«Все люди, какими мы их знаем, представляют собой смесь добра и зла, в то время как Эдвард Хайд был единственным среди всего человечества чистым воплощением зла».
Я тебе врал с самого начала. На самом деле я не Юнги, но я рассказываю его историю. Мне важно, чтобы ты знал, Чимин, сейчас это уже не Юнги, но я им был с самого начала. С тех пор, как мы встретились. С тех пор, как я увидел тебя впервые и почувствовал, что знаю тебя, и ты должен быть моим, потому что ты идеально подходил мне. Во всех смыслах. Теперь я тот, кого ты создал. Я все еще Юнги, я все еще он, но уже кто-то другой. Тот, кто умер. Тот, кто принадлежит смерти. И моя смерть — это ты. Я подошел к твоему дому и остановился перед входной дверью. Вокруг не было никого: ни одна несчастная душа не страдала от боли. Все было так мрачно и тихо, что мне в голову пришла леденящая душу мысль: «Никто бы меня не услышал, если бы я закричал». Кот забрался на забор и посмотрел на меня, усевшись удобнее. Это был черный кот с коричневыми пятнами и яркими зелеными глазами. Казалось, он собирался отдохнуть, а я толком так и не понял, откуда он вдруг взялся. Я развернулся, чтобы отправиться обратно к себе домой, но на секунду меня поразил донесшийся откуда-то запах. Я знал эту вонь — так пахли мертвые животные. Все гниющее так смердело. Когда я снова обернулся, то увидел еще двух котов рядом с тем, которого уже видел: один был черно-белым с желтыми глазами, а второй — белый с голубыми. Черный кот расположился на другом конце стены, а белый кот, мордочка которого была испачкана чем-то красным, словно он съел или выпил что-то… кровавое, медленно к нему приближался. В этот момент мной овладел неописуемый адреналин, и я полез на эту стену. Поскольку меня никто не видел, не было нужды вести себя тихо. Кошки разбежались, когда я спрыгнул по другую сторону, а запах стал сильнее. Оглядевшись, я увидел скромный, но очень красивый дом с небольшим палисадником и пристройкой, ведущей на задний двор. Твой дом не был огромным, но и не казался маленьким. Чтобы проникнуть внутрь, нужно было преодолеть несколько ступенек до двери, которые я перепрыгнул, словно вор, решивший избежать лишних действий. Я подошел к двери и увидел красивый коврик с изображением приветливого кота. Я предположил, что тебя нет дома, потому что свет не горел, когда я заглянул внутрь через окно. Я колебался мгновение, прежде чем решил взломать замок, ведь это неправильно, но, словно по воле судьбы, стоило мне коснуться ручки, как дверь распахнулась. Она не была заперта, и казалось, что ты сам пригласил меня войти… Как будто ты ждешь меня внутри. Дверь слегка скрипнула, медленно открываясь. Внутри было темно. Белый кот, который, казалось, был словно весь в крови, пошел вперед первым и остановился, чтобы обернуться на меня. Когда я взглянул на него, он тихо мяукнул и продолжил свой путь, пока не исчез в одной из комнат. Затем вошел и я. Я занес ногу над порогом и шагнул в темноту. В фильме ужасов двери открываются и закрываются сами. Однако в реальной жизни дом с привидениями никогда не поглотит тебя, если только ты не сделаешь первый шаг и не примешь смертный приговор, даже не подозревая об этом. И в этот момент я попал в логово льва: я закрыл за собой дверь и пошел вперед. Первое, что бросилось в глаза — это твои туфли, аккуратно стоящие перед ступенькой. Из уважения к тебе я снял свои и понес их в руке. Слева была красиво обставленная гостиная с красивым диваном, телевизором и столиком, на котором лежали фотографии: на большинстве из них были твои бабушка и дедушка, но ни одной не было с твоими родителями. На комоде с выдвижными ящиками я заметил множество твоих портретов и взял в руку один из них, улыбнувшись от нежности. Это была фотография тебя в подростковом возрасте, здесь тебе на вид двенадцать или