Храм Ягуара

Мотор джипа привычно гудит на фоне беззвёздной ночи. Маршрут знакомый. Стайлз неплохо освоился в лабиринте улиц. Мексиканские деревни мало чем отличаются. Обшарпанные застройки, дома-коробки. Свернуть ещё пару раз — и джип окажется на дороге, ведущей прямиком к церкви. Придётся прокатиться по пустыне. Конечно, если джип не заглохнет. Тогда придётся идти пешком. И всё равно — никаких сложностей, если бы не обуза в виде старого мудака. Стайлз бросает взгляд в зеркало заднего вида: вот он — охотник, что потрепал всю стаю и однажды жестоко избил Стайлза, пытаясь доказать МакКоллу, что он слабак, неспособный защитить лучшего друга. И кто он сейчас такой? Джерард Арджент… павший стратег. Теперь хрупкий, как забытое воронье перо. Хрипит на сиденье джипа Стилински. Эта поездка в разы хуже прошлой. Хотя бы потому, что постоянно прерывается неистовыми ночными походами Джерарда в туалет. Его мочевой пузырь прямо противоположен размеру эго. Стайлз уже задолбался останавливаться через каждые полчаса. Но он хотя бы не вынужден держать деда, пока тот поливает местную флору. Это вынужден делать Рэйкен. Вообще-то Стайлз готов смириться даже с двумя Джерардами в своём джипе, нежели с одним Тео… Рэйкен стучит пальцами по бардачку. Брови нахмурены, губы поджаты. Весь путь отмечен ровным молчанием. Даже воздух хрустит, наполняя джип напряжением. Стайлз переключает передачу. Капля дождя падает на металлический корпус капота. Сквозь приоткрытое окно рвётся прохладный ветер с привкусом ржавчины и земли. Кашель Джерарда нарушает безмолвие. Его тело сжимается в конвульсиях. Стайлз даже не смотрит в зеркало. Он и так прекрасно представляет, как лицо деда сейчас опять искажается, на лбу набухает вена. Он наверняка весь красный, и каждая попытка вдоха приближает его к границе небытия. Рэйкен открывает окно ещё шире. Пару минут Тео и Стайлз сохраняют удивительное равнодушие и никак не реагируют на кошмарный кашель Джерарда. Словно тревожные ноты позади принадлежат какой-то мелодии, которую они вдвоём научились хорошо игнорировать. Но дед продолжает хрипеть и царапать спинку сиденья Тео. Мерзкие звуки разносятся под потолком джипа. Просачиваются под потёртое днище. Только когда мучительный кашель достигает пика, Тео и Стайлз одновременно бросают друг на друга быстрые взгляды. Ну что же, им обоим приходится признать, что беда Джерарда занимает центральное место. — Деспот свергнут собственной смертностью, — тянет Тео. Стайлз усмехается. Кто они с Тео теперь друг другу? Союзники, связанные необходимостью? Враги, разделённые идеологией? Бывшие друзья детства, что схватились за первую возможность свалить подальше от Бикон-Хиллс, чтобы побыть вместе? Зачем? Стилински всё откладывал разговор, а потом… Скотт пришёл и рассказал о том, что случилось. Вскользь пояснил, что Тео в аду. Не такое уж и важное уточнение в череде их проблем. Пустой стакан выпал из пальцев Стайлза. Он смотрел вниз и не понимал: он ведь ещё не успел налить в стакан воду. Но на паркет упала одна капля. И ещё одна. И ещё… Дождь барабанит по ветровому стеклу. Стайлз включает дворники. Они смахивают влагу, оставляя сияющий след. Луна кажется ненормально огромной. Стайлз любит Лидию. Он любит Лидию с первого класса. Или с третьего? С первого или третьего? Неважно. Важно, что он уже много лет безответно любит её. То есть ответно. Да, Дикая Охота, Призрачная станция… Лидия вспомнила Стайлза. Не без частичного участия Тео, который его и не забывал. Тео не забыл его, потому что был в аду — в иллюзии Перевёртышей с Шипрока. В пространстве, на которое не распространялось влияние Всадников. Вот и всё. Ладно, Стайлз