***
Переписку мы почти не вели, так как Реддл был катастрофически занят. Но мы встречались в Гринготтсе, в кабинете, закреплённом за родом Блэк, или в полюбившемся мне и брату кафе Фортескью. Теперь наши публичные встречи были даже полезны. Как сказал Том: "Не можешь что-то умолчать, выстави это на всеобщее обозрение и дай людям удовлетворить любопытство". И правда, после нашей третьей публичной встречи интерес к ним со стороны завял. "Пророк" благоразумно молчал, а таращиться бесконечно на двух собеседников, мирно поедающих мороженое, не так уж и интересно. Тем более на вторую встречу я пришёл вместе с Драко, и вопрос о возможном адюльтере отпал сам собой. Мои брат и жених мило общались, пока я в уголке наблюдал за реакцией глазеющих на нас граждан. Под столом я тискал Дрея за коленку, стараясь успокоить его. Видимая лёгкость общения непросто далась Малфою. Но блондинчик справился, хоть у него перед встречей и тряслись руки. Том тоже не сплоховал: обаял, расслабил, увлёк. К тому же статус "брата" хранил нас с Томом от ревности Малфоя. Будь Реддл просто моим другом, красавчик гарантированно бы вынес мне мозги. Встречались мы, невзирая на плотный график, достаточно часто. Том утолял свою страсть ко мне, я же просто получал удовольствие от встреч. К нашей странной связи близкие давно привыкли. Отец и крёстный больше не сопровождали меня, поняв, что Реддл больше не угроза. Скорее наоборот. Брат защитит меня ценой своей жизни. Впрочем, врагов у нас не осталось, но зато инициативных дураков было полно. Когда нам наперерез из подворотни кинулся дурачок Колин Криви, возомнивший себя в отсутствие Скиттер крутым репортёром, желая взять интервью, Том одним взмахом руки превратил его в статую. Благо, процесс оказался обратимым и, неприятными последствиями вроде разбирательства в аврорате, нам не угрожал. Я прикрыл статую выпучившего глаза мальчишки своим телом и потребовал от Тома, чтобы он всё вернул, как было. – А надо? – с сомнением спросил Реддл. – Он ведь, когда под ноги тебе кидался, должен был понимать, что ты не первокурсница-хаффлпаффка, а мальчик, который в полтора года укокошил самого сильного мага современности. Бог мой, брат неотразим! Одной фразой и меня потешил, и своё эго приласкал, и инкогнито не раскрыл. Талант! – Надо! Зачем тебе проблемы с законом? – Я имею право на самооборону и легко докажу, что на меня это, – лёгкий взмах в сторону Криви, – напало первым. Из него, кстати, вышла милая статуя, что будет неплохо смотреться в моём саду. По щеке Криви стекла крошечная слезинка. – Том! – я упёр руки в бока и топнул ногой. Брат ухмыльнулся и протянул: – Фините. Криви завсхлипывал за моей спиной, цепляясь за футболку влажными руками и дрожа. Реддл подошёл к нему, оторвал от меня, одёрнул одежду, сунул в руку Умиротворяющий бальзам и велел прийти в отдел кадров "Пророка". Он подумает, что можно сделать, раз парень так хочет быть репортёром. Колин так обрадовался, что мгновенно подтянул соплю и даже не стал предъявлять претензии по поводу утраченной колдокамеры, на которую и пришёлся основной удар заклинания. Подхватив останки камеры, гриффиндорец поклонился и убежал, а я некоторое время задумчиво смотрел ему вслед. Нет, проблем быть не должно. Попрошу Тома, чтобы он при устройстве на работу выписал ему новую современную камеру, покруче той, что он сейчас разбил. – Что это было? – обернулся я к брату. – Он напал, – с недоумением ответил Том. – Я не про нападение. Этот дурак уже один раз получил от меня, теперь от тебя. Я про заклинание. – Он нападал на тебя?! – Том закрутил головой, но, слава Богу, Криви уже покинул место нашего столкновения. – Зачем? – Всё с той же целью: сфотографировать кумира. – Когда-нибудь его грохнут. – Главное, чтобы это были не мы. Так что за заклинание? – Интуитус Базилевс. Я придумал сам. – Научишь? – Тебя? Стихийного