***
Часто ли вы задумывались о том, что делать дальше, если все мосты сожжены? Часто ли вам приходилось стоять на распутье без единого представления о том, каковы ваши планы? Что испытывали вы, находясь не в своей тарелке? Если вы смогли ответить на все эти вопросы, вероятно, моя история покажется вам банальной… Типичной историей беженки от преследования… Но как оно?.. Начать жизнь с чистого листа, перечеркнув всё, что ты имел?.. Когда за душой не осталось ничего, кроме частички вас двоих, давшейся с трудом, с горечью?..***
Я помню, как захлёбывалась в собственных слезах от адских болей и мук, какие могла бы испытать роженица. Я не могу сказать, что я кричала, как резаная свинья, но я выла… Выла без конца, пока силы не покинули меня. Лишь позднее голоса… Откуда-то из поверхности… Как будто всё это время я находилась на дне бесконечного океана, а меня, словно Титаник, не могли поднять… Я слышала их судорожные голоса, но так и не смогла спросить: где мой ребёнок? Язык отяжелел… Но я будто понимала, о чём они говорили… — Не дышит! Ребёнок не дышит! — Не может такого быть, ведь всё шло нормально… — Возможно пуповина пережала ей горло… Срочно провести реанимационные мероприятия! Я ничего не понимала. Я видела блёклый свет и мелькающие силуэты у себя над головой, проносящиеся, как мои воспоминания в столь адские для меня часы. Все эти люди ходили вокруг меня и продолжали что-то говорить, но я не слышала… «Мой ребёнок умер?..» Моё сердце замерло, я захотела умереть на этом кресле, лишь бы не узнать… Тревожные голоса вновь взбаламутились, как беспокойное море… Я услышала плач… Плач ребёнка… «Это мой ребёнок?..» Столько наивных вопросов ещё не посещали мою подурневшую голову. Акушер… Его подмога… Они оживились, как только услышали заветный крик малыша. Я мутными глазами, увидела, как девушка несла ко мне ребёнка, бережно укладывая на мою отяжелевшую грудь… — Поздравляю, мисс, у вас девочка… — несмотря на вежливость в её тоне, она произнесла это с толикой неуверенности, будто не веря собственным глазам, что малышку удалось спасти, и будто она боялась ошибиться в немецком… В этот момент мне стало легче, и мир приобрёл новые краски. Я слегка пришла в себя, коснувшись головушки успокоившегося малыша, ощутившего родной запах и ауру матери. Маленький, но увесистый красненький комочек лежал на моей груди и грыз собственные пальчики беззубым ротиком, мотыляя пухленькими ножками. Я с облегчением закрыла глаза, роняя скупую слезу… Акушер подошёл ко мне и осторожно спросил: — Вы уже придумали, как назовёте её? — Лилу… — без раздумья ответила я. — Её зовут Лилу…***
Через некоторое время после тщательного осмотра меня перевели в послеродовую палату, а мою дочь отправили в комнату интенсивной терапии, чтобы убедиться, что в дальнейшем её жизни ничего не угрожает… Но почему-то вместе с радостью я ощущала горечь и щемящую боль, мешавшие мне взять себя в руки. Я утратила ту самую жилку вольного Дрезденского Демона, которого все так боялись… Я оставила свою тень там, где она предназначена… И эти размышления были столь долгими и муторными, что я не заметила, как в мою палату зашёл курирующий меня врач, предварительно постучав. — Фрау Елена? — он прекрасно знал, откуда я родом и старательно подстраивался под мой язык, несмотря на то, что за девять месяцев я уже более иль менее могу изъясняться на английском. На уровне годовалого малыша, да. Не смешно. Я оторвала свой взгляд от единственного дерева, что находилось напротив моего окна и с усталой улыбкой взглянула на мужчину. — Я думал, вы спите… — Вы как раз вовремя, герр… — ответила я, ощутив комфорт в общении на родном языке в чужой стране. — Я не смогу уснуть, не узнав, как поживает моя дочь… Он с уверенностью подставил руки, якобы об этом не стоит волноваться… — Уверяю вас, она в полном порядке. Сейчас она сладко спит. Вам тоже следует отдохнуть… — ответил он, что-то записывая в своём планшете с зажимом. — Она чуть не умерла… — Это осложнения, они бывают у многих рожениц. Перелёт в чужую страну это огромный стресс, Фрау. Всё обошлось, теперь вы — мама. Помните об этом. Я замолчала… «Мама…» — это слово крутилось у меня в голове снова и снова… Снова и снова… Пока я не вспомнила, через что мне пришлось пройти, чтобы стать мамой…***
10 ноября 1989-й год. США. Бостон, штат Массачусетс.
Если быть точнее, то мы оказались около внушительного здания аэропорта Логана, встречавщего нас гордо развевающимся флагом Америки. Ряды заполнялись отбывающими и прибывающими самолётами с разных точек мира… Огромные серые асфальтированные поля, чрезмерная яркость палящего солнца, столь непривычного для моих глаз. Я медленно сходила с самолётного трапа на ватных ногах, придерживая один единственный чемодан, который был у меня в моих обмякших дрожащих руках. Конечности перестали слушаться меня, когда я ступила на совершенно незнакомую мне землю. Полковник и его дочь устремились вперёд, разговаривая между собой на чуждом мне языке, как-будто позабыв о моём существовании… Я остановилась, снимая фальшивые очки, мешавшие мне осмотреть происходящее вокруг: все эти люди, эта одежда, эти речи… Так чужды мне… Среди всей толпы я выделялась своим внушительным ростом, несвойственным никому из здешнего контингента… А уж тем более её женской части. Меня трудно потерять в такой разношёрстной толпе, состоящей из различных национальностей: индийцы, китайцы, мексиканцы, французы, итальянцы… Выбирай, кого хочешь. Ну и, конечно же, американцы. Наверное в моих чертах можно было распознать ту самую северную кровь… Те самые нашумевшие признаки «арийской» расы. Я видела косые взгляды в мою сторону, ибо я выглядела для них совершенно чужой и необычной. Впервые я ощутила себя не в своей тарелке, борясь с желанием вернуться в самолёт с требованием отвезти меня обратно домой в Германию. Я долго крутилась вокруг, пытаясь найти себе место в глазах окружающих, но все были отстранёнными, а я… Потерянной. Лишь случайно я остановилась на влюблённой парочке, радостно встречающей друг-друга после долгой разлуки. Мышцы моего лица дрогнули в невольной грустной улыбке, охватившей мою израненную душу… Хотела бы я также увидеть Джея подле себя. — Елена! — неожиданно окликнул меня полковник, заставив пробудиться от своей тоски. Я повернула голову и увидела его почти что утопающего в толпе прибывающих граждан и иностранцев. Поборов состояние тотального остолбенения, я двинулась вслед за ним, стуча каблуками длинных сапог, цоканье которых заглушалось шумом скопища людей…***
