Созвездие Энару

Когда к ним цепляются в центре, гложущее беспокойство последних дней испаряется как по щелчку. На смену ему приходит ясная собранная злость на самодовольного парня, посмевшего оскорбить того, кто ему дорог. Чонгук готов драться, но подсознательно ему не дает покоя ощущение, что что-то не так, отзывающееся странным покалыванием в затылке. У него там словно вырастает еще одна пара глаз, видящих больше, чем доступно обычному зрению. Инстинктивно он кладет ладонь Тэхёну на спину, выражая намерение подержать в любом случае, хоть внутренний голос кричит уйти и не вступать в конфликт. Тэхён будто слышит его, и ситуация разрешается благополучно. После всплеска адреналина к Чонгуку возвращается затихшее на время волнение, заставляя снова поежиться от дискомфорта. Он осознает, что для какой-то части энарийцев всегда будет чужим, однако Тэхён прав — теперь Энару его дом. Чонгук ни за что не вернется на Вирион, а вариант отправиться к любому другому созвездию и покинуть единственных близких даже не рассматривает. Днем на него все еще периодически накатывает бесконтрольная тревожность, но ночью в объятиях Тэхёна он чувствует себя защищенным. Намджун с полной серьезностью предлагает выбить ему отдельную комнату, на что Чонгук только пристально смотрит на него, пока Намджун не закатывает глаза, принимая поражение. Чонгук ни на что не променяет жизнь с Тэхёном и ту легкость, которая пробуждается в нем рядом с ним. Он наслаждается каждой секундой, проведенной вместе, их оживленным общением и комфортной тишиной, а в особенности любит ранние утра, когда он просыпается до сигнала будильника, окруженный теплым ощущением уюта. Пока однажды это не меняется. Чонгук просыпается по привычке раньше Тэхёна, но не торопится открывать глаза и выбираться из комфорта его сильных рук. Он сонно жмурится от включившихся ламп утреннего света и пытается вспомнить, что ему снилось. Кошмары уже совсем не мучают его, на место им приходят новые сны — что-то неуловимое, но оставляющее после себя приятное восторженное послевкусие. Он никак не может поймать его, и ощущение растворяется, окончательно выталкивая его к полному пробуждению. Чонгук мысленно прогоняет в голове расписание на день — стирку, намеченную на утро, и послеобеденную тренировку, а также вопросы, которые он планирует задать Тэхёну по поводу прочитанного в энарийских учебниках, целую стопку которых ему принес Намджун. Тэхён обнимает его со спины — рука расслабленно покоится у Чонгука на груди, жаркое дыхание обдает и немного щекочет шею. Чонгук улыбается от мысли, насколько знакомо и привычно это уже ощущается. Ему нравится чувствовать сильное горячее тело рядом с собой, нравится, что это Тэхён, потому что никому другому не доверился бы и не позволил приблизиться. От внезапного касания губ к коже Чонгук дрожит, распахивая глаза и задерживая дыхание. Тэхён делает это во сне — сопит ему в затылок и мягко целует шею, заставляя все тело покрыться мурашками, а волоски на руках встать дыбом. Чонгук замирает, не в силах пошевелиться. Тэхён что-то сонно бормочет, но не просыпается, только крепче обнимает его и закидывает ногу ему на бедро, сокращая последние сантиметры между их телами и вжимая в него свою утреннюю эрекцию. Чонгук судорожно выдыхает. Даже сквозь несколько слоев ткани он чувствует твердость и жар, заставляющие дыхание сбиться, а кровь закипеть. Перед глазами все плывет, а голова начинает шуметь — Чонгук еще никогда так резко не возбуждался. Собственный полутвердый член мгновенно набухает, наливаясь тяжестью. Головка натягивает эластичную ткань боксеров, оставляя на ней влажный отпечаток. Чонгуку нестерпимо хочется сделать хоть что-то. Запустить руку под резинку боксеров и сжать себя или даже просто накрыть пульсирующий член ладонью поверх белья и надавить, чтобы хоть немного унять растущее давление. Эрекция Тэхёна упирается ему прямо в ягодицы, распаляя еще сильней. Чонгуку хочется ощутить его без лишних слоев одежды. Он представляет, что было бы, будь они оба обнажены, как бы лег член Тэхёна — в ложбинку вверх или между его бедер. Жаркие образы пробуждают новую вспышку желания, посылая волны мурашек вниз по спине и лишая его контроля над собой. Это должно быть неправильно, но ощущается как самая естественная вещь в мире. Чонгук сухо сглатывает и инстинктивно подается назад, прогибаясь и сходя с ума от возбуждения и смущения. От движения его футболка немного задирается, из-за чего пальцы Тэхёна теперь касаются его голого живота. Чонгук с тихим шипением втягивает его, напрягая мышцы пресса. Он улавливает момент пробуждения Тэхёна. Слышит, как меняется его дыхание и ровные вдохи становятся сбивчивыми, чувствует, как напрягается его тело, как Тэхён еле заметно двигает бедрами. Чонгуку кажется, что он чувствует, как член Тэхёна дергается и еще больше твердеет. Он вспыхивает и пытается отодвинуться, выбраться из жаркого плена и сбежать в ванную, но Тэхён не позволяет, только прижимается еще ближе, окончательно лишая воли. Чонгук закусывает губу. — Расслабься, — хрипло шепчет Тэхён. — Это нормальная утренняя реакция. Его дыхание обжигает ухо, а низкий тон прошибает жаром изнутри, что ничуть не облегчает состояние Чонгука. — Я знаю, — он сердито бурчит, пытаясь спрятать смущение. — Тэхён, отпусти меня. Он говорит это, но не делает никаких попыток вырваться. Наоборот, замирает в ожидании. — Но тебе же нравится, — замечает Тэхён. — Мне тоже, правда. Он целует его шею, на этот раз осознанно, нежно и невесомо скользя по коже мягкими губами. Его пальцы, подразнивая, гладят живот в опасной близости от натянутых шорт. Тэхён слегка массирует выпирающую тазобедренную косточку, будто знает, что это место странно чувствительно. Чонгук почти кончает от одного этого. Ощущения, незнакомые и