Духовный секс с волшебными животными для продвинутых практикующих

После того как все остыли, неоднозначную ситуацию решили дружно игнорировать. Годами Лю Цингэ обвинял во всех грехах шисюна. А теперь тот начал обвинять в ответ! Кто прав? Неясно! Юань тоже совсем не раскаивался и продолжал выспрашивать, как тигрица Бога Войны ведет себя с остальными деймонами. Неужели она бросается на всех, и это нормально для нее просто продавливать свою волю силой? Или они полагают это нормальное поведение шиди к шисюну? Был ли Лю Цингэ, на их взгляд, уважителен и обоснован в нападках без выяснения ситуации? Юань понимал их страхи и сомнения, но стоял на своем и не прогибался. Му Цинфан пробовал стыдить его в приватной обстановке, но споткнулся о вопрос, почему он, целитель, допустил травлю деймона второго лорда. Юань, как и весь Цанцюн, знали, что Лю Цингэ выслеживал сяо Гоу, преследовал деймона, который не желал показываться, и притаскивал, порой, на люди силой. А человеческая часть всегда прилюдно стыдила а-Цина и лезла с неуместными претензиями. Где хваленая субординация? Что Шень Цинцю сделал такого, чтобы заслужить подобное отношение, как к преступнику? Кота не показывал? Не смягчало Юаня и то, как сяо Гоу еще несколько дней жался к нему и оглядывался, ожидая нападения в любом открытом месте. — Мастер Шень — мой дорогой партнер и будущий муж, и этот не потерпит неуважения к нему, — закрыл Юань вопрос. — Я в своем праве защищать его как человек и как деймон. Если человек не понимает слов, то мне нетрудно опуститься на уровень животного. На этом вопрос и правда закрыли. А-Цин еще трогательно жался и не благодарил, но молчал и держался. Он никогда прежде не сталкивался с тем, чтобы его так открыто защищали. — А что Мин Фань? — улыбнулся Юань. А-Цин насупился. Сын его и правда всегда защищал верно и безусловно. И в прошлой жизни, когда деймон подростка стал служебной собачкой, и в этой, пусть фамильяр и обратился хищным ястребом. — Ты любим, — повторил Юань, разглаживая спину диди и покосился, как разнежено развалился а-Гоу на солнце, забыв страх минувших дней. — Я тоже люблю тебя, — выдавил Цзю-эр и убежал, красный, оговорившись делами. Кот встрепенулся от такого бесстыдного признания, но очень быстро опал обратно на доски. День был ленивый. Расписание — пустое. А потому Юань достал книжку и присоединился к нему. Они читали свернувшись еще долгие часы, а потом невнятно ворковали о чем-то сладком и очень-очень нежном. Юань не знал, был ли он таким всегда, или это так общение с Гоу влияло. Разве нормальный человек может часами плющиться в компании с котом? Они даже не говорили, а просто… мурлыкали. Даже не медитировали. Просто буквально флиртовали лишь звуками и взглядами, и ласковыми касаниями друг к другу. Инкуб никогда не чувствовал себя настолько более на своем месте, чем с чужим сердцем в обнимку. И тут приперся дикарь из леса, и все грезы обломал! Юань защитно встрепенулся от ощущения чужой ци, будто его в одних трусах в постели с любовником поймали, и немедленно завернулся обратно в свои покровы энергетики. Сяо Цин также недовольно свернул ушки. Признаться, настроения вообще раскрывать рот по-человечески не было. Только пошипеть и сощуриться, а потом уйти в дом. Однако, нравы этой парочки были хорошо известны. — Что надо? — недружелюбно уточнил инкуб. — Если поговорить, как люди, то этот Юань занят. Если подраться, как деймоны — нет настроения. Иди, обижай своих мальчиков для битья. Мы заняты. Лю Цингэ остался на месте, хватая ртом воздух. Юань чуть смягчил колючки — все равно ведь не получится больше так же потискаться. Все настроение загубил, гнусный сын черепахи. — Я… Этот… — красноречиво споткнулся культиватор. — Он хотел извиниться за свои обвинения и нападение, — проворчала тигрица, скромно отираясь о хозяина. Юань иронично нахмурился и сел ровно. — Пусть извиняется, — он поправил сползший третий халат. Честно, Юань был не в том состоянии, чтобы принимать таких высоких гостей. — Мне принести чайный набор? Потому что местные люди обожали чайные церемонии вместо слов. — И разве не нужно человеку извиняться перед человеком? — уточнил Юань прохладно. — А-Цина можно найти в его кабинете. А говорить с деймонами без их человеческих половин неприлично. Мастера Лю не учили? Инкуб, признаться, рисковал нарваться на какой-нибудь вызов на «честный бой», с Бога Войны сталось бы. Но он сейчас не желал себя контролировать. Нефильтрованный Юань вылез и не собирался обратно. Лю Цингэ маково покраснел и что-то буркнул. Его тигрица сделала круг от смущения, мотая лобастой головой на широкой шее. Честно, она больше напоминала самца тигра. Такая развитая мускулатура вряд ли была здоровым