тринадцать лет. Ты стоял рядом с бабушкой, которая широко улыбалась и обнимала тебя. На тебе был вязаный свитер, видимо, сделанный ею: спицы торчали прямо из кармана госпожи Джи Ун. На комоде стояло еще несколько подобных фотографий: с дедушкой на рыбалке, с обоими на дне рождения, на выпускном… Но мужчина перестал появляться на последующих фотографиях, а твоя бабушка — на самых последних. Я сразу догадался о причине и почувствовал к тебе сострадание. Ты казался таким счастливым с ними, каким и должен быть ребенок: любящим и любимым. Однако кое-что привлекло мое внимание больше: сколько бы я ни оглядывался, мне не удавалось найти ни одной фотографии из твоего детства, однако на одной из стен я заметил тень в форме фоторамки. Я слегка нахмурился, мне это показалось странным, но я не придал этому особого значения. Один из котов, которых я встретил раньше, прошел мимо, и я последовал за ним. Напротив комнаты, где я находился, была столовая. Когда мы перешли в нее, пол слегка заскрипел. Столовая и кухня были совмещенными. В центре стоял круглый стол с пятью аккуратно расставленными стульями, а рядом — большая столешница, разделявшая кухонное пространство. Раковина и мебель тоже были большими. В конце кухонного гарнитура стоял полуоткрытый холодильник, а на полу была большая лужа чего-то красного. Я подошел к ней, немного медля, с намерением проверить, что это. Но когда я хотел было прикоснуться к жидкости, то неожиданно услышал шум: это было похоже на стук, очень сильный, раздавшийся снаружи комнаты. Забыв о красной луже, я вернулся в темный коридор, пол скрипел при каждом медленном шаге. Я продолжал идти, пока не увидел еще две комнаты. Одна из них была открыта и оказалась спальней с двумя кроватями. А другая, полуоткрытая, тоже оказалась спальней, хотя отличалась от первой только тем, что в ней была двуспальная кровать, которая казалась мне более ухоженной. С другой стороны кровати стоял шкаф, а на стене висел телевизор с плоским экраном. Я сразу понял, что это твоя комната, потому что там пахло тобой. На маленьком столике рядом с кроватью лежали фотографии. На одной из них был ты, а на двух других — две девочки помладше. Одна из них была настолько похожа на тебя, что я бы мог поклясться, что она твоя сестра-близнец, если бы не тот факт, что ее глаза были немного другими, и под правым глазом у нее была родинка. Другая, которая тоже была похожа на тебя по губам, была старше, возможно, возраста Чеён. Я осматривался какое-то время, пока снова не услышал звук, похожий на грохот, однако сейчас мне показалось, что он доносился не из комнаты, а скорее, из-под пола. Я вышел из комнаты, поправив фотографию на столе, и продолжил свой путь. Рядом с твоей спальней была дверь поменьше. Я взялся за ручку и осторожно повернул ее, дверь открылась, и передо мной предстала только темнота. Посмотрев вниз, я увидел ступеньки. Это был подвал. В атмосфере вокруг было что-то странное. Чем больше я смотрел, тем больше чувствовал, что конец лестницы — это тот самый вход в ад. Внезапно звук исчез, и тишина стала раздражающе пугающей. Слишком долгий взгляд в темноту вызвал у меня серьезное желание спуститься и посмотреть, что там спрятано, но прежде, чем я успел ступить на первую ступеньку, я услышал твой голос с улицы. — Ну Ханни! — воскликнул ты. — Ты снова испачкался? Давай, дорогой, теперь мне придется тебя помыть. Я быстро закрыл дверь подвала и вернулся в твою комнату. Когда ты открыл дверь, твой голос стал четче. Я слышал, как рядом с тобой мяукали кошки, словно прося еды. — Ханни, ты опять пролил весь томатный соус! — Кетчуп? — пробормотал я себе под нос. Насколько я помнил, он намного темнее и плотнее. — Теперь мне придется приготовить еще что-нибудь на ужин… — сказал ты с разочарованием. — Но сначала мне придется тебя искупать, — кот