Это было крайне глупо и жестоко с моей стороны — подсознательная попытка унять свою боль за ее счет. Но на мой выпад она отвечать не стала. Есть точка, когда горе так велико, что человек перестает реагировать на раздражители и делается странно спокоен, — она достигла этой точки.
Абрахам Вергезе «Рассечение Стоуна»
Калькутта, Индия. Бездонные голубые глаза, в которых плескался океан печали и страшных тайн. О, как же они были прекрасны! Статный, сильный, многогранный и безумно удивительный. С детства рос по военным законам и правилам, после, нарушая которые, наперёд знал своё наказание. Держался особняком, думал наперёд. Жил в рамках, никого к себе близко не подпуская. Не о чём с детства не мечтал, не жил в иллюзиях, не рушил планов родителей, не сбегал от проблем, не любил. Не любил. Не.. Сейчас выглядит надломленным и максимально разочарованным от себя и от жизни. Впервые не знает, что делать. Работа копом, казалось, была разрушительно-красива, одно время. Но и её он романтизировал, представляя себя самим законом, а по факту ставши убийцей, с чьей лёгкой руки лёг его лучший друг. На данный момент всё не лучше. Он точно знает, что хочет дальше от жизни и от себя, но не знает, как жить эту чёртову жизнь. Всё вокруг тускнеет и конкретно давит. Но действительно он так хорош, насколько думает его близкое окружение? Чёрт, нет. Замкнутый, полон тайн и мрачных интриг. Не обговаривает проблемы, решает их жутко громко. Отшучивается, прячет своих демонов. Потакает им, превознося в дар своё будущее во имя их. По ночам они рвут нутро, причиняя немало боли. Дерут когтистыми лапами, до жгучей тошноты. Никогда в жизни не любил. Никого и никогда. Были связи, были встречи и отношения. Было несколько влюблённостей, но лёгких. Быстро наскучило присутствие кого-то в жизни. Кого-то, кто хочет и может потревожить распорядок дня, переполнив его своими проблемами. Взвалив на свои хрупкие плечи его горести, невзгоды и мимолётные желания. Он надеется, что никто его не любил. Никому он не снился по ночам, никому не мерещился в каждом прохожем, никто не искал его запаха по улицам, никто не внимал его привычек.***
Гордон Блэквор сидел в прокуренной, тёмной комнате, явно о чём-то размышляя. Ситуация выходила из-под контроля. Его контроля. Он знал, что не так. Догадывался. Песочные часы, которые стояли на прикроватной тумбе, отчитали своё время. Пора было действовать. Подняв голову вверх и устремивши взор чёрных глаз в потолок, Блэквор тяжело выдохнул. Пришло время. Деревянный пол прихожей, под тяжестью кого-то заскрипел. Взглядом метнул в темноту комнаты. Страх витал в обведшем помещении, был осязаем. Каждым размеренным шагом рядом постукивала трость. Мгновение — и он рядом. Незнакомец шагнул из темноты и постепенно вышел на свет. Высокий, крепкий, в солидном, дорогом костюме. Зелёные глаза завораживающе обрамляли тёмные, волнистые волосы. Дополнением к красивому, строгому лицу шёл продольный, довольно заметный шрам. — Сеера. — Гордон поспешно поднялся из кресла и склонил в почтительном жесте голову. — Мистер Блэквор, доброго времени суток. — мужчина, ядовито ухмыльнувшись, присел на стул, опустив подбородок на ручку трости. — Благодарю, что выделили мне своё драгоценное время. — Ты не справляешься, Гордон. Агент, прислонившись спиной к стене, сложил руки на груди, выжидая дальнейших указаний демона. Он чувствовал, что лучше выйти на связь с ним первым, чем потом стоять на коленях перед Хозяином. — Они нашли тело. — Блэквор сглотнул подступивший ком в горле. — Я знаю. — Сеера выпрямился, склонив голову набок. С прищуром стал вглядываться в собеседника. Агент почувствовал, как его жилы разом начинают напрягаться. Демон искал в нём страх, и вероятнее всего, нашел. — Ночью, когда команды не будет в участке — учинишь там погром. Для вида — уничтожишь документацию, после — они переедут. Так и накроем всех разом. — Их история здесь окончена, Господин! Они готовятся к отправке в Лондон. Лайтвуд уже подал рапорт. — Глупец, они не уедут. — Сеера неспешно поднялся с кресла, найдя для себя опору в трости. Правой рукой демон крепко держался за ручку. Не хотелось бы Гордону почувствовать эти руки смыкающимися у себя на шее. — Зерно сомнения успело прорости в сердце капитана. Сам тонет, следом тянет на дно всех остальных. В один миг свет в комнате погас. Через кромешную тьму, Блэквор не смог различить даже очертаний предметов. Судорожно мотав головой по сторонам, искал присутствие Сееры. Исчез, сукин сын. Лампа зажглась. Спрингфилд, штат Массачусетс, США. — Сэмми, не спи — замёрзнешь! — вихрем влетев в комнату брата, Дин открыл шкаф с вещами, где на дверях