всеохватывающие, поглощают его целиком. Головка члена трется о ткань белья, пульсируя смазкой, а набухшие яички отдаются ноющей пульсацией. Его неискушенное тело не в состоянии терпеть подобную пытку. Ему хватило бы пары быстрых толчков в сжатый кулак, чтобы излиться. Он подсознательно ждет этого. Хочет, чтобы Тэхён лишил его выбора, принял решение за них обоих и сам сделал первый шаг. Подрагивающие пальцы подбираются к кромке белья, и Чонгук зажмуривается. Сигнал будильника выбрасывает его из лихорадочного тумана в реальность. Он дергается, при этом случайно пихая Тэхёна локтем в живот, и больно прикусывает губу. Тэхён с разочарованным стоном тянется через него, чтобы отключить будильник, а Чонгук садится, прикрывая пах одеялом, и осторожно смотрит на него из-под челки. Щеки все еще горят, тело вибрирует от нереализованного желания. Тэхён потягивается, поднимая руки и сцепляя пальцы в замок. Чонгук жадно исследует взглядом каждый сантиметр обнаженной кожи, ведь Тэхён, в отличие от него, не стесняется спать без футболки. Он облизывает губы, не в силах оторваться от соблазнительного вида потемневших сосков и очерченных мышц груди и рук. Пепельные волосы Тэхёна взъерошены, глаза сонно сощурены, приоткрытые губы влажно блестят. Как Чонгук ни сопротивляется, глаза сами спускаются ниже, к бесстыдно натянутым шортам, скрывающим внушительный бугор. Он невольно представляет, как выглядит член Тэхёна и насколько отличается от его собственного. В горле пересыхает. Частично схлынувшее возбуждение возвращается с новой силой, и Чонгук краснеет. Он не знает, что сказать и как себя теперь вести. Его состояние очевидно, это заметит любой, тут и псиоником быть не нужно. — Ты просто чудо, — усмехается Тэхён. — Не бойся, это было классно. От его насмешливого тона лицо начинает пылать еще сильней. Тэхён гладит Чонгука по щеке, захватывая пальцами место, где прячется маленькая ямочка. Не такая выраженная, как у Намджуна, но все же она там. Чонгук удивлен, что Тэхён заметил. Тэхён звонко чмокает его в это же место, подмигивает и ловко слезает с кровати, чтобы пойти в ванную собираться. Чонгук провожает взглядом его обнаженную спину, в который раз восхищаясь широкими плечами и узкой талией, и особенно задерживается на обтянутых короткими шортами крепких ягодицах. Тэхён скрывается за дверью, и Чонгук шумно выдыхает и трет глаза. Теперь, когда он остается наедине с собой, не знает, как относиться к тому, что только что произошло. Что это значит для него самого и означает ли что-либо для Тэхёна. Возможно, для него такое в порядке вещей. Все еще бурлящее в крови возбуждение окрашивается злостью. Чонгук раздраженно откидывает одеяло и поправляет член, задерживая ладонь на секунду дольше, чем требуется, после чего решительно поднимается и заправляет кровать. Сдерживает порыв прижать подушку Тэхёна к носу и методично разглаживает все складки на покрывале. Яркая реакция его тела определенно доказывает, что он не натурал. Ощущение чужого твердого члена так близко к анусу не вызвало ни капли паники, только волнение и тянущее ощущение внизу живота. Осознание не пугает его, скорее, приносит растерянность. Тэхён прав — ему понравилось, и даже слишком. Чонгук никогда еще так не терял голову. Он был готов позволить Тэхёну все, что угодно, хотел этого, буквально пылая желанием, а теперь ругает себя за несдержанность. Чонгук знает, что утренние и непроизвольные эрекции в его возрасте совершенно в порядке вещей, просто раньше они никогда его особо не беспокоили и не мешали. Он периодически снимал напряжение быстрой механической дрочкой в душе, не задумываясь о том, что делает. Особых познаний о сексе у него, кроме базового курса анатомии и редких просмотров эротических видео, не было. Он практически не смотрел порно и не интересовался, когда однокурсники обсуждали популярные ролики и делились новинками между собой. Его организм будто дремал, а сейчас пробуждается, реагируя на Тэхёна. Теперь неопытность Чонгука выступает против него. Его настораживает легкая реакция Тэхёна, насмешливый тон и улыбка, с которой он ушел в душ. А вдруг Намджун прав, и Тэхён действительно поверхностный и несерьезный в плане отношений? Чонгук хочет, чтобы его первый сексуальный опыт что-то значил. Если Тэхён просто играет с ним, он этого не перенесет. Чтобы отвлечься и очистить голову, Чонгук встает в планку посреди комнаты, задерживается в ней на несколько минут, после чего начинает энергично отжиматься. Это быстро помогает справиться с эрекцией, но мысли все еще направлены не туда, особенно когда он прислушивается к шуму воды и представляет обнаженного Тэхёна в душе и то, что он там делает. Чонгук трясет головой и продолжает комплекс упражнений, отчего футболка очень быстро становится мокрой от пота. Его подстегивает злость. Он отжимается до тех пор, пока руки и мышцы пресса не начинают дрожать, снова встает в планку, а потом делает несколько прыжков в присед и обратно. В душе он понижает температуру воды и избегает лишних прикосновений к члену и мошонке, чтобы удержаться от соблазна подрочить. Он не знает, как работает эмпатия Тэхёна и насколько сильна. Вдруг он сможет уловить эмоции от процесса и в момент оргазма? Тогда Чонгук точно сгорит со стыда. За завтраком он больше молчит и тщательно пережевывает каждый кусочек, концентрируясь на этом. После того, как он несколько раз отвечает невпопад и заторможенно реагирует на шутки, Тэхён обхватывает его запястье, обращая внимание на себя. Касание его длинных пальцев отзывается по руке вибрацией. Чонгук поднимает голову и теряется в кристально чистых голубых глазах, взгляд которых будто проникает в душу. Ему кажется, что он чувствует беспокойство и трепет, исходящие от Тэхёна, а также бесконечное обожание, но это невозможно. Он просто проецирует на него