Подхихикивая, я поцеловал напрягшегося Драко, шепнув ему на ухо от кого письмо и что, скорее всего, буду занят до вечера, и ушёл в кабинет, пожелав всем хорошего дня.
Сев в кресло, я начал считать:
— Один, два, тр...
— Поттер!
Влетевший в комнату Снейп так хлопнул дверью, что чуть не сломал нос следующему за ним Сириусу. Крёстный, появившийся из-за спины отца, посмотрел на Северуса с укоризной. Он прижимал ладонь к лицу, но на рубашку уже капали крупные капли.
— Эпискей! Экскуро! — на миг отвлекшись на Блэка, отец схватил меня и привлёк к себе, впиваясь взглядом. — Что в письме? От кого оно?
— Почитай! — сунул я его в нос зельевару.
И чуть не рассмеялся, когда Снейп, как овчарка, обнюхивал конверт и рассматривал. Каждое утро одно и то же. Может, Север и прав, и нам с Драко пора отделиться. Наверное, здорово будет пить кофе на кухне в одних носках, а потом трахаться на барной стойке или в кресле у камина. Да где угодно! И не отчитываться за каждый чих или брошенное слово.
— Это... интересно, — вырвал меня из мечтаний отец. — И даёт нам определённые преимущества. Ты договорился с Реддлом о встрече? Его эта статья касается в не меньшей степени, чем тебя.
— Утром он прислал письмо с первыми петухами.
— Петухами?! — захихикал Сириус.
— Это образно. Филин его прилетел. От меня ждут ответ патронусом. И да, он там координаты написал, это, наверно, для аппарации.
— Можно и лепартировать, — заметил Северус, постукивая себя по губам письмом.
Сириус залип на этом движении. Мда, даже не знаю, хорошо это или плохо, когда тебя так сильно любят. У нас с Драко это всё как-то... симметрично, что ли. А тут явный перекос. Хотя... Мне иногда казалось, что такая вот сильная, мазохистическая любовь, когда тебя систематически отвергают, бросая ласку изредка, как собаке кость, цепляет крёстного сильнее, нежели здоровое ответное чувство. Это я человек без психотравм и не требую дополнительной стимуляции от партнёра. А пара Сириус-Северус похожа на созависимых, что совпали сколами и надломами...
— Буду благодарен, мне аппарация отвратительна, — сказал я. — Кричер!
Домовик сразу явился с письмом Реддла. Господи, он идеален!
— Когда идём? — деловито уточнил крёстный.
— Можно в течение часа. Отправляй патронус.
Я взмахнул рукой, и змейка замаячила передо мной в ожидании послания.
— Том, мы будем у тебя через тридцать минут. Выгоняй шлюх из поместья.
— Поттер! — зарычал отец, но было уже поздно. Ментальный посланник растворился в подпространстве.
— А почему Реддл не умеет вызывать патронуса, па? — отвлёк я от негодования профа.
— Слишком много тьмы в нём, — небрежно отмахнулся от меня Снейп. Он подошёл к Сириусу и крутил его лицо, рассматривая пострадавший от его неосторожности нос. Как бы он ни изображал небрежение, ему было не всё равно.
— Не думаю, — возразил я.
Отец оттолкнул крёстного, который, пользуясь случаем, поймал его руку и целовал костяшки, и развернулся ко мне.
— Мерлин, Гарри, ну подумай: нынешнее тело Лорд собирал по частям, изначально создав его из одержимого духом, изуродованного младенца-маггла, праха отца, твоей крови и зелий. Темномагическим ритуалом. А после присоединил осколки души, призванные из крестражей, созданных при помощи жертвоприношения. Если использовать градацию, то он и есть Тьма. Её абсолют.
Так вот почему внешность Волдеморта была столь экзотичной. Его, по сути, слепили из того, что было. Рептильная форма очевидно была наиболее адаптивной и жизнеспособной.
— Мой осколок не просто кусок души, — напомнил я. — Реддл жил и формировался вместе со мной, поэтому если я умел вызывать патронус, как мне говорили, то и он умеет вызывать патронус!
— Хм, а ведь правда... Вот и предложи ему попробовать, Драко же ты научил.