Большая часть проведённого времени в дороге прошла мимо меня. Я даже не помню, как нас встретила машина, как мы сели и как долго и упорно Лесли (дочка полковника) обещала мне показать американские горки и угостить Кока-Колой с пончиками. Я мутно смотрела на малышку, едва понимая её ломаный немецкий, практически не вникая в суть всей беседы. Я мысленно отдавалась той самой прощальной ночи, так и не заметив, как через парочку десятков минут мы оказались напротив внушительного сооружения, похожего на личный коттеджный дом полковника. Как сейчас помню, что это был Кембридж… Знаменитый городок Гарвардским университетом. Да, я не ошиблась. Кембридж есть и в Англии. Да, я тоже выпала с этого факта. Я осторожно выглянула из окна машины, задавшись вопросом: «все ли американцы живут, как медийные личности и приближенные к правительственным кругам?» Двери хлопнули и полковник взял два чемодана из багажника, с улыбкой встретившись с моими огромными глазами брошенного котёнка в незнакомом месте. Я спешно вылезла из машины, сжав ручку чемодана и подошла ближе к дому, ожидая дальнейших указаний. Мы подошли к дверям, которые он открыл ключом, и зашли внутрь. Я снова встала, как вкопанная, осмотрев интерьер внушительного дома. И первое, что мне бросилось в глаза, это отсутствие каркасных фундаментов, свойственных немецким домам. «Фахверков», если быть проще. Если судить по моим меркам, то расстановка была весьма богатой… Несравнимой даже с уютненьким домиком бабушки Клаудии… — Чувствуй себя, как дома, — вновь вмешался полковник, заходя с дочерью в дом. Я дрогнула от его резкого, но добродушного голоса, проследив за их шагами. Неуверенно пройдясь вглубь гостиной, я оглядела камин, награды над камином, кожаный диван, туалетный столик, музыкальный центр, картину с Авраамом Линкольном… Зачем он тут висит? А как же Буш старший? Я никогда не замечала столько детского и неоправданного любопытства внутри себя. Я долго разглядывала картину, пока мужчина не окликнул меня. — Фрау Ли, располагайтесь. Я проведу вам небольшую экскурсию по дому, хотите? Я заторможенно зафиксировала на нём блёклый взгляд и неуверенно кивнула, в предвкушении ожидая готовящийся экскурс. Его тёплая улыбка всегда напоминала мне о том, что этот дом – единственное место, где ко мне бы относились, как к члену семьи. Он осторожно взял из моих рук чемодан и трепетно подхватил под руку, прогулочным шагом водя по гостиной. — Мы, американцы, люд простой. Свобода и качественная жизнь для нас имеют огромные значения, дорогая Ли. Я тоже хочу, чтобы ты себе ни в чём не отказывала, — глаза его слегка засияли и он улыбнулся мне, обратив взор в мои собственные, фальшивого цвета. — Это также моя благодарность тебе за спасённую дочь… Я долго и упорно разглядывала его, пытаясь понять, почему черты лица американцев необъяснимо отличаются от русских или тех же немцев. Почему эта отзывчивость превратилась в нечто большее, чем в простое «спасибо»? И не побоялся же он связаться с серийной убийцей и перетащить её на свою сторону. От этой мысли мои губы дрогнули в кривой ухмылке. — Вот это наша кухня, — продолжил он, подходя к оборудованному месту. И впрямь кухня. Большая кухня. Светлая кухня. И приклонила голову, дабы вновь не шлёпнуться лбом о верхний дверной косяк, тщательно изучая глазами всё, что я видела. В центре стоял огромный стол и стулья. Рядом стояли тумбы, которые также могли служить в качестве небольшого столика с этими высокими стульчиками, точно барными. Раковина, холодильник, плита, кофеварка, микроволновка и прочая разная утварь… Все удобства, которых у меня никогда не было. Напротив меня и над кухонной раковиной располагалось окно, выходящее во двор… Двор с яркой сочной травой и таким же американским флагом… Однако вся картинка невольно искажалась жалюзи, не дающие полного обзора улицы. Я, не прекращая находиться в своих мыслях, медленно подошла к этому окну, сдвинув пальцами один прутик, будто стараясь увидеть нечто большее… — У нас в холодильнике есть виски. Если хочешь… — Спасибо, герр, я не пью, — ответила я, выглянув из-за своего плеча. Он снова улыбнулся мне и подошёл поближе, прознав отрешённость в моём голосе и моих глазах. Коснувшись моей спины, он мягко произнёс: — Дорогая Ли, я прекрасно понимаю, какой это стресс для вас, оказаться в совершенно незнакомой стране, когда ещё, казалось бы, вчера вы были у себя дома. Но вы здесь благодаря Джеймсу. На то была его воля спасти вас от неминуемой гибели… Он разговаривал со мной, как отец с маленькой девочкой, но от каждого упоминания этого имени моё сердце трепыхалось и огромный ком поднимался к горлу, который я силой проглатывала. Однако в этот раз что-то заставило меня спросить: — Где он?.. Мужчина улыбнулся, медленно качая головой, и лишь тихо спросил: — Вы же помните его слова? — Никому не верить… — Всё будет хорошо, — ответил он, продолжая мягко оглаживать мою напряжённую спину. — Мы будем работать с вами над этим… Мой рассеянный взгляд долго всматривался в его добродушную улыбку, и я всё не могла понять: это реальность или затянувшийся сон? Тяжёлой походкой он прошёл вперёд и подозвал меня к себе. Недалеко от кухни была дверь в уборную. Открыв её, передо мной предстала комната, имеющая мраморные вставки. Точно как в фильмах про будущее, но это настоящее, невообразимое мною настоящее. В углу стояла душевая кабина, рядом ванная, унитаз, стиральная машина, корзина для белья, полка для полотенец… Изумительно… — Здесь ты можешь приводить себя в порядок, когда тебе угодно. Особых ограничений на использование воды нет. Я молча кивнула. — Как раз вы сможете смыть краску с волос. Шампунь у меня есть, — он прикрыл дверь и тихо прошёл со мной на второй этаж. Я с особой осторожностью поднялась вслед за ним, смотря под ноги, будто боясь продавить собой лестницу. Было неудобно часто пригибать голову, но я свыклась с такими издержками своего роста… Оказавшись на втором этаже, пять комнат отделялись пространством… Своего рода… Вторым холлом… Мужчина указал мне на две комнаты, которые находились слева от меня. — Здесь моя спальня и рядом мой рабочий кабинет… Затем его рука переместилась вправо. — Это детская Лесли. Рядом тоже находится уборная, но сейчас она не функционирует. Я планировал там ремонт. Правда я не ожидал гостей… А это… — он взглядом указал на дверь, стоявшую передо мной… Отдельную от других комнат. — Ваши покои. Я неуверенно посмотрела на полковника, который не стал дожидаться моей реакции, подходя ближе к дверям, распахивая их. Комната была довольно тёмной и просторной. Всё было завешено белой тканью. Окна оказались зашторены тёмным шёлком. Лишь стук моих каблуков нарушил вечность тишины этих стен… Такое чувство, будто десятки лет в эту комнату никто не заходил… — Чья эта комната? — поинтересовалась я, повернувшись к мужчине, что ставил мой чемодан и стаскивал отовсюду белые простыни. — Моей жены, — он слегка улыбнулся, поднимая ко мне потухший взгляд. — Она умерла при родах, — добавил он, как только увидел ещё больше любопытства в моих глазах. — Теперь эта комната больше никому не нужна… Я в неё стараюсь не заходить. Мы погрузились в тяжёлое молчание, однако, чтобы не делать это молчание ещё больше затянутым, я нашла в себе силы ответить: — Мои соболезнования, Герр… Его лицо исказилось в тоскливой улыбке, и он моментально перевёл тему: — Ну, что же… Давайте я вам здесь всё покажу, — потерев ладони, он показывал и рассказывал о каждом предмете. — Это кровать… Вам она должна быть как раз. Матрац довольно удобный. Это рабочий стол, а вот там книжная полка. Если книг на немецком будет мало, спросите у меня. В моём кабинете целая библиотека. Ах, а вот тут шкаф. Там остались старые вещи моей жены, я их попозже уберу, — он осмотрелся по сторонам и метнулся к окну, раскрывая шторы. От внезапной вспышки света, озарившей тёмную комнату, мои глаза невольно сузились, и я прикрыла половину лица. — То-то здесь очень темно, — со смешком проговорил он, посмотрев в мою сторону. — Думаю, я всё вам показал… Если у вас найдутся вопросы или пожелания, спрашивайте. Я с благодарностью кивнула ему, слегка щурясь от бьющих в окно ослепительных лучей солнца. Он медленно направлялся к выходу, изредка оборачиваясь ко мне, чтобы напомнить ещё раз: — Вы главное не стесняйтесь, Ли. Вы же знаете, что я всегда готов помочь. Я опущу к нему глаза и лишь молча кивну, осторожно обхватив дверные косяки, поджав губы в сдавленной фальшивой улыбке. Полковник осторожно кивнул мне и медленно развернулся, спускаясь вниз по лестнице, а я осталась смотреть ему вслед, пока его фигура не скрылась из-под моего «надзора». Скрипнув дверью, я тихо закрыла её, прижавшись к ней спиной. Несдержанный ком вновь подступил к моему горлу, как новая неудержимая волна. По щеке скатилась чёрная слеза и конечности мои вновь обмякли. Я медленно скатилась вниз по двери на пол, едва слышно завыв от щемящей боли. Я чувствовала себя экзотической зверушкой, привезённой из мест её обитания. Я хотела домой… Я ужасно хотела домой… И чем больше я думала об этом, тем сильнее накрывала меня волна отчаяния. Я начала сдавленно рыдать, зажимая рот рукой… Мои пальцы схватились за почерневший крашеный волос… Зубы стискивались до треска, а слёзы капали на деревянный пол. Я просилась домой, я просилась в семью, я звала мать… Я искала Джея… — Джеймс… Забери меня отсюда… Но никто так и не пришёл…***
