Созвездие Энару

Слабо освещенную комнату наполняют влажные хлюпающие шлепки. Намджун ритмично двигает бедрами, вгоняя член в податливое тело. Дыхание учащается, но не сбивается, нагрузка для этого слишком слабая. Он даже не напрягается, что не очень-то воодушевляет, он ждал от себя большего энтузиазма. Широкими ладонями он сжимает тонкую талию, скользит выше к груди — то, что его изначально в ней привлекло — и выкручивает пальцами напрягшиеся соски. Девчонка стонет слишком громко и фальшиво, явно переигрывает, и Намджун морщится. Она так призывно улыбалась ему, стоило только заглянуть в общий отсек, крутила бедрами, чтобы обратить внимание адмиральского сына на себя. Выбор пал именно на нее, а теперь Намджун жалеет. В последнее время ему и так редко выпадает возможность потрахаться, и хочется, чтобы все было идеально, но на этот раз он облажался. Чего-то не хватает. Он двигается глубоко и мерно, наклоняется над спиной своей партнерши, одной рукой давит ей на затылок, собирая волосы в кулак, отчего она стонет еще сильней. Высокие стоны раздражают, но он молчит, хоть и хочется сказать ей заткнуться. Толстый член, темный от прилившей крови, входит излишне свободно, тяжелые яички шлепают о бедра. Намджуну скучно. Он решает не тянуть и ускоряется, несколько раз звонко шлепает по круглым ягодицам, заставляя ее сжаться, и быстро кончает в презерватив, на секунду прикрывая глаза. Больше в этом помогает воображение, чем ощущения от процесса. Он сразу же выходит и быстро доводит ее до оргазма, толкая сразу четыре пальца внутрь. Не хватает еще разрушить свою репутацию как хорошего любовника. Она опять надрывно стонет и наконец затихает, расслабленно перекатываясь на спину. Лежит перед ним, раздвинув ноги, не стесняясь наготы, пока Намджун обтирает пальцы о простыню, стягивает презерватив и отправляет его в утилизатор. После щелчка активации заглядывает и проверяет, чтобы наполненный латекс самоуничтожился. Намджун не хочет становиться отцом в свои двадцать три, тем более по такой глупой неосторожности как оставленная сперма. Девчонка уже не кажется ему такой привлекательной. С размазанной косметикой и расставленными ногами она выглядит пошло и дешево. Намджун поднимает с пола боксеры, натягивает и заправляет в них чувствительный мягкий член. Он кончил, но удовлетворения не испытал, а перед отлетом он вряд ли успеет найти кого-то еще. Неизвестно, когда ему представится шанс вернуться на станцию, но в следующий раз эту девчонку он точно будет обходить стороной и подыщет другую. Иногда Намджун подумывает о том, чтобы найти постоянную партнершу, но каждый раз отметает эту идею. Он еще слишком молод, чтобы так ограничивать себя, да и не хочет брать на себя какие-либо обязательства. Ему не нужны отношения, а тем более жена, его устраивает случайный секс, просто хочется, чтобы он был более регулярным и качественным, но пока Намджун на передовой, это нереалистично. — Уже уходишь? — томно спрашивает девчонка, имя которой он даже не помнит. — Может, повторим? — Прости, — лучезарно улыбается Намджун, показывая ямочки. — Но мне нужно идти. Младший брат ждет. — Ох, он такой душка, — подмигивает она, скользя пальцами по телу, пытаясь его соблазнить. — Такой вежливый. Был бы постарше… Она картинно вздыхает, а Намджун продолжает натянуто улыбаться. «Даже не мечтай», — думает он про себя, быстро натягивает форму и салютует на прощание. — Спасибо за вечер. — Увидимся! — кричит она ему вслед. Намджун усмехается, сужая глаза. Ни за что. Как бы то ни было, напряжение он сбросил и даже в походке чувствуется легкость. Он давно не был дома, давно не занимался сексом, обходился быстрой дрочкой, когда позволяло время. На военной базе не до этого, он всегда занят на патрулях и срочных вылетах, сбор на которые проходит по сигналу. Если вдруг противника засекают радары, не остается ничего, кроме как броситься в бой. От него зависит точность и выверенность расчетов, чтобы дать возможность штурмовикам уничтожить как можно больше вражеских космолетов. Сегодня же он не мог не вернуться на домашнюю станцию Дюна Два, где не был уже давно. Намджун проверяет часы — время близится к полуночи, поэтому он уверенно направляется по ярко освещенному широкому коридору к лифтам. Редкие встречные в основном жилом отсеке кланяются, завидев его, и Намджун отвечает легким кивком головы. Все здесь знают старшего сына адмирала космического флота Вириона и уже прославленного героя войны. Намджун с гордостью носит все свои награды на черном кителе, который является частью повседневной формы. Знаки отличия на груди, золотые шевроны, обозначающие его звание, на рукавах, а на ногах плотные черные брюки с множеством карманов и удобные сапоги. На поясе крепятся перчатки, бластер и лазер — оружие у него при себе всегда. Намджун вызывает лифт и поднимается