мага, который творит колдовство, как дышит? Зачем? Просто пожелай, чтобы нападающий застыл. – Мне интересен принцип формирования заклинаний, – признался я. Я просто не понимал, как можно взять и создать нечто настолько действенное. Все заклинания, которыми пользовались маги, это целый комплекс: для начала наличие магического ядра, после палочка, осознанно сформированное намерение, далее определённый жест и слова, причём достаточно чётко артикулированные. Были маги, что могли творить волшебство невербально и без палочки, но буквально единицы. Я выпадал из нормы, скорее всего, потому, что моё тело имело определённые наработки, а мозг был девственно чистым. Так творят магию дети, одной силой желания, не отягощённые знанием, что так нельзя. Слово "невозможно" ограничивает нас больше, чем мы осознаём. Том не отказался меня просветить. Делясь информацией, знаниями, он явно испытывал удовольствие. Мы заказали кофе, десерты, и Реддл пустился в разъяснения. – Для начала заклинание надо придумать. Я про его действие. Допустим, я хочу, чтобы моя магия наносила порезы. Словесная формула – это нить, на которую ты нанизываешь, как бусины, руны, формируя из их вязи мысленный посыл, вложенную магию и чёткую визуализацию конечного результата. Так вот, определившись с желаемым эффектом, я начинаю подбирать связку рун, формируя из них словесную формулу. К каждой букве я привязываю руну, складывая их в слово, которое будет легко запомнить. В идеале, если это слово на латыни, обозначающее суть плетения. Секо! Звучно, ёмко, легко запомнить. На четыре буквы я креплю четыре руны. С – порез. Е – рана. К – нанести. О – боль. Том развернул салфетку и начертал руны. Подчеркнул вторую руну. – Очень важно ударение в словесной формуле. Ударная гласная – это база заклинания. В данной ситуации сЕко. То есть базово это магическое плетение должно ранить. Понимаешь? Я закивал. Это было безумно интересно! – Чем длиннее заклинание, тем оно сильнее и многофункциональнее. Простенькое на первый взгляд Вингардиум Левиоса имеет в составе два слова с двумя ударными гласными. И потому позволяет не просто поднять предмет, а ещё и передвигать его в воздухе. – Круто! – Создание заклинаний – это целое искусство, требующее от мага не только базы знаний во многих отраслях, но и фантазии, нестандартного мышления и усидчивости. А последние две вещи редко сочетаются друг с другом. До меня вдруг дошла красота вербальных заклинаний. Тот же Ступефай с латыни переводится как ошеломлённый, застывший. И оно действительно обездвиживает. Но ведь магу-создателю необходимо было не просто выбрать подходящее сути заклинания слово, но ещё и сочетать с каждой буквой этого слова руну, поддерживающую плетение, направляющее магию намерения. Вау! Передо мной словно приоткрылся новый дивный мир, на который я раньше не обращал внимания. Почему этому не учат в школе?! Том удивительно доступно и просто объяснил достаточно сложный принцип. Маги на эту тему целые трактаты сочиняли, а тут пожалуйста: вся суть в одном предложении. – Ты никогда не хотел стать преподавателем? – спросил я, вспомнив, с каким восторгом Северус рассказывал, о том как Тёмный учил своих последователей. Теперь я понимал его эмоции в полной мере. – Хотел. Но Дамблдор не допустил меня в своё царство. Влиять на юные умы он желал исключительно сам. Альбус Дамблдор. Чёрный человек в судьбе Тома. А ведь Альбус в переводе с латыни – это белый. – Ты жалеешь, что на твоём пути случился такой оппонент? Брат некоторое время напряжённо молчал. Не потому, что я коснулся запретной темы, между нами с Реддлом в принципе не было таких тем. Он действительно задумался. Не удивлюсь, если брат делал это впервые относительно роли бывшего директора Хогвартса в своей судьбе. Придя к какому-то решению, Тёмный кивнул сам себе, и лёгкая улыбка приподняла уголки его губ, делая лицо неприлично