Я просидела в выделенной комнате, прорыдав в темноте до самого вечера, пока не зашло солнце. Однако мне не было до этого дела, ибо я зашторила окно, как только лучи солнца настигли меня вновь. Я сидела подле кровати, утирая почерневшими от туши запястьями опухшие глаза. Мне было страшно смотреть на себя в зеркало, прекрасно понимая, что ничего хорошего, кроме замызганного чернотой лица я не увижу. Я незаметно выйду из комнаты, шмыгнув носом, и тихо проскользну в ванную. С кухни доносился лязг посуды и стук столовыми приборами, а также незнакомая мне английская речь… Я включила воду и, не глядя в зеркало, начала быстро умывать лицо, стирая помаду и потёкшую тушь с глаз. Вода становилась чёрной, как будто я снова вымазала лицо в саже… Шаги, раздавшиеся позади меня, заставили напрячься и начать умываться агрессивнее, лишь бы не показывать своё лицо. — Фрау Елена? — раздался его голос. — Не хотите присоединиться к нам поужинать? Я застыла над раковиной, не поднимая головы, и тихо ответила: — Благодарю, нет аппетита… — Вы уверены? Вы ничего не ели со вчерашнего дня. — Я в полном порядке, полковник… — сорвался хрип с моих уст. Мужчина одарил меня молчанием… За шумом воды я не поняла, ушёл ли он… Я осмелилась поднять голову и посмотреть на своё припухшее от слёз лицо. На щеках остались серые разводы от не полностью смывшейся туши… Когда мои глаза метнулись в сторону, я слегка дёрнулась, обнаружив, что он всё ещё стоял позади меня. — Ли… Я слышал, что вы плакали… Он прекрасно понимал, что я прятала своё лицо не просто так. Задрожав от неловкого молчания, я сожму пальцами раковину и вновь согнусь над ней, пуская одну слезу за другой. Шаги приблизились ко мне, оказавшись вплотную, и мужская рука коснулась моей спины… Я дёрнулась, как ошпаренная, и медленно обернулась. Сандерс смотрел за мной и горестно улыбнулся. Он был невысоким мужчиной, едва достигающим моей груди. Его огрубевшие руки смахнули одну слезу, затем вторую… Моё тело, против моей воли буквально завалилось в его объятия, когда он потянул меня на себя. Он услышал, как я снова расплакалась, сдавленно рыдая в его плечо, умоляя его отпустить меня домой… Но его молчание, как пытка, давящее на больное… И от осознания, что утвердительного ответа я не получу, я зарыдаю сильнее.***
Я не помню, как я оказалась в спальне. Вся моя жизнь в эти моменты протекала мимо меня. Я сидела перед туалетным столиком и разбито смотрела на своё изнурённое отражение. Подушечки моих пальцев коснулись глазного яблоко, и я с трудом, но кое-как смогла стянуть жутко неудобные линзы, от которых мне приходилось часто промаргиваться. Приятно вновь увидеть свой истинный цвет глаз… Я вышла из комнаты, чтобы принять душ и смыть чёрную краску с волос… Снова темнота… Я уже стояла под напором воды, подпирая ладонью стену и смотрела на стекающую к сливу чёрную воду… За тщательным мытьём мои волосы приобрели пшеничный цвет… Что-то заставило меня очнуться и выключить воду. Я закуталась в полотенце и незаметно прошмыгнула в комнату. Чернота… И я уже в постели, теребя на пальце кольцо, которое вручил мне Джей… Чернота… Я испытываю провалы в памяти, но кольцо, как часть меня… Оно было со мной… Бездна…***
Я проснулась посреди ночи с мыслью о том, что моё беспокойство не давало мне возможности уснуть… Я помню, как ноги понесли меня на кухню… Тогда было темно… Я оказалась перед холодильником с мыслью о подступающем голоде… Распахнув дверь, меня озарил ослепительный свет изнутри… Я зажмурилась и потрясла головой, изрядно выругавшись себе под нос. — Американцы… — проворчала я. Я начала искать глазами что-нибудь перекусить, однако большая бутылка виски, заслонявшая весь обзор, не давала мне покоя… Я долго всматривалась в эту странную жидкость цветом чая и аккуратно схватила ее, покрутив в руке. С чпоком открыв бутылку, я принюхалась и сморщилась… «Кому вообще нравится пить голимый спирт?» — подумала я, хлебнувшая игристое вино однажды на Рождество. И всё-таки другая часть меня изъявляла желание напиться и забыться к чёрту… Поэтому я хлебнула с бутылки глоток, зажмурившись, стараясь найти чем закусить. Одного глотка хватило сполна, чтобы меня начало изрядно шатать и тошнить… — Елена, ты же не пьёшь, — раздался голос Джеймса со стороны… Я медленно обернусь на звук и застыну… На пороге стоял мой таракан, перепачканный в крови, и устало смотрел то на бутылку, то на меня. Колени мои затряслись, а глаза трезво распахнулись, окончательно проснувшись… Меня начнёт ужасно трясти, и я дрожащим голосом произнесу: — Джеймс… — лицо озарит улыбка, и я даже не замечу, что он был бледен, как поганка… Я быстро ринулась к нему. — Джеймс! Ты здесь! Таракан! Ты нашёл меня! — я начну щупать своего мальчишку и трогать его за лицо, понимая, что черты медленно превращались в… Не его… Что-то найдёт на меня… И я начну щупать его активнее, затем вовсе включу свет. Передо мной стоял ошеломлённый Сандерс с моими крупными ладонями, практически целиком покрывавшими его лицо… — Елена… Я услышал шум… Я замолчу… Ко мне пришло внезапное осознание, что белая горячка посетила меня раньше, чем я думала. Полковник осмотрел опустошённую бутылку, которая минуту назад была наполовину полной… — Елена, я… Конечно не против, но… Держите себя в руках, так можно и спиться ненароком. Мы оба смотрим на пустую бутылку. Я даже не попытаюсь оправдаться, ибо меня внезапно начало тошнить… Я вручу ему сосуд и метнусь в уборную… Меня вывернуло. Это всё, что вам нужно знать.***
