***
— И кто я теперь? — Уточни? — Я Гарри Поттер, наследник Блэк, будущий Малфой, по магии теперь ещё и Певерелл, а по тебе кто? — По мне — ты чванливый идиот! — Ну, па! — воскликнул я и замер. Снейп тоже замер. Опустил глаза. — Северус? Когда зельевар поднял на меня взгляд, я увидел там последнее, что ожидал. Не гнев, не злость, не досаду. Тепло. — Мне приятно. Но! — Не при посторонних, я понял, — рот просто разрывало от желания улыбаться. Я давил это как мог. Северусу очень тяжело даются нежности, будь они тактильными или вербальными. — Почему ты такой? — Какой? — Внешне холодный, отталкивающий. Я ведь знаю, что внутри тебя много эмоций. — У меня было очень непростое детство, Гарри. Да, Том об этом вскользь упоминал. — Мой отец был магглом. И то, что моя мать ведьма, сводило его с ума. — Почему? Он боялся её? — Я тоже так думал. Но после понял, что он чувствовал себя рядом с ней... неполноценным. Она из старинного аристократического рода, привыкла к роскоши, слугам, деньгам. А он простой парень с рабочей окраины. И ничего ей не мог предложить, кроме привлекательной внешности и огненного темперамента. Когда вам по восемнадцать — этого достаточно. Но после... Они жили в убогом доме на периферии не менее убогого городка. Мама работать не могла, так как у неё не было даже маггловских документов, она же чистокровная. Наши документы — это аура, магический оттиск, кровь. Он работал на фабрике. Денег всегда не хватало. Вначале он запретил пользоваться магией во дворе, где был разбит небольшой огород и содержались куры. После — в доме. А потом вообще запретил. Она его... унижала. Просто фактом своего существования. Подчёркивала его несостоятельность. Когда магия начала прорываться из меня, он начал нас бить. Вначале мать за то, что она родила дефектного сына. Потом и меня. — О, Господи... Северус ни разу не назвал отца как-то иначе, нежели безликим словом "он". Он, понимаете. То есть существо мужского пола, не обязательно человек. В случае со Снейпом, точно не человек. Кто будет бить свою жену и ребёнка? Только существо опустившееся, не уважающее себя. — Об этом знают только Люциус и Нарцисса. Знала твоя мать. Возможно, что-то узнали и Мародёры. — Мама рассказала? — нахмурился я. — За год до ссоры мы начали отдаляться друг от друга. Я так же, как и он, ничего не мог дать твоей матери. Это меня злило, и я не всегда контролировал себя, срывался на грубость. По сути вёл себя подобно ненавидимому мной родителю. — Мне жаль... — Чего тебе жаль, Поттер? — Что ты не мой биологический отец. Северус посмотрел на меня с изумлением. — Что?! Я тебя люблю! — Если бы мне в своё время это сказала твоя мать, я бы умер от счастья. Но если бы выжил, то сделал бы её несчастной. — Почему? — Потому что мы категорически не подходили друг другу. К тому же я был молод, глуп, порывист и слишком плохо контролировал свою тёмную сторону. И нечего сожалеть! Ты и так втёрся ко мне под кожу и даже глубже. Кровное родство не гарантирует принятия, как это было в моём случае. Я улыбнулся, и Снейп фыркнул. — И ты теперь наследник Принц. Не знаю, как твой пёс будет решать проблему, но я в приоритете. Я отец, это выше крёстного! — Ты ведь от нас не переедешь? Северус выгнул бровь. — В смысле сюда не переедешь?! Мы сидели на пыльной кухне, где проф организовал чай. Под стазисом в буфете нашлись чай, кофе, сахар, печенье. — Я не люблю этот дом. И нет, не перееду. Ты же не думал, что я живу в Хогвартсе. Мне остался дом родителей в Коукворте, ты там бывал. Я выдохнул. Бывал, когда Северус готовил пути отхода на всякий случай. Убогий домишко. Чистый, но какой-то унылый. Там буквально пахло безнадёгой. — Насчёт "нас". Ты ведь не планировал всю жизнь жить с крёстным? Тебе всё равно придётся озаботится своим жильём. Когда взрослые дети живут со своими родителями, у них нет шанса повзрослеть. Учитывая, что жить мы все по твоей вине будем долго — я морально