молодым. – Безусловно. Но без него у меня не было бы тебя. – Неужели я этого стою? – с изумлением спросил я. – Для меня – определённо. А на других мне плевать. Я был бы рад отсутствию конкурентов и претендентов на тебя, желая единоличного владения, но, очевидно, не в этой жизни. Поэтому мне проще делать вид, что никого нет. Я – собственник, но в состоянии контролировать себя. Пусть и таким странным способом. – Ты меня смущаешь. И потом я не вещь, чтобы владеть! – У любви много граней, Гарри, – усмехнулся Реддл с непонятной эмоцией. Иногда мне казалось, что Тому просто хотелось меня видеть, касаться, находиться в спектре моей магии. Он словно подзаряжался от меня. Его эмоций я не понимал до конца, но, видимо, в плане чувств он был более чистым листом, чем я. Чуваку за семьдесят, а он впервые открыл для себя полный эмоциональный спектр. Так что не факт, что и сам он их осознаёт в полной мере. Это как больному катарактой поменять мутный хрусталик на абсолютно прозрачный. Мир оказывается сокрушительно другим: более детализированным, чётким и определённым. Мне же было просто уютно рядом с Реддлом, как бывает хорошо рядом с близким по духу человеком. Мы могли одинаково комфортно молчать, но всё же предпочитали разговаривать. Грех было не воспользоваться удивительной созвучностью, что царила между нами. Реддл утверждал, что у меня незамутнённый взгляд на те вещи, на которые у большинства глаз замылился. Возможно. Я не спорил. Тому хотелось поддакивать, он воодушевлял. Не то, что я следовал за ним как крыса за флейтистом из известной сказки, но некоторые его идеи нашли у меня живейший отклик. К примеру, проблема нахождения сирот-магов у опекунов-магглов. А ещё с братом я мог выговориться совершенно откровенно. Он с неизменным интересом слушал мои рассказы о чувствах к Драко, о сложных и неоднозначных отношениях между отцом и крёстным, о неприязни к Люциусу, о всём том, что волнует меня или беспокоит. За две недели до свадьбы брат спросил: – Ты не торопишься? Тебе ведь всего семнадцать. Зачем тебе брак? Да ещё и магический. Я нахмурился. В своём решении я не сомневался, но слышать такое от Реддла было немного тревожно. Может, я, влюблённый дурак, упускаю что-то важное? – Брак уравняет наши права, – решил я изложить свои резоны. Некоторые вещи, очевидные нам, совершенно непонятны со стороны. – Буквально год — и мы с Драко начнём отдаляться друг от друга. Он будет взрослеть, а я нет. – Уточни! На мой взгляд, ты значительно более зрелый психологически относительно своего избранника. Я мотнул головой, осознав, что Том не совсем меня понимает. – Эти дары, они ведь сделали меня другим. Я, облечённый их силой, физически почти перестану стареть. В той же степени это касается и вас. И если узы между мной и тобой, отцом, крёстным уже работают, с Малфоем — пока нет. Понимаешь? Том кивнул и задумался. – Ты уверен в вашем общем будущем? Это ведь необратимый шаг. – Нет, конечно! Я же не восторженный идиот. Я уверен лишь в себе. Я люблю. – Но если... – Том, чувства – это не золото. Их нельзя положить в банк на хранение, или переплавить, сохраняя свойства материала, или закопать в землю, чтобы потом через триста лет достать и очистить. Чувства – это нечто живое, изменчивое и не всегда подвластное нам. Я прекрасно осознаю, что они могут иссякнуть, перерасти во что-то другое, новое, сменить плюс на минус. Не зря говорят, что от любви до ненависти всего один шаг. Обратно тоже, как оказалось. К тому же никто не даёт нам гарантий, что сами мы останемся неизменными. Ты вот прошёл сложную трансформацию. Длительную и болезненную. Или я, к примеру. Был один человек, потом бах — и другой. Но это не значит, что мы не можем дальше жить. На то человеку и дана пластичная психика, чтобы он умел подстраиваться под изменчивые обстоятельства, даже если изменения происходят глубоко у него