явлением. Деймоны не дрались. Так зачем она разделяла с человеком тягу к физическим упражнениям? Или точнее… к волевым усилиям, которые требовались, чтобы заставить себя пойти качаться? А ее лихой-удалой вид и вовсе был лишь следствием небрежности к себе. Заклинатель не показывал признаков, что вот-вот уйдет. Юань с неохотой пригласил его на чай уже взаправду. Сяо Гоу проследовал за ним, обтирая ноги, точно обычный домашний кот. На сяо Цингэ он если и косился, то лишь для порядка, уверенный, что Юань отстоит его безопасность. Мастер Лю проследил за тем, как ославленный им мерзавец и подлец клянчит сладости, с большим удивлением. И потом, когда Юань разлил чай, заклинатель молча наблюдал, как фамильяр его заклятого недруга подъедает с рук кусочки свежайшего марципана. Его принес в дар Шан Цинхуа: этот пугливый горностай был крайне благодарен за налаживание личной жизни. И отдарился корзиной традиционных сладостей из северного царства. Хотя, казалось бы, где миндаль, а где северяне! Сяо Гоу прежде обожал трескать миндальное желе с сиропом, а ореховую сладкую пасту и вовсе решил уплетать трижды в день до конца своей бессмертной жизни. И сейчас, купаясь в беззаботном настроении, не боясь на руках инкуба никого, он по-детски задрал лапы и с хищническим ворчанием поедал сладкое. — Что ты с ним сделала, демоница! — не выдержал мастер Лю. Ах, а Юань убедил себя, что они куда-то сдвинулись с мертвой точки… Инкуб даже не удостоил мужчину ответом и миролюбиво отмахнулся от носа сяо Цингэ, которая с беспокойством сунулась к его пиранье. Сяо Цин на все наплевал, пожирая десерт и пачкаясь в нем, и жадно вылизывая лапы. Марципан был таким свежим, что таял — было с чего сходить с ума! Тигрица от очередного прикосновения вскинулась и отпрыгнула, чуть не снося кресло, но взяла себя в руки. — Трусишка-м, — проворчал Гоу, как бы между делом. — А еще лорд Байджан-м. Избалованный мальчишка! Фамильяр вскинулась и рыкнула. — Я не боюсь его рук! — объявила она. — Ты даже не знаешь, чего надо бояться, — хитро покосился пиранья и раскрыл пасть для новой порции сладости. — Иначе понимала бы и насколько уместен этот страх. Юань со смехом ему скормил новый кусочек, и кот предовольно и показательно зачавкал. Он всем своим видом демонстрировал, что это счастливейший момент его жизни, и никакие Лю Цингэ его не испортят. — Дотронься до моего деймона, — кивнул вдруг заклинатель. Инкуб поднял брови: он совсем спятил? — Этот не станет больше слушать нонсенс про то, что я не боюсь потому, что не знаю, каково это, — поднялся он. — Я не боюсь чужих прикосновений. Юань мысленно состроил лицо Тони Старка, а внешне только поднял руку. — Когда тебе удобно, — насмешливо бросил он сяо Цингэ. — И надеюсь, обойдемся без визга. Это простейшее прикосновение человека. Я, как целитель деймонов, знаю, как сделать его неизмеримо больнее. Но сейчас тебе хватит и самого простого. Посмотрим, как после этого ты посмеешь напасть на другого деймона, человеком ли или деймоном. Мужчина фыркнул, а его тигрица смело потянулась лобастой головой. Она столкнулась с ладонью бесстрашно, ведь единственная человеческая рука, которую она знала, принадлежала ее человеку. Лю Цингэ передернулись от шока. Кошка практически кувыркнулась через себя, стремясь уйти от банального небрежного прикосновения. Юаню потребовалось значительное усилие, чтобы притвориться, что он трогает обычного тигра, а не чужую душу. За годы у него выработался практически рефлекс: распознавая деймона в животном, он внутренне смягчался, включая фильтр «это душа, аккуратнее». Это стало естественным и единственно верным. Тигрица бросила на него взгляд испуганного человека, когда он успокаивающе протянул руку, машинально стремясь загладить грубость. — Спокойнее, — посоветовал Юань. Инкуб убрал руку и подал свежую чашку чая человеку. — Отдышитесь, мастер Лю. Вы удовлетворили свое любопытство. Или хотите еще? Я даже не бил неожиданно. Тигрица отшатнулась и спряталась за спину человека. — Нет, благодарю за любезность, мне достаточно, — сквозь сжатые зубы ответил мужчина. Юань пожал плечами и вернул ладонь на пушистый животик диди. Тот сразу же открыл пасть с требованием. Кот не собирался нервничать: его человеческая часть не была осведомлена о визите Бога Войны, а у сяо Цина были довольно простые понятия о безопасности. В присутствии гэгэ он мог что угодно. Лю Цингэ, глядя, как Юань кормит чужого фамильяра с рук, передернулся. Вскоре эта парочка убралась, оставив демона и деймона наедине. И чего приходили, спрашивается. — Юань, а тронь меня как человек, — дерзко попросил бандит, вытягивая свои маленькие бесстыдно задранные лапки. Инкуб против воли покраснел. — Диди! — возмутился он. Потому