Драко. Для блондинчика у меня были методы тренировки, не подходящие для того, кого я назвал своим братом. Не к месту вспомнились слова о том, что Мраксы выродились из-за инцеста. Картинка, где я целую Тома с сексуальным подтекстом, заставила меня передёрнуть плечами и скривиться. Реддл красавчик ещё тот, но совершенно меня не возбуждает. Я не мог себе представить, что дарю ему цветы, с трепетом ожидая реакции. Кстати!
— Знаете, я понял, что никогда не наносил визитов. Что надо захватить с собой?
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, там торт, или бутылку вина, или, может, цветы.
— Ты больной? Какие цветы? Это же не ритуал ухаживания, а деловой визит!
— Понятно, что не ритуал. Но разве цветы дарят только возлюбленным? О! Поделюсь с Томом грибами, у меня их ещё полно!
— Ты бы ему ещё косячок припёр! — хмыкнул Снейп.
— У тебя есть? — уточнил я. Ну мало ли, Северус всё же зельевар, это почти тоже самое, что и химик.
— У меня есть, — подал реплику Сириус, и отец посмотрел на него так, что крёстный слегка задымился.
— Только, блядь, попробуйте принести Тёмному Лорду косяк или грибы. Вы совсем охренели, чёртовы Блэки!
Удобненько. Когда я идиот — то сразу Поттер. Когда псих — то Блэк. Что мне надо сделать, чтобы меня назвали Принцем?
— Ты грустный, как лист капустный, Север! — протянул Сириус. — Том нормальный мужик. Вспомни, как вкусно мы пили абсент под его руководством.
Крёстный мечтательно закатил глаза. Это был первый и единственный раз, когда он нарушил обещание не прикасаться к алкоголю. Но вызвано это было не тягой к спиртному. Просто тогда наш строгий профессор размяк и позволил Блэку больше, чем обычно.
— Помню! — проскрежетал зубами зельевар, и я захихикал. Сириус тогда отделался укушенной губой и фингалом. Высокие отношения между моими папашами! Чёрт, почему психотравмы выглядят так привлекательно со стороны?
— Гарри, а кто тебе написал, кстати? — спросил крёстный.
— Гермиона. Она, видимо, тоже прочитала статью сучки Скиттер и припомнила про эту... даму один интересный момент.
— И какой? — синие глаза Блэка сверкнули любопытством, и я увидел, как залип на него Снейп. Ха! За этими двумя наблюдать становилось всё интереснее и интереснее. Меня словно затягивало в маггловский сериал.
— Она незарегистрированный анимаг.
Сириус длинно присвистнул, а Северус задумался.
— Дай угадаю, аниформа — нечто мелкое и неуловимое, вроде крысы, летучей мыши или хомяка, — сказал проф.
— Круче.
— Птица? — выдал свою версию крёстный.
— Ещё круче! Маленький летающий жучок.
— Так вот как она узнавала некоторые вещи на Турнире Трёх Волшебников... — задумчиво протянул Снейп. — А я всё понять не мог, кто сливает ей информацию. Даже, грешным делом, думал на крестника.
— Именно на этом я и хочу сыграть. Но подробнее обсудим у Тома. Полчаса прошло?
— Да! — встрепенулся отец. Он ненавидел опаздывать. — Выходим!
Дождавшись, когда Сириус уйдёт аппарацией по координатам с крыльца особняка, мы со Снейпом переглянулись.
— Помнишь порядок действий?
— Помню. Ты, самое главное, задай мне ориентир. Мне эти координаты как азбука морзе — белиберда непонятная.
— Немного уляжется вся эта суета, и буду учить тебя движению по заданным координатам. Следуй за мной!
Отец крутнулся, превращаясь в столб дыма, и устремился вверх, оставляя за собой тёмный чёткий след, и я, повторив его движение, сам дематериализовался, превращаясь в рой частиц, и последовал за ним.
Это было здорово, двигаться так! Свобода и полное отсутствие границ. Я ощущал себя кучно летящей дробью, роем, торнадо, но не человеком.