Я просидела в обнимку с унитазом пол ночи, а Сандерс выхаживал меня, как дитя, нажравшееся гнили. Вы думаете, на этом всё закончилось? Вы глубоко ошибаетесь… Всё пришло к тому, что меня атаковывали припадки, благо без поножовщины… Я рыдала с утра до вечера… Ко мне вызывали врача, меня пичкали таблетками и заставляли отдыхать… Переезд в другую страну оказался куда больнее, чем я думала. Я чувствовала, как часть меня скорбела по погибшей тени… Утраченная жилка хладнокровия заставляла меня испытывать отвращение к нынешней меня… Я не смотрела в своё отражение, спала сутками, ела через раз… Одним вечером я читала книгу, листая пожелтевшие страницы, и услышала скрип двери… Мои глаза медленно оторвались от книги… На пороге стояла Лесли и невинно раскачивалась на дверной ручке. Когда наши взгляды пересекутся, девочка помнётся и начнёт прятаться… Мне в буквальном смысле стало стыдно, что ей пришлось сталкиваться с моими истериками, хоть и косвенно… Я не перестану смотреть на детскую мордашку, взиравшую на меня через дверную щель… Я невинно похлопаю по кровати, приглашая её зайти… Кажется, она приняла моё предложение. На удивление дети частенько доверяли мне в отличие от взрослых. Поэтому мне не составляло труда найти себе друга в лице ребёнка. Она забежала ко мне и плюхнулась на кровать, рассматривая моё лицо и мешки под глазами… Кажется за пару дней я постарела на десять лет… — Ты извини, что я так… — я решила тихо начать беседу. — Когда я была маленькой, я тоже много плакала! — Но я то не маленькая… — я усмехнулась с иронией, не отводя глаз от девочки с каштановыми волосами. Её глазки, как бусинки, любопытно хлопали и смотрели на меня. — Тебе тоже грустно! Её ломаный немецкий умилял меня и ничуть не раздражал, в отличии от тщетных попыток советских сойти за иностранцев. Я тихо рассмеялась и отложила книгу, присев перед ней в турецкой позе. — У тебя здорово получается говорить по-немецки… — Папа учил меня! Я много училась! — Твой папа молодец… — я улыбнусь и поглажу её детскую головушку. Девочка рассмеялась и опустила головушку под мои ласковые чуханья… — Ты хорошая, как моя мама… — А ты её знала? Девочка помотала головой и попыталась изъясниться: — Папа говорил! Папа периодически пьёт и плачет… Я замру, и мой взгляд станет немного серьёзнее… В этот же момент к нам заглянет и сам полковник, улыбнувшись тёплой отцовской улыбкой. — Кажется, вы решили раззнакомиться поближе… — Так точно, полковник, — улыбнулась я, поймав подскочившую ко мне девочку, что старалась обвиться вокруг моей шеи. — Папа, она такая хорошая! Мужчина рассмеялся и начал качать головой, мотнув ею в сторону выхода из комнаты. — Лесли, быстро в свою комнату, тебе пора спать. Не докучай тётушке Елене… — Но пап! — захныкала малышка. — Быстро! Она насупила брови и с толикой грусти посмотрела на меня, прошептав тихонечко: — Я прийду к тебе ночью… Я замолчу и тихо рассмеюсь в кулак, помахав уходящей малышке пальчиками. Мужчина обернулся девочке вслед, сказав ей что-то на английском, на что она ответила с явным снисхождением… Затем он ловко переключился на мой родной язык и прошёл в комнату, закрывая за собой дверь. — Надеюсь, она не сильно докучала вам… Я молча рассмотрю мужчину и улыбнусь ему с толикой тепла, сощурившись… — Вам бы я тоже не советовала много баловаться алкоголем, Герр… У вас растёт дочь. В этот самый момент он замер в неловком молчании… Его глаза заметались из стороны в сторону, и он тихо усмехнулся, наконец встретившись взглядом со мной: — Она рассказала вам?.. Я утвердительно кивну и промолчу, ожидая его объяснений. — Каюсь, Дрезденский Демон, но сейчас я на стадии ремиссии… Раньше я пил безбожно много… — Дрезденского Демона больше нет, герр… Он умер, — ответила я, тяжело опуская веки. — Легенда о нём будет жить всегда, как и вы… Покидая страну, оставили собственную тень скитаться ветром по Нойштадту, распространяясь по всей округе, как отклик ночного стражника… Его миссия завершилась… Я замолчу и выслушаю его с толикой интереса, усмехнувшись. — Интересно сказано… Но не отходите от темы. Считайте, что я конфисковала у вас виски. — Не переживайте за это, милая Ли, тот этап жизни я прошёл, — он тепло улыбнулся мне и медленно встал, отходя к выходу медленными скрипучими шагами. — Доброй ночи, фрау Ли… — Доброй ночи, — ответила я, поворачивая голову в сторону окна, рассматривая чёрное ночное небо, испуская тяжёлый вздох, мешавший моему спокойному дыханию. Поразмышляв над словами полковника, я погрузилась в сон… Тело моё обмякло от невообразимой усталости… Вероятно, навалившийся груз внутренних страданий дал о себе знать… Сквозь сон я ощутила шорох, будто кто-то копошился по моей кровати… Просыпаться я начала лишь ближе к полуночи, когда услышала капли осеннего дождя, отбивающие по стеклу мрачную песнь. Кто-то вжимался в мою грудь… Кто-то маленький, кто-то кроткий… Я сонно приоткрою глаза и замечу Лесли, что скромно спала рядом, зарываясь под одеяло. Сначала на меня нападёт лёгкое ошеломление, затем лицо озарится в тёплой усталой улыбке… Я подложила ей свою ладонь, не взирая на то, что она затечёт, будучи отдавленной детской головушкой, поправила одеяло и аккуратно зарыла в свою грудь, перебирая её каштановые волосики, позволив ощутить тепло женских рук, которые ей были незнакомы… Мы проспали в таком положении до самого утра…***
С того самого момента прошло около недели… По утрам меня одолевала невообразимая тяжесть и постоянное желание сходить в туалет… Полковник, без сомнения, видел, что у меня болезненное состояние, и это было написано у меня на лице. Хоть он и предлагал мне вызвать врача или отправиться со мной на обследование, я отвечала вежливым отказом, списывая всё на адаптацию к смене климата. Как и возобновившуюся вновь тошноту. Но это же не алкоголь, верно? Я спустилась на первый этаж и вновь зашла в ванную, столкнувшись с Сандерсом, брившим своё лицо. Я встану у порога и буду терпеливо ждать, когда он закончит. Он умылся и выпрямился, поворачиваясь ко мне с гладкой щетиной, поприветствовав меня поглаживанием по предплечью. — Как ваше самочувствие, Ли? — Оставляет желать лучшего, герр… — улыбнулась я, пропуская его на выход. Он загадочно промолчал и отправился наверх, а я, проводив его взглядом, зашла в ванную, закрывая дверь на щеколду. На раковине лежала странная упаковка, которой тут раньше не было. «Забыл кое-что, старик…» — усмехнулась я. Но что-то заставило меня приглядеться. Я подошла ближе и начала рассматривать упаковку. Это был тестер на беременность. И тут до меня дошло… Я глянула на дверь, понимая, что он мог осознавать происходящее со мной… Я допускала подобный исход событий, но… Мои мысли прервались неким предвкушением, и я начала читать немецкий перевод инструкции на обороте. Я начала действовать строго по описанным указаниям, что заняло у меня продолжительное время. После терпеливого ожидания, стоя с закрытыми глазами и откинутой головой, я медленно опустила её, поднимая тестер… Он показал две полоски… Я замерла, несколько раз протирая пальцами глаза, чтобы убедиться, что это не двоение… Это не двоение… Я неосознанно распахнула дверь и сразу же натолкнулась на полковника, который, вероятно, и подсунул мне эту коробку… Я подняла глаза к мужчине, увидев такое же волнение, что и у меня… Его эмоции говорили сами за себя… И без лишних слов взглядом он спросил меня: «Ну?.. Что?» Я набрала воздуха в рот, попытавшись сказать ему, но ком в горле мешался… Он сжимал губы и терпеливо ждал, когда я созрею… И я созрела, выпалив: — Полковник… Я, кажется, беременна… Мужчина замолчал ненадолго и улыбнулся, ответив в полтона: — Я подозревал, что ваша ночь даром не прошла… Я замру и покраснею, на что он поспешил меня успокоить. — Это естественно, особенно когда я сподвиг вас хорошо попрощаться! — Полковник… — я слегка нахмурюсь, продолжая краснеть, услышав его смешок. Он откашлялся и поправил на себе рубашку, утвердительно заговорив: — Собирайся, дорогая, мы едем обследоваться… — Прямо сейчас?! Полковник, от меня несёт, как от дохлого скунса, дайте мне время привести себя в порядок… — я босыми ногами проскользнула к ванной, вновь заперевшись.***