к такому не готов. И просто сбегу с Гриммо, когда ты доведёшь меня до ручки. Смешной. Неужели он думает, что я или Сириус ему это позволим? И потом никто не запретит навещать своего отца. — Я думал купить дом, надо только узнать у Драко, что ему нравится. — Правильно. И даже если купленное жильё окажется не слишком удачным, купите другое. Выползков в Хогвартсе ещё достаточно. Да и были мысли поработать с водой, в которой истлела туша василиска. Так что с финансами проблем не будет. Важнее сепарироваться от родителей. — Я не хочу от тебя сепарироваться, я тебя только обрёл! — О, Мерлин! Я про Драко! Люциус неизбежно будет лезть в ваши дела до тех пор, пока не доведёт тебя. А я видел последствия и не желаю своему другу такой участи. — Эй, ты вообще на чьей стороне? — На твоей, конечно, ревнивый мальчишка! Что тебя так зацепило во мне? Я никогда никому не был нужен. И тут, на старости лет, ты прилип ко мне, как банный лист к жопе! И пёс ещё привязался. — Ты потрясающий, тебя невозможно не любить! — Бред! Я холодный, избегающий, грубый, прямолинейный. Мой ум жесток. Мои методы воспитания вызывают отторжение и ненависть. Ты меня ненавидел, между прочим, до амнезии. — Я был идиотом. — Ты уверен? — Ты мне сам говорил. — А, чёрт... Иногда у меня слишком болтливый язык. Я захихикал. Переговорить профа! Это надо уметь! — Возвращаясь к началу нашего разговора. Кольцо наследника я заберу из банка, как только улажу с гоблинами вступление в наследство. Род я принял, кровь и магия подтвердят это. Имя и фамилию мы тебе менять не будем, так как это своего рода бренд. Он пригодится Тому на будущих выборах. Разве что добавишь к фамилии Малфой, чтобы придать Люциусу веса. — Он будет конкурентом Тома? — Пф, нет конечно! Он будет его замом. Так что ваш брак с Драко очень даже в струю. — Выходит, теперь ты Тому родственник? У Северуса смешно отвисла челюсть, и я не выдержал и захохотал. Даже Жалящее меня не остановило.***
Вернулись на Гриммо мы глубокой ночью. На моей кровати свернувшись клубочком спал Драко. Блондинчик так беззащитно выглядел в этот момент. Приблизившись, я увидел, что он вжимает в лицо мою футболку, в которой я спал. Поправив на Малфое одеяло, я тихо ушёл в ванную и через полчаса тихо скользнул в кровать, прижимаясь к нему со спины и утыкаясь носом в затылок. Драко был тёплым, от него тонко пахло разогретым телом, и я, глубоко и жадно вдохнув, провалился в сон.***
Проснулся я от стука филина в окно. Обвивший меня руками и ногами красавчик застонал томно и капризно, прикрыл рукой глаза. — Спи, ещё рано! — я чмокнул его в плечо и вылез из кровати. Поднял раму и принял конверт у чёрного филина. "Привет! Это координаты для аппарации: 36°13′45″. Жду с Блэком и Снейпом. Нам есть что обсудить. Перед визитом просто пришли мне патронус. Я знаю, что ты умеешь. Том. " Аха, значит, статью брат тоже прочитал. Я был уверен, что Том не спустит "Пророку" скандальную публикацию. Но я и сам жаждал мести. Я постучал себя конвертом по губам. Со Скиттер надо было что-то решать. Моё промедление — лишь оттягивание резинки, что хлопнет сильнее. С другой стороны, моё молчание воспримут как тупое смирение. Раньше ведь всё журнашлюхам сходило с рук. Но теперь, если у меня опустились руки, то лишь за тем, чтобы поднять топор потяжелее. Не в курсе насчёт личной жизни Скиттер — я, в отличие от неё, не любопытен — но жизнь выебет каждого. И в данной ситуации я ей даже немного помогу. Настроение было таким, что мне захотелось выучить немецкий, чтобы ругаться только на нём. Я вдруг понял своего отца. Я бы сейчас тоже произнёс короткий горячий спич, плюясь и размахивая руками. А после въебал всем тем, кто смеет трогать меня, не только магией, но ещё бы и руками добавил. Я ушёл в ванную и немного выпустил пар, занимаясь обычными утренними процедурами. А после заполз под одеяло. Там находилось то, по чему я особенно соскучился. Вот она, моя