Быть, а не казаться.

- Слизерин! - Мерлин.. Что! – Гермиона в неверии подняла глаза на директора МакГонагалл. – Профессор, я не понимаю... - Вы не одиноки в этом, мисс Грейнджер. – слабым голосом ответила директор. - Мерлиновы штаны, Вы шутите! - Следите за речью, юная леди. – голос директора в секунду посуровел: - Перераспределение восьмого курса в этом году было продиктовано особыми обстоятельствами и принято единогласно на общем собрании школы. Многое изменилось и многие изменились - чему явно свидетельствуют перетасовки внутри факультетов. – на этих словах профессор многозначительно посмотрела на Гермиону, продолжив: - Возможно, Вы и сами не догадывались о трансформации, которую претерпели. Что ж… Теперь у Вас будет возможность оценить себя… трезво. – Это звучало как обвинение, как насмешка. Или Гермионе только так казалось. На негнущихся ногах она пошла в сторону своего нового факультета, мимоходом бросив взгляд на стол Гриффиндора, наткнувшись на ошалелые, полные шока глаза её лучших друзей. Да, мать вашу, я тоже ничего не понимаю. Мысли долбились внутри головы, причиняя почти физическую боль. Этот год в школе должен был стать по-ностальгически памятным. Логическим завершением всего, что должно было быть, и чего не было. Того, к чему война протянула свои склизкие лапы и вырвала из её жизни: не случилось волнений перед выпускными экзаменами, радости от Рождества и Пасхальных каникул. Не было трепета первой влюблённости, прогулок в Хогсмид и вечеров с друзьями в общей гостиной. Были только боль, смерть и страх каждого дня. Борьба за жизнь, за право дышать свободно. За право дышать. Превозмогая усталость, голод, истощение, волнение и страх Гермиона тешила себя тем, что когда всё закончится, она поставит эту метафорическую точку – закончит школу. И в её жизни случится хоть один нормальный учебный год. Простой и скучный. Но нет! У этой жизни сучье чувство юмора. Грейнджер выбрала место на краю стола, напротив ученика в капюшоне, скользнув по нему равнодушным взглядом. В иных обстоятельствах, она, конечно, заинтересовалась бы причиной такого одеяния, но не сейчас. Разумеется, ни единого звука приветствия не раздалось среди новых однокурсников. Что было весьма странным – ведь Слизерин славился горячим добродушием. Профессор МакГонагалл возобновила свою речь. И снова в зале послышались шепотки и разговоры. Гермиона даже не пыталась слушать. Она продолжила оглядывать зал и стол бывших сокурсников, пока не заметила вспышку в серо-грозовых глазах, хозяин которых не должен был оказаться никаким, Моргана его дери, волшебным образом за столом Гриффиндора. Да какого Мерлина происходит! Мысли Гермионы окончательно пришли в хаос. Всё походило на плохо продуманный розыгрыш. Драко, мать его, Малфой - грёбанный гриффиндорец. Грейнджер была готова впасть в истерику. Неожиданно рядом с ней раздался тихий свист, заставивший резко повернуться в сторону звука с вытянутой в руке палочкой, которая уткнулась в нового соседа. - Воу, полегче, дорогуша! – в своей манере сытого кота промурлыкал Тео, аккуратно отведя в сторону руку Гермионы. – Что за жизнь у тебя была в последний год, что ты такая дёрганная? Неожиданно для самой себя Гермиона улыбнулась его шутке. Возможно, первый раз искренне за долгое время. - Я считаю, нам больше повезло с новенькими, – тем временем продолжил Тео. – У нас – героиня войны, а у Львят истеричка, с завышенной самооценкой и непомерным эго, или... как мы его зовём - Драко Малфой. Гермиона прыснула от смеха, поражаясь своей реакции. Должно быть нервное напряжение сказалось на ней подобным образом – так оправдывала она своё нетипичное поведение. Тем временем профессор МакГонагалл завершила приветственную речь и начался пир, приуроченный к началу учебного года. Снова, как и раньше, столы изобиловали разнообразными блюдами: печёный картофель, тушёные овощи с мясом, пироги с почками, жареные цыплята, стейки, фрикадельки в соусе, запечённая