свои собственные эмоции, подсознательно выдает желаемое за действительное. Если бы Чонгук был псиоником, точно бы знал, что Тэхён чувствует к нему или думает в этот момент. Он в который раз жалеет, что это ему недоступно. Он мог бы спросить у Сокджина, но одна мысль о таком разговоре вгоняет в краску. Муж Намджуна нравится ему, он достойный человек, чья хитрость и кровожадность на Вирионе чрезмерно преувеличены. Сокджин справедливый и спокойный, но обращаться к нему с вопросами Чонгук не решится. Лучше он найдет в себе смелость и спросит у Тэхёна напрямую, но пока что не готов услышать ответ. После завтрака Тэхён отправляется на собрание, куда вызывают всех пилотов, а Чонгук возвращается в комнату. Там он вспоминает про инъекцию и быстро вкалывает ампулу в плечо. Их остается совсем немного, Чонгук и так старается экономить и пропускает день-два между ними, так как особых побочных эффектов не замечает. Иногда даже совсем забывает про них, потому что больше не ставит звуковой сигнал-напоминание. После небольшого перерыва препарат ощущается по-другому — кожу в месте укола немного пощипывает. Его шатает, голова кружится, будто по затылку чем-то стукнули, поэтому некоторое время Чонгук сидит на полу, прислонившись спиной к дивану. Он не рассказывает об изменениях в самочувствии ни Тэхёну, ни Намджуну, они слишком заняты подготовкой к контратаке, чтобы их беспокоить еще и этим. Чонгук и так доставляет им много проблем. Когда ампулы закончатся, он напомнит брату еще раз, но пока надеется, что симптомы заболевания не скоро дадут о себе знать и лишний раз вообще старается об этом не думать. К полудню к нему возвращается ясность сознания и энергия, поэтому он с радостью отвлекается на обед и последующую тренировку. Тэхён ничем не намекает на утреннее происшествие и ведет себя как обычно, но Чонгук вспоминает об этом снова и снова. Засматривается, как Тэхён занимается на тренажерах и приседает, издавая низкие звуки, отзывающиеся напряжением в паху. Чонгук выполняет разминку и собственный комплекс упражнений на тренажерах, после чего переключается на то, чтобы намотать боксерские бинты, и к этому времени Тэхён уже переходит к гантелям и штанге. Устраивается спиной на скамье, расставив ноги, и делает жим лежа, поднимая штангу вверх и опуская к груди. Его страхует один из работников зала, мускулистый парень лет двадцати пяти, который так и норовит коснуться Тэхёна дольше, чем положено, а после окончания упражнения открыто флиртует и делает комплименты его физической подготовке. Чонгук скрипит зубами и колотит боксерский мешок с удвоенной силой до онемения рук. Ревность — новое для него чувство. Он впервые испытал ее, когда Пак Соджун слишком крепко обнял Тэхёна после их бегства с Вириона, но теперь она сопровождает его изо дня в день, захватывая и обжигая изнутри. Его бесит каждый парень, будь то сослуживец или знакомый Тэхёна, которые так и крутятся вокруг. Когда к нему подходят с намеками — и открытыми, и завуалированными, Чонгук просто задыхается. Невольно задумывается о том, с кем из этих парней Тэхён встречался, с кем целовался и с кем спал, кто видел его обнаженное тело и лицо в тот момент, когда он кончает. Все они старше и опытнее его, увереннее в разы. Хоть Тэхён и сказал, что не заинтересован в нижней позиции, это не останавливает парней, пялящихся на его зад. Да и самого Чонгука не останавливает, а он понятия не имеет, чего хочет. С одной стороны, в активной роли он себя слабо представляет, с его характером ведущая позиция ему не подходит, но в то же время перспектива отдать себя во власть другого парня — позволить ему быть сверху, в себе — Чонгука тоже пугает. Однако стоит представить, что это будет Тэхён, его сразу же бросает в жар. В глубине души он верит, что Тэхён позаботится о нем и не причинит ему боли. Тэхён — единственный, кого Чонгук видит на этом месте. Раз за разом он приходит к мысли, что ему стоит перестать так много думать и просто попробовать, чтобы потом не жалеть, что Тэхёна увели у него из-под носа. К его глубокому удовлетворению, Тэхён не отвечает на флирт и остаток тренировки помогает ему боксировать, держа на ладонях пады для отработки ударов. Устраиваясь спать, вымотанный за день Чонгук уже с трепетом ждет наступления следующего утра и того, что оно принесет — повторение случившегося или что-то новое. С замиранием сердца фантазирует, что будет, если это повторится. С большой вероятностью он просто не сможет удержаться и позорно кончит в трусы от одного касания Тэхёна. Он страшится и жаждет этого одновременно. Тэхён целует его в макушку и устраивается на второй половине кровати с коммом в руках, никак не комментируя явное волнение. Чонгук думает, что не сможет заснуть, но отключается, стоит только укрыться одеялом и закрыть глаза. Утро снова удивляет его, перечеркивая все ожидания. Чонгук просыпается от того, что Тэхён мягко трясет его за плечо. Комната все еще слабо освещена, на часах отображается пять утра. На миг кажется, что произошло что-то плохое и им снова нужно бежать, и Чонгук взволнованно подскакивает, но Тэхён не выглядит обеспокоенным. Уже полностью одетый и собранный, он заговорщически улыбается и кидает на кровать оливково-зеленый комбинезон. — Одевайся! — шутливо командует он. Чонгук непонимающе расправляет комбинезон и узнает в нем явно новую полетную форму, причем своего размера. Остатки сна мгновенно слетают. — Тэхён? Что ты придумал? — Т-с-с! Все вопросы потом, это сюрприз! — подмигивает Тэхён. Чонгук невольно заражается его энтузиазмом, поэтому быстро умывается, собирает волосы в маленький хвост и переодевается. Отражение в зеркале заставляет его остановиться и приглядеться. Форма всего лишь учебная, как носят рекруты энарийской академии, но сидит как влитая и несомненно ему нравится. Чонгук