прелесть, стоит! Я со стоном присосался к влажной оголённой эрекцией головке и расслышал через одеяло всхлип. Дракончик проснулся. Тугая горячая головка на языке пульсировала. Эта живая упругость, налитость сводила с ума. Я качнул головой, вбирая глубже, прокатывая нежную вершинку по нёбу, обжимая горлом. Руки вцепились в разведённые бёдра, притягивая к себе. Господи, как я его хочу! Как я его люблю! Поднимая голову лишь для того, чтобы вдохнуть и не томить неподвижностью, я задыхался от чувств, запаха, тактильных ощущений. Эта тяжесть на языке... Как я по ней соскучился! Вкус смазки изменился, предвещая скорую развязку, и я снова наделся до упора, сминая нос о лобок. Бёдра под моими руками задрожали, руки поверх одеяла попытались схватить за волосы, и Драко с задушенным криком, вздёргивая таз вверх, выплеснулся мне глубоко в горло. Член дёргался у меня во рту, я прижал его языком и втянул щёки, создавая максимальную тесноту. Сглотнув, заставил блондинчика тонко пискнуть и осторожно выпустил гиперчувствительный сейчас орган изо рта, укладывая голову на откинутое бедро и зарываясь носом во влажную паховую складку. Любимый. Мой. Рука, вплётшаяся в мои волосы, потянула меня вверх. Я, как змея, вполз на Драко, чуть поёрзав, устроился между его ног, упирая бодрый член в промежность. Лизнул сосок, куснул ключицу, провёл губами по шее. — Посмотри на меня, — хриплый голос заставил член задёргаться. Серые, как северное море, глаза. Целое море любви — и всё мне одному. От этого захватило дух, и я ошалело пялился то в один глаз, то во второй. Зрачки Драко так же перемещались. В какой-то момент он сжал пальцы в моих волосах и, запрокинув голову, выдохнул, уходя от моего взгляда. — Дракончик? — забеспокоился я. Может, он ещё не был готов к сексу? Утренний стояк — это ведь просто физиология. — Я... — Малфой сглотнул. — Я так боялся тебя потерять. — Если глупая ссора может это сделать, то потеря будет невелика. Считай, что мы так, разминались. Ссориться тоже надо уметь. Драко засмеялся слегка истерично, покачивая меня на груди. Эту эмоцию я разгадал. — Что, опять слишком хорошо? — Аха. — Ты привыкнешь, — уверенно сказал я. — Думаешь? — Определённо. К хорошему привыкают быстрее, чем к плохому. Хочешь поговорить о случившемся? — С тобой или с нами? — С нами, — я отлично понимал, что отчёта о том, что я наворотил, мне не избежать. — Не хочу. Главное я знаю, остальное не имеет значения. Я был не против. Угнездив подбородок в кулаки, сложенные на груди Малфоя, я рассматривал его. Чёткую линию челюсти, нежные губы, чуть припухшие со сна, тонко вырезанные ноздри, тёмные ресницы, из-под которых за мной следили глаза. — Ты очень красивый, — вырвалось у меня. — Иногда мне неприятно слышать это, — признался Драко. — Почему? — Создаётся впечатление, будто это единственное, что я могу предъявить миру. И единственное, что есть во мне. А учитывая, что красота проходит, мне дурно. Когда я перестану быть привлекательным для тебя или просто приемся, что с нами будет? — Не скрою, именно твоя внешность стала крючком. Но подсекал ты сам, — улыбнулся я и зашипел от резко царапнувших кожу головы ногтей. — Эй! — Я тебя не ловил! — Я и не утверждаю, что ты меня специально окрутил. Поймался сам, — покорно сказал я. — Но согласись, если бы приманка была негодящая, я бы выплюнул крючок. И первоначально зацепившая меня внешность перестала бы иметь значение. — Мне эти твои рыбацкие аллегории непонятны и неприятны, — он снова дёрнул меня за волосы, и я мотнул головой, высвобождаясь. — Бу-бу-бу! Я даже по этому твоему капризному тону, по которому кажется, что говоришь не ты, а твоя задница, соскучился! — Я чувствую твою скуку. Она упирается прямо мне в зад! — Реши это, — хмыкнул я, и на моё удивление Драко шире раздвинул ноги. Скулы его полыхнули румянцем, а губы дрогнули и приоткрылись. Твою мать... Твою мать! Сверху я был давно, а хотелось так, что я