Останусь лишь я

Особой разницы между гостиничными комнатами не было - где-то утром, поднимаясь с кровати, примерно такой же, какая была в прошлой и будет в следующей, Андрей ощущал под ступнями холодный линолеум вместо жёсткого ковролина, где-то стены были чуть менее или более обшарпанными, где-то подушка мягче, но это всё никакого значения не имело. Кое-что везде оставалось неизменным - сопящий по утрам за спиной Горшок. Андрея вытолкнуло из путаного, тяжёлого сна, как из утягивающей вниз воды - наконец-то к свету и воздуху. Какое-то время он сидел на краю кровати и мелко, часто дышал, уставясь в стену и смаргивая обрывки незапомнившегося кошмара. Миха не пошевелился - так и лежал в позе, от одного вида которой у Андрея заныла шея: вывернув голову под каким-то немыслимым углом, зажав ладони между колен, с приоткрытым ртом; сбитое одеяло комом одеяло лежало в ногах. Андрей по привычке замер, прислушался: дышит ли? Миха, словно в ответ, тихонько бормотнул что-то, завозился, отвернулся к стенке, прерывисто вздохнул и затих. Андрей поднялся, постоял немного, в послесонном отупении уставясь на его изогнутую дугой спину и лохматый затылок, пока не понял, что конкретно замёрз. Из окна нещадно сифонило. Андрей попытался вспомнить - разбили стекло, что ли? - но, к своему облегчению, обнаружил окно целым. Просто очень хуёвые старые рамы в очень хуёвой гостинице. Он влез в футболку, холодную и сырую, будто всю ночь лежала в подвале, попрыгал, натягивая и застёгивая джинсы - и, растирая предплечья, покрывшиеся гусиной кожей, окинул взглядом ещё раз Миху, раздумывая, укрыть его или пусть страдает. - Рок-звезда засратая, - сказал наконец негромко, потянулся за одеялом, встряхнул его и накинул на Миху, так что снаружи осталась только взъерошенная макушка. Пока Миха отсыпался, Андрей успел умыться, дождаться, пока вода забулькает вокруг кипятильника в графине, найденном в тумбочке, выхлебать чай, стуча зубами о край стакана и обжигая руки, залить пакетик по второму разу и, всунув босые ступни в гады, сгонять в буфет и разжиться полторашкой пива и бутербродами с подсохшим сыром. Миха уже сидел на кровати, привалившись спиной к стене, зевал, пятернёй прочёсывая спутанные волосы медленными, тягучими движениям. Его потрясывало - то ли от холода, то ли с похмелья, а может, по обеим причинам. Он повернул голову на звук открывшейся двери, медленно моргнул, фокусируя взгляд на Андрее и бутылке у него под мышкой. - О. - Рука с растопыренными пальцами протянулась к Андрею в однозначном жесте, брови Михи сложились страдальческим домиком. - Дай… Андрей поставил тарелку с бутерами на стол, неторопливо свинтил крышечку с пива и сделал несколько солидных глотков. Вытер губы запястьем и театрально поклонился: - Доброе утро, Михаил Юрьевич, как ваше самочувствие, Михаил Юрьевич? Не хотите ли пива в постель? Миха кисло улыбнулся, не особо желая включаться в игру. Почесал плечо, посмотрел, болезненно щурясь, на окно и перевёл мученический взгляд на Андрея. - Да-а… Хуёвит меня нормально так. - Он снова вытянул руку, сжал и разжал пальцы несколько раз - “дай”. - Меня тоже, - доверительно сообщил Андрей, понизив голос. Пивом делиться он не спешил. - А я ведь только бухал… Рука бессильно упала на простыню. Миха страдальчески закатил глаза: - Андрюха, вот тебе надо обязательно с утра начинать, ё-моё? Ну, я тоже бухал. - Бухал, конечно, - согласился Андрей. - А потом? - А потом спать пошёл! - Вот прямо сразу, пришёл и лёг, как зайчик, и захрапел, Мих? Да? Только выпил, так? - Да иди ты на хуй! - взвился Миха. Подушка полетела в сторону Андрея и шлёпнулась на пол у его ног. - Что ты меня лечишь, блядь, с утра?! Да, выпил, пришёл, лёг, захрапел, блядь! Тебе пива жалко - так и скажи, без этих вот… без вот этого! Андрей подавил желание метнуть полторашку Михе в голову, глубоко вдохнул и медленно выдохнул. - Да не жалко мне пива, при чём тут пиво вообще? Ты чуть не вынес телом дверь, упал поперёк меня в чём был, орал, как раненый медведь, вообще невменяемый! Я не жалуюсь, что мне тебя пришлось скручивать, головой совать под кран и штаны с ботинками с тебя снимать, вообще без проблем, Мих. Ну ты же знаешь, я