выше во второй жилой отсек, на этаж, где располагается высшее командование станции, офицеры и их семьи. Там же находятся комнаты семьи Чон — его собственная и брата, ведь отец уже давно обосновался на главной военной базе. Сначала он заглядывает на кухню, где по его просьбе уже приготовили торт, и дежурный повар приносит его из холодильника вместе со свечами. — Вот, все, как вы просили, офицер Чон, — кланяется мужчина. Торт выглядит симпатично, хоть и неаппетитно. Намджун совершенно не любит сладкое, он предпочитает мясо. Несмотря на позднее время, на кухне кипит жизнь. Работники готовят и отправляют поздние ужины по комнатам, и Намджун просит приготовить для себя стейк. На военной базе нет такой роскоши, да и здесь, на станции, кухня существует только на этом этаже, все остальные жители питаются синтезированной пищей. Только сюда доставляют натуральные продукты, выращенные на одной из колоний созвездия — на поверхности планеты Гантра. — Спасибо, — благодарит Намджун. Удерживая торт на одной ладони, он забирает из своей комнаты подарочную коробку — заказ он оформил заранее с доставкой — и набирает на электронном табло соседней комнаты вызов. Через несколько секунд дверь отъезжает в сторону. — Не спишь? — Намджун широко улыбается. — Хён! — восторженно восклицает Чонгук. Брат сильно вырос по сравнению с тем, когда Намджун видел его в последний раз, но ему все равно еще далеко до метра восьмидесяти пяти старшего. Чонгук нескладный, как и полагается подростку его возраста, с тощими руками и длинными ногами — босыми сейчас — с выступающими коленками. Огромные глаза на пол-лица, крупноватый нос, большие передние зубы. Чонгук так улыбается, что почти светится. Намджуна наполняет теплом изнутри при виде его милого и родного лица. Темные волнистые волосы прикрывают уши — непривычно, ведь на базе все стригутся коротко, как и Намджун, в стиле милитари. На Чонгуке свободно болтаются шорты и футболка, Намджун узнает старую собственную, он носил ее, когда был курсантом, но она быстро стала мала и он отдал ее брату. — С днем рождения! — он расплывается в улыбке и протягивает вперед руку с тортом, на котором ярко горит свеча в виде цифры «четырнадцать». — Намджун-хён, — Чонгук радостно, но немного смущенно принимает торт. — Проходи быстрей. Намджун заходит, оставляя сапоги на пороге рядом с обувью брата, аккуратно поставленной в ряд. Комната почти идентична его собственной — просторная с широкой кроватью на низкой платформе и длинным горизонтальным иллюминаторным окном. Кровать заправлена безупречно, на покрывале ни складки. В правом углу тренажерный турник, который Намджун сам заказал и установил, у него в комнате такой же. На этаже есть спортзал, но он всегда начинал и заканчивал день тренировкой, когда еще жил на станции. Чонгук же во всем повторяет за ним. Слева от окна располагается письменный стол — гладкий и округлый, на котором прилежно сложены учебные материалы, приборы и девайсы, в левом углу — небольшой шкаф и низкий стол. На него Чонгук и пристраивает торт, после чего с радостным возгласом бросается Намджуну на шею. Намджун подхватывает его — брат совсем легкий — и кружит по комнате, как часто делал в детстве. — Почему не сообщил, что прилетишь? — спрашивает Чонгук, утирая слезы из уголков глаз. — Хотел сделать сюрприз, — Намджун щурит глаза и пожимает плечами. — Я так соскучился! — Я тоже, Чонгук-а, — он вздыхает, но тут же снова улыбается, чтобы не портить атмосферу. — Загадаешь желание? Чонгук кивает с серьезным видом, садится на пол и складывает ладони перед собой. Он закрывает глаза и через несколько мгновений задувает свечу. Намджун садится напротив, скрещивая ноги, и протягивает Чонгуку коробку, которая ранее упала на пол. — Подарок. Чонгук хватает ее и ловко распечатывает. — Хён… Он достает новенькие блестящие боксерские перчатки и гладит их подушечками пальцев. Они немного крупноваты для него, но Намджун думает, что Чонгук вырастет быстро. Мысль отдает грустью. — В прошлый раз ты говорил, что хочешь тренироваться, — объясняет он свой выбор. — Ты лучший! — Чонгук снова приобнимает его, наклоняясь вперед. Он примеряет правую перчатку и пытается изобразить хук, забавно морща лицо. Намджун смеется. Так странно после постоянных боев видеть младшего брата, его счастливое лицо и улыбку. Будто бы он попал в другую реальность. Раздается сигнал доставочного канала и Намджун достает из небольшого отсека в стене контейнер с едой. Помимо ароматного стейка в нем оказываются рис и овощи. Намджун устраивается за столом и с аппетитом вгрызается в сочный стейк, пока Чонгук налегает на торт. Он уминает два больших куска, набивая щеки и запивая газировкой из мини-бара в его комнате. Намджун с добродушной усмешкой вытирает салфеткой крем с кончика носа Чонгука и тот смешно дергает им, прямо как кролик с