В темноте

Мёртвые не отвечают живым.

Сильнее муки — слова. Особенно те, которые были сказаны в момент отчаяния, страданий, сковывающего всё тело страха или безграничной злости. Они имеют силу, вес. Могут ударить сильнее, чем хлыст по разгорячённой коже, после навсегда запечатлеть на ней шрамы, которые, временами, будут отдавать пульсирующей болью. Но что мы знаем о тех словах, которые в нужный момент так и не были произнесены? Которые застряли комом в горле, с невозможностью сглотнуть. Они болят сильнее, ярче. По ночам они начинают выть, тормоша всё нутро и выворачивая его наизнанку. Со временем, люди научились стойко переносить все тяготы и обиды, копя их и вознося, как что-то священное. Ведь мы способны учиться на своих же ошибках, делать над ними исправительную работу, анализировать ситуацию и снова попадать в ту же историю. Можем приспособиться к любому ритму жизни, после задавая ей свой, удобный темп. Как возможно понять истинные чувства и намерения человека? На данном этапе времени, слова не имеют прежней ценности, глаза умеют врать, а искусный лжец может управлять своими эмоциями, используя их как оружие, дабы умело подчинить волю другого. Но даже в самом совершенном цифровом коде имеется лазейка, способная разрушить сильное программное обеспечение. В р е м я ㅤс р ы в а т ь ㅤм а с к и. Калькутта, Индия. — У них прескверное чувство юмора. Ночь опустилась на город мягким туманом, вовлекая его в свои прохладные, но такие желанные объятья. Казалось, вечная духота ушла, и на смену ей бесцеремонно ворвалась многогранная, ночная свежесть, когда вдыхаемый воздух приятно разливается в лёгких, заполняя собой все пустоты. Едкий запах индийских специй и пряностей, который окутывал город собой вдень — исчез. Сейчас же, приятной дымкой расползается аромат экзотических, редких цветов, которые являли себя миру лишь в ночное время суток. Они были настолько прекрасны, что вслух об этом говорить было как-то не прилично. Хотелось сорваться с места, коснуться холодными кончиками подушечек пальцев к алым лепесткам, рваным, смазанным касанием. Неторопливо, и так нелепо. Но у людей есть одно ужасное отличие, что идёт порознь с внутренними принципами и идеологией — мы портим всё, к чему прикасаемся. — У кого? — подрагивающий голос Алексис подхватил лёгкий прохладный ветерок, обволакивая собой пространство. — У здешних богов. — затянувшись сильнее сигаретным дымом, Киллиан выдохнул. — Погода меняется по щелчку пальцев. Как их настроение, видимо. Алекс тихо всхлипнула, вытирая тыльной стороной руки щёку, по которой тянулась длинная солёная дорожка, оставленная ранее слезой. Киллиан повернулся к собеседнице, но лица её не увидел, так как последняя старательно его прятала, то отворачиваясь, то закрываясь густыми тёмными волосами. — Мисс Палмер, что-то стряслось? — голос капитана выдавал в нём беспокойство. Он не знал как нужно правильно успокаивать женщин, но понимал, что они более эмоциональны, чем мужчины. Единственное, что он мог сделать и считал это правильным — преподать урок тому нахалу, который посмел обидеть. Если таковой имелся. — Вы плачете. — Что вы, нет. — девушка вздрогнула. Поспешно и насухо, смазанными движениями она потёрла глаза, не давая шанса выйти непослушным, невыплаканным слезам. Глубоко вдохнув, Палмер повернулась к своему руководителю, натянув улыбку. — Ваши глаза. — хрипло выдавил Лайтвуд, взглянув на Алекс. Серые глаза девушки вмещали в себе всю глубину этого цвета, переливаясь под разноцветными огнями освещения улицы, играя с оттенками. Капитан готов был поклясться — не будь они такими большими, вряд ли смогли в себе уместить всё в этом чёртовом мире. — Кто вас посмел обидеть? — Я сама с этим справляюсь не хуже остальных, капитан Лайтвуд. —чуть поморщившись, Палмер поджала пухлые губы, которые вытянулись в тоненькую линию. — Повстречалась с нелепой и избитой реальностью. А у вас что? — девушка кивнула на чуть кровоточащую рану на нижней губе у Киллиана. Тот лишь ухмыльнулся. — Встреча с Блэквором. Ни он, ни я, как оказалось, не умеем совладать со своими эмоциями. — Лайтвуд отмахнулся, но его собеседница улыбнулась краешком обветренных губ, на этот раз искренне. — Что ж.. вы обеспечили старику Фаулеру ещё один инфаркт. Будьте готовы к гневным тирадам. — Возможно мы скоро покинем это место, и вернёмся в холодный, мрачный Лондон. Там, на карьере, у реки, нашли тело мужчины. По особым приметам он подходит под описание нашего дипломата. — хриплым голосом, Киллиан оповестил свою подчинённую, не скрывая ноток радости. С самого приезда в Индию, капитан не пропитался к этим местам особым чувством любви, пытаясь из-за всех сил вернуться в Великобританию. — Стоит дождаться лишь результатов экспертизы. Алексис недовольно фыркнула, сложив руки на груди. Не успела она насладиться Кальккутским