рыба, луковый суп, гренки, рисовый пудинг - всё издавало восхитительные ароматы. Тут же стояли фрукты и десерты: запечёные фаршированные яблоки, лакричные леденцы, тыквенные и лимонные пироги, шоколадные фонданы, сладкие пирожки и дрожжевые косички с корицей. Живот Гермионы заурчал в предвкушении, когда она потянулась за стейком и порцией тушёных овощей. Рядом Теодор Нотт накладывал свою порцию еды. Она невольно проследила взглядом за его тарелкой: мясной рулет и запечённый картофель с овощами. Скромно, и даже, будто, аскетично. Гермионе казалось, что вкусы волшебных аристократов должны быть куда более изысканы. Заметив её взгляд, Тео хмыкнул, интерпретировав его по-своему: - Что, непривычно, когда кто-то НЕ рыжий не поедает рядом с тобой фунты еды в минуту? – Гермиона подняла на него взгляд, вглядываясь в лукаво поблёскивающие глаза слизеринца, и хмыкнула в ответ: - Не ожидала, что ты окажешься настолько впечатлён, что будешь хранить это воспоминание в своём сердце спустя годы. – сладко пропела она в ответ. Теодор, закинув голову вверх, рассмеялся, обратив на себя внимание части слизеринского стола и трёх пар глаз гриффиндорского. Отсмеявшись, он обратился к сидящему напротив Гермионы, ученику в капюшоне. - Слышал, Блейз: у нашей новенькой есть чувство юмора. – в ответ раздался неясный звук. Гермиона снова посмотрела, в этот раз с интересом, на человека, сидящего перед ней. В её голове снова закрутились мысли: "Забини? Почему он в капюшоне?". Не то, чтобы она его хорошо знала в годы учёбы, но помнила точно, что Блейз Забини считался сердцеедом среди девочек разных курсов. Он не был типичным слизеринцем: не высказывался о привилегии чистокровных, общался со студентами других курсов, не морща в недовольстве лицо, не пользовался громким именем семьи в личных целях, и, в целом, располагал к себе куда больше, чем его сокурсники. Он выделялся высоким ростом и красивым оливковым оттенком кожи. Парень был привлекательным, харизматичным и знал об этом. И уж точно, чего он никогда не делал – не прятался, давно привыкнув быть не обделённым вниманием. Но человек напротив, который сидел ссутулившись и спрятав лицо под капюшоном мантии, резко и нервно поедающий ужин - меньше всего походил на холёного итальянца, покорителя сердец. Гермиона в недоумении перевела взгляд на Тео. - Не спрашивай. - одними губами произнёс он в ответ. Пожав плечами, новопосвящённая слизеринка приступила к трапезе. Было до жути странно сидеть не за своим привычным столом, не со своими друзьями. Понимать, что после ужина придётся идти не в тёплую и уютную башню, а в сырые и промозглые подземелья. Мерлин! Ей же придётся делить спальню со слизеринскими гадюками – от этой мысли Гермиону передёрнуло. Как случилось, что её распределили не на Гриффиндор! Возможно, долгое и почти регулярное использование окклюменционных щитов притупило эмоции – иначе как объяснить её, почти спокойное, отношение ко всему произошедшему за этот вечер. Где-то в глубине души она понимала, чем может быть обосновано такое решение Распределяющей Шляпы – нет, у Гермионы не убавилось храбрости, но прибавилось расчётливости, мудрости, хитрости, безжалостности. Она по-прежнему была готова идти в бой: самоотверженно и яростно, но не в пылу гнева, а с холодной головой, взвешенно, с просчётом. Если эти качества, делавшие из неё куда более искусного мага и бойца, не подходят под определение «истинного Гриффиндорца», то что ж… так тому и быть. Ей когда-то выпала возможность, которую она не упустила и теперь пожинает плоды своего выбора, так что Слизерин – далеко не худшее, что могло случиться – с этими мыслями Гермиона доедала кусок лимонного тарта. Постепенно атмосфера в Большом Зале становилась всё более расслабленной и непринуждённой. Чувство сытости притупило эмоции, вызванные перераспределением восьмого курса. И со всех сторон стали доноситься куда более громкие разговоры. - Хей, принцесса, - снова