Развлекаясь, я пытался поймать дымный хвост профа и заигрался. Поэтому поместье Реддлов предстало перед нами во всей красе совершенно неожиданно. Я был так увлечён полётом и старался не отстать от Северуса, что заметил его лишь тогда, когда отец начал притормаживать.
Дом викторианской эпохи стоял на небольшом холме, окружённый ухоженным парком. Серые колонны, строгие линии, умеренность и изысканная простота, не перегруженная лишними деталями. Сириус уже ждал нас у калитки привратницкой. Когда мы с Северусом материализовались перед восторженно разглядывающим нас крёстным, калитка гостеприимно открылась, хотя помещение было пустым. Нас ждали.
Я помедлил на пороге, прислушиваясь к себе.
— Это ведь не менор? — уточнил я. Магии я почти не ощущал. Как лёгкий флёр позолоты, нанесённый на простой металл.
— Нет, это поместье отца Тома, он был магглом, — подтвердил мои ощущения Снейп. — Чем пахнет, Поттер?
Я глубоко втянул воздух и бездумно двинулся по дорожке, ведущей к главному входу.
— Старые деньги, змеиное гнездо, своя кровь, лёгкий флёр шоколада, коньяка и табака. Это уже личные запахи брата.
— Странное сочетание, — протянул крёстный, оглядываясь. — Ощущение, что это должно конфликтовать между собой.
— Конечно! Ты же чистокровный. А тут идёт столкновение двух миров: старые деньги — это чисто маггловское. Род Реддл давно владеет этими землями. Деревенька Литтл Ханглтон — их майорат. А вот змеиное гнездо — уже линия Мраксов. Они выродились настолько, что жрали змей и разговаривали только на парселтанге. Кстати, их дом должен быть где-то тут неподалёку.
— Менор? — я не ощущал мощного источника магии поблизости. Не в этом неухоженном, но до сих пор сохранившем остатки былого величия саду. В самшитах до сих пор угадывались формы, розы до сих пор цвели, а под разросшимся молодило угадывались очертания альпийской горки.
— Нет, они давно лишились родового гнезда. Тёмный Лорд искал менор Слизерина ещё до падения, но безуспешно.
— Я его нашёл, — низкий голос Реддла заставил нас, увлечённых разговором, вздрогнуть.
Том встречал нас на пороге. Увидев меня, улыбнулся и открыл объятия. Я шагнул в них не раздумывая и, оказавшись в мощной магии брата, вдохнул её, как запах, полной грудью, впитывая в себя.
— У тебя были приключения, Гарри? Твоя магия нестабильна.
— Ещё какие!
— Расскажешь?
— Если коротко, то вы теперь со Снейпом родственники.
Том хмыкнул и выпустил меня. Чуть отодвинул и внимательно осмотрел.
— Глядя на тебя, можно сказать: какой милый юноша. Но, на самом деле, ты как абсент: несмотря на привлекательный вид, легко сведёшь с ума даже с первой рюмки. И нет, ты не похож на своего отца. Нос не тот.
— Близкие обычно называют меня идиот, — засмеялся я. У Северуса действительно был выдающийся нос. Породистый.
— Кто эти дураки? — хмыкнул Том.
— Мой отец и мой жених.
— Как ты мог их выбрать? Признайся, тебя заставили?
— Я мазохист.
Из-за спины Тома скользнула змея, и я кинулся её обнимать, крепко прижимая к себе приподнявшееся тело, не замечая, как за моей спиной от ужаса замерли отец и крёстный. Тяжёлая плоская голова рептилии легла на моё плечо. Касаться змеи было приятно и умиротворяюще. Словно я прижимаю к себе утраченную игрушку, с которой спал в детстве, но случайно забыл при переезде.
—
Смелая змейка. И пахнешь хорошо, — прошелестела рептилия.
—
Чем?
—
Счастьем, грибами, хозяином, гнездом, свежестью. Я бы свила с тобой гнездо, если бы ты был самцом моего вида.
—
Ха! На мои яйца уже есть претендент. И он оторвёт мне их за одну мысль об измене.
Нагайна мелко завибрировала в моих руках, и я понял, что она так смеётся. Слишком человечное поведение для рептилии. Но вполне возможное для крестража. Что ж, логично, что единственным сохранённым Реддлом крестражем стал его фамильяр. Отсюда и возникшее ощущение сродства и узнавания. Интересно, змея будет жить так же долго, как и все мы?