Спустя час я сидела в коридоре клиники и теребила пластиковый стаканчик воды в руке, взглядом расчерчивая узоры на кафельном полу. Сандерс шагал вокруг меня и читал плакаты для будущих мам… Помимо нас в коридоре находились ещё женщины в положении: у некоторых животики были большие… Рядом с ними находились их мужья. Кто-то держал свою жену за руку, кто-то просто был подле… Я тайком осмотрела каждую и перевела взгляд на Сандерса. Он, в свою очередь, перевёл свои глаза в мою сторону, ощутив настойчивость в моём взгляде. В следующую минуту мужчина подошёл ближе и присел на подлокотник, взяв меня за руку, терпеливо поглядывая на дверь кабинета… Без лишних слов полковник понял, что я нуждалась в его поддержке. Вскоре из кабинета вышла девушка в положении вместе со своим мужем, попрощавшись с врачом. Далее этот же врач подозвал нас. Сандерс встал, помогая мне подняться, провожая к кабинету. Как только мы зашли внутрь, непривычный яркий свет и белые тона вновь ослепили меня… Я отвыкла от посещения клиник с того самого момента, как погибла моя мамочка, не считая тех времён, когда нас, сирот, отводили в отдельный кабинет и вокруг крутились несколько неприглядных старух в белых одеяниях и с противными причмокивающим манерными голосами. Они могли грубо хватать тебя за конечности и хлопать по спинам за сутулость. И с я ужасом вспоминаю, как стоишь ты на холодном полу в одних трусах, а тебя слушают, тыкая во все точки стетоскопом, обдавая гнилостным запахом изо рта… Я на момент опомнилась, когда полковник начал говорить, а девушка средних лет кивала ему. Я не понимала ни слова, полностью доверяя своему «опекуну», что взял на себя мой процесс адаптации… Девушка указала мне в сторону отдельной комнаты, куда я прошла… Там находилось гинекологическое кресло… «Выглядит устрашающе… Мне придётся раздвигать перед кем-то ноги?» Нервная усмешка сорвалась с моих уст, и я прошла глубже, начав раздеваться догола… Расположившись в кресле, я слушала их разговор… Не знаю зачем, ведь я не понимала ни единого слова… За смущением я испытывала и лёгкий стыд, несмотря на то, что лицо моё выражало абсолютное спокойствие… Осмотры, замеры, вопросы о хронических заболеваниях, ответы на которые я попросту не помнила, как будто меня подобрали с улицы и начали лечить… Вышла я с огромным списком врачей и анализов, которые мне нужно сдать… Я шла с ним по коридору и бегала глазами по тексту, протягивая направления полковнику. — Не понимаю ни единого слова. — Потому тебя и нужно учить английскому, — ответил он, вчитываясь вдумчиво. — Нам нужно в аптеку, купить тебе множество БАДов и витаминок… Я слегка сведу брови и опущу к нему глаза. — А… Это обязательно? — Конечно, дорогая. Ребёнок в тебе нуждается в этом! Тебя ещё столькому нужно учить… А… И не смей курить. — За это можно было и не говорить… — обиженно фыркнула я, как будто меня держали за отпетую дурочку. — Просто в моём детстве витамины мы искали в продуктах питания. — Надеюсь не в пиве и колбасках? — улыбнулся он. — Ах, ты сучо-… — его юмор взбаламутил меня и заставил опешить… Я оскалюсь с улыбкой и прошиплю. — Ладно, урыл. Так меня ещё не подкалывали. Он рассмеялся громче и дружески похлопал по спине, ведя меня к выходу из клиники.***
По дороге мы заехали во множество аптек. Я ждала его в машине, рассматривая типичные американские улочки через окно. Отсюда и начиналась вся моя морока с посещением врачей и лабораторий… Единственным моим желанием было поделиться своей радостью с Джеем… Но полковник запрещал мне звонить в Германию, отмахиваясь одной фразой: «сейчас не время»… Но что-то подсказывало мне, он сам ничего не знал с того момента, как мы расстались… Он отвлекал моё внимание на себя, опекая, как мог бы опекать меня мой отчим… Его отцовское чутьё напоминало мне о тех тёплых временах с ним, когда я была счастливым ребёнком за время отсутствия биологического донора в поганом доме. Я игралась с его дочуркой, служа то ли сестрой, то ли мамой, то ли нянькой… Я обучала её немецкому, а она, взамен, пыталась учить меня английскому… Кстати, я уже знаю алфавит. Да, я быстро учусь. А вы думали нет? Как я успела осознать, английский — это упрощённый немецкий. Языки из одного семейства, это не такое уж и открытие… Основная задача — это лексика, которая может отличаться от немецкой. Букву «Р» выговаривать я так и не научилась. Картавила там, где не нужно. А между делом, мы играли с Лесли в чаепитие… Она часто показывала мне свои игрушки и коллекцию наклеек, состоящей из котят и собачек, плела мне косы. Так и прошёл мой первый месяц в Америке, где, в прямом смысле этого значения, меня лишили моих когтей… Было непривычно видеть аккуратный маникюр, а не внушающий ужас тонкие пальцы и острые, как шампур, чёрные когти. Я сидела в зале и смотрела в камин, теребя кармашки своего комбинезона, нащупав обрывок бумажки… Вытянув его, я обнаружила, что карандашом был написан адрес и номер телефона Джея… Губы мои поджались в нервном напряжении, и я осторожно поверну голову к стационарному телефону… Я помнила наказ полковника, но и не хотела мучать себя неизвестностью о судьбе… Мой взгляд снова упал на смятую бумажку, и после недолгих раздумий я подошла к стационарному телефону, подняв трубку, чтобы дрожащими пальцами набрать номер… Я набрала раз… Промахнулась на одну цифру. Набрала второй, промахнувшись на другую цифру… Когда я набрала в третий раз и начала слушать длинные томящие гудки длиною в вечность, моё сердце затрепыхалось, а руки начали трястись и потеть, как сумасшедшие… Затем я услышала, как кто-то снял трубку, и я моментально начала взволнованным, но радостным тоном говорить: — Джеймс?!.. Тишина… Я слышала лишь тихое и хриплое дыхание, а затем до жути знакомый мне голос: — Елена… — раздался смешок с невообразимой издёвкой. — Кажется кто-то выиграл путёвку в новую жизнь, оставив за собой кучу мусора и… Тараканов… — последнее слово было произнесено изощрённо, что даже мне стало противно. Моё дыхание задрожало, и я хотела было зарычать на поднявшего трубку, но что-то сдавило мою глотку… Я узнала его… Одним своим хриплым прокуренным голосом он заставлял меня молчать и слушать: — Тараканов нужно вытравлять, верно.? Верно, моя хорошая… — он снова рассмеялся. — Скажешь мне адрес, вышлю извещение о его кончине… Извини, дорогая, тело передать не смогу. «Запретные товары» не перевозим… — далее раздался смех не только его одного, но и его приспешников. Я моментально бросила трубку, отшатнувшись назад, не замечая первую ступеньку, о которую я оступилась, усаживаясь на лестницу… Дыхание моё начало дрожать сильнее, а глаза бегали от ужаса… Из уст раздался душераздирающий сдавленный истошный крик с воем… Мои пальцы вцепились в волосы, чуть не вырывая их с корнем… Тысячи кинжалов вонзились в моё сердце и в живот… Зубы мои скрипели, а руки порывались схватиться за нож… В сей же час домой подоспел Сандерс с пакетом в руках. Он с ноги открыл дверь, затаскивая продукты, и ею же закрыл. — Я принёс тебе кучу фруктов и овощей, дорогая! Хватай! Но я не отреагировала на его восклик, продолжая сидеть на ступеньках, роняя слёзы… Одну за другой. Лишь после недолгого молчания он подскочил ко мне, попытавшись привести в чувства. — Ли? — коснулся он моего плеча, постаравшись расшатать. Я не реагировала… Я не помню, осознанно ли я игнорировала его или же нет… — Ли, в чём дело? Тебя обидели? Напугали? Что-то болит? Как тряпичная кукла, я сидела и качалась, пытаясь что-то сказать, но мой язык проглотили, а вместо слов слышался тихий скулёж обиженной