уже готов. Готов признать, что это никакая не поездка в долбаный Ацтекский Храм ради омоложения Джерарда. Это путь в никуда. Гул мотора, хрипы умирающего монстра. И невысказанные чувства, которые Стайлз забивает всё глубже в сердце уже столько лет. Для Стайлза всё так. Как для Тео — неясно. Он не особо-то слушает Скотта, так почему согласился поехать? Чтобы избавиться от надзора Лиама? Что вообще между ними? — Агркх… кха… кха… — выдыхает Джерард. Стайлз практически слышит, как ядовитая слюна разлетается по салону. — Блядь, прекрати, ты портишь мою обивку! — Стилински косится в зеркало. — Что он вообще там делает?! — Задыхается от смеха, потому что пытается повторить твой дурацкий план, — беззаботно отзывается Тео. — О, ну надо же… — Стайлз нервно дёргает плечом, словно этим движением можно отключить Джерарду звук. — По крайней мере, у меня есть хоть какой-то план. И посмотри-ка, он далеко нас завёл, не так ли? К тому же разве ты теперь не мистер Помощь и Подмога? По словам Лиама, ты настоящий образец искупления. Вот и займись чем-то полезным. Помоги деду. Или ты помогаешь только голубоглазым мальчишкам? Тео хмыкает. — Вау… одному кареглазому мальчишке я помогаю тоже. Несмотря на то что он на побегушках у проблемного старпёра. Ты первый вызвался ему помогать. Так что вперёд. Действуй. — Не-а, — с ухмылкой отвечает Стайлз и крепче сжимает руль. — Вождение, добряк, помнишь? Сейчас мои руки заняты. Тео закатывает глаза и закрывает окно, когда капля дождя попадает ему в лицо. Смахивает её со щеки. — Не зови меня «добряк», серьёзно. И ты мог бы затормозить. Ради Джеральда. Стайлз не может сдержать смешок. — Джерарда. Я бы с удовольствием взял на себя героическую ношу по спасению деда, но, — подразнивает Стайлз, — к сожалению, за это по плану отвечает «Миндальная радость». Тео вздыхает и устало трёт переносицу: — Ты, блядь, «Миндальная радость», а я «Ангельский бисквит». — Детали, детали, — безразлично отмахивается Стилински. — Детали? Ты же сам придумал эти нелепые кодовые имена, — ворчит Тео и поворачивается назад. — Ладно, я посмотрю, что со стариком. Он уже подозрительно долго не шевелится. Джерард отзывается вскриком, когда Рэйкен брезгливо дотрагивается до него. Хотя, по сути, прикосновения не было. Тео настолько противно, что он только имитирует касание. Его пальцы зависают над плечом Джерарда, едва касаясь шерстяного свитера. По какой-то причине Стайлзу кажется это невероятно смешным. Новая жизнь Джерарда… под бесчувственной опекой Тео. Видимо, жизнь будет непродолжительной. — Ты живой? — равнодушно спрашивает Тео и, не дожидаясь даже кивка, возвращается в прежнее положение. — Он живой. — Что ж, спасибо, «Бисквит». Очень мило с твоей стороны. — Стайлз убирает одну руку с руля и снисходительно хлопает Рэйкена по бедру. В тусклом мерцании света лицо Тео хранит абсолютный покой. В глазах безразличие. Скучающий вид. Никакого раскаяния за прошлое, что могло бы сквозить в поведении сломленного человека. Тени делают его похожим на зловещий памятник, за спиной которого кашляет призрак. Воздух в кабине джипа вновь становится холодным и липким. С горьким послевкусием их общих обстоятельств. Отражение Джерарда в зеркале омрачено ужасом. Старик не привык к отсутствию осторожной нежности Скотта. Похоже, в компании Стайлза и Тео ему не очень-то весело. Всё, что он получает сейчас, — абсолютное пренебрежение. Да-да, негласное правило стаи — защищать слабых любой ценой. Но, пока Стайлз и Тео, спустя руки, выполняют заветы Скотта, Джерард чувствует себя скорее покинутым, чем защищённым. Возможно, перспектива добраться до храма теперь представляет