— Проходите в дом, что вы застыли на пороге? И ничего Гарри змея не сделает. Он для неё — часть меня.
В комнате, которую я определил как гостиная, уютно потрескивали дрова в камине. Несмотря на июнь, в поместье было прохладно и сыро. Наверное, потому что много лет оно было заброшено. Том пытался выгнать из него нежилой дух, грея очаг. Хотя, на мой взгляд, тут просто не хватало позитивных воспоминаний. Надо чаще приходить в гости к брату.
Когда я сел в кресло, змея скользнула ко мне, обвиваясь колёсной шиной и укладывая голову на колени. Я положил ладонь на широкий плоский лоб и с удовольствием погладил. Плотная чешуя создавала ощущение скользкоты под руками, очень приятное и умиротворяющее.
— Ты совсем её не боишься? — передёрнул плечами крёстный.
— Нет. Для меня она потрясающе красивая. Красота не может быть отвратительной.
— Хм... Я помню ты и меня после перерождения, в теле, доставшемся от игр Слизерина с геномом, посчитал экзотическим. Так что я бы не доверял вкусу Гарри, лорд Блэк, в вопросе эстетики, — заметил Том.
— Вас послушаешь, так я кругом дурак. Тогда за что вы любите меня? Что за дурновкусие? Не забывайте, что вы все были моим выбором!
— Я никогда не считал тебя идиотом! — обиделся крёстный.
— Прости, Сири, ты единственный любишь меня не за что-то, а просто так!
— Ну да, узы не в счёт, — хмыкнул Северус. — Это мне пришлось разглядеть тебя сквозь ненавистный облик Джеймса и отринуть образ, который был знаком мне несколько лет.
— Учитывая, что Поттер был тем, кто фактически лишил меня тела, наверное, мои чувства самые парадоксальные, — улыбнулся Реддл.
— У нас тут что, конкурс "за что я люблю Гарри, хотя мог бы ненавидеть"? Что за фигня?! Отстаньте от моего светлого образа и переключитесь уже на что-нибудь другое! — не выдержал я обращённых на меня взглядов.
— Хорошо, Поттер, — Том вальяжно откинулся в кресле и глянул на меня с интересом. — Расскажи-ка мне, как так вышло, что мой бывший вассал и твой наставник стал твоим отцом? Он тебя шантажировал? Держал в плену? Пытал?
— Эй! Северус не такой! — вскинулся я. Том даже не представляет, как я этого хотел!
— Да что ты говоришь? — хмыкнул Реддл и поднял знакомо бровь, а у Снейпа раздулись ноздри. — Твой новоиспечённый папаша прошёл суровую школу, пока я приручал его.
Вечер переставал быть томным. Я сел ровнее и зло посмотрел на брата.
— Если ты думаешь, что я оскорблюсь или буду шокирован — ты ошибаешься. Или считаешь, что только тебе я могу простить убийства, а остальные этого не достойны?
— Всё, всё! — Том поднял руки, глядя мне в глаза. — Я понял: Снейп у нас — персона неприкосновенная. Тряпочку тебе подарить?
— Зачем?
— Протирать пыль с его пьедестала.
Я закрыл глаза и медленно, медитативно провёл по голове змеи, лежащей на моих коленях. Проклинать близких не стоит. Самому же потом больно будет.
— Зачем ты его доводишь? — отрывисто бросил проф.
— Он ревнует, Север, — спокойно сказал крёстный. — У нашего Тёмного буквально полыхает, что в их с Поттером небольшой круг Гарри, помимо меня, втащил ещё и тебя.
Я открыл глаза и с любопытством посмотрел на Тома. Он улыбался, но я видел, как он сжимал подлокотники длинными пальцами. Они даже побелели от усилий, а ветхая обшивка поползла.
— Том?
— Я не понимаю, как вы живёте?! Столько чувствовать — это ужасно!
Реддл вскочил и прошёлся по комнате, засунув руки глубоко в карманы классических брюк. Образ дополняли ещё и рубашка с жилетом. Только сейчас я заметил, что брат был одет как чёртов аристократ.