учебника космобиологии. Мелькает мысль свозить Чонгука в колонию — посмотреть на жизнь простых вирионцев, на настоящих животных, ведь в космосе разведение запрещено. Он уже когда-то обещал взять брата на экскурсию, но возможность так и не представилась. Возможно, в следующей увольнительной он сможет вырваться или даже возьмет отпуск на пару дней. — Если будешь есть столько сладкого, не вырастешь, — добродушно дразнит Намджун. — Хён! — возмущается Чонгук. — Я вырасту даже выше тебя, вот увидишь! Стану пилотом и офицером, как ты! — Не навигатором? — уточняет Намджун. Его должность — штурман-навигатор — одна из сложнейших. — Нет, — вздыхает брат, качая головой. — У меня незачет по навигации, накосячил в расчетах. Зато теория пилотирования и звездная картография на высший балл! — Навигацию пересдашь, — успокаивает его Намджун и треплет по темным густым волосам. Чонгук выглядит так, будто борется сам с собой. Он уже взрослый для такого, но явно хочет заботы и ласки. Намджун, как мог, давал их ему в детстве, но в последние годы Чонгук на станции совсем один. Он неплохо учится в школе кадетов, но явно скучает. Они общаются по видеосвязи, Намджун старается звонить по возможности, но из-за занятости выходит редко. — На следующий год мы начинаем практику, — сообщает Чонгук. — На симуляторах полетов! — Ты быстро все освоишь, — подбадривает его Намджун. Чонгук кивает, но по его лицу заметно, что он продолжает переживать. Чонгук всегда слишком строг к себе, пытается быть лучшим, чтобы впечатлить отца и старшего брата, а Намджуну просто хочется, чтобы младший был счастлив. Пока они душевно общаются, за горизонтальным прямоугольным иллюминатором снуют пассажирские шаттлы и личные флайеры. Несмотря на позднее время, движение достаточно оживленное. Вдалеке зависли оборонительные эсминцы с укрепленной броней, медленно движутся торговые грузовые шаттлы, а знакомые звезды мерцают, будто подмигивают. Убрав мусор от их ужина в утилизатор, Чонгук поднимается с места и подходит к столу, на полке над которым стоят в ряд фотографии. Намджун присоединяется к нему и тоже разглядывает старые кадры. На одном фото они вдвоем, Намджуну там двадцать один год и он только окончил военную академию — на нем форма еще без шевронов, а Чонгуку двенадцать, у него смешная стрижка под горшок и яркая улыбка. Чонгук берет с полки другое фото — одно из немногих сохранившихся, на котором трехлетний Чонгук на руках у матери, а Намджун, еще подросток, стоит справа от нее. Он касается пальцами экрана фото, активируя его. Чон Мисо улыбается, отчего ее строгое лицо светлеет, а на щеках выступают ямочки. Она качает маленького Чонгука на коленях, придерживая его, и он хохочет, пока Намджун обнимает мать за плечи. Запись заканчивается и фото снова застывает. — Мне так стыдно, что я не помню ее, — тихо говорит Чонгук. Он хмурит брови и опускает плечи. — Тебе было всего четыре. Намджун и сам помнит атаку энарийцев на старую базу обрывками, все-таки десять лет прошло. Сирены и взрывы, атакующие крейсеры и мелкие истребители — чужие, остроносые и ненавистные. Плачущий Чонгук у него на руках и строгое серьезное лицо матери. Ее высокая худая фигура в медицинской форме и последний раз, когда она обняла их, перед тем как посадить в спасательную капсулу. Больше Намджун ее не видел. Ничего не осталось кроме обломков станции Дюна, на месте которой сейчас находится тюрьма для военнопленных. Новая домашняя станция Дюна Два — более крупная, защищенная и мощная — располагается ближе к планетарной колонии и подальше от границы. — Как там отец? — Чонгук переводит взгляд на третье фото, где адмирал Чон Намхёк в парадной форме со всеми наградами стоит на командном мосту линкора. Официальное фото, скачанное из сети. У адмирала космофлота нет времени на семейные чувства и общие фото. Иногда Намджун злится, что отец совсем не навещает младшего брата, но это необоснованно и бессмысленно, ведь он прекрасно понимает груз ответственности, лежащий на нем. Десять лет назад Чон Намхёк был лишь перспективным капитаном первого класса, но благодаря своей целенаправленности и мастерству занимает сейчас высокий пост. Намджун безмерно восхищается отцом. Чонгук тоже все это прекрасно понимает, поэтому и учится так старательно, чтобы не запятнать репутацию семьи Чон. — Он не смог вырваться, — Намджун искажает правду. На самом деле, он даже не уверен, что Намхёк помнит про день рождения младшего сына. Если судить по вмиг погрустневшему виду Чонгука, кажется, тот тоже это понимает. — Кому какое дело до дня рождения, — Чонгук выдавливает слабую улыбку. — Главное — перебить всех энарийцев. Отец нужен там, на передовой. И я тоже скоро присоединюсь к вам. Намджун крепко прижимает Чонгука к себе, и тот утыкается носом и шумно сопит в районе груди. Глубоко внутри Намджун признается себе, что