собой для Джерарда несбыточную мечту. Туманная грёза, запертая в конце туннеля. Перед тем как старика вверили в не слишком заботливые руки, Джерард безнадёжно цеплялся за штанины Скотта. Стайлз прекрасно всё понимал. Если бы дед мог говорить, он бы сказал: «Не отдавай меня им». Но он не мог. Он мог только кашлять, как и сейчас. А Скотт принял его отчаянную хватку за припадок. И решение о псевдоспасательной команде было принято ещё быстрее. Стайлз медленно выдыхает. Братская связь со Скоттом давно ощущается как фантомная конечность. Между ними вечные недопонимания. И Стилински не знает, что с этим делать. Наверное, это печально: вернуться в Бикон-Хиллс Стайлза вынудил только Анук-Итэ. Ну и ещё… Стайлз хотел посмотреть на Тео, вылезшего из ада. И пока Стилински не видит особенных перемен, про которые заливал ему Лиам. Дорога превращается в пьянящее пятно траурных красок. Шасси джипа дребезжат. Джерард сверлит Стайлза стариковским взглядом через зеркало заднего вида. Господи боже мой. Нет, Стайлз не так хотел провести эту миссию. Не в паре с Рэйкеном, который всю дорогу мрачно пялит в окно. Не с умирающим дедом на заднем сиденье. Это джип Стайлза. Тео здесь больше не место. Но тем не менее вот он — сидит рядом со Стайлзом и мешает ему следить за дорогой. Одним своим присутствием. Джерард протяжно стонет и снова заходится кашлем. Тео оборачивается и цедит сквозь зубы: — Заткнись. Серьёзно, заткнись. Я ведь проверял тебя только что. Я не хочу делать это опять. — Тео откидывается на спинку сиденья. — Блядь, почему нельзя… Не знаю, засунуть когти ему в спинной мозг? — Ну, Скотт не стал читать его память, потому что Джерард не в том состоянии, окей? Он помрёт. — Стилински прибавляет скорость. До храма осталось немного. — Он и так помрёт, — бесстрастно отзывается Тео, и Джерард испускает трагичный вздох. — Нормальный план. — Стайлз старается звучать убедительно. — Омолодим Джерарда, он сможет рассказать то, что знает про долбаную Монро. — Если бы Крис не бросил папашу на растерзание, всё бы было гораздо проще. — Тео снова открывает окно. — Дед бы не был в таком состоянии. Порыв свежего воздуха ударяет Стайлза в лицо. Рэйкен делает так постоянно. Ветер усилился, так что Тео открывает окно ненадолго — словно пытается избавиться от какого-то запаха хоть на пару минут. Возможно, ему не нравится, как пахнет Джерард… или Стайлз. Стилински косится вниз, на свою помятую красную толстовку, и снова возвращается к дороге. Тео замечает его секундное замешательство. — Нет… — усмехается Тео. — Ты пахнешь вкусно. Это всё дед. «Пахнешь вкусно»? Для оборотней вкусно пахнут… желанные объекты. Малия считала, что Стайлз приятно пахнет. Может, у химер что-то иначе. — Я пахну вкусно? — повторяет Стайлз. — Чем? Тео пожимает плечами. Если сложно разобрать запах, то он не значит ничего особенного в эмоциональном плане. Так говорит Скотт. Ладно… — Чем-то травяным. Не самой травой, а… ну, знаешь, когда разламываешь стебель цветка пополам и вытекает белая жидкость. Млечный сок. Ты пахнешь им, — произносит Тео. — Дед же пахнет просто херово. Я не разбираюсь в оттенках херовости. Меня бесит, что твой запах смешивается с этим дерьмом, но я боюсь открыть окно полностью, потому что тебя продует. И ты станешь невозможным. Ты начнёшь орать: «Надо было заткнуть нос тогда, Тео, а не простужать меня! Как же я тебя ненавижу!». А что? Тео поворачивает к Стайлзу лицо — безмятежное, задетое лишь одним чистым любопытством, никакого смущения. Словно всё, что сейчас сказал Тео, совершенно обычное явление. Стилински едва сдерживается, чтобы не бросить на Тео ошарашенный взгляд. Рэйкен что, конкретно