расправляет плечи и разлаживает воротник. Вид себя в форме пилота наполняет его удовлетворением. Взгляд Тэхёна это только подтверждает. — Тебе идет, — замечает он с горящими глазами и аккуратно заправляет прядь волос ему за ухо. — Пойдем. Пока Чонгук млеет от комплимента, он уже берет его за запястье и тянет к выходу. Коридор жилого отсека в это время оказывается совершенно пуст и слабо освещен — утренние лампы активируются после шести утра. Номер этажа, на который Тэхён программирует свободный лифт, Чонгуку ничего не говорит, а на все расспросы по пути Тэхён только загадочно улыбается и просит подождать. Когда мелодичный голос объявляет остановку, Чонгук изумленно поднимает голову. — Военный взлетно-посадочный ангар? — повторяет он, с недоумением глядя на довольного Тэхёна. — Увидишь. Они выходят прямиком в огромное необозримое пространство, наполненное тысячами истребителей, которые Чонгук оглядывает с растущим восторгом. Такой же восторг отражается в блестящих глазах Тэхёна. Чонгук раскрывает рот и крутит головой по сторонам. Даже в это раннее время ангар полон пилотов самых разных возрастов, снующих вокруг и готовящихся к вылету. — Все эти истребители прикреплены к своим фрегатам, крейсерам и линкорам, но временно базируются здесь, пока идут учебные тренировки, — объясняет Тэхён и ведет его по рядам к одному из военных остроносых истребителей светло-голубого цвета с россыпью серебристых звезд на крыльях и фюзеляже. — А разве мне можно сюда? — робко спрашивает Чонгук. — У тебя не будет проблем из-за этого? — Доверься мне. Забыл, с кем имеешь дело? — Тэхён издает грудной смех. — Я обо всем договорился, получил официальное разрешение, подписанное маршалом, чтобы ты присоединился к тренировкам. Я же обещал тебя научить. От его слов сердце радостно подпрыгивает в груди. Чонгука переполняют эмоции. Он почти забыл, что Тэхён обещал показать ему несколько техник пилотирования, да и не думал, что это вообще возможно в его положении. — Тэхён… — восхищенно выдыхает он. Импульсивно хочется броситься ему на шею, но Чонгук не решается сделать это в присутствии других военных. — Благодарить будешь потом, давай, залезай. Тэхён помогает ему забраться на место второго пилота в задней части длинного истребителя, а сам занимает переднее. Он показывает, как надеть защитную маску с кислородной трубкой и визором, а потом инструктирует, как проверить показатели и датчики на приборной панели. Они делают это вместе — Тэхён проверяет свои и по громкой связи помогает Чонгуку отрегулировать индикатор давления и связной передатчик. Все приборы и их названия Чонгуку прекрасно знакомы, но их расположение и вид заметно отличается от того, к чему он привык. Он до сих пор не может поверить, что это происходит. Руки немного дрожат от предвкушения, когда он хватается за штурвал. — Готов? — спрашивает Тэхён. — Еще как! — энергично отвечает Чонгук. — Тогда держись! Выдвигаемся! Они застегивают ремни безопасности, прозрачный купол закрывается, и сердце заходится так, что стук отдается в ушах. Тэхён берет управление на себя, поднимает тихо загудевший истребитель в воздух и ведет его к шлюзу. Через несколько секунд они выходят в космос. В ближнем пространстве вокруг станции в основном курсируют патрульные. Вдалеке видно, как мерцает и переливается защитный силовой барьер, аналогов которому на Вирионе не существует, а перед ним по периметру рассредоточены оборонительные эсминцы и крупные космолеты, оснащенные тяжелой броней. Тэхён говорит, что даже самый мощный блокадопрорыватель не способен пробиться через такой заслон. Это дает Чонгуку надежду, что еще не все потеряно, что у Энару еще достаточно секретных технологий, чтобы противостоять и даже пойти в наступление. Барьер окружает и основную планету Энару, на которой находится их единственная колония, так как другие планеты созвездия являются нежилыми. Издалека Эон выглядит ярко-зеленым и сочным, как яблоко. Из учебников Чонгук теперь знает, что планета когда-то представляла собой пустыню, но после колонизации и постепенного освоения стала оазисом, богатым растительностью. Картинки мощных деревьев, на ярусах которых построены дома, поразили его воображение. Чонгук не отказался бы хоть раз увидеть это вживую. После медленного круга вокруг станции, чтобы дать Чонгуку возможность привыкнуть и сориентироваться, Тэхён немного выделывается — резко взмывает и пикирует, показывая свои навыки виртуозного управления. Он не соврал, когда говорил, что лучший пилот Энару. Истребитель слушается самых малейших нажатий на штурвал и с легкостью рассекает космическое пространство. Чонгук издает восторженные возгласы и радуется как ребенок. После небольшой демонстрации своих умений Тэхён передает управление ему. Чонгук немного нервничает, так как не хочет облажаться, но активирует штурвал с уверенностью. Его руки будто сами знают, что делать. Под четкий инструктаж по громкой связи Чонгук пробует самостоятельно выполнить сначала простые приемы маневрирования, а потом те, что посложней. К его облегчению, он справляется со всем с первой же попытки. Тэхён оказывается прекрасным учителем, все его объяснения настолько ясны, будто он находится у Чонгука за спиной и направляет каждое его движение. Ощущения быстро переходят в драйв. Чонгук надавливает на штурвал и получает несравнимое наслаждение от того, как истребитель выполняет его команды. В этот момент он чувствует себя по-настоящему свободным и способным на все. Живым. Чонгук переливисто смеется, чувствуя, как загорается изнутри, отринув все ненужное, и становится собой — тем, кем мечтал быть. Соединяется с истребителем и с космосом в одно. Звезды рождаются и гаснут, туманности играют всеми оттенками цветов, все существует и происходит вне и внутри одновременно — без времени, без