раздался сбоку голос Тео. – Не знаю, как у вас, храбрецов было принято, но в Слизерине самое веселье начнётся после праздничного ужина. – многозначительно поигрывая бровями продолжил он. - Ох, куда уж веселее. – хмыкнула Гермиона. - Поверь мне, ты будешь поражена. – не унимался Нотт. - Только в одном случае – если ты попадёшь в меня конфундусом. – парировала ему Гермиона. Из под капюшона напротив раздался приглушённый смешок. - Ты, как привилегированный член нашего особого общества, - всё не унимался Тео, - можешь пригласить с собой своих храбрых друзей со всем известного факультета героев. – Гермиона задумалась: она не считала себя поклонницей подобных увеселительных мероприятий, но тяжёлый день давал о себе знать – хотелось отвлечься. И вечеринка была подходящей возможностью. - Боюсь, что мы перетянем всё внимание на себя. – с наигранным беспокойством ответила она. Тео оценивающе смерил её взглядом своих голубых глаз, и, заговорщицки понизив голос произнёс: - Всё чаще думаю: эти годы ты была не на своём месте, принцесса. И, наконец, справедливость восторжествовала! Добро пожаловать в семью! - последние фразы он торжественно провозгласил. Гермиона снова рассмеялась, поймав краем глаза вспышку серебра. Будто, кто-то стукнул друг о друга двумя алмазами, высекая из них яркую искру, рассыпавшуюся в мгновении ока. Слегка повернув голову, Грейнджер наткнулась на взгляд Драко и с размаху будто нырнула в самую гущу осенней бури: серо-клубящуюся, вихрем собирающую листья и ветки, сыпящую колючей моросью, опасную. Но завораживающую своей стихийностью, как и любое проявление природы: даже пугающее - оно всё равно прекрасно. Из забытья вывел подтрунивающий голос Тео, который тоже заметил недовольство в глазах Малфоя: - Не переживай, принцесса, он просто ревнует, когда над моими шутками смеётся кто-то другой. – Нотт расплылся в самодовольной улыбке и чуть громче произнёс последнюю часть фразы, повернувшись в сторону гриффиндорского стола. Ледяной пожар – так бы обозначила Гермиона ответный взгляд Драко Малфоя, которым он щедро одаривал её с Тео. Воспользовавшись моментом, пока Нотт играл в гляделки с Драко, она бегло, но внимательно оглядела бывшего слизеринца. Судя по тому, как он возвышался над столом, Малфой-младший имел внушительный рост. Гермиона очертила глазами его широкий и прямой размах плеч, довольно узкие запястья и длинные пальцы, отметив про себя подтянутость, и, возможно жилистость фигуры Драко. Точнее было сложно угадать из-за мантии, которая была накинута на школьную форму. Гермиона вернулась глазами к его лицу, снова обратив внимание на удивительное буйство эмоций и мыслей, чьи отблески окрашивали его глаза различными оттенками серого. На его лоб небрежно падали его светлые волосы, почти цвета белого золота, которые, как была уверена Гермиона, являлись главной ценностью рода Малфоев. Он был привлекателен и это никогда не было секретом ни для кого. Особенно хорошо об этом был осведомлён сам Драко. Пока Гермиона наблюдала за ним, буря эмоций на его лице сменилась едва проницаемой маской безразличия, и Грейнджер точно знала, благодаря чему возможно такое переключение - так как сама часто пользовалась подобным приёмом. "Окклюменция в школе? Мерлин, зачем" - пыталась проанализировать изменения в поведении бывшего слизеринца девушка. - Не прожги дыру, принцесса. – нахально хмыкнул Тео, выводя Гермиону из задумчивости. - А то что? – спросила она. - Испортишь его идеальную внешность. – словно маленькой, объяснил Нотт. - Нельзя испортить того, чего нет, Тео. – цокнув языком, поучительно произнесла Гермиона. В ответ Теодор довольно ухмыльнулся, и заговорщицки подмигнув, сказал: - Не хочется оставлять тебя одну, но у меня ещё куча дел, которые надо успеть сделать, чтобы наша грандиозная вечеринка состоялась. С этими словами он начал подниматься из-за стола, как был остановлен голосом профессора МакГонагалл: - Прошу студентов восьмого курса