не хочет, чтобы Чонгук воевал. С тринадцати лет Намджун занимался воспитанием брата сам. Заменил ему отца и мать. Заботился о нем, водил в детский сад и начальную школу, помогал с уроками, хоть и сам был загружен в школе кадетов. Брат слишком мягкий, ранимый и чувствительный, в детстве часто плакал над каждой мелочью. Плакал, когда Намджун окончил академию и впервые покидал станцию, когда оставил его одного. Чонгуку сегодня исполняется четырнадцать, а Намджун хочет как можно дальше оттянуть его совершеннолетие. Чонгуку не место в бою, он не создан для этого. Брат рвется на войну, мечтает стать пилотом истребителя, но будь воля Намджуна, он бы оградил младшего от передовой и оставил в резерве. Он даже не представляет его в кресле пилота. Однако Чонгука не привлекает карьера ученого или инженера, он стремится в военные, как брат и отец. Таким рвением стоит гордиться, но Намджун не может не беспокоиться. Если бы не война, если бы не проклятые энарийцы, их мать сейчас была бы жива, а Чонгук рос бы спокойно. Его успокаивает то, что до окончания кадетской школы и поступления в академию еще целых четыре года. Намджун сделает все возможное, чтобы за это время стереть энарийцев с лица космоса, смешать с астероидной пылью, чтобы от них не осталось ничего, кроме краткого упоминания в учебниках. Он похлопывает Чонгука по спине и смотрит на фото отца — Намхёк хмурит густые брови, глубоко посаженные темные глаза смотрят прямо с непоколебимой уверенностью, во всей его фигуре, крепкой и коренастой, чувствуется власть. Если кому и по силам выиграть войну, так это адмиралу. Намджун верит в него. Верит в лучшее будущее для брата, даже если ради этого придется положить собственную жизнь. Время близится к трем утра, когда он обнимает Чонгука, вытирает слезы с его щек и возвращается в соседнюю комнату, где не был уже три месяца. Здесь все по-прежнему, хоть он и замечает следы присутствия брата — Чонгук иногда приходит, когда чувствует себя одиноко. Все кажется немного чужим, ведь теперь его дом — военная база. После общения с братом Намджуну немного легче. Чонгук всегда действует на него успокаивающе. Рядом с ним невозможно злиться или думать о тяготах войны. Однако в одиночестве мысли возвращаются. Намджун ненавидит противников с соседнего созвездия Энару всеми фибрами души. Война идет уже двадцать лет, почти всю его жизнь. Он не знает ничего другого. С детства тренировался и готовился, несмотря на то, что когда-то мечтал стать ученым. Намджуну близка наука и в мирное время он бы предпочел заниматься именно ей, но выбора не остается. Его способности к навигации — точным расчетам для перемещений во время боя, прокладывания курса и гиперпрыжков — то, что сделало его лейтенантом в таком возрасте. Его плечи украшают шевроны с одной золотой полосой и тремя звездами. Пока его бывшие сокурсники по академии начинают как простые члены экипажа, Намджун уже офицер — лейтенант первого класса, и вот-вот получит повышение. Отец намекнул недавно. Конечно, его происхождение играет роль в его военной карьере, но Намджун всегда учился и работал сам, отец никогда не покровительствовал ему. Он сам выбрал сложнейшее направление, сам окончил академию с отличием, сам отличился в первом же бою, когда оперативно выстроил курс для фрегата, обходя противника, чтобы дать возможность штурмовикам открыть огонь. Намджун принимает быстрый душ и вытягивается на кровати — широкой и удобной, гораздо более комфортной, чем его койка на базе, и концентрируется на своих целях. Каждый раз перед сном прогоняет их в голове. Он хочет положить конец всем энарийцам, но больше всего Намджун мечтает добраться до вражеского полковника. Ким Сокджин по прозвищу Каратель — предмет его жгучей ненависти. Он хитрый и вероломный стратег, под чьим умелым командованием энарийцы одерживают победу за победой, захватывая и уничтожая космолеты Вириона один за другим. Его нужно убрать в первую очередь, чтобы лишить Энару мозгового центра. От одной мысли о полковнике Намджун готов скрежетать зубами. Он клянется себе, что однажды посмотрит ему прямо в лицо и станет тем, кто превратит Карателя в космическую пыль.

💫

