она не особо вслушивалась в ночную тишину вокруг. Ее и хватало только смотреть да брести. В тусклом мерцании снега был различим жилой корпус. И до него оставалось всего ничего, когда мохнатая лапища варежки зажала рот и нос студентки. С испугу она даже забыла, что нужно отбиваться. Лишь когда руки скрутили за спиной, начала конвульсивно дергаться, но было уже поздно — невидимый противник превосходил по силе и росту. — Будешь моим подарком на рождество. — Обожгло ухо зловонным дыханием. Она протестующее замычала. Преступник хохотнул. Его пьянил не алкоголь, а безнаказанность и предвкушение скорой жертвы. Миллер почти потеряла сознание, когда хватка за спиной ослабла, а в ноздри ударил не хуже противника воздух. Она повалилась вперед, на колени; земля колебалась в ее руках словно огромный маятник со школьного урока физики. На четвереньках Анна отползла подальше, страшась оглянуться. Тело под одеждой стало легким и горячим, перед глазами возникли зеленые искры в кромешной тьме. Было красиво и совсем не страшно. А потом закончился кислород. Последнее, что она услышала — мягкий шорох за спиной. Будто кто-то аккуратно опустил тушу подонка в снег. А вот звук собственного падения остался для Анны за кадром. Пришла в себя она в тепле. Помещение было небольшим, но уютным. Всяко лучше, чем заснеженный темный двор. Она не была связана — вообще ничего такого. И она не была одна. Хоть — что естественно — только-только очнувшись, Анна едва могла сфокусировать взгляд на обшитой рыжей вагонкой стене, в следующую минуту мозг на остатках адреналина бешено заработал. И девушка увидела его. Он сидел на корточках у противоположной стены. Большой, черный, ушастый. Напоминал изображение славянского черта, который крадет луну с неба в преддверии рождества. Хуже всего было то, что он молчал. Казалось, у существа совсем не было рта… а потом память вернулась к Анне, ударила позатылку пониманием. — Бэтмен? Ушастая тень кивнула. — Ух ты. Он снова кивнул. — Спасибо? Жест головой, что-то вроде «всегда рад». По правую руку от Анны горел камин. Пламя было настоящим, живым, отчего тени постоянно плясали, и голова шла кругом, втянутая в их бесконечный хоровод. Анна подобралась. Села удобней. Все, что она знала о местном виджеланте, так это то, что он вроде как за добро. Не каннибал, не насильник. Даже не убивает преступников, которых ловит. Уже хорошо. — Т-ты не расскажешь, как я здесь? Оказалась. Он медленно кивнул, что-то решая для себя. — Я подобрал тебя в снегу. Город обесточен. Не стал искать работающий приют — принес сюда, — и потянулся к ней, приложив палец к губам, — только тс-с-с-с. Настал черед Анны молча кивать. Она не знала, живет ли он тут или это просто случайное убежище, и отчего-то знала, что мужчина не ответит. У него оказался глубокий странно знакомый голос и перчатки со вкусом металла. Он оставался на губах еще долгое время после того, как Новый Бэтмен отсел подальше и замер в той же позе. В ту же ночь он лично проводил девушку до комнаты, запер окна, помог разуться и исчез, когда она отвлеклась на дверь душа. Глупая мышь, ведь даже не дал пожелать ей счастливого рождества! Теперь Анна будет корить себя и искать новую передрягу, чтобы только был повод поздравить ушастого спасителя! Входная дверь каким-то образом оказалась закрыта изнутри, а нового знакомого нигде не было. Ни в шкафу, ни под кроватью, ни на — чем черт не шутит? — потолке. Анна даже в обесточенный холодильник заглянула, присвечивая праздничной свечой. Ни-ко-го. Оно так даже и к лучшему, если подумать. Воды в бойлере хватило ровно, чтобы смыть испуг уходящего дня. Волосы по этой причине Анна мыть и не стала. Слава