правда… - Андрей остановил сам себя, чудом вовремя прикусив язык. Миха сидел молча, подтянув колени к груди, запустив обе руки в волосы, и смотрел на него из-под драматически заломленных бровей виноватыми блестящими глазами. - Я просто хочу, чтобы всё было нормально, - тускло закончил Андрей и сделал примирительный шаг к Михе, протягивая ему пиво. Нельзя, нельзя было озвучивать замершее на кончике языка “Я правда боюсь, что ты не только бухаешь”. Бесполезно. Миха бы только злился, а для самого Андрея озвученный страх как будто приближал тот момент, когда Миха снова сорвётся, и всё с грохотом по привычной спирали покатится в пизду. Проще было прикусывать язык и обшаривать Михины карманы, пока он спит, ловить намётанным взглядом особенную манеру движений, заглядывать Михе в зрачки, пытаясь не палиться на этом, и с маниакальной дотошностью высматривать на теле голого спящего Михи следы инъекций в неочевидных местах, вместо того, чтобы просто растянуться рядом, закинуть руку поперёк Михиной груди и в кои-то веки крепко, без кошмаров, уснуть. Миха закатил глаза и вздохнул так, что Андрею всерьёз захотелось прописать ему в морду. - Чего ты с утра начинаешь, Андрюха, ну? Бубнишь, как радио, а мне и без этого хуёво, нормально так вчера намешали, лучше бы я с тобой ушёл, мне сейчас пиздец придёт. Дай пива, а? - Лучше б ушёл - а чего не ушёл? - осведомился Андрей, медленно отвинчивая пивную крышку и поднося бутылку к губам. - Да потому что там нормально посидели, весело, поговорили! - взорвался Горшок и саданул кулаком в спинку кровати - и тут же скривился, засунул ладонь под ляжку. - А ты… А ты - бубнишь тут, ё-моё! - Да-а… - Андрей, нарочито смакуя, отпил, аккуратно завинтил бутылку, поставил на стол. Взгляд Михи следовал за ней, как примагниченный. - А со мной не посидишь весело. Не поговоришь. Да? - Да бля, как, Андрюха?! Ты - Миха, это не надо, Миха, о том подумай, Миха, сё не делай, да реально заебал уже, как этот… эта… Кормилица! Может, ты меня на цепь к батарее посадишь? - Не, не посажу, - успокоил его Андрей. - Я тебе сейчас просто въебу. Графином. Миха замер, уставился на него округлившимися глазами: - Это ты чё сейчас сказал? Чего ты сделаешь... с графиней?.. Андрею едва удалось удержать серьёзное лицо. - Говорю, графиня заходила, пока ты спал. Велела передать, что чуть позже зайдёт граф и за твои приколы тебя в жопу выебет. Горшок заморгал, осмысляя услышанное - и тут же сложился пополам от хохота. Андрей вздохнул и сел на кровать, примирительно протянул пиво. Миха, проржавшись, приложился к бутылке, вытер мокрые губы о плечо Андрея, привалился к нему лбом и затих. Андрей погладил его по ляжке, потёрся о макушку щекой. - Мих, честно - только бухал? - Честное слово! - проникновенно заверил Миха. - Ты остальных не видел, ё-моё, я вообще уже не помню, что с чем мешали, жёстко прям… Да Андрюха, я же обещал тебе… - Помню, что обещал. - Андрей приподнял руку, позволяя Горшку умостить голову у себя на коленях. - Просто очень неприкольно без тебя концерты играть, Миха. Да и вообще не прикольно без тебя. Понимаешь? Горшок вздохнул, извернулся и опрокинул его на спину, навалился сверху, полез целоваться. Вот и вся серьёзная беседа, - подумал Андрей. Спихивать Миху ему не хотелось - тот был такой виноватый, избыточно ласковый, медленно-томный с похмелья, что Андрей и сам будто немного захмелел на вторяках. Не желая демонстрировать, что сразу сдался, он легонько, чисто символически, двинул Миху коленом куда-то в бедро и чуток ткнул слабым кулаком под рёбра - и тут же был прижат к койке сильнее и укушен в плечо. Они лежали так довольно долго, лениво тискаясь и целуясь, так медленно, что ничего, вроде бы, не происходило, но, когда за дверью зазвучали шаги, голоса и ржач - признаки того, что остальные похмельные зомби возвращаются в мир живых, - и Горшок отпрянул от Андрея, тот уже был без футболки и с расстёгнутыми штанами. - Где мои трусы? - страшным шёпотом вопросил Миха. Андрей застегнул джинсы, сел, приглаживая волосы. - Где оставил. Где, кстати, ты их оставил, а? - Да Андрюха, хорош прикалываться, - просипел Миха, делая страшные глаза, и Андрей смилостивился, махнул на одежду, сваленную