Сборник тиссаен/йенная

ау, где у человека на теле появляется любая цифра. Она указывает на то, сколько букв в полном имени его соулмейта. Если цифры нет — соулмейт ещё не родился. Если цифра 0 — соулмейт умер. При встрече татуировка пропадает.

Тиссая не намекает. Она говорит прямо о своих чувствах и о том факте, что, кажется, их с Йеннифэр объединяет нечто большее, чем дни, проведённые в Аретузе, постоянные склоки где-то на перепутье дорог и страстный секс в те редкие встречи, когда они обе не заняты тем, что пытаются разобраться во всем, кроме собственных отношений. Йеннифэр её не слушает. Ну или не хочет слышать. Тиссая уже привыкла к фырканью и саркастичным обвинениям во лжи в свой адрес. Она гордая, она переживет это. Но цифра «8» на её ребрах нещадно доказывает обратное. Нет, она больше не в силах что-либо доказывать, даже если это касается Йеннифэр. Она молча одевается, когда взгляд Йеннифэр направлен в зеркало. Она знает, что женщина наблюдает, но сексуально одеваться — не в её приоритетах. Она старается как можно быстрее и, тем не менее, величественно накинуть на свои плечи накидку, а затем поправляет волосы с помощью магии. Йеннифэр продолжает смотреть на неё. Они не прощаются, но даже так Тиссая уверена, что это её последняя их встреча в подобной интимной обстановке. Пусть так. Она слишком стара для игр в родственные души. Ей удобно даже с учётом того, что Йеннифэр, чтобы там не говорила её бывшая ученица, всегда рядом и в случае чего придёт на помощь. После Соддена Тиссая не может избегать Йеннифэр даже из-за того, что та, как все считают, погибает вместе со своим взрывом хаоса. Она постоянно думает о Йеннифэр в течение месяца, чтобы затем, проведя несколько дней без еды и сна и полностью разрушив свою комнату, внести её в список погибших. Но она знает, что это не так. Цифра на ребрах густеет в свете восходящего солнца, отдаваясь тупой болью. Её истерика связана лишь с тем, что она не чувствует хаоса Йеннифэр ни тогда, ни сейчас. В ней просыпается необъятная жалость к себе, длившая всего несколько мгновений, и Тиссая собирается с мыслями. Она не хочет давить на Йеннифэр больше, чем уже есть. Напряжение между ними — это не то, с чем можно работать. Уже на собрании Тиссая не может скрыть свое облегчение, которое мелькает на ее лице, когда Йеннифэр бесповоротно обрывает их встречу своим пришествием. Они некоторое время разговаривают с Тиссаей, и та старается обходить все темы, касающиеся родственных душ и имен, чтобы не раздражать Йеннифэр. Она довольно учтива с ней, и это вызывает у младшей чародейку уйму вопросов. — Что, не будешь снова говорить о том, что мы связаны судьбой? — иронично заявляет Йеннифэр, хотя Тиссая, правда, устает уже от всего этого. — Нет, если тебе будет так угодно, Йеннифэр, — раздается ответ. Тиссая больше не может находиться рядом. Желание обнять женщину перед собой растет в геометрической прогрессии, обещая, в конечном счете, снести все ее стены и растопить лед. Тиссая торопится покинуть опасную для нее зону, скрываясь за дверьми собственного кабинета. Только здесь она может чувствовать себя в спокойствии. Она знает, что после всех событий, которые идут после Соддена, Йеннифэр сближается с ведьмаком. Геральт из Ривии, так его вроде бы зовут. Тиссая улыбается. Она не хочет вдаваться в подробности, вместо этого забивая трубку уже в четвертый раз, желая поскорее расстаться со здравым рассудком, который вещает, что этого делать не стоит. Сердце Тиссаи нестерпимо болит и мечется в ее груди, считая, что стоит. Стоит забыть, стоит поставить крест и не думать ни о чем хотя бы в течение одного дня. Йеннифэр больше не приходит. Она проводит все больше времени с ведьмаком и отдаляется от Аретузы и от нее, Тиссаи. Скорее всего, она даже не помнит, как именно проходило все их свободное время вместе. А затем — битва за остров Таннед. Похороны учениц, гибель многих и многих магов. И Йеннифэр, сражавшая с остальными чародеями на равных. Тиссая задается вопросом, что она здесь делает, теряя на мгновение способность видеть. А когда снова открывает свои глаза — находится уже в руках своей бывшей ученицы, которая сопровождает ее в кабинет. Тиссая качает головой, замечая белоснежные, но такие грязные локоны, которые попадают в глаза. Это не сюрприз для нее. Такой цвет ей даже идет, но все равно не привычно. Йеннифэр садится напротив. Ее бравада, поддерживающие слова и бесполезные взмахи руками, все это Тиссая встречает мягкой, нежной улыбкой. — Тиссая, — обрывает Йеннифэр: — У меня на запястье семерка, это просто не можешь быть ты. — Брось, Йеннифэр. Прошло так много времени, когда мы обсуждали это. Почему сегодня опять? — улыбка Тиссаи становится шире: — ты счастлива с ним? Йеннифэр медленно кивает. — Мне что-то гложет, — признается она: — возможно, это связано с тем, что Цири сейчас не с нами. Но… — Тебе придется стать для нее матерью, а для ведьмака — надежной спутницей, — Тиссая кивает. Ее слова больше похожи на благословение, и Йеннифэр мягко улыбается, признаваясь себе в том, что их существовавшая близкая связь сходит на нет. — Мы будем ждать тебя внизу, — говорит Йеннифэр. Тиссая соглашается, и Йеннифэр уходит, оставляя наставницу в одиночестве. Йеннифэр держит свечу в руке, когда, склонившись над могилами, чувствует нещадную боль в запястьях. Ее руки дергаются, свечка катится и тухнет где-то в песке, а сама Йеннифэр дергается к лестнице. По дороге она рвет ткань на своих запястьях, осматривая их. Боль была такой же, как и почти век назад. А цифра «7» с каждым мгновением блекнет. Она неверующе смотрит на запястья, чтобы спустя мгновение с криком ворваться в кабинет Тиссаи Де Врие. Или как ее зовут, черт возьми. Она кидается на пол, из ее горла вырывается крик отчаяния, а руки хватают безвольное тело, тянут. Йеннифэр поднимает тело Тиссаи себе на колени, в безрезультатной попытке добраться до уже ускользнувшей жизни. Она рыдает и бьется в своей истерике, все еще сжимая женщину в своих руках, вдыхает остаточный запах ромашек и терпкого табака, ничего не видя из-за пелены слез застилавшей ее глаза. Осознание накатывает на нее с мощью, сопоставимой с огромной волной, и она с остервенением отбрасывает стилет в сторону. Он блестит алым светом где-то в стороне даже радостно. Йеннифэр хочется воткнуть его себе в горло. Со стола падает незапечатанное письмо, и Йеннифэр в ужасе видит имя подписавшего.