богу, отопление было газовым, поэтому околеть во сне не грозило. С мыслями благодарности администрации, додумавшейся не полагаться на что-то одно, а установить смешанную систему обогрева, девушка поплотнее укуталась в плед и задермала. Где-то на этаже звучали веселые голоса. Но дверь была крепко закрыта и подставлена стулом (даром, что открывалась в коридор), так что Анна почти не вздрагивала во сне. Кажется, ей снился Терренес, который обнимал сзади за плечи и все что-то повторял на ухо про елки и маньяков. А утром дали свет. Что-что, но рабочие Готэме привыкли работать в любую погоду. В этом был плюс северного криминального городка. Нашли труп в канализации — не проблема. Обглоданный? Так вообще чудесно — значит, кто бы там ни безобразничал, уже сыт, спускаемся, пацаны! Метель, пурга, обледенение на проводах — будет повод побольше спирта списать по накладной. Анна уже почти любила этот город. Она не раскрывая глаз дотянулась до прикроватной тумбочки. Наощупь было все прилично, пальцы не наткнулись ни на чью лучевую кость, значит, утро уже можно назвать хорошим. Причесалась. Выпила минералки. Надела тапочки — и красотка. Зубы отчаянно не хотелось чистить — хотя бы в честь праздника. Но в ванную так и так было надо. Утренние дела, все такое. Заодно принять бы душ — воду же дали, да? Анна кое-как добрела до унитаза, включила греться бойлер. Ванная медленно прогревалась. Поднимался пар. Она достала зубную щетку, пасту. Уже приготовилась оскалить зубки, как вдруг что-то встревожило ее. Всего-то запотевшее зеркало. Как в фильмах ужасов. Будучи не готовой к очередному потрясению, Анна выбрала из двух зол меньшее — встретиться лицом к лицу со своим утренним отражением. Тем более, что может страшного произойти? Она уже причесалась. Бездумным широким жестом, девушка растерла влагу по стеклу. И бросила взгляд на заключенного в нем двойника. Ничего страшного, да? Но страшное было. Она мысленно вернулась к изображению. Повертела и так и эдак. И все же подняла голову от раковины повторно, так и не донеся щетку до рта. Рта, который не был ртом Анны Миллер в привычном смысле. Широкая зеленая полоса пересекала его от кончика носа до подбородка. Будто ночью девушку навещал настоящий истекающий зеленой краской Гринч, и приложил ей палец к губам, в знак забвения того, что было ночью. — Тс-с-с-… — скала сама себе Анна. — Тс-с-с-с. — Сказал вчера ей Бэтмен. И прикоснулся пальцем к губам. В полумраке той освещенной одним лишь камином комнатушки он сам не заметил, что натворил. Большинство известных студентке (по сути) химфака красителей бы уже стерлось. Но не зеленка, которую, черт побери, они так и не смогли оттереть со лба Терри. А в волосы раствор въелся намертво. Каждый раз, как он проводил рукой по волосам, ладонь оказывалась мокрой и зеленой. Как и его костюм. Да. Анна истерично хихикнула. Сама-то девушка осталась практически чистой — исключительно по (не)счастливой случайности. И никак не могла испачкаться за ночь сама. Да и отпечаток был слишком уж подозрительно похож на оставленный пальцем след. Тональника у нее не было. Миллер тщательно вычистила зубы, умылась. А потом и вовсе решила никуда сегодня не выходить. Скинула СМС-ку в чат группы, чтобы предупредили старосту, и забралась под одеяло, не желая видеть весь белый свет. Так и провалялась до вечера, пока… — Тук-тук-тук, слышал, тебе нездоровится? Она, конечно, открыла МакГиннису дверь. Конечно, отметила, что голос из-за двери вполне мог бы принадлежать другому заботливому парню. И, конечно, когда они встретились лицом к лицу, от него не укрылось, что ее лицо стало чуть более зеленым, чем было накануне… Но это уже совсем другая история.