Духовный секс с волшебными животными для продвинутых практикующих

Лечение энергосистемы диди шло медленно, но значительно быстрее, чем когда-либо. Поскольку прежде состояние энергетики вообще никуда не двигалось, а то и ухудшалось из-за искажений и перегрузок. Основным камнем преткновения было то, что для выправления меридианов требовалась прорва энергии, и суккубу взять такие количества было решительно неоткуда. Сам Шень Цинцю, даже будучи лордом и духовным культиватором, имел ограничения и не мог постоянно сливать весь свой резерв, как бы ни хотелось. Так что они работали постепенно, заменяя перелом за переломом, насколько хватало энергии. Это делало всю систему крайне уязвимой к искажениям и травмам, но они работали и над этим. По крайней мере, необходимость быть аккуратным заставила заклинателя всерьез отнестись к своим срывам, наладить расписание сна и отдыха, больше медитировать и ухаживать за собой и деймоном! Сяо Гоу от полноценной заботы сначала слегка глючил, но потом очнулся и засверкал, точно монетка. Его человек начал его иногда гладить и совсем перестал бить! Деймон мгновенно сменил ободранную шерсть на лоснящийся холеный покров и прибавил в весе. А-Цзю положительно не ожидал подобного радикального изменения в облике своего фамильяра. Он даже спросил у Юаня, насколько это нормально. Инкуб лишь посмеялся. Деймон — это прямое отражение истинной сути человека, шэнь на ножках. Здоровый человек должен позволять себе жесты заботы и поддержки в сторону себя. Должен быть умеренным, но милосердным. Теперь Юань знал, что существовало множество установленных проблем, одинаковых для всех деймонов. Вес напрямую зависел от самооценки. Состояние покрова — любовь и забота о себе. Голос — способность так или иначе озвучивать проблемы, просить помощи или высказывать мнение. Хромота — сомнения в выбранном пути. Проблемы со зрением — отрицание. Шрамы и все иные следы травм — ПТСР и сопутствующий опыт, которые ощутимо влияют на психику и то, как человек мыслит. Опухоли и рак свидетельствовали о фиксациях, обсессиях и прочих навязчивых мыслях. Список всех возможных нарушений был внушительным. Честно, если убрать чистый ужас и небезопасность существования деймона, Юань считал очень полезным то, что человеческое сердце может буквально посмотреть тебе в глаза и высказать свое мнение. Возможность советоваться с собой откровенно — это самое ценное, что было в этом явлении. Обсудить, объяснить, понять… Не говоря уже о том, что окружающие также видели деймонов и могли вмешаться. Деймон мог попросить помощи в обход своего человека. Шень Цинцю оттого и прятал своего фамильяра: хромой, полуслепой, грубый и агрессивный Гоу с буквальной цифрой на лбу не был пределом мечтаний утонченного небожителя. Но увы, только он и был. После их лечения сяо Цинцю стало невероятно лучше. Юань пролечил и психосоматику, и энергетические травмы, но вот внешнюю ухоженность деймону могла дать только забота человека о себе. Все больше сяо Гоу напоминал не бандита из притона, а зрелого образованного джентльмена. С поправкой на то, что он кот. У него стал очень чистый и сильный голос существа, которое имело мнение и беспрепятственно делилось им. А-Цзю напоминал культурного господина, который не схватится за палку чуть что, а решит проблемы иначе. Его кот все чаще беззаботно игрался, расслабленно лежал и не боялся окружающих. Деймон больше не прятался от громких звуков, не дергался от резких движений. Уже было целых три пары рук, на которых он позволял себе лежать! Руки а-Цзю еще вызывали у пираньи некоторые сомнения, но это были небо и земля по сравнению с тем отторжением, что были в начале их знакомства. Он уже не подозревал окружающих в том, что они хотят его схватить и не нападал на всех подряд. Подкрадываться и пугать он все равно любил. Но что взять с этой злодейской