— …и награду за особые заслуги получает полковник Ким Сокджин. Благодаря его великолепно разработанным планам, мы уничтожили вражеский крейсер и множество фрегатов, — генерал Чхве продолжает перечислять его заслуги, а Сокджин стоит рядом на помосте с непроницаемым выражением лица. Он проецирует вежливую, серьезную ауру и почтенно склоняет голову, когда в зале раздаются аплодисменты присутствующих — других награждаемых офицеров и простых пилотов. Генерал Чхве прикрепляет небольшой переливчатый диск к нагрудной планке на его форме, рядом с другими наградами и нашивками, обозначающими его должность и звание. Сокджин пожимает генералу руку и кланяется залу, чтобы показать свое почтение военным. — За Энару! — добавляет он в усилитель и в зале раздаются одобрительные возгласы. Сокджин слышит их всех возбужденным роем, они единогласны в своем желании привести энарийцев к победе, пусть кое-где и мелькают небольшие вкрапления страха. Генерал же рядом с ним борется с головной болью — хоть лицо его это никак не отражает — и мечтает о вечерней щедрой порции алкоголя. У всех, включая генерала, стоят телепатические блоки, вполне себе действующие, но для Сокджина они никогда не являлись преградой. Он с легкостью может обойти даже крепчайший ментальный барьер. Никогда не показывает этого, разумеется, но прекрасно видит и слышит все. Возможно, это и делает его таким прекрасным стратегом. Чтение мыслей запрещено уставом и поощряется только среди близких родственников и партнеров, поэтому он старается не злоупотреблять своим талантом мастерски обходить чужие блоки. Церемония заканчивается и Сокджин прощается с генералом, отказываясь от предложения — совершенно неискреннего — пообедать. Он и на церемонию-то не собирался, прилетел на станцию с совсем другой целью, но как только вышестоящее руководство узнало о его прибытии, сразу же настояло на получении наград. На нагрудной планке на серебристой форме уже не остается места, она вся занята знаками отличия — за отвагу, за стратегию в бою, за заслуги перед созвездием. Сокджин не придает им значения, да и подобные церемонии не особо признает. Он комфортнее себя чувствует на боевом мостике крейсера или на собраниях на военной базе, но никак не в атмосфере официоза и чинности. Он никогда не показывает дискомфорта, а прочитать его не может никто — Сокджин выше их всех по уровню телепатии. Официально в документах он значится как десятый, но на деле у него тринадцатый. Его маленький секрет, который никому не вредит. Ему недостает всего два уровня до максимального, но не факт, что он когда-либо достигнет его. До него рекорд принадлежал маршалу Гу — легенде созвездия Энару, жившему тридцать лет назад. Сокджин не хочет видеть свое имя в статьях и учебниках, не хочет становиться мишенью ученых, поэтому довольствуется официальным десятым уровнем. Выше среднего, но не критично. Он покидает зал и идет по просторным мягко освещенным коридорам к основному лифту. Длинные панорамные окна по обеим сторонам открывают вид на космическое пространство вокруг домашней станции Рассвет — спокойное мерное движение шаттлов и родная колония в отдалении. Планета Эон, на которой Сокджин вырос и где все еще живут его родители. Он давно не навещал их, да и подобные визиты никогда не заканчиваются мирно. Отец против его военной карьеры, их с матерью интересуют только новые сорта цветов для сада, которые они заказывают с других концов галактики. На планете нет ощущения, что где-то идет война, но Сокджин знает, что творится на границе с Вирионом, где ежедневно гибнут его сослуживцы и сосозвездники. Он будет воевать, пока не погибнет сам или не добьется окончания войны. Сокджин не получает никакого удовольствия от военных действий, что бы ни думал Ким старший, он просто не может позволить беззакониям вирионцев продолжаться. Потеря каждого псионика — телепата или эмпата — из связки отзывается почти физической болью. Они — его братья, единый организм. Сокджин не собирается ничего доказывать и объяснять отцу и в ближайшее время домой точно не собирается. Лифт едет вертикально вниз, а потом некоторое время горизонтально. Другие пассажиры реагируют на него по-разному, кто-то смотрит с безразличием, не узнавая, кто-то с благоговением, а кто-то с явным интересом, как молодой мускулистый парень в форме с нашивкой медика на мощной груди. Он призывно облизывает губы и стреляет глазами, а мысленно представляет все, что хочет с Сокджином сделать. Он даже не закрывается ментально, хочет, чтобы полковник увидел. Джин усмехается и посылает горячую волну интереса в ответ. В другое время он и соблазнился бы, парень вполне в его вкусе, но сегодня у него другие дела. Если бы не главная цель визита, он бы так и оставался на военной базе. Сокджин выходит из лифта, оставляя разочарованного парня позади, и идет по узкому коридору этажа, где располагается приют. Он здесь впервые, но благодаря указателям быстро находит путь к начальству. Директор приюта — невысокая женщина в форме — с улыбкой приветствует его. Он невольно считывает ее усталость и безграничное терпение, а также ровный и бесстрастный ментальный фон. — Полковник Ким, большая честь видеть вас здесь. — Надеюсь, я не доставил вам неудобств своим срочным визитом. — Ну что вы, такой герой войны, как вы, только в радость. Сокджин игнорирует ее восторженное восхищение и продолжает. — Вы получили документы, которые я посылал? — Да, все в полном порядке. Я уже все подготовила. Хотите увидеть его? — Да, пожалуйста. Сокджин