Боги тоже могут ошибаться

      В двенадцать лет Акутагава не был великим мыслителем. Он мог сказать своё мнение, перед этим побоявшись, услышать не ту реакцию, которые могут сказать дети. Таким ребёнком как раз и был Ацуши: резким, громким, неловким и не признающий чужого мнения.        Тот очередной вечер Рюноске назвал бы обычным. Потому что Ацуши как обычно пришёл к нему в гости, развалившись на верхней двухъярусной кровати. Наверху всегда спал Рюноске, потому что он часто любил вечером почитать книжку и чтобы не мешать Гин, родители установили маленький светильник прямо рядом с кроватью. С этим светильником как раз играл Ацуши, что каждый раз включал и выключал.       — Ты мне так лампочку посадишь, — проворчал Рюноске, в очередной раз поворачиваясь к другу. Ацуши улыбнулся, но перестал играться со светильником.       — За-ну-даа, — протянул мальчик, свесившись с ограды головой вниз. — Знаешь что?       — Что?       — Я гулял сегодня с Сакурой-тян.       — Сделаю вид, что удивлён. И что?       — Мы зашли в магазин, она хотела себе какую-то мангу купить. А я пошёл в сторону фигурок. Очень хочу приобрести себе фигурку с Сейлор Мун.       — Так она у тебя есть.       — Не у меня, а у Кёки. А я хочу свою. И вообще, не перебивай меня! — возмутился Ацуши. — Но денег у меня не хватало, поэтому я купил себе жвачку на витрине и пошёл в сторону Сакуры-тян. А она выбирала мангу. Я подошёл и спросил, что она ищет, а та мне спокойно сказала: "я ищу яой", — и высоко запищал, пародируя девочку.       — Яой же...       — Да, она искала мангу с педиками, ты представляешь! И после того, как я сказал ей, что это мерзко, Сакура-тян ударила меня по голове и ушла, так и не попрощавшись со мной. Сказала лишь то, что я отвратительный узколобый придурок, — Ацуши обиженно надул губы, а после пытливым взглядом посмотрел на друга. — Как думаешь, Сакура лесбиянка? Она ведь читает эту пошлятину.       — Почему ты думаешь, что яой должны читать лесбиянки?       — Потому что нормальные люди не будут читать вот это!       — Почему ты считаешь, что такие люди ненормальные, а такие как все нормальные?       — Да потому что никто из нормальных людей не будет любить свой пол. Мы же с тобой любим девочек, а не парней, потому что это нормально, — начал объяснять Ацуши Акутагаве, как маленькому ребёнку. — Вот скажи, будут ли нормальных людей избивать за то, что они любят кого-то? Вот именно, что нет. Мне ребята рассказали, как старшеклассники избили одного педика и мне стало так обидно, что я не принимал в этом участие. Я бы таким людям морду мигом начистил и ребята согласны со мной.       — Тоесть ты готов ударить человека? — удивился Рюноске, неверующе смотря на друга. — Даже если я буду таким же?       — Ой, не шути так, — отмахнулся Ацуши. — Ты же не такой, я ведь знаю тебя, как облупленного. Давай-ка лучше сыграем в ту недавне игру, что вышла недавно. Геншин вроде.       Рюноске ничего не ответил на это, зная, что Накаджиме не нужно согласие, чтобы что-то сделать. Но после этого разговора мальчишке стало так тошно находится рядом с другом, зная, что он готов ударить ни в чем невиновного человека.