замяукал громче и агрессивнее. — Нет, Ханни! Надо! Хотя ладно… Это не так уж и важно. В следующий раз будь хорошим мальчиком, как твои сестры, и не ройся в холодильнике. Я спрятался за дверью одной из спален. Через долю секунды было слышно, как ты проходишь мимо, а до меня донесся твой аромат. Твой сладкий и опьяняющий парфюм. Ты дошел до конца коридора и повернул налево. Эта часть дома осталась для меня еще неисследованной. Поверь мне, Чимин, мне бы хотелось остаться с тобой… Но мне надо уйти отсюда. Я предположил, что дверь в ванную налево по коридору. Я слышал, как ты пел песню, пока готовил ванну для кота. Я улыбнулся этому очаровательному жесту, но улыбка исчезла, как только я понял, что входная дверь заперта. «Блять!» — пронеслось в моей голове. Страх — довольно сложное чувство, но первая мысль, которая у тебя возникает, когда чувствуешь его: «Бежать». Поэтому, когда кто-то испытывает страх, верхняя часть тела становится холодной, как и руки, поскольку кровь концентрируется в ногах, подготавливая их к бегу. Я почувствовал, как мое тело полностью замерзло выше пояса. Возможно, я побледнел и стал похож на привидение. Хоть мне и хотелось убежать, я знал, что сейчас неподходящее время. Я быстро подошел к окнам, но даже они все были закрыты, а на кухонных вовсе стояли решетки. Я не смог открыть ни одну оконную раму, как ни старался. Стоило мне заглянуть в коридор, где ты был в одной из комнат, я не увидел там никаких окон. Я оказался в ловушке: как муха, застрявшая в стеклянной чашке, или морская свинка в клетке, совершенно беспомощная. Мне пришлось вернуться в гостиную и стоять там, слушая, как ты управляешься с феном. Ты был очень многословен, разговаривая со своим котом, как с человеком. Словно туман, твой голос окутал нежностью мой разум, который отказывался видеть тебя иначе, чем он видел тебя, когда влюблялся, воображая, что ты хороший мальчик и что, вероятно, если бы мы встретились в другом мире в прошлом, ты, будучи старше, знал бы, как обращаться со мной так, как я того заслуживал. Ты точно понимал бы мою боль. Я представлял, как плачу рядом с тобой, а ты нежно утешаешь меня с ни с чем не сравнимым теплом, легкими и сладкими прикосновениями. Я мечтал о том, чтобы ты заботился обо мне, любил меня и присматривал за мной, как это делал один человек. Эта ситуация заставила меня вспомнить его. Я глотал слюну, словно камни, а душа, как и мое сердце, болела. Мысли о нем слишком ранили меня, потому что я не понимал, когда все так изменилось, и ты стал напоминанием о нем. Возможно, это было потерянное воспоминание, которое жило, гуляло, говорило и чувствовало само по себе. Ты был моим напоминанием о брате, даже не подозревая об этом. Но ты не помнили меня. Может быть, отчасти потому, что тебя даже не существовало: потому что последнее воспоминание о Юнгю было тем, где он пытается меня убить. Я даже не знал, было ли это правдой, потому что мое сердце реагировало совершенно не так, как мое тело и разум. Почувствовав теплое тело, прилипшее к моей ноге, я посмотрел на пол. Белый кот с черными пятнами мурлыкал около меня. Я молча поблагодарил его за то, что он отвлек меня от мыслей, и погладил его. Он был милым и доверчивым. Всего через несколько секунд после того, как я погладил его по голове, он лег на спину, и я смог погладить его живот. Я был с ним несколько минут, пока не услышал, как ты приближаешься. Ты все еще разговаривал с белым котом, а я спрятался за диваном. Выпустив животное в гостиную, ты направился на кухню. Я услышал звук, словно кто-то шваброй случайно ударил по стене, поэтому решил, что ты убираешь беспорядок, который устроил белый кот. Через некоторое время, услышав несколько движений, я увидел, что ты зашел в свою комнату. Я прокрался в коридор, внимательно оглядываясь по сторонам, а