внутри. – Ощущаю себя первокурсником, только-только взявшим палочку в руки, – буркнул Реддл. – Не страшно не знать. Страшно считать себя знающим всё. – Мерлин, Поттер, иногда мне кажется, что тебе сто лет. Твоя мудрость подбешивает, знаешь ли. Зачастую даже больше, чем Люциус со своими замашками аристократа или Северус со своей непробиваемой уверенностью в собственной правоте. – Давай сделаем в общении перерыв, – улыбнулся я. Том кинул в меня салфеткой. – Ты же прекрасно знаешь, что я не могу без тебя. И хватит меня шантажировать, это моя прерогатива, а не твоя! – Когда закончится подготовка к свадьбе, станет легче, – хмыкнул я. Из-за предстоящего события все мы были слегка на взводе. – Кстати! Ты крайне хитрожопо самоустранился. Это звучало как упрёк. Том манипулировал, даже не осознавая этого. Я не то, чтобы обиделся, но всё же. – Тебя никто не заставляет выбирать форму стульев для церемонии, – протянул я, с предвкушением ожидая реакции. И брат меня не подвёл. – Я не могу позволить сидеть гостям на том убожестве, что предложил Люциус! Я закатил глаза. Господи, где они только берут силы на то, чтобы заниматься этой чушью?! Мне даже со стороны смотреть на это тяжело, а взрослые барахтаются в этой луже так, словно надеются найти на дне жемчуг. При том, что его там изначально не было!***
Самое смешное, что отец тоже завёл со мной подобный разговор. Отловил после завтрака, утащил в кабинет. – Ты уверен в своём решении, Поттер?! Ты осознаёшь, что возможности отменить данную форму брака нет? – Вы что, сговорились? – выдал в сердцах я. – Кто ещё сомневается в том, что такая поспешность разумна? – поднял бровь Снейп. Знать своих союзников – половина успеха. – Том, – нехотя признался я. Надо так проколоться. Ведь Северус постоянно повторяет мне, что надо учиться сдерживать свои эмоции! – Его мотивы другого рода, – отмахнулся отец. – Иногда я думаю, не будь ты так магически одарён, чтобы дать ему отпор, уже бы протирал коленями простыни в его постели. Я захлопал глазами. – Иногда ты такой ребёнок, Гарри. Любой мужчина, испытывающий жажду обладания, хочет иметь предмет своего желания по полной. В буквальном смысле этого слова. Реддл здоровый мужик, понятно, что он тебя хочет. Во всех смыслах. – Он же мой брат! Северус вздохнул и закатил глаза. – Никогда Мраксов это не останавливало. Радуйся, что ты не девочка. Уже бы был беременный, босой и на кухне. – Эм-м... – образ был странным. – Практически высшая степень порабощения партнёра, – пояснил отец профессорским тоном. – Бо́льшим было бы только ритуальное пожирание. – Па, ты меня пугаешь! – Я хочу, чтобы ты понимал, кто есть Том Реддл. Он сейчас выглядит респектабельно и говорит крайне правильные вещи. Но лишь потому, что это оказалось более выгодным, нежели террор. Более деликатная форма доминирования. Его кровь, суть, род, прошлое взывают оказаться главным в серпентарии. Не расслабляйся! – Он не принесёт мне вреда! – возмутился я. – Безусловно. Но ты должен понимать, кто есть тот, кого ты считаешь близким. Впрочем... Мы все со своей спецификой. Блэк – инфантильный, не имеющий ни желания, ни шанса повзрослеть, Том – перверзный нарцисс, Драко – капризная избалованная сучка, да простит Магия, что я говорю такое про крестника. – А кто ты? – с любопытством уточнил я. – Сложно ставить диагнозы самому себе, но я понимаю, что склонен к манипуляциям и обесцениванию, – признался отец. Вот за это я его и уважал! Он всегда был самокритичен. Снейп помолчал, обдумывая что-то, а после выдал неожиданное: – нас всех оправдывает единственное. – И что же? – Ты! – Ну, раз мы это выяснили, то может, проявишь ко мне немного доверия и допустишь, что я, несмотря на идиотизм и возраст, имею право любить в ответ и имею право на ошибку. – Твоя ошибка будет тебе слишком дорого стоить. – Но платить всё равно мне, а не тебе! Снейп завздыхал. Не