рад, что она не стала тянуть и перешла сразу к делу. Женщина ведет его по очередному коридору, лишенному окон и украшенному картинами — явно творчество воспитанников приюта. Из некоторых ответвлений слышны звуки: детский смех, пение, топот ног, но в коридоре, куда они направляются, стоит полнейшая тишина. — У старших сейчас уроки, — объясняет директор и заглядывает в нужный класс. — Учитель Кан, я забираю с уроков Ким Тэхёна. Через несколько мгновений выходит подросток — высокий и тощий, с настороженным выражением лица. Чуть старше, чем Сокджин видел на фото из личного дела, парню уже пятнадцать лет. Тэхён при виде него приподнимает светлые брови, но держится достойно. Быстро кланяется и не задает вопросов. — Тэхён, это господин полковник Ким, он хотел побеседовать с тобой. Я оставлю вас, — женщина уходит дальше, оставляя их одних. Сокджин разглядывает парня с интересом. У Тэхёна пепельные волосы, почти серебристые, крупные глаза, прямой нос и очерченные скулы. Глаза у него, как у взрослого, прозрачно-голубые и серьезные. Серый форменный комбинезон на нем болтается свободно, узкие запястья торчат из коротких не по размеру рукавов. Парень совсем не боится, держится уверенно — плечи, хоть и костлявые, но уже широкие, горделиво расправлены, голова и подбородок подняты, взгляд прямой. Изучает его без капли смущения или страха. Джину это нравится. Он утверждается в своем выборе. В том, что идея не идиотская, а самая что ни на есть правильная. Он протягивает руку и Тэхён пожимает ее, вежливо придерживая локоть пальцами второй руки. — Я вам подхожу, — Тэхён заговаривает первый, голос у него низкий, совсем не мальчишеский. — С чего ты решил? — Сокджина сложно удивить, но парень близок. — Вы волновались и сомневались, а теперь спокойны и уверены. Значит, я гожусь для чего-то, раз вы пришли за мной. Сокджин вперивается в ментальное поле Тэхёна, сканируя его, и с впечатленным смешком щурит глаза. — В твоем файле сказано, что у тебя третий уровень, — тихо замечает он. Тэхён будто смущенно пожимает плечами. — Не хотел выделяться. В пятнадцатилетнем возрасте Ким Тэхён обладает уже шестым — если не выше — уровнем эмпатии, способностью считывать чувства и эмоции окружающих, а иногда и манипулировать ими. Опытные эмпаты-офицеры вообще способны воздействовать на расстоянии, что часто пригождается в бою. Что примечательно, Сокджина, с его развитой телепатией, никто не мог считать, а этот подросток почувствовал на раз, даже не напрягаясь. Уголки губ сами тянутся вверх. — Покажешь мне свою комнату? — спрашивает он. Тэхён без вопросов ведет его по очередному коридору мимо спален, где самых маленьких воспитатели укладывают на дневной сон. Приют явно переполнен и это неприятно царапает изнутри. В комнате Тэхёна — небольшой и узкой — по противоположным углам высятся две трехъярусные койки, у дальней стены расположены шесть шкафчиков в ряд, а у двери пристроился умывальник. Круглый иллюминатор совсем небольшой, свет исходит от верхних панелей и узких тонких ламп, опоясывающих комнату по периметру ровно посередине. Обстановка утилитарная, и даже плакаты на металлических стенах не создают уюта. Тихо и безжизненно, почти как после боя. — Сейчас все на уроках, — объясняет Тэхён, снова чувствуя его эмоции. Он предлагает Джину единственный на всю комнату складной стул, а сам садится на край правой кровати, не очень аккуратно заправленной, с блестящей пищевой оберткой, торчащей рядом с подушкой, и стопкой спортивной формы у изножья. — Как тебе здесь живется? — спрашивает Сокджин, садясь на стул и складывая ногу на ногу. — Как и всем, иногда паршиво, иногда весело, — бесстрастно отвечает Тэхён. — Если вы читали мой файл, должны знать, что я здесь с трех лет и другой жизни не знаю. — Да, — кивает Сокджин. — Твои родители были инженерами на военной базе Эрис и погибли при атаке двенадцать лет назад. Уничтожение Эрис — величайшая трагедия и черный день в истории созвездия. База находилась на самой границе и долгое время давала военное преимущество, но двенадцать лет назад вирионцы напали, используя новое оружие, и только малой части офицеров и сотрудников удалось выжить. От Эрис не осталось ничего — только черная дыра в сердцах всех энарийцев. — Я их почти не помню. Какими бы ни были мои отцы, мне никогда не доведется узнать. Зачем я вам, полковник Ким? Сокджин сбрасывает мрачное оцепенение. Тэхён прав. Ни к чему думать о прошлом. — Меня впечатлили твои результаты полетных тестов. — О, — Тэхён приподнимает брови. — Это просто симуляция. Не то чтобы я на самом деле пилотировал настоящий истребитель. — А хочешь попробовать? — предлагает Джин. — Ну разумеется! — глаза Тэхёна загораются. — Все парни хотят на передовую, а я бы все отдал, чтобы попасть в кресло пилота. Он указывает ладонью на стену за спиной, где в ряд прикреплены