не был уверен в том, что сгоряча не причиню боли. Запустив между нами руку, я протиснулся глубже и коснулся плотно сжатой дырочки. Я знал заклинания расслабления и смазки. Тот случай, когда лучше вербальная формула, чем стихийная магия. Там же всё такое нежное... — Релацио. Любрикус. Драко дрогнул подо мной. Я знал, что это скорее от неожиданности, чем от неприятных ощущений. Я эти заклинания на себе проверял. — Я ведь правильно тебя понял? — уточнил я, глядя в чёрные от расширившихся зрачков глаза. Малфой кивнул, раскрываясь ещё больше, и я направил себя в тугое и горячее, медленно погружаясь и постанывая от запредельных ощущений. Войдя до упора — замер, уткнувшись лбом в плечо блондинчика, давая привыкнуть ему и немного остыть себе. Казалось, любое движение — и я позорно обкончаюсь, даже не начав. Пока я повторял про себя строение флоббер-червя, Драко взял всё в свои руки: откинул одеяло, оплёл меня ногами, чуть качнул тазом и пришпорил пяткой. И тут я сорвался. Малфой стонал, я рычал, кровать скрипела и раскачивалась. Надолго меня не хватило, спасибо, Драко от меня почти не отстал, и когда я рухнул на него, дёрнулся пару раз, дотрахивая сам себя пока не обмякшим членом. Позор! Но мне было так хорошо... Я словно плыл на тёплых волнах, покачиваясь и совершенно ничего не соображая. — Поттер! — М-м-м. Дракончик, ты такой... — Слезь с меня! — Ой, прости... Я откатился в сторону и, раскинув ноги и руки, глупо улыбался. — Ты похож на идиота! — Аха. Драко приподнялся на локте, нависая надо мной, и по его груди скользнуло что-то блестящее. Я присмотрелся. Моё безумное кольцо, ставшее предметом спора, висело на шее блондинчика, продетое сквозь цепочку. Поймав мой взгляд на украшение, Малфой отвёл глаза. — Если оно тебе не нравится — сложи в шкатулку. Я куплю тебе то, что ты сам захочешь. Не насилуй себя ради того, чтобы мне было приятно. — Оно нравится! Но на руке смотрится ужасно. У меня руки как у девчонки! Я цапнул расслабленно лежащую кисть и потянул на себя. Узкие ладони, длинные изящные пальцы, овальные ногти, как миндальные орешки. Для такой руки кольцо действительно было не подходящим. Мерил-то я его на себя. Но Драко привычно на себя наговаривал: руки были совершенно определённо мужскими. Просто эстетичными и запредельно сексуальными. Я сунул его указательный палец себе в рот и пососал. Малфой с шипением вырвал у меня свою руку. Змейка! — Давай бриллиант вставим в навершие твоей палочки. Гоблин сказал, что камень такого размера хорош именно в виде артефакта. У него очень высокая ёмкость накопления магии. Что думаешь? Драко некоторое время смотрел на меня в задумчивости. Я снова потянул его руку на себя, прижимая к своей груди. Истосковался я по нему. Очень. — Думаю, что я тебя люблю, — так серьёзно сказал Малфой, что я вскинулся. — Я обосрался по полной, а ты даже не упрекаешь меня. — Я не твой отец, Драко. И потом зачем упрекать, если можно просто обсудить. — Поттер, ты — идиот! Но ты мой идиот! — блондинчик кинулся на меня, подминая и оплетая ногами и руками, как анаконда антилопу. — Твой! — задушено согласился я.***
Мы долго лежали, обнявшись, пока я рассказывал всё, что произошло. И про встречу с Томом, и про ритуал с Северусом, и про публикацию в газете, и про то, что зол на Скиттер и так просто этого не оставлю. — Брат обязательно придумает какую-нибудь гадость для этой сучки! Пойдёшь со мной на встречу с Томом? — Поттер, я понимаю, что ты простой, как три кната, но я-то такого себе позволить не могу. На каком основании я пойду в дом человека, в который меня не приглашали? — Ща! — я выпутался из объятия и размял кисти. — Погоди! — Драко поймал меня за руку, не давая вызывать патронус. — Помимо того, что это невежливо, я и сам не хочу. Это для меня чересчур. Том Реддл до сих пор для меня человек, которого я боялся до заикания. Я прижал Малфоя к себе: что ему стоило признание — прекрасно осознавал. Драко