Быть, а не казаться.

Гермиона поднялась со своего места, не торопясь идти за стремительно удаляющейся Джинни. - Я скоро вернусь. – неестественно тонким голосом произнесла слизеринка, умоляюще смотря на Тео. - Прости, принцесса, но я так не думаю. – беззлобно усмехнулся парень, неотрывно провожая взглядом фигуру Уизли. – Ух, горяча. - Ты даже не представляешь, насколько. – под нос себе пробурчала Гермиона, неспешно двигаясь в сторону выхода из Большого Зала. Каждый шаг её отдавался в голове мыслями: что хочет обсудить Джинни? Как много она узнала? Узнала ли что-то нежелательное? Как лучше себя вести? Расстояние до дверей сокращалось, в то время, как вопросы в голове множились, приводя в замешательство в попытках выбрать верную тактику поведения в грядущем разговоре. Выйдя из Большого Зала в пустой холл, Грейнджер закрутила головой по сторонам, пытаясь разглядеть, куда делась подруга, но Джинни нигде не было видно. Немного поразмыслив, Гермиона пошла на выход из замка. Она выскользнула за двери, ведущие на улицу, и в лицо ударила осенняя свежесть ещё тёплого вечера. Ветра почти не было. Над головой простиралось тёмное небо, усеянное звёздами, прекрасными, в своём холодном величии. Вдалеке шумели верхушки деревьев Запретного Леса. Кусты цветов источали сладковатые ароматы. Если бы не перспектива объясняться с Джинни, то этот вечер по праву мог бы считаться...сносным. - Гермиона, я здесь. – раздался голос подруги справа. Грейнджер пошла в сторону звука. Здесь, в кустах утёсника, стояла пара скамеек, укромно скрывая посетителей этого места за густой зеленью. Гермиона, на автомате, бросила заглушающее заклинание и подошла к Джинни, которая в нетерпении притоптывала ногой, стоя возле одой из лавочек. Стараясь изобразить непонимание на своём лице, слизеринка начала: - Джинн, что проис... - Что происходит? – словно кошка, зашипела Уизли, упирая руки в бока. – Это ты мне скажи. - Я не понимаю... – Гермиона лихорадочно прикидывала в голове, о чём именно могла спрашивать Уизли: её внезапное отсутствие, пропуск целого дня занятий, стычка с хорьком – да что угодно. Но Джинни уже гневно выстреливала фразами: - Сначала ты, ничего не объяснив, убегаешь из комнаты Малфоя, будто он кинул в тебя Аваду. Затем не появляешься на ужине, и никто не знает, где ты есть! Я обошла всю библиотеку и грёбанную половину замка, но тебя и след простыл! – подруга перевела дух, с остервенением откидывая свои длинные волосы за спину. - А на следующий день тебя нет ни на завтраке, ни в обед. И иикто ничего не знает. Я пыталась расспросить твоих соседок, - на последнем слове гриффиндорка презрительно скривила губы, - но только больше привлекла внимание к твоему отсутствию. За это мне ещё и досталось от МакГонагалл. Гермиона, что происходит? – под конец своей тирады Уизли выдохлась, это было видно по её глубокому прерывистому дыханию и потухшему взгляду. Молчание затягивалось. Гермиона искренне сочувствовала и понимала злость своей подруги, но максимум, что могла сделать – не врать про внезапную мигрень. Тогда, это означало, что придётся изворачиваться ужом на сковородке, придумывая правдоподобную версию своей отлучки: - Джинни, прости. Но я не могла сказать раньше, всё случилось так внезапно, Кингсли вызвал меня по срочному делу. – Грейнджер заметила, как вновь загорелись глаза подруги при намёке на новые секреты. – Нужно было посмотреть воспоминания одного из подозреваемых, но... - Но? – поторопила её Уизли, подавшись вперёд всем корпусом, и, кажется, даже забывая дышать. Гермиона продолжила: - Что-то пошло не так. Его воспоминания были сильно изменены магией и это отразилось на мне. - слизеринка приглушила голос, нагнетая таинственности для, по сути, ничего не значащей информации. Да. Молодец, Гермиона. Довольно убедительно и без лишних подробностей. Джинни округлила глаза, и открыв рот в форме буквы «о», слегка прикрыла его ладонью, не удержавшись от расспросов: - Как отразилось? Что случилось? Гермиона взяла паузу, делая вид, что мнётся в нерешительности, на деле же подбирая лучшую формулировку: - Будто из меня выкачали всё. Все силы. – полушёпотом произнесла Грейнджер. - Но как это возможно? – так же тихо спросила Уизли. - Может, из-за