затем увидел тебя… Сначала ты снял толстовку, затем одежду, которая была под ней, и брюки. Ты переоделся в другую одежду, в которой удобно ходить по дому, и повернулся к двери, чтобы снова выйти в коридор. Я среагировал мгновенно, вернувшись в гостиную и спрятавшись в прежнем месте. Ты прошел мимо и вернулся на кухню. На твоем мобильном телефоне заиграла песня, а ты, вероятно, искал ингредиенты для приготовления еще одного томатного соуса. Песня была запоминающейся, ты время от времени подпевал и пританцовывал ей, держа в руках нож и продукты. Время прошло: песни менялись, аромат сальсы окутывал меня и разжигал во мне аппетит. Я снова выглянул и увидел, как ты кладешь спагетти в кастрюлю с горячей водой, чтобы сварить их. Когда соус был готов, ты подошел к морозильной камере, что находилась под холодильником. Она была большой, но я все равно не сразу осознал, что она там, потому что больше всего мое внимание привлекло то, что она была закрыта на замок, а ключ от него находился у тебя в кармане вместе с другими ключами, которые, как я предположил, были для замков на окнах и дверях. — Черт… — прошептал я. Открыв морозильник, ты некоторое время смотрел внутрь, как будто там было что-то, что привлекло твое внимание и повергло в шок. Затем, будто набравшись смелости, ты наконец взял пакет с мясом и закрыл дверцу, но запирать ее снова не стал. Одна из вещей, которая пришла мне в голову в поисках разумного объяснения, заключалась в том, что ты так заботился о том, чтобы твои кошки не могли достать еду, которую ты хранил внутри. У тебя в руках оказался мясной фарш для соуса болоньезе. Пока варилась лапша, ты подготовил ингредиенты для соуса и зажег огонь под большой сковородой. Аромат не позволял мне думать, я был очень голоден и пускал слюни, как дурак… Но мысль о том, что все это реально, наконец, меня успокоила. Это все было реально. Я был с тобой: наблюдал за тобой, даже если ты не знал, что я нахожусь там. Это правда, что я сопровождал тебя, пока ты вел себя искренне, показывая свои лучшие стороны, как любителя кошек и как обычного молодого человека, который любил готовить сам, слушая музыку и наслаждаясь одиночеством. Я был рядом с тобой, наблюдал за тобой, я любил тебя и жаждал тебя. Стоило мне закрыть глаза, и я тут же представил, как выхожу из своего укрытия, подхожу к тебе и сажусь рядом, мой дорогой. Я мог бы стать частью твоего вечера. Ты бы взял еще одну тарелку и подал мне спагетти и бокал вина, чтобы я мог насладиться им вместе с тобой, и тогда все было бы как прежде: как я себе представлял ранее. И мне не пришлось бы страдать от моего вечного одиночества или жестокого воображения, чтобы избежать вины, которую вызывал у меня призрак трупа Чеён каждый раз, когда я видел его гниющим все больше и больше. После ужина ты перешел в гостиную, и мне пришлось спрятаться за шторами, а затем осторожно перебраться в другое, более безопасное укрытие так, чтобы ты этого не заметил. Ты смотрел фильм, пока не зашло солнце. Это был довольно необычный рассказ о человеке-каннибале, который раньше был психиатром, но был впоследствии арестован, а молодой журналист хотел взять у него интервью. Я подумал, что ты уже начинал его смотреть, потому что DVD-плеер был сразу включен. Когда фильм закончился, ты накормил своих кошек, а затем посвятил всего себя проверке различных экзаменов и домашних заданий, пока первый зевок не заставил тебя остановиться. Я посмотрел на часы — было уже десять тридцать вечера. Мы провели вместе больше времени, чем я ожидал, но я даже не заметил, как быстро оно пролетело. У меня не было аппетита, потому что я не ел нормально уже пару дней. Однако голод начал давить сильнее, и я решил украдкой поесть остатки спагетти с соусом. Когда ты вышел из кухни, я быстро воспользовался моментом и проглотил