пределов, без ограничений. Чонгук ощущает себя огромным, будто вмещает целую галактику, но при этом является частью чего-то гораздо большего, и частичка этой мощи тоже находится в нем. Страхи в этом пространстве перестают существовать, сворачиваясь в ничто и рассыпаясь звездной пылью. Чонгук слышит голос Тэхёна в ушах и чувствует себя с ним единым целым. Это Тэхён. Тэхён пробуждает в нем все это. Все благодаря ему. Тэхён олицетворяет все то, что для Чонгука было под запретом — тайные запретные желания, истребители, свободу и импульсивность, нарушение правил. С ним никогда не бывает скучно, он разгоняет грусть одной своей широкой улыбкой и дарит Чонгуку ощущение внутреннего полета — то, что он испытывает сейчас наяву. Тэхён — смелый и отчаянный, не боится никого и ничего — ни нарушать правила, ни идти наперекор общественному мнению и вышестоящему руководству. Чонгук хочет так же. Хочет быть с ним. Хочет его. Осознание отзывается изнутри кристальной истиной, заставляя его на секунду замереть. Тэхён, кажется, не замечает, какие масштабные миропереворачивающие открытия происходят в Чонгуке в этот момент, и продолжает оживленно расписывать возможности энарийских истребителей и инновационные экспериментальные модели, на которых он просто мечтает полетать. Чонгук моргает, и наваждение проходит. Он снова чувствует себя только собой и ощущает только свое тело. Они практикуются несколько часов в отдалении от потока патрульных. Около семи утра появляются первые гражданские флайеры и пассажирские шаттлы, которые занимают жители станции, направляющиеся на планету на работу или просто по делам. Чуть позже на учения прибывает целый массив истребителей, и Тэхён направляет их истребитель обратно к шлюзу, чтобы не мешать. После полета Чонгук чувствует себя изменившимся. Он снова ступает на твердый металлический пол, хоть ноги все еще немного дрожат, крепко обнимает Тэхёна и благодарит его за такой подарок. — Завтра утром повторим, — с яркой улыбкой, от которой ноги подкашиваются еще больше, обещает Тэхён и приобнимает его за талию по пути к лифту, не обращая внимания на взгляды со стороны. Они заказывают поздний завтрак в одном из кафе и оживленно обсуждают прошедшую практику и все то, что Чонгуку интересно попробовать в следующий раз. Сюрпризы на этом не заканчиваются. После небольшого послеобеденного сна, чтобы восполнить ранний подъем, Тэхён снова куда-то зовет его. Они садятся в транспортный лифт, конечной остановкой которого оказывается пассажирский док, заполненный гражданскими космолетами. Десятки их прибывают и вылетают через ряд шлюзов, регулируемых автоматически, а из множества иллюминаторов на стенах под высокими потолками открывается вид на Эон. — Что на этот раз? — с улыбкой интересуется Чонгук. — Мы полетим на планету? — Хорошая идея, — задумчиво соглашается Тэхён. — Но сегодня я помогу тебе готовиться к тесту на первую летную лицензию. — Серьезно? — Чонгук округляет глаза. — Ну конечно. Каждому пилоту нужен значок. У тебя же была лицензия на Вирионе? — Да. — Тогда сдашь без проблем. Тэхён ведет его к личному флайеру семьи Ким, который оказывается довольно просторным внутри. Он явно не из дешевых и обустроен под все нужды, даже для долгих путешествий. В кабине у панели управления предусмотрено два главных кресла, у другой стены оборудовано несколько пассажирских мест и детское кресло, а также флайер оснащен туалетом и уголком для отдыха, где разбросаны игрушки и книги. Они занимают соседние кресла пилотов, и Тэхён придвигается ближе, чтобы рассказать про полный функционал и продемонстрировать расположение кнопок и рычагов на приборной панели. Чонгук старается запоминать, но зависает на четких движениях длинных пальцев. Не может не думать о руках Тэхёна на своем теле, о том, что только вчера эти широкие ладони касались его голой кожи. Подсознательно он радуется, что Тэхён не телепат и не может услышать его мысли. К счастью, управление энарийским флайером довольное элементарное и отчасти похоже на старый флайер Намджуна, на котором Чонгук выходил в космос, поэтому он с легкостью поднимает его в воздух и самостоятельно выводит из шлюза. Несмотря на небольшой опыт фактического пилотирования, практика, полученная на симуляторах, у него обширная, главные навыки отточены до автоматизма, и остается только поверить в себя. Тэхён, который активно подбадривает его, отлично помогает с этим. Он не влезает в управление и не дергает, только мягко поправляет, если Чонгук допускает ошибку. Тэхён подробно перечисляет, что входит в экзамен, и в течение нескольких часов Чонгук практикует необходимые навыки — делает несколько кругов вокруг станции, входя в поток движения других космолетов, включает нужные сигналы и перестраивается, согласно правилам. Рассчитывает теоретический курс для гиперпрыжка, после чего направляет флайер в сторону планеты. — В принципе, можем и на Эон заглянуть, успеем, — говорит Тэхён. — Заодно навестим Чонсока, ты же до сих пор не видел племянника, да и я по нему соскучился. Чонгук молча кивает, чувствуя, как что-то разрастается в груди, поднимаясь к горлу, а в уголках глаз появляется влага. Его переполняет бесконечная благодарность, ведь добиться разрешения выйти в космос наверняка было нелегко. Тэхён столько делает для него, хотя совершенно не обязан. Будто знает, что ему необходимо, и понимает его, как никто другой. Возится с ним, проводит все свое время, раз за разом выбирает Чонгука, отказываясь от встреч с друзьями, на которые его продолжают звать. Тэхён спасает его, вытаскивает из приступов самобичевания и жалости к себе, окружая своей эмпатией, бархатным голосом и завораживающими улыбками. Это Тэхён спас его с Вириона. Чонгук помог ему бежать, но именно Тэхён вытащил его из плена серости и неясного будущего, маячившего перед