определил для себя запах Стайлза? Разобрал его детально? Это странно. Странно. Даже Скотт не мог определить, чем именно пахнет Эллисон, хотя сходил по ней с ума. Это же, блядь, признание в любви, которое Тео не осознаёт. Тео, похоже, не знает. Он не знает, что особенный запах бывает лишь у тех, кто нравится. Большинство людей пахнут как… — Да многие пахнут как Джерард, я не утверждаю, что несёт от него одного исключительного из-за старости. Шериф тоже пахнет нормально, нейтрально, по крайней мере. А от Скотта несёт. От Хейлов несёт. — Тео вздыхает и снова открывает окно, словно все запахи, которые он перечислил, набросились на него. — От Лидии вообще пахнет всем сразу, тысячами вариантов духов, это невыносимо. — Кто ещё пахнет… нормально? — спрашивает Стайлз, стараясь контролировать интонацию, чтобы она не взлетела. — Никто, блядь, Стайлз, — устало говорит Тео. — Ты пахнешь хорошо, шериф неплохо. Крис никак не пахнет вообще, и это супер. Может, Малия пахнет более-менее терпимо, когда не психует, и… — Тео вдруг замолкает, будто до него дошёл какой-то момент. — Воу… — наконец продолжает он. — Воу. Ни хера себе. Тео — долбаный психопат, который не разбирается в чувствах. Неудивительно, что он способен осознать симпатию лишь таким поразительным образом. Не то чтобы Стайлзу сдалось его осознание. Нет, Стайлз не собирается испытывать неловкость из-за того, что Тео только что признался ему как придурок и только потом это понял. — Забей. — Стилински прикусывает нижнюю губу. Неловкости избежать не получится: щёки Стайлза определённо красные, потому что они кошмарно горят. Сделать вид, что Стайлз ничего не понял, уже не выйдет. Тео изучающе на него смотрит, от этого становится ещё более жутко. Рэйкен его сейчас прикончит за свой проёб или что? Стайлз следит за ним боковым зрением. А это неудобно, ведь ему нужно сосредоточиться на дороге. — У химер всё не так, наверное, — бросает Стайлз. — Запахи несут иное значение. — Да нет, всё так же, как у оборотней, — усмехается Тео. — Ладно, это… ладно. Вынудил меня раскрыть тебе душу, я даже не понял. Молодец, Стайлз, ты такой хитрый, кошмар. Рэйкен вздыхает так тяжело, будто это Стайлз категорически во всём виноват. Тео отворачивается к окну и закрывает его. Обиделся, блядь, серьёзно! — И в чём была моя хитрость? — возмущённо интересуется Стайлз. — Ты сам только что… ты же сам! Теперь ещё и обижаешься? — Я не обиделся, — тянет Тео. — Скорее испытал неприятное удивление из-за того, что мои чувства для тебя стали новостью. Нога Стайлза дёргается, едва не слетая с педали газа. Джип встряхивает, и Джерард реагирует громким стоном. — Ты всё это время думал, что я знаю о твоих чувствах, и… — начинает Стайлз, но его прерывает кашель Джерарда. Стилински в бешенстве шипит через плечо: — Да завали! — Стайлз снова переводит взгляд на дорогу, пока старик пытается кашлять в себя. — Ты ничего не делал, чтобы я о них догадался! — Да неужели? Не такой уж ты внимательный детектив, — откликается Рэйкен. Стайлз перебирает в уме варианты с точки зрения извращённой логики Тео. Ну, Стайлз знает, что Тео следил за ним в библиотеке, когда случился инцидент с Донованом. Тео уверял, что вмешался бы, если бы Стайлз не справился сам. И именно Тео зачистил все следы преступления. Но он, очевидно, сделал всё это, чтобы манипулировать Стайлзом. А потом… Тео взял вину за убийство на себя. Зачем? Чтобы показать, что он лучше Скотта для Стайлза? Что Тео примет его любым и всегда прикроет? Ну, у Рэйкена явные проблемы с причинно-следственными связями, потому что он не в курсе, как работает нормальный человеческий мозг, нетронутый жизнью с