акулы? Юань, честно, любил существо, которым становился Шень Цинцю. Любил двойственность человека и деймона, их связь, их взаимодействие. Впрочем, он и по отдельности их любил — их мышление и чувственную непосредственность. С а-Цзю было хорошо поговорить обо всем серьезном. О жизни, об обществе, о чудовищах, о науке, о совершенствовании. Они обсуждали музыку и литературу… Пиранья, будучи отбитым бандитом, мог громко вмешаться в обсуждение с какой-нибудь уморительной глупостью. Хотя по большей части он предпочитал лежать на Юане и таращиться коровьими глазами. Цеплялся коготками, как сладкая булочка, и вообще крал публику любого шоу в глазах инкуба. Юань сдался и продолжил его тактильно обожать. Цзю-эр тоже уже смирился и принял неизбежное. В связи с этим сервал начал иногда сообщать Юаню все на свете. Как маленькие деймоны мэймэй, озвучивал все подряд на ушко. Со временем попаданец тоже взялся озвучивать коту все те странные вещи, которые ты говоришь только избранным. (Ему можно было). Буквально все. — Есть ли штрафы для культиваторов за полеты на мече пьяным? Я бы ввел. А врезаться в гору — это больно? Только не вздумай пробовать! — Я совсем не люблю секс с женщинами. Что, если моя мэймэй чувствует себя обделенной из-за этого? Для суккубов это важно. Я не настолько суккуб? — Представь себе жизнь рыб в воде! Они могут двигаться совершенно в любом направлении! Если бы ты был рыбой, то какой? Они вели очень важные беседы с волшебным котом, который стал Юаню самым доверенным другом. У них даже появились секреты от а-Цзю, которые инкуб пока не мог озвучить сознательной части диди. (О том, что Юань тоже помнит свою прошлую жизнь, только в другом мире). На что заклинатель смертельно оскорбился, обозвав это нонсенсом. Кто-то просто ревнует! К собственному магическому коту. Это нормально для деймонов иметь свои штуки, тогда как люди имеют свои! Юань, будучи существом единым, был вынужден подстраиваться. (Он набирался смелости рассказать а-Цину все, что знал его деймон). Они с сервалом хихикали под одеялом, где часто секретничали. Сервал умильно прикрывал лапками носопырку и по-собачьи барабанил хвостом. Как его было не целовать много-много раз? Но лучшее время было, конечно, когда удавалось усадить этих двоих, свернуться одним клубком и болтать обо всем, слушая комментарии и а-Цина, и а-Гоу. В такие моменты… Юань ощущал себя целым. Не одним. Полный Шень Цинцю был несоизмеримо лучше, чем любая из его половин по отдельности. В такие моменты и связь между половинами диди заживала полностью. Они становились одним целым, и Юань мог сосуществовать с этим целым наравне. — Я люблю тебя, — в один из таких вечеров сказал а-Гоу. Юань откровенно пригрелся и начинал дремать. А-Цзю тихо устроился рядом, читая неприличную книгу, и одолжил плечо. Сервал лежал на его коленях, как и рука инкуба. — Я люблю тебя тоже, диди, — бездумно ответил Юань. Времена, когда он стеснялся говорить такие смущающие вещи, давно прошли. А что он любил Шень Цинцю, вопроса не было. Сяо Гоу вдруг его прикусил за запястье! Не всерьез, но ощутимо. Юань тут же проснулся. Кот, вывернув уши и подергивая хвостом, хмуро смотрел на него. — Гоу! — заклинатель дернулся заткнуть маленького преступника, но кот предсказуемо воспротивился: — Нет! Я люблю а-Юаня романтически! Хватит меня затыкать! Не-мф! М-мм-М! А-Цзю с маково-красными щеками зажал пасть своего фамильяра и обернулся на инкуба. Разумеется, Юань слышал. Какое волшебство бы ему помешало? На удивление… Юань не был так уж удивлен признанием. В действительности оно вызвало странное трепещущее щекотание в грудной клетке. Шень Цинцю… любил его?.. Вау! Он встрепенулся и вернулся в реальность. Слова Гоу — это слова маленького сердечка. Для деймонов было как раз нормально привязываться к психологам, друзьям и благодетелям, к незнакомцам на