раздражённо, а устало и обречённо, что ли. – Знаешь, люди обычно демонстрируют только одну свою ипостась. Как правило, наиболее привлекательную. Так Дамблдор был идеалом Света, как Том – воплощением Тьмы. Но у каждого имелась другая сторона, не менее сильная. Ты же не скрываешь обе. И это чертовски цепляет. Сочетание здравого смысла и ебанутости абсолютно завораживающее. Тот, кому посчастливится узнать тебя во всей полноте, не сможет оставаться к тебе равнодушным. Отец на миг крепко прижал меня к себе, а отстранившись, заглянул в глаза, крепко удерживая за плечи на вытянутых руках. – Я хочу, чтобы ты был счастлив, Гарри. Именно поэтому я завёл этот разговор. – Пап, понятие счастья у каждого разное. Кому-то стоять всю ночь с черпаком над парящим котлом – наказание, а тебе – радость. – Но есть базовые понятия! – Есть. И всё равно, они с нюансами. Просто верь мне. – Я тебе, конечно, не верю, учитывая, какую дичь ты время от времени творишь. Но при этом я в тебя верю. Вот такой вот парадокс. Похлопав меня по плечу, Снейп ушёл, оставляя в амбивалентных чувствах. Нет, разговор, несмотря на эмоциональное напряжение, не поколебал моей уверенности в правильности действий относительно Драко, но та его часть, что касалась брата, пугала и утешала одновременно. Через некоторое время я определился, раскладывая чувства по полочкам и согласуя их с разумом. Итог прост: нет идеальных, но любовь в данном случае всё спишет. Том не овечка, а высший хищник, дракон. Но я никогда не увижу его раскрытой пасти, лишь хвост. Потому что он всегда будет защищать меня. Отец сарказмом может уничтожить любого, похлеще ядов, что он варит. Но он скорее откусит себе язык, чем бросит меня на произвол судьбы. Крёстный добрый и всепрощающий, но он убьёт за меня. Дракончик действительно капризная, претенциозная, ревнивая сука. Но в сложной ситуации он подставит плечо и не побоится грязной работы, если от этого будет зависеть наше с ним будущее. Я тоже, знаете ли, не сахар. Отца не довёл до сумасшествия исключительно потому, что у него психика устойчивая. Драко подкинул поводов для ревности, хоть и не обоснованных, но со стороны выглядело всё вполне однозначно. Взять хоть тот глупый случай с Гермионой. Крёстному не облегчил слепой любви, беззастенчиво ей пользуясь и распоряжаясь им как неразумным ребёнком. Том стоит отдельного списка. Список ущерба с обеих сторон внушительный. Но какая разница, каков он, если итог один – он близкий отныне и навсегда? И в нашем случае "навсегда" не фигура речи.***
Выкроив время, я наведался к Браунам. Инкогнито. Не хотелось их беспокоить, но в то же время мне было важно знать, что у них всё хорошо. В данной ситуации мне очень пригодилась функция кольца Смерти, делающая меня невидимым. Я попросил Северуса лепартировать меня туда и подождать. Активировав кольцо, я пошёл по знакомому саду. Алиса сидела в кресле-качалке на веранде и читала книгу. На крыльцо в этот момент вышел Джон и, поцеловав её в висок, спросил: – Как ты? Не тошнит больше? – Нет. Всё хорошо. – Может, всё же съездим к врачу? – Зачем? Я знала, что у меня будет токсикоз. Маму тоже тошнило весь первый триместр. Расслабься! – Столько лет мы мечтали о ребёнке, и тут... Мне даже страшно думать об этом. – Всё будет хорошо, любимый, я чувствую! Алиса положила руку на ещё совсем плоский живот и улыбнулась так, что у меня замироточило сердце. – Я назову его Александр! Как нашего Алекса! Надеюсь, у него всё хорошо! – Думаешь, будет мальчик? – Да, – закивала Алиса. Я вытер слёзы и побрёл к ожидающему меня отцу. Оказывается, от счастья тоже можно плакать...***