тремя стрекочущими мужиками в железе. — Приведи примеры, — просит Стайлз, и Тео переводит на него внимательный взгляд. — Я упрятал Лидию в психушку, потому что ревновал. Но я не стал её убивать, потому что… ты бы обиделся. — Рэйкен приваливается плечом к двери, поворачиваясь к Стайлзу вполоборота, и внимательно разглядывает его. Словно собрался следить за каждым случайным движением, которое может выдать Стилински. — Я пытался заинтересовать Малию, чтобы подтолкнуть вас к расставанию. Тео снова указывает на то, где Стайлз промахнулся. Новое упущение. И ещё одно. И ещё… Стайлз пытается расслабить лицевые мышцы — получается плохо. Губы поджаты, брови сведены. Стилински сужает глаза, вглядываясь вперёд. Свет фар разбивает тьму, освещая мокрый асфальт. Почти на месте. — У меня снесло крышу, когда Джош напал на тебя, и я убил его. Я обычно не совершаю импульсивных убийств. А потом я убил его снова… На самом деле я бы хотел повторить это тысячу раз, но я не знаю, где его похоронили, а Дуглас больше не источает живительную эссенцию, так что… — Господи боже мой, не говори это так обыденно, — раздражённо говорит Стайлз и сворачивает к обочине. Влажный песок разлетается под колёсами. Перед церковью множество разрушенных построек. Стайлз объезжает груду белого кирпича, что раньше служила фасадом здания. — Ты бы воскрешал и убивал Джоша тысячу раз за то, что он на меня… — Ага, — жизнерадостно отвечает Тео. — И я влез во всю эту херню с МакКоллом и Всадниками, чтобы помочь найти тебя. А потом… Думал, если буду на подхвате у твоей стаи, то хоть частично заглажу вину за то, что случилось с шерифом из-за меня. Как же Рэйкен… заебал. За все годы своего отсутствия. А теперь присутствия. Возможно, для Тео и есть какой-то серьёзный смысл в том, что он говорит. Для Стайлза — нет. — Найди что-то поубедительнее, чтобы я поверил, Бисквит. — Стайлз глушит двигатель и пристально смотрит на храм. За мягкой пеленой мрака пробиваются очертания церкви. Ацтеки строили храмы в виде больших призматических пирамид, но этот невзрачный монолит располагается глубоко под землёй. А над ним построена церковь. Её грозный силуэт вырисовывается в кромешной тьме как аномалия на безупречном горизонте. Свет луны слабо пробивается сквозь облака. Каменные стены кажутся не просто холодными, а потусторонними. Дождь совсем слабый. Лестница ведёт ко входу — зияющему провалу во тьму. На самом деле, Стайлзу совсем не хочется туда заходить. Даже ради информации о Монро. Но вряд ли остатки охотников мирно залягут на дно и не предпримут ни одной попытки поквитаться со стаей. — Тащи деда. — Стайлз отстёгивает ремень безопасности и накидывает капюшон толстовки. — Да блядь, — цедит Тео сквозь зубы и вылезает из джипа. — Вся эта возня с Джарреттом мне зачтётся в доказательство моих чувств к тебе? — С Джерардом, — поправляет Стилински и берётся за ручку дверцы. Замок, как всегда, заедает. Детское воспоминание накрывает как тяжёлое марево. Тео и Стайлз сломали дверную ручку, когда стащили ключи и залезли в джип без разрешения Клаудии. Мама потом починила ручку, но с тех пор она работает через раз. Открывается лишь со второго или третьего раза. Можно было бы исправить в автомастерской… но Стайлз не исправил. Он отпускает ручку и тянет снова. Замок щёлкает. Свежий воздух забирается под капюшон, кеды продавливают влажный песок. Стилински прислоняется бедром к капоту, безучастно наблюдая, как Тео хватает Джерарда за воротник шерстяного свитера и вытягивает из салона. Дед падает на колени и жалобно смотрит на Стайлза. Но всё, что беспокоит Стилински, — это то, что Джерард снова начнёт кашлять. Слушать это