порцию, стараясь не производить лишнего шума, чтобы не привлечь излишнего внимания. Когда свет погас, я прекратил есть и аккуратно закрыл холодильник. Прежде чем отправиться обратно в свое укрытие, что-то подсказало мне заглянуть в морозильную камеру. Мне казалось, что я должен это сделать, но одна из кошек остановила меня, сладко мяукнув, словно предложив мне идти за ней. Я последовал за животным в коридор, где оно замерло у двери подвала и уставилось на меня, словно приглашая присоединиться. Свет в твоей комнате уже не горел, а мое внимание переключилось на ключи на тумбочке. Я проигнорировал кота и подполз к твоей постели, но в тот момент, когда ты обернулся, мое тело отреагировало раньше моего разума, и я залез под кровать. Тьма, окутавшая меня, стала ужасающей, как и сама окружающая среда. Я не мог глубоко дышать, хотя нервы съедали меня изнутри; я не мог издать ни малейшего звука или даже пошевелиться, потому что ты не… Нет… «Бля… Почему… мне вдруг захотелось спать…?» — думал я, но, к сожалению, не нашел ответа: я заснул прежде, чем смог ясно осмыслить его. Сон был настолько крепким, что я даже не помню, когда пришел в сознание. Я почувствовал себя ошеломленным и дезориентированным. Даже имя свое я вспомнил не сразу. Мне захотелось встать, когда вдруг я осознал, что все еще нахожусь под твоей кроватью. Меня разбудил странный шум, похожий на тот, который я слышал раньше, но на этот раз он был громче. Когда я услышал его во второй раз, я уже был уверен, что он раздался подо мной, под полом. И в этот момент я вспомнил о подвале, в частности, о том, достаточно ли он велик, чтобы вместить эту комнату. Я медленно выполз из-под кровати и сел. Посмотрев на часы, я обнаружил, что сейчас три часа ночи. А значит, я проспал четыре часа. Ты все еще спал. Крепко. Твое умиротворенное выражение лица принесло мне покой. Даже несмотря на то, что было темно, мое зрение прекрасно адаптировалось, и я мог видеть, как ты спишь. Я даже не осознавал, как долго наблюдал за тобой, пока не услышал твои стоны во сне, которые тронули мое сердце и заставили меня почувствовать потребность быть рядом с тобой, о чем я никогда раньше не мечтал. Я лег рядом, как испуганный мальчишка, ищущий убежища, посмотрел на тебя и представил, как ты проснулся. Я взял твою руку и положил ее на свою щеку. Мне хотелось ощутить твою ласку, но я сдержался, представив, что ты устроился рядом со мной и позволил мне почувствовать тепло твоих объятий, мягкость твоих поцелуев и теплоту твоего голоса, говорящего со мной. — Юнги… — я услышал, как ты снова произнес мое имя, и мое сердце забилось сильнее. Когда я открыл глаза, твои оставались закрытыми. Ты все еще спал, мечтая о чем-то приятном, даже не чувствуя, как я касаюсь твоего тела, и не слыша, как моя душа кричала о тебе. — Я люблю тебя, Чимин… — признался я. — Прости, если я хочу тебя поцеловать, но… Я просто так скучаю по тебе. Даже если всего того, что было между нами, не произошло в реальности, я чувствую, что ты тоже скучаешь по мне… — я подобрался немного ближе, совсем немного, однако не смог удержаться от ощущения твоего дыхания на своих губах и… Я украл твой поцелуй. Короткий, легкий, но полный любви. И снова до меня донесся этот звук. Это было похоже на удар, от которого земля вздрогнула, после чего я услышал грохот и стон. Когда это повторилось, я понял, что это было похоже на звук перетаскиваемой мебели, который доносился снизу, прямо под полом. Я вышел из комнаты и посмотрел в коридор. Со стороны двери в подвал было темно, но я уловил короткое свечение, исходящее из кухни. Тяжелое сомнение мгновенно зародилось в моей голове, когда я увидел восемь ярких глаз, смотрящих на меня в темноте. Мои руки были холодными, а ноги теплыми, но разум напоминал мне, что даже если я побегу, мне не сбежать отсюда. Кошки