улицах, к попутчикам и другим людям, которые очаровывали их мимолетно. Это было именно тем, что было — признанием влечения. Симпатии сердец, даже романтические, даже «мы будем вместе вечно» были весьма непостоянны. Именно человеческая часть принимала решение, будет ли это влечение как-то преследоваться и как. Отношения между людьми строили не их деймоны. — Прекрати душить кота, мы это обсуждали, и сядь обратно, — попросил Юань. — Слова а-Гоу приятны, но они не весь ты. Для деймонов нормально… — А если и этот мастер тоже? — вдруг уточнил а-Цин, не сдвинувшись с места и не выпустив сервала. Он был бледен и весьма решителен. А на его щеках выделялись красные пятна. — Как сказал Гоу, я люблю тебя. Как мужчина. И я не хочу делать вид, что просто быть… — Шень Цинцю нервно дернулся, пытаясь заставить себя попросить о большем. — Что быть лишь братом мне достаточно. О-о-окей, выдохнул Юань. Они это делали. Он реально получил признание от Шень Цинцю. Настоящее! Он постучал по пустому, еще теплому месту, и заклинатель неуверенно вернулся. Гоу немедленно прибежал заглянуть в глаза с тревогой. Юань его пригладил и уложил к себе. Лег к а-Цзю на плечо сам. Ему было о чем подумать. Признание, каким бы удивительным ни стало, не было шокирующим, и Юань не находил в себе отторжения. Его «деймон» тоже горячо одобрил идею. О, еще как. Часть Юаня вибрировала и танцевала, и тайно смеялась от счастья и ликования, что кто-то любит его в том смысле. Это «человеческая» часть имела проблемы и возражения, которые нельзя было обойти. — Ну? — не выдержал кот. — Что ты думаешь? — Гоу, — с угрозой надавил Цзю-эр, непременно решив, наверно, что оно и к лучшему — они будут делать вид, что этого никогда не было. Юань глубоко вздохнул. — Хватит паниковать. Я просто никогда не думал об этом, — урезонил он парочку, которая уже вздумала начать пререкаться. Шень Цинцю замолчали и с ожиданием уставились на инкуба. Тот укоризненно вздохнул. — Это не быстрый процесс, — намекнул он. Парочка тут же потупилась. Хотя Гоу лишь еще более нетерпеливо начал играть когтями на бедре инкуба. Юань усмехнулся. — Пока что я могу с уверенностью сказать, что люблю тебя тоже, милый. Романтично, — обрадовал он их. Сяо Гоу расцвел, и даже а-Цин посветлел, как новогодняя елка. Юань обнял оба любимых личика. Таких разных и таких одинаковых. — Но мне потребуется время, чтобы обдумать, возможно ли что-то с этим сделать. Пока что, чтобы я лучше ориентировался, расскажите, какие у вас конкретные планы на наши возможные романтические отношения. — Красивая свадьба и секс! — объявил Гоу без обиняков. А-Цин покраснел до корней волос и накинулся на своего деймона в попытке затолкать эти слова обратно в пасть. Гоу начал верещать ему назло. Он часто так делал, когда цундере метался в панике. Юань даже не мог его остановить, потому что громко хохотал, схватившись за живот. Ох… Он уже много лет так не смеялся. Когда инкуб успокоился, он увидел, как Цзю-эр с сяо Гоу смотрят на него, раскрыв рты. — Что? — оборонительно порозовел Юань. — Ах, ничего, — спохватился а-Цин и уткнул глаза в пол, будто у Юаня одежда исчезла с тела. А-Гоу, впрочем, продолжил поедать своими блестящими глазами. Инкуб мягко улыбнулся. — Я вас люблю, — сказал он уверенно. Потому что мог. И внезапно Юань видел тысячу способов, как он говорил о своих чувствах и прежде, просто иными словами. Сколько уже способов придумал! Что ему еще один? — Правда? — маленьким голоском уточнил большой бандитский кот. У пираньи внезапно образовались мокрые, точно две лужи, глазки плаксы, которым невозможно было сказать нет. Он даже сюпнул черным «чумазым» носиком. Юань его подхватил тут же на ручки и обнял а-Цзю, чье разбитое сердечко требовалось склеить. — Конечно, я тебя люблю, милый, — погладил он разрыдавшегося мужчину. На данный момент Юань уже столько