невыносимо. — Если я просто потащу его за собой, то это его убьёт? — Тео беспечно подхватывает Джерарда под локоть, на полном серьёзе собираясь волочить его по лестнице в церковь. — Возьми его на руки и неси, — советует Стайлз и откровенно наслаждается мелькнувшим гневом на лице Тео. — Как старую принцессу, — добавляет Стилински, пытаясь сохранять ровную интонацию. Но в конце предложения голос всё равно подлетает вверх и Стайлз срывается на нервный смех. Тео рывком поднимает Джерарда и закидывает себе на плечо. Стилински готов поклясться, что слышит, как крошатся старые кости. Похоже, дед опять потерял сознание, потому что перестал наконец кашлять. Рэйкен проходит мимо, не сводя со Стайлза свирепого взгляда. Руки Джерарда безвольно свисают вниз. Это кошмарно иронично… Стайлзу некомфортно и смешно одновременно. Это как с щекоткой. Весь, блядь, Рэйкен — это щекотка. Стайлзу уже больно от этого смеха в его судьбе. У Тео есть чувства к нему. Ха-ха, смешно. Происходящее вообще напоминает лихорадочный сон. Стайлз поднимается по лестнице. На кладке вырезаны мелкие замысловатые узоры. Бесконечные штрихи, воины в странных одеяниях с головами медведей и ягуаров. Стилински заходит в храм — в сплошную тьму вслед за Тео, — и внезапное понижение температуры обнимает его. Воздух наполнен призрачным ароматом пустынного небытия и пыли. Когда глаза привыкают к темноте, Стайлз отмечает размеры зала. На простор намекает лишь полоса лунного света, что пробивается сквозь разрушенную каменную кладку. Стилински достаёт телефон из кармана и включает фонарик. Луч освещает клубы пыли. Высвечивает израненные временем стены и жуткую пляску дрожащих образов. Вырезанные каменные лица смотрят во мрак. Череда древних иероглифов поднимается к потолку. Нужно выйти в левый малый зал. Одна из его дверей ведёт к подземному коридору, что связывает церковь с храмом ацтеков. Он посвящён культу Тескатлипоки. Стайлз без особого интереса гуглил мифы поздних майя и ацтеков, когда Скотт притащил из храма резко помолодевшего Дерека. Стайлзу плевать, чей этот храм был раньше. Для него это Храм-Сотой-Попытки-Наёба от Питера Хейла. Как он будет называться теперь — загадка. Стайлз подумает об этом, когда миссия будет выполнена. Шаги Тео отдаются гулким эхом. Чем глубже под землю ведёт коридор, тем холоднее становятся каменные стены. Стайлз морщится. — Знаешь, — говорит он, чтобы хоть чем-то разбить гнетущую тишину, — по мифологии нагвалями считаются не только ягуары, но и… койоты. Оборотни — исключительно волки. По коридору прокатывается тихий смешок Тео. — Интересно, задумывался ли об этом Марсель, когда подбирал мне эпичный образ. Всякий раз, когда Тео вспоминает о Врачевателях, ни в его голосе, ни в словах, ни в выражении лица нет ни одного намёка на напряжение. О бывших мучителях не шутят и не вспоминают с какой-то тёплой тоской. Что Тео вообще думает про стаю? Врачеватели не отправляли его в ад. В отличие от Скотта. Из химер остались лишь Тео и Кори. Недавно Стайлз подхватил Брайанта по дороге, чтобы вместе доехать на общее собрание стаи в ветклинике. Кори побледнел и чуть не выскочил из джипа, когда Стайлз решил переключить радиостанцию и нарвался на помехи и треск. Вот так ведут себя бывшие жертвы. Возможно, Тео провёл с Врачевателями Страха слишком долгое время — и его страх действительно излечили. Или страха не было вовсе. Рэйкен ведь сам говорил, что ушёл с ними по своей воле. Коридор наконец выводит их в следующий зал — куда более древний. Воздух густой и тяжёлый, словно наполнен молитвами прошлого. В центре стоит гробница — внушительное каменное сооружение, украшенное символами и