До начала августа все мы пока жили на Гриммо. В Малфой-меноре заканчивали преобразования, и леди Нарциссе с малышкой Астеропой было комфортнее в особняке Блэков. Мы не заселялись в замок, так как на данный момент нанятая команда гоблинов делала там ремонт. Замок на момент продажи оказался в неплохом состоянии, но где-то по кладке пошли трещины, где-то подмыло ступени водяного каскада, в одном месте просел фундамент, в одном из погребов при паводках мок пол и так далее. После гоблинов придут эльфы, любезно предоставленные будущим тестем (или свёкром, я так и не определился, кто же мне Люциус). Они отмоют замок после ремонта, приведут в порядок прилегающие территории. Потом на объект придёт Нарцисса, чтобы определиться, что из мебели, декора и текстиля оставлять в нетронутом виде, а что требует обновления. Затем отец, крёстный, брат и лорд Малфой установят защиту. Так же близкие обещали выделить по малому родовому камню от алтарей. На мой вопрос, не подерутся ли они между собой, все только фыркали, но ничего не объясняли. Только Сириус, дорогой мой человек, сжалился и сказал, что так как я, по идее, Певерелл, то все рода будут мне послушны. И, по предположению леди Вальбурги, все кусочки камней должны слиться в один алтарь. – Сири, так кто я?! Блэк, Принц, Поттер, Малфой или Певерелл? – взвыл я и услышал смешок с портрета леди Блэк. – Ты Поттер по крови, Певерелл по магии, Блэк по крестническим узам, Принц по узам усыновления и будущий Малфой по браку. Ах, да, ещё и Мракс! Узы связи с Томом никто не отменял. Алтарь рода твой брат нашёл, но пока ещё ковыряется с ним, пытаясь понять, как перенести его в маггловский особняк. Так что тебе от него малого алтаря не светит. – Ещё этого не хватало! – Я бы так не разбрасывался родовыми камнями, – строго сказал Блэк, и я сделал лицо попроще. – Твёрдой уверенности нет, но мы все сошлись во мнении, что так как ты у нас обладатель всех даров Смерти, значит, твоей базой станет род Певерелл. А он является прародителем всех наших фамилий. И конфликта не будет. Каждый род поделится частичкой, а ты станешь объединяющим фактором. У меня голова шла кругом от родомагии, но игнорировать её было глупо, крёстный прав. Я решил, что раз все мои близкие смогли договориться между собой, то мне остаётся лишь следовать инструкциям более опытных и знающих магов и тихо радоваться, что не пришлось разгребать всё это в одиночку. Учитывая всё вышеперечисленное, по моим подсчётам, в лучшем случае переехать в наш новый дом мы с Драко сможем перед самым отъездом в Хогвартс. Обидно! Учёба в Хогвартсе всё больше тяготила. Мне бы учиться дома, и не палочкой махать, а по родомагии пройтись основательно. Да и от создания заклинаний я бы не отказался. Хотя бы попробовать, как это. Да тот же брат или же леди Вал меня натаскают лучше и адреснее, чем страдать над учебниками. Они точно знают, какие из знаний нужны и будут применяться в жизни, а что ляжет балластом. Где-то я читал или слышал, что процесс обучения тоже учит, даже если полученные знания не будут иметь прикладного применения в будущем: вырабатывается навык анализировать данные, систематизировать их, работать в коллективе. К тому же сообщество школьников рано или поздно станет базой контактов. Но ведь учиться я и не планировал бросать, лишь задумался о смене формы обучения. Надо будет обсудить это с Драко. И с отцом, которого я, между прочим, уговорил продлить контракт со школой...***
Кричер ещё весной повесил на заднем дворе Гриммо качели. Вторая половина июля выдалась особенно жаркой, и я, сидя в тени, тихо раскачивался, пытаясь таким нехитрым способом охладиться. Можно было уйти в дом, особняк поддерживал комфортную температуру, но мне надоело торчать в четырёх стенах. Прижав висок к верёвке, я отталкивался ногой и слушал, как поскрипывают в кольцах натянутые туго нити. Из роз выскочил хорёк. Я улыбнулся. Этот малыш пропал так же неожиданно, как и появился, а я всё забывал уточнить у крёстного или Кричера, откуда он вообще взялся в доме. Я протянул руку, и зверёк охотно и ловко вскарабкался мне на плечи, покопошился в волосах, обтираясь, а