стыдился своих слабостей, боялся своей неидеальности и не прощал сам себе ошибок. Как он дожил до семнадцати без нервного срыва — ума не приложу. — Я понял. Но я пригласил его быть шафером на нашей свадьбе... Если ты против, я поговорю с Томом. — Это не проблема. На свадьбе мне будет не до страха перед Тёмным Лордом. Я буду бояться другого. — Чего? Улыбающегося Снейпа? — Дурак! Нет, того, что в последний момент нам что-то помешает и свадьба сорвётся. — Это как? Драко закатил глаза и вздохнул. Мол, отвечать на тупые вопросы он не нанимался. — Дрей. — М? — А то, что я... ну... обладатель всех даров и всё такое. Тебя не пугает? — Не-а. — Почему? — Потому что я даже не рассчитывал на нашу с тобой вечность вместе. Думал, ты освоишься, присмотришься и поймёшь, какое я ничтожное чмо. Про магический брак даже заикаться боялся. — Эй! — вскинулся я. Ненавижу, когда говорят гадости про моего парня! — Ты так смешно защищаешь меня от меня же, — засмеялся Драко, а потом покраснел и вцепился в зад. — Что?! — испугался я. Наверное, я всё же перестарался. — Подтекает и хлюпает... — Малфой покраснел так удушливо, что у него, кажется, подскочила температура. Моя невинная змейка! — Дай посмотреть! — вскинулся я. Это у меня вечно трусы мокрые от спермы и смазки, особенно, если дракончика приперло потрахаться вне спальни. — Поттер! Ты больной! Отпусти! Но я уже перекатил Малфоя, сел ему на бёдра и раздвинул половинки. Боже, это как разломить спелый персик: нежная плоть, мягкая, податливая. И сочная сердцевинка блестит влагой. Розовое, чуть припухшее отверстие мигнуло, и из него выступила прозрачная капелька. Я со стоном наклонился и лизнул. Теперь уже застонал Драко. Я плотнее влип губами, активно работая языком. Дырочку, подарившую мне такие потрясающие ощущения, я вылизывал и нежил с упоением, совершенно утонув в чувствах, и даже не понял, почему меня зажало. Лишь ощутив пульсацию под языком, понял — мой блондинчик кончил. — Знаешь, Поттер, если ты мне изменишь — я тебя убью! — просипел Малфой. — Чего? — подорвался я. Я лежал щекой на половинке, не в силах оторваться от своей прелести и оглаживая второе полупопие рукой. — Мысль, что ты будешь делать такое с кем-то другим, сводит меня с ума! — Не думай херни, и всё будет хорошо! — У тебя всё так просто, что это иногда обескураживает. — Дракон, ну правда, ну с какой целью ты об этом думаешь? Это ведь только приносит боль, причём самую тупую из возможных. Беспочвенную. — Я не могу это контролировать. Просто в один миг вижу перед глазами картинку, как ты выгибаешься под кем-то, и меня накрывает. Легендарная ревность Драко Малфоя. Заставляющая следить за мной по карте, отслеживать все прикосновения и мониторить контакты. Самое обидное, что ревность не равно любовь. Необоснованная ревность — это про неуверенность в себе, про недоверие, про травмы, что мы тащим с собой из детства. В моей амнезии есть очевидные плюсы. Все свои травмы я нарабатываю сейчас, будучи относительно взрослым и вполне критичным. Однажды Снейп сказал, что я здравомыслящий и ебанутый одновременно, и это цепляет. Возможно. В любом случае непредсказуемость повышает шанс выжить. Моя борьба за жизнь, кажется, уже сошла на нет, так как все мои естественные враги либо самоустранились, либо перешли на мою сторону. Но кто знает, как повернётся жизнь. Мир, выбранный мной, простым не был. Мысль свалить в Австралию с деньгами и родичами почти меня не посещала последнее время. А привязка росла. Мало того, что у близких тоже есть свои планы и мечты, так ещё и алтари... Родовые гнёзда. Живые, дышащие, ждущие своих хозяев. Гриммо ощущался мной сейчас как колыбель. А кто из нас не мечтает иногда проснуться утром в тёплой постели, когда тебе совсем мало лет и мама скоро позовёт к столу завтракать? Мама. Многие при произношении этого слова улыбаются безоблачно, как Драко. У меня же это слово вызывало смутное, еле уловимое