плакаты истребителей разных моделей — от уже устаревших, но классических, до новейших. — Что скажешь на то, если я устрою тебя в академию пилотов? Тэхён открывает рот и ошеломленно смотрит на Джина. Так он больше похож на подростка — глаза лихорадочно блестят, кончики немного торчащих ушей краснеют, щеки покрываются румянцем азарта. — А меня возьмут? Мне же только пятнадцать! — Для сына полковника место найдется, — усмехается Сокджин. — Сына? — у Тэхёна окончательно отвисает челюсть. — Я бы хотел усыновить тебя, — Джин говорит прямо. — Если захочешь. На секунду в лице парня что-то дрогнуло — неизвестное, хрупкое и беззащитное. Сокджин видит в его голове образы маленького Тэхёна, когда тот еще хотел попасть в приемную семью, но его — хулиганистого и громкого — всегда пропускали и даже не удостаивали взглядом. Тэхён уже вырос и давно отбросил детские иллюзии, но от слов Сокджина в нем будто что-то загорается. Он быстро приходит в себя и выставляет ментальные блоки, вполне приличные для подростка. — Я согласен, — хрипло отвечает Тэхён, а потом усмехается и его лицо светлеет. — Тогда я могу называть вас папой, полковник Ким? Он хорохорится, проверяет границы дозволенного, но Джин видит его насквозь. Парень чуть ли не дрожит от охватившей его эйфории. — Зови меня Сокджин. Он поднимается с места, складывая неудобный стул, и отряхивает несуществующие пылинки с форменного комбинезона. — Собирайся. — Прямо сейчас? — А есть другие планы? — хмыкает Джин. — Я сегодня же возвращаюсь обратно на Немо, так что не теряй времени. Тэхён оперативно собирает маленький заплечный рюкзак, вещей у него немного и только один комплект повседневной одежды, в который он быстро переодевается, оставляя приютскую форму кучей на кровати. Он забирает из шкафчика туалетные принадлежности и фото его отцов — совсем молодых парней, в лицах которых угадываются черты Тэхёна. — А документы? — спрашивает Тэхён, когда они идут к выходу в сторону лифта. — Я уже все оформил. Новую идентификационную карту получишь завтра. — А если бы я отказался? Сокджин переводит на него спокойный взгляд и приподнимает правую бровь. — Да, точно, не отказался бы, — Тэхён хмыкает и кивает сам себе. — Будешь жить у меня, — по пути объясняет Сокджин. — Начнешь занятия в академии пилотов, думаю, быстро подтянешься. Парни там старше тебя на два-три года, но по результатам тестов ты их даже опережаешь. Это правда. Сокджин лично мониторит рейтинг, его помощник отправляет ему результаты лучших перспективных учащихся и рекрутов. Так он и вышел на Тэхёна, на симуляторах парень превзошел всех своих ровесников и не только, показывая лучшее время. Сокджин действовал на голых инстинктах, когда принимал решение усыновить незнакомого талантливого парнишку. Все могло пойти неправильно, блестящая идея рисковала провалиться, но нет. Тэхён нравится ему. Сокджин видит в нем потенциал. Больше — он видит парня, которому нужна помощь и поддержка, и немного тепла. Джин никогда не задумывался о детях, но сейчас думает, что вполне способен позаботиться о нем. Они поднимаются в верхний жилой отсек. Тэхён разглядывает все с горящими глазами, крутит головой по сторонам. Он нервничает, но не показывает это. Не хочет подвести Сокджина и его доверие, но и подобострастия не проявляет даже в мыслях. Не ставит себя ниже, держится на равных. У парня есть стержень, ну, или по крайней мере, зачатки его. Сокджин устраивает его в своей личной комнате, дает код от двери и добавляет ДНК Тэхёна в сенсор, чтобы система узнавала его и принимала его команды. Для Тэхёна после спартанской приютской комнаты личные покои полковника кажутся роскошью. Парень осматривает свое будущее жилье с нескрываемым восторгом. Большое круглое иллюминаторное окно, широкая кровать и даже мягкий бежевый ковер, который прислала мама. Больше всего Тэхёна впечатляет личная ванная, примыкающая к комнате. Сокджин показывает, как пользоваться системой, и дает доступ к своему личному счету. — Закажи из вещей, что нужно, не стесняйся. Форму тебе выдадут в академии, но все остальное выбери сам. Сокджин наглядно демонстрирует, как сделать в каталоге заказ, и выбирает для Тэхёна комм последней модели. — Я дам тебе мой личный канал связи. Тэхён понятливо кивает и постепенно неловкость между ними растворяется, будто ее никогда и не существовало. Сокджину нравится ментальный фон парня, ровный и бодрый, любознательный и — он усмехается — зверски голодный. — Хочешь есть? — спрашивает он. — Сейчас время обеда, — пожимает плечами Тэхён. — А у меня растущий организм. — Пошли, покажу тебе столовую, — со смешком Сокджин направляет парня за плечи к выходу. Имя Тэхёна уже числится в его семейном реестре, поэтому доступ к офицерской столовой открыт. Она находится в атриуме под прозрачным куполом, и Тэхён раскрывает рот и задирает