кучей на второй, так и не расстеленной, кровати. - А ты помнишь, что вчера кровати вместе сдвинуть хотел? - спросил он, наблюдая, как Миха выуживает из груды шмоток трусы и натягивает их. - Не помню, а что? - буркнул Миха. Он уже откопал свитер, влез в него и теперь смешно прыгал на одной ноге, пытаясь стоя надеть штаны и не навернуться. - Да ничего. Они тут всё равно к полу привинчены. Ручка двери задёргалась, и тут же в дверь загрохотали с воплями о том, что некоторые охуели спать и солнце уже высоко. Миха матернулся, вжикнул молнией штанов и заорал в ответ: - Это вы там охуели, ё-моё! Идите… куда шли, туда идите! - Ну и пойдём, - обиделись там и саданули по двери - похоже, ногой. - Негодяи вы. Голоса и гогот постепенно удалились по коридору и затихли. Андрей негромко заржал. - Да хорош, Андрюха, правда, - обиделся Горшок, снова зачем-то громким шёпотом. - Чего ты угораешь вообще? - Да ты морозишься так смешно. Ну вот, типа, я бы открыл дверь, сюда бы зашли - ну, Балу, например. И что бы он увидел такого, чего не видел раньше? - Ты сейчас придуриваешься, что ли?! - Горшок так возмутился этим вопросом, что даже забыл шептать. - Вообще нет, - пожал плечами Андрей. Горшок на несколько секунд подзавис, потом замахал руками, сердито хмуря брови: - Давай, короче, проехали эту тему. Ты ж знаешь, я не люблю вот это вот всё… - Знаю, знаю. - Андрей поднялся, потянулся с молодецким “э-эх” и поправил штаны на яйцах. - Ну так что, пойдём? Горшок внезапно потух, тяжело плюхнулся на нерасстеленную койку, взлохматил волосы обеими руками весь уныло поник - плечи ссутулились, голова повисла. - Не. Не хочу. - Ладно. А чайку хочешь? - Андрей, не дожидаясь ответа, опустил кипятильник в графин, воткнул в розетку и сел напротив Михи. - Чего скис? Хуёвит опять? - Да-а… - Он вяло махнул рукой, исподлобья зыркнул на Андрея. - Я, честное слово, ну правда, просто бухал, ну. Ты мне веришь? Ну, веришь? Андрей не смог отказать себе в маленьком гнусном удовольствии подвесить в воздухе внушительную паузу. Михины брови заломились под таким душераздирающим углом, что театр драмы рыдал бы всей труппой. - Да верю, конечно, - наконец беззлобно сказал Андрей. - Ты, главное, не проёбывай больше концерты, ладно? Он залил чайный пакетик кипятком и, с уханьем и ойканьем, пальцами держа стакан за края, поставил на пол между босых ступней Горшка и снова сел напротив. - Кстати, Лось нормально тащит. Для приблудного Лося - вообще хорошо. Мих, а если мы совсем уведём Лося у Лёхи… Горшок расплескал чай на пальцы, ругнулся и поставил стакан обратно на пол. - В смысле - “совсем уведём”? - Да чё он… двужопый какой-то, то тут, то там. Пусть определяется уже. Ну, и тащит-то он нормально. Яша его, конечно, может и придушить ненароком из тёплых чувств, но зато вон как старается доказать, что не хуже. Пор такой бодренький, тоже изо всех сил догоняет и перегоняет. Миха издал что-то среднее между кашлем и ворчанием. - Ещё и поёт, - добавил Андрей, наблюдая за его реакцией. - Если заставить. - Нихуя себе реклама, - прям супер-лось, ё-моё, одни достоинства, ни одного недостатка. - Не, танцует он фигово. Ничего, я научу, если что, - пообещал Андрей, скроив предельно серьёзное лицо. Горшка тут же скрутило от смеха. - Не… Андрюх… лучше не надо, - выдавил он. В дверь вдруг снова заколотили. - Выходите, подлые мерзавцы! - воззвал голос Балу. - Негодяи! Педрилы-мученики!.. Смех Горшка оборвался, как будто магнитофон выключили. - Мих, - позвал его Андрей негромко, и Горшок поднял на него взгляд, почему-то совсем потерянный и печальный. - Пойдём?.. “Всё хорошо”, - хотелось сказать Андрею. - “Всё будет нормально, только ты помни, что обещал”. Андрей постарался подумать об этом как можно громче, и, как будто действительно получилось, как будто Горшок услышал его внутри своей головы, он едва заметно кивнул - и поднялся, зашарил по карманам в поисках сигарет, ворча, начал искать носки, опрокинул стакан с остатками чая, выругался, закашлялся, заполнил собой сразу всю комнату - расхлябанными широкими движениями, хрипловатым голосом, запахом перегара. Всё должно было быть хорошо. На какое-то, неопределённое и непредсказываемое, время.