ним. — Чонгук? — мягко и немного обеспокоенно спрашивает Тэхён, выводя его из раздумий, куда он незаметно погрузился. — Я… — Чонгук сглатывает. Он смотрит Тэхёну прямо в глаза, и все сомнения вмиг становятся незначительными и глупыми. Ревности, колебаний и недоверия больше нет. Глаза не могут лгать. Чонгук окунается в их сияющий свет, позволяя ему наполнить себя, и чувствует себя центром вселенной Тэхёна. Открывается перед ним и доверяется ему полностью, забывая обо всем, что его сдерживало и останавливало. Чонгук любит его. Он не может больше прятать это от самого себя. От них обоих. Только не в космосе, высвечивающем и проявляющем его суть. Возможно, Тэхён уже чувствует это, возможно, только догадывается, а, возможно, понял уже давно. Чонгук должен сказать ему. Признаться. Он думает просто выпалить это, а потом, возможно, залезть к Тэхёну на колени, но они все еще в космосе в движущемся флайере, а Чонгук всегда был рассудительным. — Давай вернемся, — на выдохе говорит он. Тэхён сканирует его взглядом и соглашается без вопросов. — Хорошо. Хочешь, я поведу? Или можем вообще выставить автопилот? — М-м, — кивает Чонгук. Тэхён хватается за рычаг со своей стороны, разворачивает флайер обратно к станции и немного прибавляет скорость. С каждой секундой решимость растет. Чонгук то и дело смотрит на губы Тэхёна и кусает собственные. Сегодня же он поцелует его. Чонгука распаляет смелость и ощущение веселящей эйфории, поселившееся внутри. Как он мог так долго сомневаться, когда ответ все время был перед ним — в глазах Тэхёна, на его лице, в его поведении и в каждом слове? Он чувствует себя полным идиотом, потому что так долго не понимал этого. Вываливал на Тэхёна груз своих эмоций и все их перепады. Тэхён заботился о нем, ничего не требуя взамен, а Чонгук с жадностью впитывал его внимание, но при этом варился в страхах и сомневался в его намерениях вместо того, чтобы просто посмотреть на Тэхёна и увидеть его настоящего. Он впервые понимает, как может быть по-другому, и не хочет назад. Он больше не будет бояться. Недолго думая, Чонгук тянется к свободной ладони Тэхёна и переплетает их пальцы. Они не разжимают их всю дорогу, и Тэхён справляется с управлением только одной правой рукой. Вскоре он уже ловко сажает флайер на место, и Чонгук выскальзывает из окутавшего его наваждения, не понимая, куда делось время. Вечером док кажется шумнее и оживленнее. Окружающий гул неприятно давит со всех сторон, вызывая звон в ушах и внутренний дискомфорт. Чонгук ускоряет шаг по пути к лифту и всю поездку прижимается к Тэхёну, почти утыкаясь носом ему в шею, вдыхая его запах и закрываясь от других пассажиров. — Пойдем на ужин к хёнам? — спрашивает Тэхён, когда они выходят на своем этаже. — Я хочу поговорить с тобой, — прямо говорит Чонгук, вкладывая в голос всю свою решимость. — Наедине. Глаза Тэхёна загораются. Он сглатывает, и от этого кадык заметно дергается. Чонгук не может ждать. Он так хочет поцеловать его, что почти физически чувствует его губы на своих, которые буквально горят и ощущаются чувствительней обычного. — Звучит заманчиво. Как я могу отказаться? — хрипло произносит Тэхён, проводя языком по нижней губе. В его голосе проскальзывают знакомые шутливые нотки, но Чонгук воспринимает их иначе — смотрит и слушает глубже того, что на поверхности. Тон Тэхёна кажется ему теперь соблазнительным и волнующим. Горячим. Чонгука начинает потряхивать от предвкушения. Воздух между ними уплотняется и искрит, отгораживая особым куполом от окружающего мира. Место соприкосновения их ладоней покалывает как наэлектризованное, будто между ними пробегает ток. Чонгук дрожит и чувствует от Тэхёна ответную дрожь. До комнаты остается совсем немного, и с каждым шагом сердце бьется все сильней. Все тело вибрирует, от макушки до стоп. Когда раздается сигнал комма, и Тэхён замедляется, чтобы выудить его из кармана и ответить, Чонгуку хочется простонать и выругаться. Он делает это мысленно. — Сокджин-хён? Если ты насчет ужина, то мы не голодны и не… Подожди, что? Чонгук? Он со мной. Комм наверное оставил в комнате. Чонгук похлопывает себя по карманам и кивает. Он даже не подумал взять его с собой, когда выходил. — Что-то случилось? — Тэхён сдвигает брови. — Хорошо, сейчас будем. — Что там? — осторожно спрашивает Чонгук, не уверенный, что хочет услышать ответ. Волшебство момента растворяется, принося жуткое разочарование. Ну почему из всех дней именно сегодня? — Не знаю, хён просит зайти. Что-то срочное, — улыбка Тэхёна становится грустной и извиняющейся. — Прости. Ты хотел поговорить. — Это подождет. Чонгук вздыхает. Меньше всего он хочет идти сейчас к брату и Сокджину, который сможет прочитать его сокровенные мысли до того, как о них узнает Тэхён. Он бы с удовольствием спрятался вместе с Тэхёном, чтобы никто не мог найти и тронуть их, но это так не работает. Пока продолжается война, у них нет такого права. Его признанию придется подождать. Остается только надеяться, что он сможет найти в себе тот же запал, что сейчас покидает его, сменяясь нервным напряжением. Вместе с этим внутри растет беспокойство от незнания, что могло произойти, пока они с Тэхёном были в космосе. Заветная дверь так близко, но приходится развернуться в противоположную сторону. — Как думаешь, что случилось? — с волнением спрашивает он. — Наверняка вирионцы опять что-то мутят, — мрачно отвечает Тэхён. По атмосфере в комнате старших Чонгук сразу понимает, что что-то не так. От одного взгляда на искаженное лицо Намджуна ему становится не по себе. Брат меряет шагами гостиную и что-то яростно бормочет под нос, запуская ладонь в короткие волосы и взъерошивая их. При их появлении он останавливается и сжимает кулаки, заметно напрягаясь всем телом. Даже обычно умиротворенный Сокджин кажется смятенным — он