голову, разглядывая мерцающее пространство космоса. В это время в столовой немного посетителей, только несколько военных обедают в окружении семьи, так как большинство офицеров находятся на базе. Тэхён все повторяет за Сокджином, берет поднос и накладывает себе все то же и ровно столько же. Сглатывает, жадным взглядом окидывая еду, и глубоко вдыхает витающие в воздухе ароматы. Сокджин ведет его к отдаленному столу, и они садятся напротив друг друга. Тэхён вежливо ждет, пока полковник начнет, и только тогда берет приборы. Он пробует все по очереди и тихо стонет, прикрывая глаза. — Чем ты питался в приюте? — спрашивает Сокджин, подцепляя хрустящий свежий салат, пока Тэхён жует тушеное мясо. — Биомасса в брикетах и горячая похлебка, — с набитым ртом отвечает парень. — Питательно, но абсолютно безвкусно. Хотя кому-то даже нравилось. Он увлеченно рассказывает про приютскую жизнь и порядки, а Сокджин подкладывает ему на поднос мясо и овощи. Сам он не так уж и голоден, а Тэхёну не повредит. Он и не думал, что в приюте на станции такие плохие условия. После обеда Сокджин устраивает Тэхёну небольшую экскурсию, показывая все необходимое, а также заглядывает вместе с ним на этаж, где находится академия пилотов. Директор — его бывший учитель и хороший друг, поэтому с радостью вносит Тэхёна в списки учеников и выдает ему расписание занятий. — Покажешь хороший результат, возьму тебя к себе на крейсер, рекрут Ким, — Сокджин с улыбкой похлопывает парня по плечу. — Я не подведу, — клятвенно обещает Тэхён. К концу дня он ощущается родным. Для любого псионика легко выстроить близкую связь, но ментальные поля не всегда оказываются совместимы, а иногда и вовсе не сочетаются. В их случае Сокджин уже воспринимает Тэхёна как своего — если и не сына, то хотя бы младшего брата. Он почти вдвое старше подростка, но разница не ощущается, когда они обмениваются мыслями, мнениями и даже шутками. Сокджин признается сам себе, что ему этого не хватало. На следующее утро Тэхён провожает его до ангара, где крейсер полковника Пророк и его экипаж уже готовятся к отлету. Голубые глаза сияют. Тэхён думает о том, что не хочет так быстро прощаться. Он не закрывается, опускает блоки, и Сокджин видит его грусть. Эмпаты зачастую мгновенно привязываются к тем, кто им нравится, и в их случае связь уже сильна, почти как настоящая родственная. Это даже приятно. Сокджина обычно ценят как полковника, ценят его таланты и достижения, но он сам, простой парень Ким Сокджин, никому особо не интересен. Никто не стремится узнать, что он прячет за мощными ментальными заслонами. Тэхёну же не важен его статус, он чувствует Джина по-особенному, как умеют только эмпаты. — Если возникнут какие-либо проблемы, пиши на мой личный комм в любое время, — инструктирует он напоследок. — Я и сам разберусь. — Тэхён, — Джин берет его за плечи и мягко разворачивает на себя. — Теперь ты под моей ответственностью. Любые твои действия отразятся на моем имени, понимаешь? Тэхён распахивает глаза. Явно не задумывался об этом, так как привык быть один. Привык, что за его спиной никого. Он растерянно моргает, а потом улыбается — широко и ярко. — Хорошо… хён, — он добавляет вежливое обращение и Сокджина наполняет изнутри ощущением теплой привязанности. Тэхён чувствует его эмоции и улыбается еще шире, после чего похлопывает по карману комбинезона, где лежит новенький личный комм. Сокджин приобнимает его на прощание, взъерошивает коротко стриженые пепельные волосы, и чувствует мягкую эмпатическую волну, снимающую беспокойство. Так Тэхён прощается и говорит ему «спасибо» без слов. На борту крейсера он сходу включается в работу, слушает отчет экипажа и последние сводки, просматривает данные с радаров патрулей. Ничего критичного за время его отсутствия не произошло и это к лучшему. Лучше предупредить, чем разбираться с последствиями. Сокджин не знает, дает ли ему тринадцатый уровень возможность предчувствовать будущее, это должно быть невозможно, но иногда ему кажется, что он чувствует потоки событий, как нити. Они вспыхивают, как падающие звезды, и быстро гаснут, но изредка ему удается ухватить их суть. Сокджин чувствует, что скоро все изменится. Настанет переломный момент в затянувшейся войне и он будет готов, чтобы обернуть его в свою пользу. Энару нужна победа и он добьется ее любой ценой. В голове медленно зреет и оформляется идея и с каждой минутой все больше ему нравится. По прибытии на военную базу Немо, построенную с нуля после аннигиляции прежней, Сокджин направляется прямиком на вечерний совет, где главнокомандующий маршал слушает доклады подчиненных. Он садится рядом со своим лучшим другом командором Ли, толкает его коленом о колено и обращает все внимание вперед. Когда подходит его очередь, он выводит карту звездного неба на экран. — У меня есть план. Вот, что мы сделаем…