остаточных действий проклятия, которое было наложено на преступника, может, изменённое сознание имеет такие особенности. Мы не знаем, Джинн. – Гермиона покачала головой, признавая собственную несостоятельность. - Мерлин, бедняжка! – воскликнула сердобольная Уизли, кидаясь обнимать подругу, казалось, мигом забыв про свой изначально враждебный настрой. Гермиона на автомате похлопывала её по спине, в успокаивающем жесте. - Как ты сейчас? – отстранившись и заглядывая в лицо Гермионы спросила Джинни. - Гораздо лучше, благодаря своевременной помощи. – Грейнджер ей ободряюще улыбнулась. – Никто не мог предположить подобного исхода. Зато теперь мы будем умнее. - Но Кингсли должен был знать! Он же опытный волшебник! – нашла новую жертву для гнева Уизли, потрясая кулаками в воздухе. - Джинн, никто с таким не сталкивался. Сознание – очень тонкая и нестабильная материя. Любые вмешательства имеют последствия. Вспомни родителей Невилла. - терпеливо объясняла слизеринка. - Я знала, на что иду. Кингс не виноват. Никто не виноват. – успокаивала разбушевавшуюся Уизли Гермиона. – И, пожалуйста, никому не рассказывай про это, ладно? Даже Гарри. – заглядывая в глаза подруге просила Гермиона. – Ты лучше меня знаешь, какая реакция последует на такую новость. - Эй, не переживай. Ты знаешь, что я не расскажу. – закатила глаза Джинни, её голос звучал твёрдо. Гермиона не сомневалась в подруге. Одно из множества её чудесных качеств заключалось в том, что она умела хранить секреты. – Значит, тебя одолела мигрень? – неожиданно поменяла тему Уизли. - Да. Наверное, эмоциональное напряжение сказалось. – немного усмехнувшись, подтвердила Гермиона. Джинни, чуть сжав её ладонь в утешающем жесте, произнесла: - Ты очень много на себя берёшь. Даже не представляешь, насколько. В ответ Грейнджер лишь немного пожала плечами, примирительно улыбаясь, стараясь не развивать эту нестабильную тему. - И если захочешь поговорить, - продолжила подруга, - ты всегда знаешь, что можешь ко мне обратиться. Я выслушаю и поддержу. – тихим голосом сказала Уизли. - Знаю, Джинн. Спасибо тебе за это. – искренне поблагодарила её Гермиона. Чувство стыда подкралось незаметной тенью и противно замаячило где-то на периферии. Было неприятно, но не критично. В конце концов, Грейнджер стала привыкать, что жизнь в последнее время сделала кульбит, приведя к тому, что приходилось вести двойную игру. Много лжи и скрытности – вот, во что превратилась Гермиона в последнее время. Держать всё в голове, не упуская деталей. Сложно. Никто не говорил, что будет просто. А так хотелось. Хоть раз. Джинни, тем временем, продолжала что-то щебетать, но Гермиона погрузилась в собственные мысли и потеряла нить разговора. Очнувшись только, когда подруга помахала перед ней рукой, привлекая к себе внимание: - Эй, Миона, ты меня слышишь? - А? Прости, я отвлеклась. - Я говорю...а впрочем, не важно. – улыбнулась гриффиндорка. – Ты выглядишь уставшей. - в голосе Уизли слышалась тревога. - Пожалуй, мне не помешает отдохнуть. – Не стала отнекиваться Гермиона. К тому же, ей не терпелось вернуться в замок и уединиться, чтобы как следует обдумать произошедшее накануне в Азкабане. - Тебя проводить? – участливо поинтересовалась Уизли. - Нет, Джинн, спасибо. Я ещё подышу немного свежим воздухом, а потом пойду спать. - Ну, как знаешь. Если что-то понадобится, дай знать любым способом. – с этими словами Джинни покинула их укромное место, возвращаясь в замок. Сердце Грейнджер затопила горячая благодарность. Это чудо, иметь таких друзей рядом. И следом, снова, показало свой нос чувство стыда, нашёптывая, как нехорошо, обманывать и недоговаривать друзьям. Затолкнув его подальше, Гермиона подождала ещё некоторое время, чтобы точно не столкнуться с подругой и вернулась в Школу. Она сама, толком, не знала, куда идёт: на каждом этаже замка находились пустующие кабинеты, так что выбор был широким. Грейнджер не хотелось спускаться в сырые подземелья и не было желания взбираться на башню. Гермиона остановила своё внимание на западном коридоре третьего этажа: кабинет директора и комнаты преподавателей располагались далеко, а значит, шанс оказаться обнаруженной учителями был ничтожно мал. Грейнджер шла вперёд, присматриваясь к