глифами. Стайлз представляет жуткие церемонии, которые здесь когда-то творились. Жрецы жгли благовония, проливали кровь. А теперь груз этой памяти попирает Тео, когда он выругивается и скидывает Джерарда с плеча. Дед вцепляется в кожаную куртку Тео, чтобы смягчить падение. — Только закашляй, блядь! — шипит Тео. — Держи это в себе, держи! Стайлз кладёт телефон с горящим фонариком на выступ в стене и подходит к гробнице. Упирается руками в каменную крышку. Попытка сдвинуть её ни к чему не приводит. Нужно засунуть сюда Джерарда, а потом провести ритуал, про который рассказала Кейт. Она не уточняла, сколько именно времени Дерек провёл в гробнице, чтобы снова превратиться в подростка. Но никто не собирается делать из Джерарда младенца. Достаточно скинуть ему пару лет, пока смерть не прибрала его вместе с информацией о Монро. Значит, одного часа будет достаточно? Стайлз напрягает мышцы, упирается стопами в пол, но каменная крышка остаётся на месте. Зачем её вообще положили обратно? Скотт прибирался после драки здесь или что? Стайлз наступает на осколок глиняного сосуда. Раздаётся треск. Стилински вздрагивает, когда Тео подходит к нему со спины и прижимается грудью к его лопаткам. Тёплые ладони опускаются поверх рук Стайлза. Жар пробегает по шее, пересыхает во рту. Пальцы предательски начинают дрожать. Стайлз почти не ощущает давления. Кажется, Рэйкен совсем не прикладывает сил, но крышка сдвигается с громким грохотом, открывая мрачную глубину склепа. Скульптурные рельефы причудливо расползаются по внутренней поверхности гробницы. Символы земли и воды скользят в тусклом свете телефона Стилински. Гробница кажется живой и будто… дышащей. — Я бы и сам справился, — говорит Стайлз. Тео не отвечает и не шевелится. Из-за того, что Стайлз наклонился вперёд вместе с крышкой, поза приобрела неловкий оттенок. Стайлз выпрямляется и поворачивает к нему лицо. Рэйкен… Выражение его глаз — сплошное высокомерие под маской шутки. Вечная насмешка в тёмно-зелёном цвете, как подводное течение в обманчиво тихой реке. Всегда пытается ввести в заблуждение — вот что он делает. Тео медленно переводит взгляд на его губы. На каждый вдох и выдох уходит куда больше усилий. Сердце колотится где-то в горле, и Стайлз нервно сглатывает. Блядь, Тео всё давно уже знает. Словно сердце предаёт Стайлза впервые. Так почему сейчас это более стыдно, чем обычно? Потому что они только вдвоём? Обычно рядом всегда кто-то есть. Скотт, Лидия, Лиам, вся стая. А сейчас… — Джер… Джерард там походу умер. — Стилински едва не называет Джерарда другим именем, ввязываясь в дурацкую игру Тео. Стайлз начинает остервенело извиваться, зажатый между гробницей и Рэйкеном. Но Тео это не особо заботит. Он остаётся спокойным и неподвижным, словно не удерживает Стайлза на месте, а всего лишь ведёт приятную беседу. — Ну, если он уже умер, то некуда торопиться, — задумчиво изрекает Тео. — Давай насладимся экскурсией. Расскажи мне побольше о своём… Тескатлипоке. Так интересно. Уголки губ невольно поднимаются. Стайлз издаёт смешок. То есть «Тескатлипоку» Рэйкен запомнил, а «Джерарда» — нет. — Нечего рассказывать, обычный… — Стайлз упирается локтем в грудь Тео, пытаясь оттолкнуть и вырваться из его хватки. Но внезапно Рэйкен сам отступает назад. Он склоняет голову набок и напряжённо прислушивается. — Бери телефон и тащи Джорджа в угол, — бросает Тео через плечо, устремляясь в другой конец зала. — Используй его как щит, если понадобится. — Что ты собрался… — ошарашенно говорит Стайлз и дёргается, когда слышит протяжный и тихий рык. В высоком дверном проёме, ведущем в очередной коридор, появляется берсерк. И ещё один. И ещё…