псины… Но полковник не оставлял попыток выпытать из меня правду, а я не поддавалась… Я просто не могла произнести эти слова… — Елена, скажи мне, что случилось, сейчас же! Я снова закачала головой. — Елена… — Его убили… — Что? Кого убили? О чём ты говоришь? — Джеймса убили… Мужчина замолчал, встретившись со мной взглядом. — Что за… Ты звонила туда?! — зашипел он в некой ярости, коей трудно было назвать. Я молча смотрела за тем, как он резко подорвался с места и начал ходить по залу туда-сюда, хватаясь за голову и шипя: — Я же велел тебе не звонить туда! — Вы предлагаете мне находиться в неизвестности, пока вы отвлекаете меня заботой с надеждой, что я забуду о нём?! — на меня напала злоба, и я с тяжестью встала, возвысившись над ним, надвигаясь грозной тучей. — Я жду от него ребёнка! Он отец моего ребёнка! — Ли! Подожди! Но он не успел ничего сказать, как мои цепкие пальцы обхватили его горло, сдавив с такой силой, что он стал хрипеть без возможности выбраться и высказаться… — Вы знали, что он мёртв и водили меня за нос, полковник?! Вы думали, что я не узнаю?! Он кашлял и синел у меня на глазах, цепляясь обеими руками за моё запястье. За тишиной я слышала его хрип, грозно смотрела в его глаза, услышав шум подъезжающего школьного автобуса. Посмотрев в окно, я увидела Лесли, бегущую к нам в дом… Только сейчас я смогла разжать руку, позволив ему глотнуть долгожданный воздух. Он громко и судорожно хватал его, дыша так часто, что лицо его было красным, а колени тряслись от асфиксии. Как только малышка зашла внутрь и увидела отца в ненадлежащем состоянии, она наивно спросила: — Тётя Елена, папочка? А что с папочкой, почему он кашляет? — Подавился… — отрезала я и нагнулась к нему, заставив посмотреть в мои глаза. — Собственной ложью… С этими словами я метнулась на второй этаж, не слыша, как он спохватился, чтобы словесно остановить меня… Но все его слова и слова окружающих были для меня белым шумом сломанного телевизора. Я резво собирала вещи в чемодан, ветром метнувшись к выходу из дома. — Елена, выслушай меня! — наконец за шумом услышала я. Я быстро направилась куда глаза глядят, не зная ни языка, ни дороги, ничего… Напавшее отчаяние помутило мой рассудок… И своим действиям я отдавала лишь частичный отчёт… — Куда ты побежала, глупышка?! Куда ты бежишь?! Я слышала крик полковника, что нёсся за мной, пытаясь остановить, но я ускорила шаг, рявкнув не своим голосом: — В аэропорт! Домой! К избраннику! Теперь уже на могилу, сука! — Тебе нельзя туда! Ты не понимаешь этого?! У тебя за душой ничего нет! У тебя ребёнок в утробе, чёрт возьми! — У меня есть всё! Я найду! — нездорово рассмеялась я, попытавшись сорваться на бег, но Сандерс вцепился в мою руку, потянув на себя. — Кто поднял трубку?! Скажи мне! Кто?! — Как будто от этого что-то изменится! — рыкну я, вновь дёрнув его на себя, попытавшись отобрать свою руку, но он не думал отцепляться. — Кто?! — КГБ! Мы оба замерли, посмотрев друг на друга. Одно дыхание перебивало другое, учитывая то, как громко мы дышали. Наконец, отдышавшись, он переспросил: — К-КГБ? — Да… Тот самый, что влепил мне по роже… Мужчина нахмурился и посмотрел на меня уже строже. — И ты поверила им? Ты же умная женщина, Ли… Как ты только додумалась… — Я бы не поверила, если бы это был кто-то другой, но они… — Ли… Ты так и не поняла его слов… Они могли играть на твоих нервах… Это же чудовища… — ответил он тихо. Я молча смотрела за его реакцией, как, запыхавшись, он дышал и потирал отметину на шее. — Ты думаешь, я не знаю, каково это терять любимого человека?.. Стал бы я лгать тебе?.. — Вы могли солгать мне из соображения моей безопасности, полковник… — Ли, я буду честен с тобой, я ничего о нём не знаю, но и верить им нельзя. Они могли сказать это специально, чтобы выцепить вас обоих. — А Джаспер и Пери?.. Он замолчал и вздохнул, посмотрев куда-то в сторону, затем ответил мне коротко и ясно: — Я не знаю… Мы договорились залечь на дно, чтобы эти гниды не вышли на нас и не нашли тебя. Кто знает, что у них на уме… — затем он поднял ко мне глаза и уверенно продолжил. — Я найду его… Я обещаю тебе, Ли. Ты веришь мне? Моментального ответа от меня он не услышал. Я долго рассматривала его серые глаза, увидев в них последнюю надежду на какое-то второе спасение… На некий шанс чего-то… За гневом последовало успокоение, а за успокоением томящая слабость… Затем непонятное чувство вины охватило меня вновь… Я взглянула на его посиневшие участки шеи и провела пальцами, заставив его в лёгком испуге рефлекторно дрогнуть. Тогда он расслабился, позволив мне коснуться полноценно… Я посмотрела в его глаза и едва заметно кивнула.***
Рождество мы провели в тихой семейной компании за ужином, правда есть я особо не хотела… После этого месяцы полетели один за другим. Я встречала Сандерса с надеждой в глазах, но в ответ получала лишь удручающее покачивание головой. День за днём я повторяла себе его напутствия, стараясь не упасть духом, а держать себя в тонусе. Я повторяла себе кто я есть, но… Кто я есть на самом деле? Кем я была и кем я стала?.. Нынешняя я — это лишь изнанка тогдашней меня… А может это влияние беременности? Организм женщины в это время претерпевает большие изменения… Вот, я уже на пятом месяце… Моя грудь стала больше, живот стал заметен, бёдра чуточку шире… Ноги болят, поясница болит, молоко капает… Садиться не легко, вставать труднее… С каких это пор беременность — это прекрасный период для женщины? Какой придурок додумался такое ляпнуть? Я постоянно размышляла об этом, стоя перед окном с яблоком в руке, плавно поглаживая живот. К этому времени, согласно УЗИ, я уже знала, что жду девочку. Если бы Джеймс знал… Мои мысли были лишь об этом… Каждую неделю, каждый день, каждый час… Это уже как традиция… Когда в дом в очередной раз зашёл Сандерс, я отвлеклась от «любования природой за окном» и повернулась к нему. — Я смотрю, ты тоннами грызёшь яблоки… — его взгляд упал на мусорное ведро, в котором лежал не один огрызок… И вовсе не два… Затем он поднял глаза, с явным умилением посмотрев на мою смущённую реакцию. — Это хорошо, малышке нужно много витаминов… А я принёс тебе листья салата, как ты любишь… — он вытянул из пакета упаковку, раскладывая и другие овощи и фрукты, а также соки и прочие ингредиенты для готовки. — Надеюсь не с гусеницами, как в прошлый раз? — усмехнулась я. — Дополнительный белок ещё никому не мешал, дорогая, — рассмеялся он. — Не смотри на меня так, я шучу! Я всегда смеряла его каменным взглядом, но в этот раз не смогла удержаться, чтобы не усмехнуться уголком губ на его добрые и, местами, глупые шутки. Он продолжил выкладывать купленные продукты, а я мирно наблюдать за каждым его действием, манерными движениями, характерными заезженными жестами… Помню, при моём прошлом я по жестам вычисляла жертву, запоминая что и как он совершал те или иные повседневные действия. Наконец я осмелилась спросить его опять: — Есть новости?.. Он без лишних уточнений понял к чему я клоню, исходя из замедлявшихся движений рук. Когда он совсем остановился, повернув голову в мою сторону, я вновь застала тот удручающий взгляд. — Пока тишина, Ли… — Эта тишина будет длиться вечно… — О, нет, Ли… Всё не так быстро. Если агентам нужно залечь на дно, то, как правило, они делают это на годы… Чтобы неприятели не смогли установить связь и вычислить. Я усмехнулась, слабо поверив ему… Но, считай, что он убедил меня…На этот раз.