трепыхание в душе, из тех смазанных образов, что иногда возникают у нас, когда мы слышим определённый запах или забытую мелодию. При прокручивании в голове слова "отец" сразу чётко и верно возникал строгий холодный образ Северуса. Сейчас я понимаю, что даже называя его учителем, наставником, профом, я подменял понятия на... безопасные. На те, которые его не оттолкнут. Зельевар прочно занял ту нишу, что занимают отцы в жизни мальчиков, сам не понимая этого. В общепринятом понятии не будучи идеальным, Снейп был моим личным идеалом. — Гарри? — упругая мягкость под моей щекой дёрнулась. — Ты уснул? — М-м-м? Нет, задумался. — Небось о своих шлюхах? — подъебнул Малфой то ли меня, то ли себя. — О них, конечно! А ты о чём думал? — О Римской Империи. Я вскинулся и посмотрел на узкую талию, переходящую в широкие плечи. Драко повернулся ко мне неуловимо грациозно, заставляя меня на миг прикрыть глаза и вздохнуть от счастья. Неужели всё это богатство — моё? Открыв глаза, я поймал цепкий взгляд и положив руку на поясницу, где находились две соблазнительные ямочки, повёл ладонью вдоль позвоночника до шеи. Под ладонью скользила гладкая мягкая кожа и перекатывался рельеф мышц. Сжав пальцы, я наклонился и поцеловал Драко в плечо. — И что именно ты думал? — Что солдаты в походах часто образовывали пары. Твоя пара защитит тебя, вытащит с поля боя, выходит после ранения. Изначально продиктованное необходимостью, часто сплачивало людей, и даже уйдя со службы, они продолжали жить вместе, включая в свой союз женщину для продолжения рода. — И? — я перекинул ногу и, оседлав бёдра Малфоя, лёг на него, вытягиваясь в полный рост и утыкаясь губами в загривок. — Ты бы стал старшим в паре. И тянул бы меня, как тянешь сейчас. Я чуть куснул загривок, и Драко задрожал подо мной. — Я бы тебя ещё раз натянул. Но... Малфой резко повернул голову и скосил на меня глаза. — Но? — Мне нравится отдаваться тебе даже больше, чем брать. Тебя смущает именно это? Резонанс, что предпочитающий пассивную позицию сильнее физически, ментально, социально? В нашем случае ещё и магически? Ещё не смог принять для себя обратный вариант? — Мне сносит башню от того, что ты отдаёшься. Я чувствую себя победителем мира. — Покатаешь меня на своём члене, победитель? — хмыкнул я и снова прикусил чуть выступающий шейный позвонок. Малфой взбрыкнул, заваливая меня на бок и перевернулся. У него снова стояло. Я сел ему на живот и посмотрел внимательно. Блондинчик часто дышал, его грудь бурно вздымалась. Крохотные розовые соски собрались горошинами. А в задницу мне постукивал эрегированный член, от сильного возбуждения дёргающийся и пятнающий кожу влажными вязкими прикосновениями. Кайф! Я, не отрывая взгляда от распалённого Драко, завёл руку назад, привстал и начал медленно насаживаться на пульсирующий орган, применив к себе те же заклинания, что и к красавчику часом ранее. Когда моя задница коснулась паха Малфоя, я замер, сражённый чувством наполненности, растянутости и единения. Боже, как хорошо...***
К завтраку мы выползли такие разморённые, что при виде нас Нарцисса прыснула, Северус поджал губы, Сириус просиял, а лорд Малфой поднял бровь. Пожелав всем приятного аппетита, мы накинулись на еду, и некоторое время за столом стояла тишина, разбавленная лишь деликатным стуком приборов, бульканьем кофейника и шелестом переворачиваемых страниц газеты, которую читал Люциус. — Как думаете, — спросил я, беря в руки чашку с чаем, — как наказать Скиттер? Она меня достала, и я решительно намерен её проучить. Лорд Малфой посмотрел на меня со скептическим интересом, а Северус побелел как полотно. Уж он-то знает, каким я бываю в гневе. — Письмо! Кричер возник передо мной с небольшим подносом. Я потянул конверт, открыл его, быстро пробежался глазами и улыбнулся. В руке Северуса, наблюдающего за мной, лопнул бокал с водой. — Поттер! Что бы ты ни решил своей больной головой, даже не думай!