не относились ко мне враждебно. Поводов для недоверия не было, но атмосфера была странная и безнадежная. Я подошел к свету, исходящему из кухни, и заметил нечто еще более необычное. — Слишком много тишины… — прошептал я, хотя имел в виду не тишину дома, а скорее тишину в моей голове. Я не слышал их голосов, их дыхания или чего-то еще, что говорило бы мне об их присутствии, и это было странно, потому что они никогда не замолкали. Тишина, которая начинала пугать меня по мере приближения к кухне, была доказательством того, что их там вообще не было. Что-то убило их внутри меня, или кто-то их забрал. Это было так необычно. — Морозильник… — пробормотал я, увидев свет, исходивший изнутри. — Он открыт. Мне не нравилось, что было так много тишины. Я сделал один шаг, потом еще один, и еще, и еще… И когда я заглянул внутрь, я увидел ее. Я даже не мог закричать, но на мгновение потерял равновесие и упал на колени перед морозилкой. Мое сердце билось так сильно, что было больно. Я не мог плакать, не мог ничего сделать, но мой голос обрел собственную жизнь и застонал, когда я увидел ее труп. Она лежала в позе эмбриона, мертвая. У нее были запавшие глаза, серые зрачки и бледная кожа с темно-фиолетовыми кончиками пальцев, губы были безжизненными, а одежда была залита черной кровью. Хотя моим намерением было произнести ее имя, единственное, что я мог сделать вместо этого, это кричать, как будто моя душа разрывалась на части, а мир рушился. — Ч-что…? Что ты сделал…? — мой желудок сжался. Я вспомнил тебя, вспомнил твои слова, все твои жесты доброты и искренней заботы… Это ведь ты заявил о ее пропаже… Тогда почему…? Что она там делала?! Как…?! Как ты мог?! Ты видел ее тело, когда открывал морозилку, чтобы достать мясо для соуса, и даже не вздрогнул, так почему… Почему?! Меня тошнило, потому что я съел… это мясо. Я прикрыл рот рукой, но почувствовал, что съеденное просится обратно. Мне пришлось бежать в ванную. Я не хотел поднимать шум, но забыл, где я находился… И твой темный силуэт с бейсбольной битой в руке и наклоненной набок головой напомнил мне это. — Ох… Ты уже уходишь? Вечеринка только началась, Щенок… — ты подходил, таща биту, а я сел и приготовился бежать. — Тебе следовало остаться в постели. Теперь мне придется тебя убить… Но раз ты уже взрослый, посмотрим, сколько соусов болоньезе и барбекю я смогу приготовить, — ты засмеялся. Твой смех прошелся по мне, как отравленная стрела, и как тот, кто хочет жить, уже находясь на грани смерти… Я побежал, спасая свою жизнь. Я знал, но забыл, что все двери и окна были закрыты. Я изо всех сил пытался выбраться отсюда, я пытался бежать, но ты преследовал меня с таким спокойствием, что я почувствовал, будто меня преследует демон, от которого, как бы я не боялся, никто не смог бы меня защитить. — Помогите! — кричал я, пытаясь открыть дверь или хотя бы выломать ее, но у меня ничего не получалось. — Помогите, пожалуйста! Помогите! — Помогите! Помогите, пожалуйста! Помогите! — ты подражал мне. — Он хочет меня убить, позвоните в полицию! Он собирается убить меня, помогите! Помогите мне, помогите, помогите! — ты продолжал кричать даже громче меня. — А-А-А-А! ПОЖАЛУЙСТА…! НЕ УБИВАЙ МЕНЯ, Я ТЕБЯ ПРОШУ! — ты очень сильно ударил битой о стену, когда подошел. — ПОМОГИТЕ МНЕ, ПОЖАЛУЙСТА! ОН ЧЕРТОВ КАННИБАЛ! ПОМОГИТЕ! ОН МЕНЯ УБЬЕТ! Я был в недоумении, в ужасе… Может быть, я даже смирился со своей судьбой, что буду убит тобой. Ты нанес мне первый удар, и я упал на землю, ошеломленный. Перед глазами все начало темнеть. Чимина, которого я любил… больше не существовало. — Никто тебя не слышит. Никто не придет тебя спасти, — сказал ты мне, взяв и потащив меня вглубь дома. — Теперь… ты принадлежишь мне. Возможно, его никогда и не существовало.КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.