что люди могли трогать шэнь друг друга и не обжигаться только в условиях полного принятия деймонов. Когда деймон человека так стремился навстречу, что приливал через человеческую часть к самой поверхности… Это дорогого стоило. Юань успокоился, вспомнив, что он-то демон. У него целый диапазон возможных прикосновений. Но если в том смысле… — Давай дождемся твоей человеческой части, — резонно проворчал он. — А то ведь снова будешь сердиться, что я отвлекаю. А-Гоу задрал нос и буркнул, что его человеческая половина заслуживает этого, будучи неуступчивым сухарем. И как цундере сделал вид, что он совершенно и не хотел вовсе. — Ох, соблазняешь ты меня, сладкий, — подлизался инкуб со смехом. Он действительно желал поддаться уговорам, хотя и знал, как будет сердиться сознательный Шень Цинцю. Он оставил пару мягких поцелуев в грудку на грани с человеческими, и а-Гоу забыл свое настроение. По его телу прошли мурашки, он крутанул хвостом. Больше всего на свете Юань сейчас хотел поцеловать мягкий влажный рот своего парня. Где ж его черти носили! Он еще обласкал фамильяра, пока не надкусывая, но уже намекая на непотребства. Ну же, где этот упрямец, когда на полу его гостиной распаленный инкуб. А-Цин ворвался в дом, заставив парочку вздрогнуть. Страшнейший заклинатель Цанцюн выглядел красным как рак и смущенным до соплей. Юань и не почесался, раскрывшись ему навстречу. — У меня была встреча, — кипящим чайником прошипел мужчина. — Ах, и тут мы, собрались друг друга трогать как человек деймона, — притворно пожалился инкуб, не испытывая ни капли сожаления. Любовник, хоть и был сердит, уже встал на одно колено и наклонился, собираясь не то поднять парочку с пола, не то присоединиться к ним. Они поцеловались, как Юань и хотел. Инкуб полностью растворился в слиянии губ и языков на небольшую вечность. — Стой, что? — оторвался а-Цин с круглыми глазами. Юань ощущал себя странно, если честно. Он дотискался с Гоу до того, что реально стал деймоном? Он был беспомощным и мягким, точно в полусне или медитации. Разум при этом оставался ясен и прост. Он, не глядя, протянул руку и запустил ее. Шень Цинцю подавился умными словами и оперся на руки, чтобы не упасть. Его красное лицо нависло над торжествующим Юанем. Ну что, у кого теперь духовная киска? Движения пальцев сквозь мех деймона вдруг напомнили массаж простаты, с удивительным, пьяным ликованием осознал Хэ и вплел их глубже в нежное потайное местечко. Диди над ним задрожал, обратив взгляд в себя. Он подавался навстречу в такт движениям руки. Так же послушно, как и во время их обычных игр. Через одежду инкуб ощутил их стояки. Юань закусил губы, ощущая практически осязаемое наслаждение от происходящего. Оно накатывало волнами. И было не ясно, кто кого имел. Больше всего это напоминало ласки эротического массажа ци, но вело в странное никуда. Юань не знал, как продолжить. Даже его опыта не хватало. Они снова погрузились в поцелуй, глубокий и чувственный, в трение промежностей, в скольжение ладоней. А-Цзю кое-как расцарапал его воротники и припал к шее в поцелуях и укусах. Его касания горели на коже. Сколько они так провели, было неизвестно, но оргазм накрыл их плавно. Юань содрогнулся, ощущая себя едва родившимся котенком. А-Цзю мягко обвалился рядом. Инкуб бережно выскользнул из деймона. Притянул его ближе к их головам. Мозг сяо Гоу это нечто так же взорвало, как Юаню. Он терся и ластился. Заклинатель тяжело дышал, лежа на полу. Его тело до сих пор подрагивало. Он вообще зашел только на минуту их наругать. Было темно отчего-то. Кажется, банально стемнело, пока они занимались… этим. У Юаня других эпитетов не было. Инкуб вообще ощущал, что совершил нечто такое неприличное, что до брака делать не следует, и теперь обязан был взять ответственность. — Как же хорошо иметь душу наизнанку, — сказал он вслух все же. Голос прозвучал будто даже шокированно. — Что это было? — выдохнул а-Цин. Он, не сомневаясь, забрался на плечо любовника и положил бескостного сервала между ними. Юань покосился на него. — Не имею ни малейшего понятия, — честнейше признался он. — Но мы сделаем так еще, если будет настроение. Сяо Гоу вытирался обо все и урчал, как гулящая кошка. Юань неловко перевернулся и с силой чмокнул его, а потом рухнул грязным глубоким поцелуем на любовника. Перекинул ногу и ощутил бедром новую эрекцию. Сервал свалился с них и даже не заметил. На этот раз желание было обыкновенным и необычайно голодным. Юань прижался под челюстью любовника, окунаясь в запах и вкус, и быстрое биение маленькой жилки. Однажды он спросит разрешения и укусит тут. Мужчина в ответ облизал его шею и провел зубами с намеком. Однажды и Юань будет принадлежать. Инкуба пробила дрожь. Однажды.