морщится, потирая виски, и поджимает полные губы. Его красивое лицо напоминает бледную маску. — Что случилось? — с порога спрашивает Тэхён. — Нападение со стороны Вириона? Чонгук подсознательно понимает, что это не так, еще до того, как Сокджин отрицательно качает головой. Все правильно, если бы вирионцы напали на станцию, уже давно по всем коридорам звучал бы сигнал тревоги. — Почему не отвечал? — напирает на него Намджун. — Зачем тебе комм, если ты оставляешь его, где попало? Чонгук опускает плечи, ссутуливаясь и сжимаясь от агрессии в голосе брата. — Я просто забыл, — тихо говорит он. Тэхён встает рядом с ним, приобнимая за талию, и буравит Намджуна взглядом. — Чонгук, сядь, пожалуйста. Нам нужно поговорить, — просит Сокджин. — Ты тоже, Намджун-а. Плохое предчувствие настойчиво растет. Чонгук осторожно опускается на самый край дивана и обхватывает ладонями колени. — Отец опять что-то сделал? — обреченно спрашивает он, догадываясь, о чем пойдет речь. Намджун издает глухой звук, похожий на рычание. — Не совсем, — Сокджин смотрит на него с жалостью. — Готовы результаты анализа состава твоих инъекций. Чонгук хмурится в недоумении. Это последнее, о чем он мог подумать. Из-за этого Намджун так разозлился? — Их не смогут повторить, да? Может, ничего плохого не будет, если я перестану… Ну, я смогу обойтись и без них, наверное… Сокджин и Намджун садятся по обе стороны от него с нечитаемыми лицами. — Не в этом дело, — останавливает его бессвязный поток речи Сокджин и после небольшой паузы продолжает. — Состав ампулы не имеет ничего общего с лекарством, которое назначают при подобных заболеваниях. Рука Намджуна, которую он кладет Чонгуку на плечо, ощутимо напрягается. — Тогда что там? — непонимающе спрашивает Чонгук, переводя взгляд от Сокджина к брату. — Ученые выявили элементы костного мозга и стволовых клеток, принадлежащих псионикам. На лице Тэхёна, застывшего напротив, читается неподдельный ужас. Он охает, и в повисшей тишине звук кажется оглушительным. — Я не понимаю… — потерянно шепчет Чонгук. — Под видом инъекций тебе вживляли биоматериал, забранный у пленных энарийцев. Слова Сокджина звучат как приговор. Кровь приливает к голове, отдаваясь в ушах бешеной пульсацией, которая смешивается с нарастающим звенящим шумом. Чонгук не слышит ничего из того, что наперебой говорят Сокджин и Намджун дальше. Перед глазами все плывет. Не хватает воздуха. К горлу неумолимо подступает тошнота, и Чонгук вскакивает, отпихивая от себя руки Намджуна, и бросается в ванную. Он еле успевает склониться над раковиной перед тем, как его начинает беспощадно выворачивать. Все тело скручивает спазмами, он кашляет и отплевывается, и не может дышать. Чудовищное осознание раздирает грудь изнутри, он борется с рвущимися слезами, но они все равно побеждают и застилают глаза. Чонгук включает воду, чтобы смыть за собой, и активирует функцию вакуумной очистки. Он умывается, плещет водой в лицо и полощет рот, раскусывая обеззараживающую капсулу. Его колотит и знобит, и прохладная вода нисколько не помогает унять дрожь, но немного приводит его в чувство. Он боится посмотреть в зеркало и увидеть в отражении не себя. Чон Чонгук, сын гранд-адмирала созвездия Вирион, это просто фикция. Его больше нет, и, вероятно, и не было никогда. Возможно, он и не человек больше. Он вздрагивает, когда чувствует присутствие Тэхёна рядом и его ладонь, массирующую спину плавными кругами. Прикосновение отзывается горечью. Чонгук резко разворачивается, обрывая контакт, и обхватывает себя руками. Не может заставить себя посмотреть Тэхёну в глаза, поэтому отводит взгляд в сторону. — Я не знал, — сдавленно хрипит он и закашливается. — Я правда не знал, клянусь. Я столько лет колол эти ампулы… Несмотря на пустой желудок, его снова мутит от одной мысли о том, что сейчас циркулирует в его кровеносной системе и организме. Циркулирует последние несколько лет, пока он жил и даже не подозревал об этом. — Ну конечно не знал! — взрывается Намджун, его темные глаза полыхают ненавистью. — Я должен был сразу отправить тебя на медосмотр! Если бы я знал… — Хён… — всхлипывает Чонгук. Он содрогается, не в силах больше сдерживаться, и буквально падает на Намджуна, цепляясь за его форму, которая мгновенно намокает от слез. Мир раскалывается, погребая его в руинах заживо. Чонгук ищет утешение в родных руках брата, но знает, что это тщетно. Слишком много потрясений для него одного — он достиг предела. Тэхён приобнимает его со спины и мягко шепчет что-то успокаивающее на ухо, а Чонгук зажмуривается и до боли прикусывает губу. Ему кажется, что он больше не имеет на это права. Как Тэхён может прикасаться к нему, зная обо всем, когда даже Чонгук сам себя не может выносить? Ему хочется разодрать себя на части, вырвать куски с кровью и выдрать волосы, лишь бы вернуть потерянное ощущение целостности и принадлежности. Идентичности. Однако больнее всего Чонгука бьет не то, что в нем сейчас неизвестно сколько частиц неизвестно скольких энарийцев, а то, что это означает. Что за этим последует. Тэхён не примет его. Чонгук не нужен ему — такой. Теперь можно плакать, не стесняясь уродливых эмоций и опухшего лица. Хорошо, что он так и не успел признаться. Его глупые чувства Тэхёну ни к чему. 