завтра после завтрака подойти к моему кабинету: необходимо будет обсудить ваше расписание и организационные вопросы. – на этих словах Тео недовольно закатил глаза, вызвав у Гермионы улыбку. После чего директор продолжила: - Главными старостами будут назначены студенты восьмого курса, но, только на первые пол года. Во втором полугодии эту обязанность с ними разделят учащиеся седьмого курса. Так же, утром, после завтрака состоится знакомство с полным составом преподавателей. Директор выдержала паузу, после чего продолжила: - Мы очень рады видеть вас всех в стенах нашей Школы. Желаю каждому интересного и насыщенного учебного года! Студентов первого курса к факультетским комнатам проводят их деканы. В связи с тем, что декан факультета Гриффиндор сегодня отсутствует, прошу его студентов следовать за мной. С этими словами МакГонагалл направилась к факультетскому столу, подзывая к себе первый курс. В это же время из-за преподавательского стола поднялись деканы остальных факультетов: мадам Стебль пошла к Пуффендуйцам, мистер Слизнорт забрал студентов Слизерина, первокурсники Когтеврана шли за мистером Флитвиком. Тео, подмигнув новой сокурснице, хлопнул по плечу Блейза, привлекая к себе его внимание и кивнул головой в сторону дверей Большого Зала, после чего они, негромко переговариваясь, пошли на выход. Драко Малфой присоединился к ним у самых дверей. Гермиона проводила студентов первого курса взглядом, вспоминая себя семь лет назад, полную восторга и искрящейся магии внутри. Её переполняло блаженство от первого знакомства со школой, от чудес и волшебства, которыми был наполнен воздух вокруг. Думала ли она тогда, что её жизнь, по большей степени, будет состоять из борьбы и войны? Едва ли она сначала задумывалась о чём-либо, кроме блестящей учёбы и знаний, которые могла получить. Знания – они всегда были для неё особо важной частью жизни, а может – это и была её жизнь. Узнать, как можно больше о мире, частью которого она не являлась с рождения, но которому принадлежала по праву. Она боролась за этот мир и с этим миром, тоже. С теми, кто не считал её причастной к волшебству, кто не считал её имеющей права жить среди волшебников только потому, что она родилась не в магической семье. Какой бред! Магия не так банальна - это сложная структура и нет никакой взаимосвязи между происхождением волшебника и силой, которой он обладает. И она доказывала это каждый.грёбаный.день. На уроках, на факультативах и за пределами школы. Впитывая в себя знания и совершенствуясь в умениях. Поглощая любые крупицы и преумножая их в стократ. Она хотела бы сказать, что устала от этой борьбы на протяжении всей своей, пока ещё недолгой, жизни - но нет, если бы не это – стала бы она той, которой являлась сейчас? И Гермиона знала ответ: всё прожитое стоило каждого своего мгновения, всех слёз и всей боли - ради того, к чему пришла она. Все они. Кто хотел мира и получил его. Пусть пока не выстроенный, еле-живой и хрупкий. Но он был. И были силы и желание строить его заново и делать лучше. - Миона, как ты? – звонкий голос Джинни выдернул её из задумчивости. Подруга садилась рядом с ней за стол, под не самые дружелюбные взгляды слизеринцев, но, кажется, не обращала на это никакого внимания. – Поверить не могу, что так вышло! - Я тоже, Джинн. Это какой-то грёбаный цирк. – Гермиона поморщилась, в неверии покачивая головой. – Как мальчики? – осторожно спросила она, не рискуя повторно смотреть в сторону стола Гриффиндора. Слишком хорошо она знала своих друзей: Рон, переварив информацию, конечно же, пребывает весь в негодовании. А Гарри... Гарри будет сочувственно смотреть и переживать так, будто она попала не на другой факультет, а в логово Волдеморта. - Ну... не очень, если честно. – замялась Джинни. - Не удивлена. – со вздохом ответила Гермиона. - Это точно – хмыкнула младшая Уизли. – Они, кажется, прошли все стадии принятия за этот ужин: даже хотели идти к МакГонагалл и просить