после затих, сунув мокрый нос в ухо. Я засмеялся. Это было щекотно. – Где ты пропадал, кроха? – спросил я. Глупо разговаривать с тем, кто тебе не ответит. Но хорь оказался удивительно комфортным для монолога. – Я так хотел показать тебя Драко. Ты бы ему понравился, я уверен! И вообще, я подумал, что нам в замке будет немного неуютно только вдвоём. Я привык, что дома шумно. К нам, конечно, будут ходить гости, да и эльфов нам Люциус обещал, но всё равно. И надо завести кота или собаку. Всё забываю спросить у Драко, кого он больше любит. А может, завести тебя? А? Что думаешь? – С кем ты разговариваешь? – раздался сзади голос Снейпа, и хорь на моей шее крупно вздрогнул и попытался сбежать. Я прикрыл его рукой, не давая этого сделать. Подхватил вертевшегося под рукой зверька под пузико и показал отцу. – Смотри, какой красавчик! Северус странно посмотрел на меня. – Что? – Когда он появился? – Когда мы с Малфойчиком перегнули с эмоциями и не общались. – М-м-м, – протянул проф, глядя на покорно висящего в моих руках хоря. Как только я отпустил зверька, он убежал в кусты, только кончик белоснежного хвоста мелькнул. – Ты его испугал! – Определённо! – хмыкнул Снейп.***
– Поттер, я хотел тебе признаться, – негромко сказал Малфой, выйдя из ванной. Выглядел он очень виноватым. Я лежал в постели в предвкушении, а тут такой облом. У меня сразу всё упало. Да и вообще, от этой фразы, не сулящей ничего хорошего, мне стало тревожно. Драко что, решил бросить меня накануне свадьбы?! Нет, я к такому не готов! Господи, пожалуйста, пусть он не скажет сейчас: "Ты мне надоел, мы расстаёмся". Тем более он, как сторона, что принимает ухаживания, имеет на это полное право. На словах: – Ты меня... Я закрыл уши и застонал. Не хочу это слышать! Нет! Драко с усилием оторвал руки от моей головы и встряхнул. – Эй, ты чего? Тебе плохо? Болит что-то? Голова? – Очень! – сердце рвало просто в клочья! – Где болит? – Вот тут! – я прижал дрожащую руку к груди и подумал, может, он из жалости хотя бы со мной останется. Нет! Так нельзя! Нельзя заставлять себя любить! Пока я тонул в боли и ужасе, Драко куда-то убежал. Отчаяние захлестнуло меня тяжёлой волной, топя в панике и лишая здравого смысла. Я свернулся на кровати в позе эмбриона и заскулил. Вернулся Малфой с запыхавшимися Северусом и Сириусом. Отец с порога начал кидать в меня какие-то заклинания, а после остановился. – Нормально всё у него с сердцем! Что ты придумал?! Поттер! Что случилось? – Я оказался не готов к такому, – сухо всхлипнул я, совершенно себя не контролируя. – К какому? – вкрадчиво уточнил Снейп. – Что он меня бросит! – указал я трясущейся рукой на бледного Драко. Он, кстати, так и бегал голый. Впрочем, отец и крёстный тоже были одеты крайне символически. Из кровати он их, что ли, выдернул? Лицо у блондинчика резко покраснело, словно в него плеснули краски, кулаки сжались, а ноздри раздулись, как у породистого жеребца. – Я?! Тебя?! Ты ебанулся?! Или ты сам хочешь? Сволочь! Малфой подскочил ко мне и залепил такую оплеуху, что у меня загудело в голове. Зато перестало сжимать грудь. Кажется, никто меня бросать и не собирался. Я поймал его за руку и прижал к себе. – Ты разве не собирался сказать мне, что хочешь меня оставить? Драко шипел и пытался вырвать у меня руку, а потом натурально в меня плюнул. – Отпусти! Идиот! Я хотел сказать, что хорём был я! От неожиданности я руку отпустил, и блондинчик, что дёргал её истерично на себя, упал на задницу со всего маху. – Пошли отсюда! – начал выталкивать из нашей спальни Сириуса Северус. – Эти придурки в своём репертуаре! – Я ничего не понял! – сказал крёстный, упираясь. – Щеночек, что случилось?! – Вот и отлично! Пошли, я сказал! Я отвлёкся от суеты возле двери и посмотрел на сидящего на полу Драко. Голова шла кругом. Так он меня бросает или нет? И причём тут хорь? Глядя в моё