💫 Чонгук продолжает плакать, а Тэхёну кажется, что ему вспарывают грудную клетку. От одних звуков и вида вздрагивающих плеч сжимается сердце, а в горле встает ком, но окончательно добивают его эмоции Чонгука. Еще совсем недавно они были такими чистыми и яркими, кружащими голову и подхватывающими своим бурным потоком, сейчас же эмоциональный фон бьет в разные стороны, как оголенные провода. Он ощущается рваным, на грани сумасшествия — словно утыканный обоюдоострыми ножами. Чонгук причиняет себе боль, сам себе вредит, неосознанно разрывая в своем ментальном поле дыры, похожие на открытые раны, и сам же бросается глубже в эту боль, обостряя ее и подпитывая жалостью к себе. День, начавшийся так чудесно, обещавший стать счастливейшим и, возможно, изменить что-то между ними, обращается в кошмар на глазах. Тэхён так старался, чтобы подарить Чонгуку возможность выйти в космос. Видел, с каким выражением лица он читает учебники по пилотированию, как горит этим и изнывает, поэтому из кожи вон лез, пока не достал всех и не добился своего. Так гордился, когда почувствовал его пылкую радость и восторг. Все шло так хорошо, глаза Чонгука горели обещанием, а сейчас он прячет их, дергается и уходит от прикосновений, как зараженный. Тэхён понимает, что нет ничего хорошего в том, что произошло. На месте Чонгука он бы тоже чувствовал себя паршиво. Осознание, что происходит на Вирионе с пленными энарийцами, повергает в ужас. Тэхён даже предположить не может, зачем это делается и как это повлияет на Чонгука. С какой целью вообще над ним так жестоко экспериментировали. Сокджин, замерший в дверях ванной, не выглядит удивленным. Он испытывает жалость и сочувствие, его эмоции горчат, но в них нет того жуткого осознания, которое накрывает Тэхёна. Хён знал. Знал еще до того, как пришли результаты анализа ампулы. Шок постепенно отпускает, уступая место инстинкту действовать. Тэхён не может позволить кричащим мыслям и ужасающим образам повлиять на себя, так как самое важное для него сейчас — позаботиться о Чонгуке, который все глубже и глубже проваливается в тяжелейшие негативные эмоции. Тэхён на себе чувствует состояние Чонгука — его начинает мутить, а глаза щиплет от слез. Ощущение собственной ничтожности, ненависть и отторжение себя, нескончаемая терзающая боль — Тэхён пропускает это через себя, позволяя эмпатии на миг разбалансироваться, но следом возвращает контроль и выставляет блоки. Он не сможет помочь Чонгуку, если сам впустит хаос и поддастся инстинкту провалиться в чужую боль. Тогда он просто утонет в ней вместе с ним. Намджун, прижимающий Чонгука к себе, своими эмоциями совершенно не помогает, только еще больше подпитывает растущую истерику. Успокаивает его, но так, что Чонгук только сильнее плачет. Тэхён не может это терпеть. Ему совершенно не нравится пугающая пропасть, на краю которой Чонгук балансирует. Пропасть, которая грозится встать между ними. Чего бы это ни стоило, Тэхён не позволит ему упасть. Он концентрируется, погружаясь глубоко внутрь себя, чтобы найти самые теплые светлые эмоции, когда-либо испытанные, и призвать их наружу. Тэхён напитывает свое ментальное поле, пока оно не начинает мерцать, и накрывает им Чонгука. Сглаживает неровности, латает дыры, заполняя их своими эмоциями, закрывает Чонгука от самого себя — той саморазрушительной версии, что захватила над ним контроль и пожирает себя заживо. Отделяет Чонгука от Намджуна, разграничивая их, и окружает его защитной сферой собственных блоков. Ментальное поле Чонгука поначалу сопротивляется, оказываясь на удивление сильным и упрямым, но Тэхён берет его под свой контроль. Он псионик восьмого уровня, способный справиться с любым эмоциональным выбросом, даже от любимого человека, чьи эмоции всегда воспринимаются ближе и болезненнее. — Может, немного переместимся? — тихо говорит он, приобнимая Чонгука за талию. — Здесь слишком тесно для подобной вечеринки. Намджун зыркает на него, но не протестует. Он кивает и подхватывает брата под руку с другой стороны, и они совместными усилиями ведут Чонгука в гостиную. Тэхён справился бы и сам, но Намджун не уступает — снова ведет себя так, будто Чонгук принадлежит только ему. Они устраивают ослабевшего Чонгука, чьи всхлипы постепенно переходят в тихое икание, на диван, и Тэхён тут же садится рядом. Эмпатическое воздействие сильнее, если его дополняет физический контакт. Чонгук дергается и пытается отодвинуться, опуская заплаканные глаза и кусая губы, но Тэхён только крепче обнимает его и не отпускает. — Что ты лезешь? Не видишь, он не хочет, чтобы ты к нему прикасался? — раздраженно шипит Намджун. Тэхёну хочется показать ему средний палец и высказать все, что думает о нем и его недалекости насчет того, как видят и воспринимают других людей псионики. К счастью, прежде чем он успевает огрызнуться, вмешивается Сокджин и осаживает мужа. — Намджун-а, он помогает. Одной фразы хватает, чтобы Намджун убрал ладонь, которой пытается оттолкнуть Тэхёна от брата. Он сверкает глазами и сжимает челюсти, но слушается. Только Сокджин способен на такое. Он единственный, кому под силу обуздать взрывной характер Намджуна. При этом Сокджин не просто терпит его — он его такого любит. Впрочем, в этот момент Намджун Тэхёна слабо волнует, все его внимание сосредоточено на Чонгуке, который все еще немного дрожит и отводит взгляд. Тэхён не до конца понимает причины такой реакции и только усиливает эмпатическое воздействие, пока Чонгук не обмякает, откидывая голову ему на плечо. Его дыхание наконец-то выравнивается, а ментальное поле жалобно тянется к полю Тэхёна, сонастраиваясь с ним. Тэхён расстегивает тугой воротник летного комбинезона Чонгука, ослабляя давление на шею, и снимает резинку с маленького хвостика, после чего начинает нежно гладить его по голове, перебирая темные волосы. Сокджин приносит Чонгуку бутылку витаминной воды, с которой Тэхён сам снимает крышку, и капсулу успокоительного, которую Чонгук послушно выпивает. Такую же капсулу Сокджин пытается вручить и Намджуну, на что тот обиженно пыхтит и еще больше начинает психовать. Тэхён думает, что успокоительное Намджуну точно не помешало бы, но даже не пытается вслушиваться в начавшуюся перепалку, только крепче прижимает Чонгука к себе и шепчет: — Все будет хорошо, я обещаю. Тэхён не позволит ему разлететься на куски и сдаться. Чонгук нужен ему.