вернуть тебя в Гриффиндор, опираясь на свой авторитет и заслуги перед магическим сообществом. – Прыснула от смеха Джинни. Гермиона в неверии покачала головой. – Ничего не говори, я знаю, - продолжила подруга, посмеиваясь. – Они просто болваны. Но они переживают за тебя. Ты и сама знаешь, что не просто выкинуть из головы все годы борьбы со змеями. Наверное, если бы ты оказалась в Когтевране или Пуффендуе – они бы так не взбеленились. - Думаю, да. Ты права. – Гермиона ещё пребывала в некоторой задумчивости. - Эй, я смотрю ты нашла общий язык с приятелям Малфоя! – неожиданно младшая Уизли перевела тему. - Кстати, о Белоснежке: – понизила голос подруга. – Думаю, Гарри и Рона подкосило и это – напыщенный болван в наших рядах. То есть... – неуверенно продолжила Джинни. – Были предположения, после того случая со Шляпой, но никто в серьёз не верил, сама понимаешь... – скомканно закончила Уизли, смотря Гермионе за плечо, и мгновением позже стало ясно, почему. К ним подошли Гарри и Рон, выглядевшие так, будто им объявили о неизлечимой болезни у Гермионы и они не знали, как себя вести и о чём говорить с умирающим человеком. - Я в порядке! – не выдержала Грейнджер. – Это не конец света. - Гермиона! – будто в неверии воскликнул Рон, и, тут же стушевавшись от собственной реакции продолжил приглушённым голосом: - Это.Же.Гнездо.Змей. Ты не понимаешь... – он говорил раздельно, так, будто считал её умственно-недоразвитой. И тут она не выдержала. Ткнув пальцем в сторону его груди, не заботясь о посторонних ушах, выпалила в возмущении: - Нет, это ты не понимаешь. Невероятная глупость – считать, будто я не справлюсь, Рональд. Мы пережили войну. Я бывала в компании и похуже. И, что самое главное – это не лотерея, я не просто так оказалась здесь – ты об этом не думал? – гневно закончила Гермиона, её грудь учащённо вздымалась при дыхании. Виски давило. И, судя, по обескураженному взгляду Рона – он действительно не думал о том, почему Гермиона оказалась на новом факультете. - Прелестно. – ломанно ухмыляясь продолжила Грейнджер. – Теперь я тоже – злая волшебница? – в голосе Гермионы проступил металл. – Рональд, мир не делится на белое и чёрное. Я думала, что война должна была показать тебе неоднозначность жизни. - Миона, прости, - сбивчиво начал Рон. – Я не хотел..я не подумал. Просто растерялся и.. это, будто какая-то ошибка. – он говорил быстро, опасаясь, казалось, новой вспышки со стороны Гермионы. - Ошибки нет. – Устало подытожила она. - И я тоже не в восторге от своего положения и вы совсем не помогаете его улучшить. - Прости. – вступил Гарри, пытаясь разрядить ситуацию. – Ты права. Не хочешь после ужина пойти в нашу гостиную? - Спасибо, но нет. – Бесцветным голосом ответила Гермиона. - Я не могу избегать свой новый факультет вечно. И чем скорее я привыкну – тем будет лучше. Кстати! – вспомнила она. – Сегодня в подземельях вечеринка по случаю начала года. И Тео сказал, вы можете прийти... – Голос Гермионы постепенно затухал, по мере того, как менялся взгляд Рона, обращённый на неё: от сожаления, до неприязни. - Ах, спасибо, Тео, - выплюнул он со злостью. – Мило с его стороны, но мы вынуждены отказаться. – в притворно-любезной манере отчеканил Рон. - Говори за себя. – Неожидано вступилась Джинни. - Я хочу пойти. - Только попробуй... – зашипел в её сторону брат, но был перебит. - Не только попробую, но и пойду. Вечеринки слизеринцев имеют славу по всей Школе. И, что важнее, - Джинни дёрнула подбородком, что, обычно, показывало крайнюю степень её возмущения. – Я не хочу, чтобы Гермиона была там одна. Казалось, Рона это ничуть не смутило, он уже открыл рот, чтобы парировать в ответ, как вступился Гарри: - Джинни права: мы пойдём все вместе. – сказал он с нажимом. – Мы не бросим Гермиону. Рон выдохнул, и поник, будто сдулся, как воздушный шар, так и не произнеся того, что планировал. - Ладно, - буркнул он. – Только не надолго. - Без тебя разберёмся, братишка. – почти