раз ловил срывы и эмоции Шень Цинцю, что мог спокойно их подержать, наслаждаясь теплом и близостью. Он даже не мог вспомнить момент, когда его объятия перестали быть дружескими. Только помнил их встречу в клетке, а потом встречу в ресторане и разговор в ту ночь о лечении. А потом была просто беспросветная череда из всего. Тяжелой работы, ужаса, бессонных ночей, драмы, философских рассуждений, бесед о жизни, ругани, слез, смеха, радости и приключений, они делили мысли, прикосновения, чувства… Он уже знал, что хочет видеть Шень Цинцю рядом с собой всегда, когда принял в семью. Но романтично? Что это вообще было такое «романтично»?! Где оно начиналось и где кончалось? Они уже медитировали вместе и спали в одной постели. Не так давно они начали касаться друг друга сексуально, а до этого деликатно изучали души и мысли друг друга. Их близость уже была велика. — А какую свадьбу ты хочешь, диди? Человеческую или демоническую? — уточнил он негромко. С сексом-то все понятно. Они уже работали над этим. А-Цзю не ответил. Сяо Гоу тоже. Они были заняты попыткой слиться в единого человека от смущения. Крайне редкое зрелище: кот, будто смущенный ребенок, вжался мордочкой в грудь мужчины, а тот смотрел куда угодно, но только не на инкуба. Юань поднял бровь. Хм. Ответа не последовало, и тогда инкуб сказал сам: — Я бы хотел стать твоим демоническим партнером, когда ты будешь готов. Если ты тоже так захочешь. Но пока я не думаю, что ты достаточно созрел эмоционально, чтобы принимать такое серьезное решение, — Юань прервал раскрывшего рот а-Цзю взмахом руки: — И я сам не до конца готов. Шень Цинцю недовольно и хмуро замолк. Придержал пасть Гоу, который вознамерился возмущаться и требовать. Несколько раз он открывал рот, но замолкал и думал дальше. Несколько раз злился, но брал себя в руки. Потом смутился и смешался, и совсем замолк. Юань привлек его и поцеловал, погладил дутого деймона. — Я не хочу ждать, я хочу сейчас, — плаксиво объявил сервал. Инкуб подарил ему укоризненный взгляд и отбил руку а-Цзю. — Подозреваю, что так, милый. Давайте сделаем так, — смягчился Юань. — Пока что я буду считаться не только вашим партнером по совершенствованию, но и женихом, а вы — моим? А когда будем готовы, то примем это решение? — он погладил натертую мечом ладонь большим пальцем. — Помнишь, я упоминал привязанность, вызванную лечением? Влюбленность такого рода очень быстро выцветает. И она бывает у обоих, и у целителя, и у пациента. Я не хочу для нас ловушки из неразрывных уз. Я понимаю, что для тебя я едва ли не первый, кто был добр к тебе и прошел твои проверки, и кажется, что лучше уже не будет. Но загвоздка в том, что будет, и это не основание для женитьбы. Ты, в свою очередь, также стал мне дорог в очень тяжелую минуту, когда я нуждался в поддержке и был потерян. Я выбрал тебя, потому что ты оказался рядом и протянул руку. И это тоже плохое основание для женитьбы. — М-хм, — абстрактно показал а-Цзю, что слушает. Он не смотрел на инкуба. — У нас обоих есть причины, почему наши чувства могут раствориться в рассветном тумане, — улыбнулся Юань. — И мне страшно, что такое произойдет со мной, когда я уже начну... полагаться, рассчитывать на их существование. Поэтому я предлагаю дождаться окончания лечения. — А я хочу сейчас, — жалостливо буркнул сяо Гоу в локоть Юаня. — Я знаю, милый, — засмеялся инкуб. — Но в том, чтобы двигаться медленно, есть свои плюсы. Мы оба такие пугливые! — Почему ты пугливый, Юань-эр? — пропыхтел сервал, выискивая способ заглушить обиду. — О, что же… — Юань устроился поудобнее между своими двумя частями своего жениха, намереваясь поведать все-все о своих травмах детства. Да и о детстве тоже. На душе, несмотря на шокирующие откровения, все было спокойно. Он был дома с семьей. У него был целый жених! Юань до сих пор дивился тому, как так вышло.