***

      Тот разговор с Ацуши никак не выходил из головы Акутагавы. Как его лучший друг может говорить такие ужасные вещи, ведь он один из тех людей, что не приемлет насилие над любым живым существом. Да он даже обычное насекомое боится обидеть, боясь сделать больно. А тут и поднять руку на человека.       — Чего приуныл? — спросил Чуя, ставя на котацу миски с попкорном и снеками.       — Я просто задумался.       — О чем же?       — Да так, мелочи, — отмахнулся Рюноске от старшего, как от назойливой мухи. Конечно он мог бы спросить у Накахары, правильно ли говорит Ацуши, что геев нужно избивать, но боится услышать от семпая положительный ответ. Ну или насмешки, которые Акутагава так не любит. — Лучше скажи мне, что мы смотреть будем.       — Горбатую гору, — ответил Чуя и сел рядом с мальчиком, включая на телевизоре по пульту фильм.       — Про что он?       — Про ковбоев.       И больше он ничего не сказал, удобно расположившись на мягком котацу. Рюноске сделал также и потянулся за сырным попкорном, который выбрал Чуя-сан. Хоть мальчишка и не любил сырный попкорн и впрочем сыр в чистом виде, но раз Накахара-семпай решил купить этот попкорн, значит и он сможет поесть его. Невелика беда. Акутагава и не помнит особо, когда и как он познакомился с ним. Кажется год назад, когда Рюноске впервые поссорился с Ацуши и остался один около игральных автоматов. Он никогда не плакал, даже когда впервые сломал себе руку, но в тот день ему было до безумия обидно, что его лучший друг кинул и пошёл гулять с другими мальчиками. Рюноске вышел из игровых комнат и остался сидеть на скамейке, сжимая в руках жетоны и ягодные леденцы, которые он купил специально для Ацуши. С опухшим лицом от слёз, Акутагава смотрел на свои зелёные кеды и думал о том, что больше никогда не будет дружить с Ацуши.       — Ты в порядке? — спросил тогда незнакомый голос и Рюноске посмотрел на мальчишку, что стоял перед ним. Он был одет в красную футболку, серую толстовку и в зелёную кожанку, в карманы которой он спрятал свои руки. Мальчик бы выглядел, как все обычные дети, но выделялся своими рыжими волосами и глазами разных цветов. У таких людей вроде бы гетерохромия и Рюноске они искренне нравились, потому что это было очень необычно. — Ты меня слышишь?       — Что?       — Я спрашиваю, ты в порядке? У тебя лицо опухшее, как будто плакал.       — А тебе какое дело? — пробурчал Рюноске, опуская голову. И чего нужно этому мальчику от него? Он же просто сидел и никого не трогал.       — Мне было грустно смотреть на тебя, — ответил рыжий гетерохромит и сел рядом, заглядывая в глаза. — Вот и хотел узнать, всё ли хорошо или тебя кто-то обидел. Если да, то я могу найти твоих обидчиков и избить их.       — Зачем избить? — спросил Акутагава, в ужасе, глядя на парня.       — Потому что они обидели тебя и ты плакал, а людей нельзя обижать.       — Но ведь бить людей тоже означает, что ты их обижаешь.       — Это я восторжевал справедливость. Они тебя обидели, значит и я их обижу.       — Но я для тебя никто.       — Я Накахара Чуя, могу стать твоим другом, — протянул тогда руку Чуя, с улыбкой глядя на мальчишку. — А тебя как зовут?       — Рюноске Акутагава, — промямлил он, глядя на раскосые голубо-карие глаза.       И наверное их встречу можно назвать великим чудом, ведь она изменила его в жизнь в лучшую сторону. Чуя-сан был старше на четыре года, но общался с ним на равных. Конечно он тогда не избил Ацуши, ведь по сути он был обидчиком, но после знакомства Чуя всегда защищал нового друга и с радостью проводил с ним время, отчего Ацуши часто обижался на Рюноске, что он проводит время с Накахарой, а не с ним.       И да, он совсем не смотрел фильм, особенно когда увидел по телевизору ту картину, отчего Акутагава сразу же вспомнил недавний разговор с Ацуши.       — Они поцеловались? — тихо просипел он, смотря на телевизор.       — Как видишь, — в голосе у Чуи скользила насмешка.       И даже ни капли удивления или неприязни, когда только что двое мужчин поцеловались.       — Тебе не нравится? — спросил он, смотря на Акутагаву с серьёзным лицом.       — А тебе?       — Мне всё равно. Мне больше твоё мнение интересует.       — Я не знаю, — честно ответил Рюноске, с сомнением глядя на телевизор. — Разве это не странно? Многие говорят, что нормальные люди не целуют свой пол. Что такие люди больны. Это фильм о том, что такие люди больны?       — Нет, Рю, — помотал головой Чуя, ставя фильм на паузу. — Это фильм о любви, которую не принимает общество. И такие люди не больны, это абсолютно нормально. Ты же ведь любишь античную литературу и греческую мифологию, я прав?       — А это тут причём?       — В Древней Греции гомосексуальность была обыденностью и никто не осуждал людей за их влечение.       — А сейчас почему осуждают?       — Начали считать, что это грех и такие люди ненормальные лишь из-за того, что они непохожи на других.       — А, — Рюноске снова посмотрел на экран, где двое ковбоев всё ещё целуются и покраснел, — а если ты считаешь это нормальным, значит ты гей?       — Я не гей, — спокойно ответил Чуя, начав есть снеки. — Просто я как и все нормальные люди считаю, что у любви нет пола и они могут любить как и женщин, так и парней. И все это предвзятое отношение к гомосексуалом отвратительное. Помнишь, я говорил тебе, что никто не имеет право обижать людей.  Никто не должен обижать людей, Рюноске.       — Понятно.       Когда Чуя снова включил фильм, Акутагава подумал о том, что Чуя-сан очень добрый человек и когда он посмотрел на него и поймал взгляд, улыбнувшись, Рюноске покраснел и стал дальше смотреть фильм. Теперь уже внимательнее, чем было раньше.