беззлобно откликнулась Джинни, завершая тем самым конфликт. - Тогда, - начала Гермиона. – Я пойду, пожалуй, подготовлюсь. - И мне надо успеть навести красоту! – Джинни сияла в предвкушении вечера. – Гарри, Рон, идёте? Она встала из-за стола, взмахнув своей медно-рыжей копной и стремительно направилась к выходу из зала. Гарри неторопливо шёл за ней, почти не отрывая ног от пола, будто каждый шаг давался ему с трудом. Гермиона провожала их глазами и чувствовала, как тяжёлый взгляд Рона почти физически упирается в её щёку, пытаясь оставить на ней след. - Что? – в раздражении она повернулась к нему лицом. - Ничего. – он поджал губы. Типичный Рон. Наказывать молчанием – это так по-взрослому. Браво. Годрик, она так устала от этого ребячества. От невозможности нормально, по-человечески поговорить и обсудить проблему. Устала каждый раз пытаться пробить броню друга, когда он замыкался в себе – стоило сказать что-то не то или не так посмотреть. Она чувствовала себя сапёром на минном поле: неверный шаг – и ты погиб. Надоело подбирать ключики, чтобы вывести на контакт. Когда Рон ушёл, они часто обсуждали его неумение решать конфликты, оставшись вдвоем с Гарри в палатке в насквозь промокшем лесу Дин. Тогда Уизли не справился с собой. Опять. Они говорили о его повышенной эмоциональности и восприимчивости, пытались оправдать тем, что он рос в трудных условиях. Хотя и тогда понимали, что это оправдание не клеится, не встраивается в реальность. Можно подумать, у Гарри была лёгкая жизнь! Или у неё самой. Друзья пытались ссылаться на крестраж: он мог влиять на Рона. Но они все его носили. На всех он действовал одинаково паршиво. Гермиона и Гарри старались найти объяснение поведению друга. Но причина была только одна – Рон не хотел меняться. У него отсутствовало желание работать над собой. - Вот и прелестно. – приторно улыбнулась Гермиона, вставая из-за стола. Зная, что не на такую реакцию рассчитывал Уизли. Но она не станет ему подыгрывать, не станет расспрашивать. Она устала. Сегодня был тяжёлый день. А перед этим – тяжёлый год. И тяжёлая жизнь. Пора взрослеть. Она направилась к выходу из Большого Зала, не оборачиваясь. И, если бы оглянулась, то увидела бы, что Рон так и продолжал стоять возле стола неодобренного им факультета, ошарашенно провожая её взглядом. Гермиона довольно быстро дошла до входа в слизеринскую гостиную – годы патрулирования коридоров по вечерам не прошли даром. Да и волна негодования после пререканий с Роном, будто придавала скорости. Однако, остановившись возле портрета, закрывающего проход, она замешкалась: во всей этой суматохе она не спросила пароль. А это значило либо стоять и ждать, пока кто-то из сокурсников не окажется рядом, либо идти к профессору Слизнорту и узнавать кодовое слово. - Мерлин! – недовольно простонала Гермиона, упираясь лбом в багет картины. - Осторожнее, Грейнджер, испортишь произведение искусства. – манерно растягивая звуки, прозвучал голос за спиной. Гермиона на мгновение задержала дыхание, собираясь с мыслями, и, повернувшись, обнаружила Драко Малфоя, который ломано ухмылялся глядя на неё так, будто она была не более чем мухой, залетевшей в окно. - Что, - прищурив глаза, начала Гермиона, – ищешь способы пробраться обратно в гостиную факультета, которому ты больше не принадлежишь? Так по-грффиндорски... безрассудно. – хмыкнула она, замечая проблеск чувств в его стальных радужках. Которые, впрочем, он мастерски спрятал за маской почти-что-безразличия так быстро, что не удалось их разгадать. - Ну, я, хотя бы знаю, как пользоваться проходом. Это же не платформа 9 ¾, Грейнджер, в стену не надо пытаться вбежать. Нужен па-роль. – По слогам произнёс последнее слово Малфой, будто издевался, проговаривая фразу с интонацией учителя начальных классов, который пытается объяснить пятилеткам, что два плюс два равно четыре. Боги! Как же она устала. - Туше. – она спокойно посмотрела на него. И снова в его