закрытым дверям классных комнат. Она прошагала мимо тренировочного кабинета и репетиционной, дойдя, почти, до самого конца коридора. Остановившись перед последней дверью, шепнула: - Алохомора. – и та уступчиво поддалась заклинанию и с тихим щелчком отперлась. Гермиона потянула на себя плохо смазанную, и, от того, туго открывающуюся, дверь, заходя в пахнущей пылью класс. Глаза привыкали к сумраку после освещённого коридора. Через окна в помещение попадал тусклый свет Луны, слабо освещающий полупустую комнату: пара сломанных парт возле одной из стен, небольшой диванчик у окна и несколько стеллажей, сгруженных в одну кучу – вот и вся меблировка. Гермиона, не зажигая свет, прошла к окну. Забравшись на широкий подоконник, она опёрлась спиной на откос и, глядя через стекло на освещённые окна замка, принялась обдумывать произошедшие с ней события в Азкабане. Было множество любопытных переменных: почему подозреваемый назвался именем антагониста из маггловской книги о блестящем детективе? Зачем так изощрённо заколдовали воспоминания преступника? Или это вышло случайно, как бывает, когда заклинание плохо доработано. И главное – кто за этим стоит, и какую истинную цель он преследует? Гермиона ни на секунду не поверила, будто фанатичные высказывания лже-Люциуса, которые она увидела в воспоминаниях пленника, хоть сколько-то правдоподобны. Истинный мотив был совсем иным. Но что тогда? Мерлин! Гермиона слишком резко откинула голову назад, ударившись затылком об откос и выругалась в голос. Сколько ещё на неё должно свалиться проблем, чтобы она оказалась полностью погребённой под ними. Для чего эти вызовы жизни, проверяющие стержень её характера? Ответов не было. Совершенно несвоевременно в памяти возникли слова Кингсли о том, что ей предстоит сблизиться с Малфоем. Слизеринка была готова рычать от бессилия. Стоило вспомнить их последнюю встречу с этим противным хорьком, как гневные струны души начинали играть беспощадный марш, распаляя в ней злость и доводя до исступления. К тому же, необходимо было, как можно скорее, увидеться с Кинглси! Гермиона глухо застонала, пряча лицо в согнутых коленях и желая только одного: не выходить из этой комнаты, не совершать ошибку. Чувство безысходности накрывало. Снова она, так упорно бегущая от превратностей судьбы, оказалась в гуще событий. Как и всегда, в эпицентре взрыва, облучённая радиацией фатальных последствий, выжженная до тла, без возможности укрыться и спастись. Она не могла отступить, не могла всё бросить. Она слишком далеко зашла, как в самую чащу леса, где темно и сыро, не видно ни зги, тропинки нет и только крапива хлещет по ногам, безжалостно кусая за ноги, делающие шаги вглубь темноты. Она не взяла с собой крошек хлеба, как Гензель и Гретель, чтобы иметь хоть призрачную надежду вернуться обратно. И даже обманчивый пряничный домик не маячил на горизонте. Вокруг не было никого и ничего. Она была одна на этом пути. Внезапно, раздался еле-слышный хлопок, оставивший призрачное эхо в полу-пустом классе. - Кто здесь? – спрыгивая с подоконника с палочкой наготове настороженно спросила Гермиона, оглядывая тёмное помещение. Ответом ей была лишь тишина. Видимо, она задремала, сидя у окна и ей что-то приснилось, напугав и выдернув из забытья. На всякий случай Грейнджер бросила обнаружительное заклинание. Ничего. Не успев подавить нервный смешок, она растёрла затёкшую шею, ругая свою паранойю и возвращаясь обратно к насиженному месту. Гермиона упёрлась руками о подоконник, вглядываясь в ночной мрак. Многие окна замка сейчас зияли тёмными проёмами – должно быть, стало совсем поздно и большинство учеников спали, сладко посапывая в своих мягких кроватях, лишённые всяческих забот. Грейнджер решила, что ей тоже не следует задерживаться в неположенном месте. Уже выходя за дверь, она обернулась через плечо, окидывая взглядом класс, в котором провела весь вечер, предаваясь своим тяжёлым думам. В окно падал лунный свет, в луче которого неспешным вальсом кружились пылинки. Сейчас ей больше всего хотелось бы так же: ни о чём не переживать и только кружиться-кружиться. Хотя, справедливости ради: сколько ни суетись здесь и сейчас, но, в масштабе вселенной, она – такая же неспешная пылинка среди других.