***
Приблизительно к середине мая я проснулась посреди ночи от странного чувства внутри меня… Будто что-то переворачивалось, крутилось и пихалось внутри меня. Я раскрыла глаза и осторожно поднялась, коснувшись ладонью своего округлого живота… Снова лёгкий толчок, заставший дрогнуть мою ладонь… — Лилу… — первое, что произнесла я. На глазах навернулись слёзы и лицо озарила яркая улыбка. Я обняла ту ношу, которую носила за собой, но столь ценную и долгожданную… На эмоциях я вышла из комнаты и отправилась к полковнику, тихо скрипнув дверью в его комнату. Он мирно спал, обняв подушку, а мои поблескивающие в темноте глаза осторожно осмотрелись вокруг… — Сан… — осмелилась произнести я. Но он не отреагировал… — Сан… — снова прошептала я, приближаясь к его кровати. Тогда же он подал какие-то признаки жизни и громко фыркнул. — Полковник Сандерс, подъем! — повысила я голос. И только сейчас мужчина подскочил, начав быстро тараторить: — Да! Да! Да! Я здесь! Что стряслось?! На мой смешок он отреагировал смешной недовольной миной, указав на мой живот. — Считай, что тебе повезло, что ты беременна. А так поблажек бы не было и я заставил бы отжиматься тридцать раз от пола за такие шутки! Но я продолжила сдавленно смеяться и подходить ближе к его кровати, включая ночник. — Сан… Пошевелился… — Кто? Что? Надеюсь не камень в почках? — он сонно тёр глаза, затем, прокрутив мои слова ещё раз, он взглянул уже ошеломлённо… Так, словно отец ребёнка это он… — Стой… Ты серьёзно? Я закиваю и положу его суховатые ладони себе на живот… Мужчина замер на какое-то время и начал слушать… Ему повезло ощутить лёгкий пинок, заставивший его дрогнуть. Мы оба переглянулись и оба заулыбались. Сандерс не сдержался и притянул меня ближе, прижавшись губами к моему виску. — Это же чудесно, дорогая!.. Лилу говорит тебе «привет»! — Она меня разбудила, чтобы сказать это… — с усмешкой произнесла я, касаясь сморщенной тыльной стороны ладони полковника. Мужчина вновь поднял ко мне глаза, мягко взявшись за моё лицо… Затем его тёплые, но пересохшие губы коснулись моего лба, оставив нежный, точно отцовский поцелуй… — Ты можешь оставаться со мной, если хочешь… — ненавязчиво предложил он. Я медленно открыла глаза, взглянув на него, и лёгким кивком приняла его предложение, пристраиваясь подле него… Он запрокинул руку точно также под мою голову, как я устраивала малышку Лесли подле себя. Заключив в свои объятия, он вдохнул запах моих волос, обвивая меня крепкими любящими руками… На мгновение закрыв глаза вновь, я будто услышала тёплый вздох своего отчима и ощутила себя той самой маленькой девочкой с двумя нелепыми хвостиками… — Я бы тоже хотел понянчить внуков моей дочери… — прошептал он. Раскрыв глаза опять, я подняла их к нему и улыбнулась. — Так и будет… В ответ он с иронией усмехнулся и натянул на мои плечи одеяло, потянувшись, чтобы выключить ночник…***
Сан воспринимался мной как отец… Он и опекал меня, как свою старшую дочь, которую будто бы бросили все в этом мире, кроме него самого… Я не рассказывала ему что, когда я засыпала с ним рядом, ко мне во сне приходил Джеймс… Его объятия отражались на моё ночное восприятие и я побоялась, что могла ненароком спутать его во сне… Потому, несмотря на трепет своих чувств к тому, что меня оглаживали любящие руки и позволяли спокойно и хорошо уснуть… Я не забавлялась этой идеей… Я даже бесшумно плакала и просила Джея вернуться… Я просила у него прощения, а он всё отдалялся… Отдалялся и отдалялся… Галлюцинации мучали меня в самых редких случаях, но даже этих редких случаев хватало, чтобы сидеть и трястись… Полковник понимал… Он был готов, что я могу столкнуться с этой проблемой. Но он не отказывался от меня… Я однажды спросила у него «почему»? На что он ответил мне без лишних предисловий: «Ты мне стала как дочь»… От эти слов я снова расплакалась в ванной. А-ля беременность…***
За всё время обследований, я узнала, что у меня здоровье, как у быка… Было… Пока я не пошла к врачам. Прийдешь к ним без болячек, а выйдешь с целым букетом хронических. Узнали? Я тоже посмеялась. Истерически. Ладно, я пошутила. То, что мои икроножные мышцы атрофированы я знала давно из-за вечного ношения каблуков превозмогая первоначальную боль. Для женщины это ад, а для меня стало обыденностью. Более того, я выяснила, что, оказывается, у меня гиперметропия средней степени. Да, дальнозоркость… Всё таки неспроста я часто отодвигала от себя книгу, когда читала. Что ещё?.. Ну, лёгкие курильщика, куда же без этого… Самое главное, что малышка в полном покое… Когда я забеременела, я стала щепетильнее относиться к своему здоровью… Я с нетерпением ждала августа… Ведь она должна родиться к тому месяцу… Удивительно, правда?..***
13 августа 1990-й год.