глазах лишь сверкнула эмоция, и, Гермиона не была уверена, но это было.. разочарование? И опять, словно маска на лице: холодное безразличие с примесью превосходства. - И... это всё? – будто недоверчиво спросил Малфой. - Ох, простите, что не оправдала Ваших ожиданий, сэр. - язвительно ответила Гермиона. С этими словами она начала движение, пытаясь пройти между Драко и стеной в намерении найти профессора Слизнорта и узнать пароль для допуска в гостиную, но резко поднятая перед ней рука Малфоя, которой он упёрся в стену, остановила её. Она в непонимании подняла взгляд. Годрик! Малфой был выше, наверное, почти на голову и это сильно мешало смотреть на него суровым взглядом. Трудно выглядеть грозной, когда тебе приходится смотреть снизу вверх. Будто в подтверждении слов, он довольно хмыкнул: - Ах, где же твой запал, Грейнджер. Не узнаю тебя. – Гермиона неотрывно смотрела в его грозовые глаза. На таком близком расстоянии были заметны лукавые жёлтые лучики в сером море. Будто они зажигались, подобно огням на новогодней ёлке, когда Малфой испытующе смотрел на неё, склонив голову на бок, словно наблюдая. Молчание затягивалось. Гермиона видела, что ему становилось, будто, не по себе. Хотя она не была уверена, что ей это не почудилось. Мог ли Малфой вообще чувствовать себя как-то иначе, кроме, как королём положения. - Как жаль, что семь лет нашей крепкой дружбы разрушил этот неудачный диалог. – в притворном огорчении вздохнула Гермиона, разворачиваясь и пытаясь обойти Драко со спины. На мгновение показалось, что уголки его плотно сжатых губ приподнялись вверх, но так мимолётно - будто это была лишь иллюзия, словно улыбка - что-то чужеродное для этого человека. Но Гермиона знала, что это не так. Она видела его искренне смеющимся в компании друзей, над очередной шуткой Тео или Блейза. Улыбка ему шла. Впрчем, как и всё, что он делал: злился, скучал, обижался или был сосредоточен - он был хорош. Гермиона не была слепой - она понимала привлекательность Драко, но никогда не придавала особое значение этому факту. Человек для неё всегда был гораздо многограннее, чем просто набор внешних характеристик. И его смазливая внешность не могла перекрыть тех вещей, которые она знала о Малфое. Конечно, она не ненавидела его в отличие от Рона. И не опасалась, в отличие от Гарри. Гермиона просто не уважала ни самого бывшего слизеринца, ни его взгляды на жизнь, ни его глупую и пафосную манеру держаться. Она подозревала, что в отношении неё у Малфоя были куда более глубокие неприязненные чувства, поэтому он всегда старался задеть её и унизить, а она никогда не молчала в ответ. Но сейчас было глупо возвращаться к прошлому. Тем более, когда он не бросал грубости напрямую и его испытующий взгляд пробирал её мурашками по шее, заставляя чувствовать себя препарированной. Гермиона крайне сильно не любила быть в такой позиции - не являться главной в ситуации. Странное внимание Малфоя начинало раздражать. Возможно, она просто устала. Годрик! Сколько раз за последние пару часов Грейнджер думала об этом. Гермиона обошла парня и сделала несколько шагов в направлении выхода из коридора, как от него прилетело в спину: - Воссоединение. Гермиона обернулась, не веря своим ушам: - А почему не «Чистая кровь» или «Смерть грязнокровкам»? – не удержалась Гермиона от сарказма в голосе. - Что будет следующим: «Слава Гарри Поттеру»? Господи, скорее бы избавиться от этого испепеляющего чувства - ощущения, что ты под микроскопом. Гермиона ощущала, как поднимается в ней волна негодования. - Грейнджер, это перебор. – полурычал Малфой, снова подходя ближе и нависнув, как глыба. Она лишь хмыкнула в ответ, огибая его и вернулась к картине, назвав пароль. Драко не двинулся с места, провожая её тяжёлым взглядом. Она взялась рукой за открывшуюся створку и повернулась в сторону парня: - Ты прекрасно знаешь, что я даже не дотянула. – с этими словами Гермиона вошла в гостиную, хлопнув картиной о стену.