солнышком, как снова нужно возвращаться в город сезонных дождей. Но, в любом случае, девушку тянуло домой, ведь здесь, среди разноцветных сари и едких запахов специй, в полной мере она себя не ощущала на своём месте. Нет былого чувства спокойствия и защищённости. Ей до жути не хватало утренних ворчаний Хэнка, который каждое утро приносил стопку нераскрытых дел, поговаривая, что этому миру не всегда нужен герой. Возможно, антагонист справился бы с этой задачей лучше любого Супермэна или Бэтмэна. До жути ей не хватало скучающего взгляда Сэма и бесновато-зелёных глаз Дина. Киллиан повёл плечами и пригладив рукой коротенькие пряди густых волос, которые всё выбивались из порядка, шумно выдохнул. Алексис перевела на него взгляд и только сейчас заметила, что руководитель сидит перед ней в футболке с коротким рукавом. На правой руке, от предплечья, своё начало брал замысловатый рисунок, точено выведенный в красивые линии, которые после сплетались воедино в ветви могучих деревьев, давая начало мрачному горизонту, который, в свою очередь, находил продолжение в большой, мистической луне. Лайтвуд никогда ранее не показывал татуировку, пытаясь скрыть её смысл от посторонних и любопытных глаз. Всегда носил мешковатую одежду с длинным рукавом. Здесь же пригодились пиджаки, поверх футболок, либо классические рубашки. Сейчас же он напрочь забыл о тату, перед выходом даже не догадываясь, что компанию ему может составить кто-то из коллег. Лейтенант Андерсон же о ней знал, как и о том, что эта символика значила для руководителя. — Красивая татуировка. Даже не думала, что она может у вас быть. — не отводя взгляд от нарисованных символов, Палмер вдруг захотелось провести пальцами по каждой линии, дабы запечатлеть в памяти дорожки, которые вырисовывались в непростой узор, плавно переходящий в картинку. — Вы не похожи на такого человека. — Позвольте спросить, это на какого? — Лайтвуд ухмыльнулся любопытству Алекс, которая с жадностью разглядывала затейливый, аккуратно выведенный рисунок на его руке, бегло возвращаясь то к его глазам, то снова к татуировке. — На безрассудного? — Я так не сказала. — Алексис почувствовала, как её щёки налились румянцем. Почему-то сейчас она испытывала чувство стыда, хотя ни о чём таком она и не думала. — Боюсь предположить, что подумали. — Киллиан вскинув брови, вопросительно взглянул на свою собеседницу, но последняя не старалась себя как-то выгородить, да и не требовалось от неё того. Он устало прикрыл глаза, чуть улыбнувшись. — Она что-то для вас значит? — аккуратно спросив, Палмер вдруг захотелось узнать истинное значение татуировки, которую Лайтвуд так старательно всё это время прятал. Но капитан не спешил отвечать. Он лишь отрицательно покачал головой. — Знаете, можете не отвечать. — Она мне напоминает о человеке, который погиб по моей вине пять лет назад. — бархатный, чуть хриплый голос Лайтвуда разорвал окутавшую тишину. Он потянулся к карману джинс, выудив оттуда пачку сигарет. Киллиан курил только в те времена, когда его настигала злость, либо момент отчаяния. Возможно, сейчас один из этих случаев. Зажав фильтр сигареты зубами, он ловко, одним движением пальцев, зажег фитиль зажигалки и подкурил, глубоко вдыхая дым. — А этот рисунок — его эскиз. — Простите, если.. — Нет, всё в порядке. — перебив девушку, ответил капитан. Ведь за эти долгие пять лет, он тысячу раз слышал слова сочувствия, скорби или подобных извинений. Они лишь будоражили то, что хотело затянуться. Ночная прохлада повернуло русло тёплого ветерка, и теперь весь сигаретный дым плавно летел в сторону Лайтвуда, бережно дотрагиваясь его глаз. Мужчина зажмурился, чуть наклонив голову. Радужка его голубых глаз стала синей, подобной тёмным, бушующим волнам океана в непогоду. — Это сотни раз пережито и должно было быть выговорено. Дверь, которая вела внутрь отеля, со скрипом отворилась, чуть было не слетевши с петель. Разъярённый словно фурия, на улицу выбежал детектив Андерсон, бегло осматриваясь по сторонам, в надежде узреть среди кромешной тьмы причину своих беспокойств. Заостривши свой взгляд на коллегах, лейтенант шумно выдохнул, схватившись за левую сторону грудной клетки, будто пытался успокоить чуть не выпрыгнувшее сердце. — Я чуть было.. коньки не отбросил! — рваными вдохами хватая воздух, произнёс Хэнк, активно махая руками, в попытке вобрать в себя ночную прохладу, дабы немного остудиться. — Лейтенант, на Королевство напали? — находя ситуацию и вид детектива забавными, Киллиан в свойственной ему манере, попытался отшутиться. Но зерно сомнения всё же прорастает внутри, цепляясь ядовитыми лепесточками за трахею. — Тьфу ты, чтоб тебя! — выругавшись, махнул рукой в сторону руководителя Андерсон. — Там всё спокойно, слава Королеве. Звонила Малати, помощница здешнего окружного прокурора. Нашли ещё одно тело. Нужно ехать.