Я грызла очередное яблочко и ждала возвращения Сандерса. В последние дни моя девочка очень буйствовала и заставляла испытывать некий дискомфорт. Понятное дело, что она просилась наружу… Кроме того, сегодня мой день рождения… И вот мне уже тридцать один. Буду с вами честна, я никогда не отмечала свой день рождения с момента смерти матери… Джеймс узнал об этом, когда было слишком поздно, пообещав мне, что устроит мне незабываемый день рождения в моей жизни… Отказов он, конечно же, не принимал. Подумав об этом, я тихонечко вздохнула, выкинув огрызок. Входные двери резко распахнулись и в дом ввалился Сандерс с тортом и пакетом в другой руке. — Именинница! — С-Сан! — я медленно встала с места, держась за низ живота, и покраснела. — Не говори мне, что ты… — Конечно же я не мог забыть, что у тебя сегодня день рождения, малышка. У меня для тебя подарок! — Сан, мне нужно рассчитаться с тобой за тот звонок в Германию, ты чего?! — Прекрати, Берлинская стена упала, всё хорошо! Лучше возрадуйся за объединение своей родины. Никакой больше ГДР. Только ФРГ. — Сан, я тоже читаю новости. Причём я узнала об этом ещё с первых дней пребывания тут, — ответила я, опуская веки. — Да? Я думал, что ты совсем потеряла связь с реальным миром, милая. — Нет, всё не настолько плохо, Сан. — Слушай… — и тут он замер. — А ты ведь тоже Джеймса постоянно по фамилии называешь. Я замолкну и отверну голову, пробубнив: — Нет, просто я забыла как тебя зовут. Над нами повисло молчание… — Девять месяцев?! Ты не спросила меня за все эти девять месяцев?! — он вновь бросился в это забавное шипение, заставив меня раскраснеться. — Я постеснялась! — На тебя это не похоже, ДиДи. — О, нет, ты решил мне отомстить за свою кличку?! — ДиДи, меня зовут Салли. Салливан Сандерс. — Какой ужас, Сан, только не ДиДи. — А что? Дрезденский Демон — ДиДи. — Салли! Это же глупо! — Я свою Лесли называю лягушонком. — Бедный ребёнок. — У неё холодные пяточки, дорогая, а у тебя большое горячее сердце. Я взгляну на него, ощущая, что жар распространился и на уши. — А ещё, я хочу, чтобы ты называла меня папой… Но я слишком многого прошу… — мужчина затих и сам смутился, не поднимая своих серых глаз. На меня нападёт волнение, я улыбнусь… — Конечно, папа… От удивления он медленно поднял свои глаза, понимая, что я расположена к нему достаточно, чтобы по праву назвать его отцом. — Ты… Не шутишь?.. — он продолжал смотреть на меня, задавая этот вопрос весьма и весьма осторожно. Я покачаю головой и… Смахну подступавшую слезу с края глаза. — Ты и впрямь всё это время опекал меня, как отец…– Я медленно сяду, продолжая изливать душу. — У меня было двое… Пап… Один ублюдок, биологический донор, а другой… Отчим… Тоже папа… — я взглянула на него, улыбнувшись. — Моя мама поспешила выйти замуж и родить меня от ублюдка, а я хотела… Любящего папу… И, в последствии, он у меня появился… Он был тоже детективом, как Джеймс… Салли не проронил ни слова… — Его звали Рой… Он опекал меня также, как ты, ибо всегда хотел иметь дочь… Сына и дочь… Именно поэтому ты… Так сильно напоминаешь мне о нём… — О, Ли… Я снова улыбнусь и всхлипну, выпрямившись. — Почему-то хорошие люди, встретившиеся на моём пути, так нещадно умирают… Или обстоятельства вынуждают меня расстаться с ними… Как будто это карма… — Дорогая… — он сел передо мной на корточки и взял мои руки, произнеся чуточку тише. — Хоть я и не Рой… Не твой отчим, которого ты так любила… Но я хотел бы просто заботиться о тебе, как нечто подобное ему. Ты сделала для меня слишком много… — Всего-то… Два раза спасла твою дочку. — Я был полным идиотом, чтобы повезти её с собой в ГДР, а не оставить здесь, дорогая. И ты дала мне третий шанс на то, чтобы поскорее собрать манатки и вернуться домой, лишь бы обезопасить её. Я безрассудный отец, я знаю… — А я хочу сохранить свою дочку… Это всё, что осталось у меня за душой… — на этих словах я закрою лицо руками и вновь бесшумно зарыдаю. Мужчина долго смотрел на меня и сел рядом, притягивая меня ближе, чтобы зацеловать мою макушку и успокаивающе огладить… Он шептал мне что-то, но я не слышала что… Я цеплялась в его одежду, утирая слёзы, которые набегали вновь и вновь. Я осторожно встану за тем, чтобы умыться, но, пройдя пару шагов, я ощутила ужасную влагу… Посмотрев вниз, я на всхлипе произнесла: — Я так переволновалась, что обделалась… Салли сидел с открытым ртом и смотрел на лужу на полу, затем на меня, медленно закрывая его. — Д-да нет… Похоже воды отошли… Мы замолчали… Я даже забыла, зачем плакала. — Вот вам и Киндер Сюрприз… — У нас ими не торгуют, — нервно ухмыльнулся мужчина. — Несъедобные вещи в еде запрещены! — Кошмар! Я, значит, съедобная, а моя дочь –нет?! — дабы разрядить обстановку, я попыталась по-глупому отшутиться. Кажется влияние таракана на мою личность сказалось губительно. Салли подорвался и быстро потащил меня к машине. — Не время для юмора, дорогая. Нашей девочке не терпится поздравить тебя с днём рождения! — Я обмочилась, Салли! Мне нужно… Стой! Салли! Но я даже не смогу сопротивляться, идя за ним к машине…***
Мы ехали к госпиталю, огибая центральные улицы, чтобы не попасть в пробку… Я сидела, сгибаясь в три погибели, ибо машина, всё же, для меня узковата… — Коротышки… Я сейчас крышу проломлю своей головой. — До этого ты как-то не жаловалась! — он нервно крутил руль и сосредоточено поглядывал на дорогу, изредка проверяя меня через зеркало. — В багажнике будет просторнее… Когда у меня будет машина, она будет большая и без крыши… — внезапно меня скрутит от схваток. — Или не будет! — Елена, терпеть! — Салли, нет!.. Мы замолчим, проведя следующие минуты в полнейшей тишине. Я смотрела, как деревья, дома и машины пролетали мимо нас. Однако на этом мои капризы не закончились: — Давай заедем мне за гамбургером? Но тут Салли разразился в смехе, вытирая пот с лица. — Что я такого сказала, Сан?! — Фройляйн, вы заставляете меня смеяться прямо за рулём. — Не говорите мне, что в США за это штрафуют. — Нет, но… — Я просто очень хочу солёных огурцов. — Я куплю тебе отдельную банку корнишонов. — Я хочу именно тех, что в гамбургере, Сал. — Елена, держи себя в руках, Лилу ждать не будет. — Но Сал! — Ваша мама была такая же болтливая? — Ни в коем случае, герр. — Вы врёте, фройляйн. — Немного. — Безбожно врёте. — Ладно, она была болтливая, но я просто на эмоциях. Ты меня плохо знаешь, Салли! Не спрашивай меня, иначе я рожу прямо здесь. — Я тебя понял. Передам акушерам и поеду тебе за гамбургерами.***
Всё, что происходило дальше, было, как в тумане… Могу сказать, что скручивающая боль мешала мне соображать и понимать, что происходило со мной. Да, он передал меня врачам… Он обещал мне, что будет рядом… «Роды и впрямь были тяжёлыми…» — подумала я. Внезапный стук в палату заставил меня дёрнуться и вернуться в реальность. Я тихо поверну голову, увидев Салли с бургером в руке… Мужчина улыбнулся мне, как и я ему, приглашая зайти. — Извини, я на нервах съел твой, и поехал за вторым, — он протянул его мне, улыбнувшись ласковее. Я осторожно приму его маленький презент и отвечу ему благодарностью. — Всё-таки Джеймс хорошо подрасчитал, — усмехнулся полковник, вместе со мной глядя в окно. Я промолчу и тихо усмехнусь, подумав про себя: «А ведь правда…»Он сделал мой день рождения незабываемым.