обалдевшее лицо, Малфой вздохнул и отвёл взгляд. Его образ задрожал, сжался, и передо мной возник хорёк! Тот белый хорёк, что несколько раз прибегал ко мне! И я изливал ему душу. Ах, ты ж, мелкая дрянь! Бурно задышав и пытаясь подавить злость, я вскочил с постели и голым выскочил из комнаты, чуть не разбив лицо подслушивающему под дверью Сириусу. Сзади него, скрестив руки на груди, стоял Снейп с очень недовольным видом. – Ты знал! – обвиняюще наставил я палец на отца. – Знал, – признался он. – Гарри, – голос звучал непривычно мягко, – ты бы голым не бегал, застудишься накануне свадьбы. Сообразив, что я размахиваю причиндалами перед родными, я прикрыл пах ладонями и покраснел бы, не ударь меня в бок со всей дури дверь. Взмахнув нелепо руками, я пошатнулся и начал заваливаться в полумрак лестничного марша. – Акцио Поттер! Меня дёрнуло и потащило к зарёванному Драко. Влепившись в него всем телом, я закономерно уронил Малфоя на пол. Блондинчик не возмутился, наоборот, обхватил меня руками так крепко, что даже не дёрнулся от удара о пол, а он был двойным. – Мерлин, да что тут происходит?! – заорал над нами крёстный. Северус хмыкнул. Кажется, он давил смех. – Это брачные игры идиотов. Оставь их ради Мерлина, Блэк! Когда всё стихло, я приподнялся над Драко, основательно придавленным мной. Он тоже был голеньким, так как недоразумение между нами случилось как раз аккурат перед сексом. – Ты как? – спросил я, шаря по заплаканному лицу взглядом. Припухшие губы, красный нос, слипшиеся от влаги ресницы. Любимый! – Нормально. А ты? – Я тоже. Потрахаемся?***
Всё же горячий примирительный секс больше тысячи слов! Мы лежали морскими звёздочками на влажной перепаханной кровати и смотрели в потолок. – Не злишься? – спросил Драко сипло. – Нет. А ты? – Я и не злился. Мне просто было больно. – Мне тоже. Я нащупал ударившую меня руку и, притянув к себе, поцеловал. – Как ты мог только подумать, что я брошу тебя накануне свадьбы? – завёл шарманку Малфой. Кажется, я его не дотрахал. – А ты? Рука Драко дрогнула и обмякла в моей ладони. Тут мы квиты. А то, что моя змейка шлялась ко мне в виде хорька... Я его понимал. Тоже скучал и мечтал увидеть. Будь у меня возможность его тогда навестить в аниформе, я бы тоже ей воспользовался. – У тебя милейшая аниформа. – Прости. – Уже. Так кого ты хочешь, собаку или кота? – Я лошадей люблю. Лошадей... Да, конюшня есть на территории замка. Я этих животных боялся до усёру, честно говоря. Кентавры хотя бы разумные, а от лошади хрен знает, чего ждать. Откуда пришёл этот страх, не знаю, наверное что-то из забытой жизни. Ладно, никто не обязывает меня, имея лошадь, заниматься ей. Можно любоваться издалека. Дракончик в обтягивающих белых штанах и высоких сапогах на скакуне должен смотреться великолепно. Член шевельнулся, и я потянул Драко за руку на себя. Продолжим мириться!***
– Нам надо сделать перерыв, – залепил мне утром следующего дня Драко, отойдя от оргазма. – Чего? – булькнул я. Во рту ещё оставался вкус спермы, которую я старательно слизывал с его живота. – Не заниматься сексом перед торжеством, – пояснил блондинчик. – С хуя ли? – занервничал я. – Чтобы наша брачная ночь запомнилась. – Я помню все наши ночи! У меня нет проблем с памятью! – Ты не понимаешь. Раньше маги вообще в брак вступали невинными, и это традиция. – Так ты меня и взял невинным! Я тебя, между прочим, тоже! И это тупо, изображать из себя девственников, если мы перетрахали друг друга во всех позах! – Я перееду в свои старые комнаты! – решительно заявил Драко и скрылся в ванной. А я так и остался с отвисшей челюстью в кровати. Нихрена себе! Откуда эти викторианские закидоны?! – Темпус! 26 июля. Это что, мне пять дней терпеть, имея под боком соблазнительного дракончика, но не имея возможности его потрогать?! Я встал и решительно заколотил в дверь ванной! – Малфой, я протестую!