располагалось большое зеркало. Со всех сторон осмотрев себя, охотник удовлетворительно улыбнулся. — Красив, как Бог. Сегодня братьев ждала вылазка в монастырь, который был расположен в округах штата Массачусетс, что близ города Беверли. Сам монастырь славился своей архитектурной красотой и старинностью. Там, не раз, проводили экскурсии, для новоприбывших людей, политических эмигрантов и туристов. На месте самого монастыря, столетиями ранее, располагалась колония, куда в ссылку отправляли всех неугодных, либо политически опасных людей. Там же, всех заключенных, ждал логический финал. Захоронения происходили в очертаниях самой колонии. Сейчас же, при загадочных обстоятельствах, стали пропадать работники и простые обитатели монастыря. Сэм Винчестер, будучи человеком прагматичным и максимально собранным, понимал, что дело прозрачное, словно рябь океана. Дин же напротив — ждал подвоха. Вот сейчас, стояв у зеркала, облаченный в чёрный, строгий костюм, старший Винчестер заглянул собственному отражению в глаза. Что с ним стало? Годами ранее, при первом знакомстве с Алексис Палмер, из зеркала на него смотрел совершенно другой человек. Весёлый, интересный и никогда неунывающий. Пусть детства у него не было, благодаря отцу, но он его никогда не винил в этом. Как мог, им с братом, моменты счастливого и беззаботного детства, старался подарить друг их отца — Бобби Сингер. Он же их воспитал. Позже, стал приглядывать и за малышкой Алекс. После нескольких смертей лучших друзей, Дин стал ненавидеть собственного отца. Сейчас же — в отражение на него смотрели глаза Джона Винчестера. Охотника, убийцы, ужасного родителя. Он стал ненавидеть своё отражение. Презирать себя. — Ты уже собран? – поправив белоснежный воротник падре, Сэм вопросительно вскинул брови, оглядев с ног до головы идентично одетого брата. — Именно, святой отче. – оторвавшись от собственного отражения, Дин натянул дежурную улыбку. — Взгляни как я хорош! — Лицо чуть проще, будь добр. — подхватив на руки рюкзак, Сэмюэль поспешил ретироваться из помещения. — С похотливым взглядом, в этом одеянии, ты смахиваешь на героя из порнофильмов. Глубоко вдохнув свежий, чуть прохладный воздух, Сэмюэль поморщился. Погода начинает показывать свой характер, не всегда дружелюбный, но всё же не менее прекрасный. Время скоротечно, сколько за плечами жизненных переплётов и развилок дорог. Сэм вглядывается в огромные, шикарно-расписные ворота, которые ведут в монастырь. Как охотник и думал – дело плёвое. Все дороги неестественных событий, которые происходят в этих святых стенах, ведут к давнишним захоронениям, времён тюремных заключений. Охотник всё чаще вспоминает отца, и всё чаще видит его в Дине. Он такой же хмурый, такой же холодный и не дружелюбный. Положив на алтарь своё детство, молодость и желания, его старший брат пытался из маленького Сэмми вырастить хорошего, доброго человека — и у него это получилось. За что Сэм ему премного благодарен. Дин способен на безграничную любовь, на самопожертвование. Но эти качества зарыты настолько глубоко в нём, что выходят лишь с наступлением ночи. Сэм всегда будет рядом с ним, чтобы ни произошло, и чтобы его брат не сделал — но он очень одинок. Одиночество его подвергает на необдуманные поступки, фразы, брошенные с горяча. Он углубился в охоту с головой, иногда не подумав о собственной безопасности. Сэм пытался направить его в правильное русло, подталкивал к правильному исходу событий, но Дин всё чаще закрывался в собственном мире, никого к себе близко не подпуская на расстояние вытянутой руки. Младший Винчестер изначально догадался, что отношения между его братом и Алекс были подпорчены скорым отъездом девушки. Знал, что брату страшно отпускать «его малышку» на другой конец мира. Был уверен в том, что Дин сам, того не осознавая, рушит и без того пошатнувшейся самоконтроль, в силу своего закалённого характера. Услышав тяжелые шаги и недовольную брань, Сэм повернулся к источнику шума. Старший Винчестер, выругавшись снова, застыл в метре от брата. — Охренеть, Сэмми, — в пол голоса проговорил охотник, поправив ворот пиджака. — Оказывается, здесь имеется подземный ход, который соединяет этот монастырь с мужским, через дорогу. Я уже вижу, как ночью, святые отцы пробираются с факелами сквозь лабиринты к матушкам. — Чуть скромнее, падре. — проговорил Сэм, легко толкнув брата в плече. — Я чувствую, как в этих стенах витает дух благородности, непорочности. Вот бы задержаться здесь, поговорить с кем-то.. о духовности. – Дин расплылся в довольной улыбке, но наткнулся на тяжелый взгляд Сэма. — Что? Мне здесь просто понравилось. — Конечно понравилось, монастырь то женский.