— Считай это платой. С любовью в связке идёт ревность. С радостью — страх потери. С счастьем — усталость от вложенных усилий. Учитывая, что до этого ты испытывал лишь злость и страх, ты должен быть рад альтернативе, — заметил Блэк.
— Злость — это чистая эмоция. Понятная. Однозначная. А любовь... Меня рвёт от её граней: жадность, радость обладания, желание спрятать, ревность, страх потери, ужас от того, что могло случиться по-другому. Это невыносимо!
Том вцепился в волосы. Это было так странно. Я привык, что Реддл — сильный, спокойный, ироничный, а тут такой вихрь чувств.
— Том, что случилось?
— Я не понимаю. Просто чувствую, что меня несёт бурной водой, и я, крутясь, бьюсь об уступы.
— Его душа регенерирует и пробуждается, — сказал Сириус. Реддл резко повернулся к крёстному и уставился на него.
— Ты уже видел, да? Того, кто сделал крестраж, а после провёл обратный ритуал?
— Не видел. Но нашёл в хрониках рода некого Гриммуальда Торнвальда. Он оставил мемуары, и я прочёл их.
Гриммуальда. Так, стоп, площадь Гриммо названа в его честь?
— Мой предок жил в сложные времена, когда Рагнар Лодброк, по прозванию Кожаные Штаны, начал войну с бриттами. Для него это дурно закончилось, но вопрос не в этом. Гриммуальд был магом, а ещё он был берсерком и во время боевого безумия оборачивался в огромного чёрного пса. Моя аниформа — жалкое подобие. Он был ранен и чуть не умер, но подобравшая его девица Блэк провела ритуал жертвоприношения и умудрилась сохранить возлюбленному жизнь. От ран Гриммуальд оправился и наплодил со своей женой кучу маленьких Блэков. Но проблема оказалась в том, что Вега Блэк, давшая ему род, новую жизнь и семью, старилась, а Гриммуальд — нет. И когда Вега умерла, он потратил немало лет на то, чтобы уйти вслед за возлюбленной. Найти обратный ритуал, раскаяться и почить с миром Гриммуальду оказалось ох как непросто. И он описывал все муки, что пережил, каясь и пробуждая целостность своей души. Он испытывал такие же сложности с эмоциями, что и ты, описывая их подробно и смакуя. Видимо, это была часть раскаяния.
— Ох, Мерлин. Мне стало легче. Я думал, что схожу с ума. Представляете, что было бы с миром, учитывая силу моей магии? К тому же я боялся потянуть тебя за собой, Гарри. Стопроцентной уверенности в том, что пророчество не воспримет мою смерть как запуск твоего ухода, у меня нет.
Северус странно дёрнулся, но сейчас моё внимание занимал брат. Я отстранил змею, встал и, перешагнув Нагайну, крепко обнял Тома.
— Всё будет хорошо, — прошептал я в широкую грудь, где заполошно и неровно билось сердце.
— Думаешь?
— Уверен.
Сердцебиение выровнялось, и я поднял лицо вверх. Том смотрел на меня с непонятной мукой на лице.
— Что?
— Иногда моя душа хочет твоё тело. Вернуться в него, как в колыбель. Наверное, это испытывают взрослые, приезжая в родительский дом и заходя в свою детскую, где ничего не менялось с их отъезда.
— Воспринимай это как этап взросления. Твоя душа по сути — новорожденная, и она должна пройти становление.
— Ты прав.
Том на миг прижал мою голову к груди широкой ладонью, после отпустил и чуть оттолкнул от себя.
— Что пьём, господа?
***
Том и Северус пили кофе с коньяком, Сириус чай, а я ананасовый сок, когда Реддл неожиданно спросил:
— Как это, когда у тебя большая семья и старинный род? Когда знаешь предков поимённо вплоть до родоначальников? Можешь поговорить с портретом того или иного родственника?
— Раньше я думал, что ужасно, — протянул Блэк. Вопрос, даже без уточнения, был адресован именно ему. Из всех нас только крёстный жил в полной большой семье. — Сейчас считаю, что именно так и должны расти дети.
Сири кинул мимолётный взгляд на Северуса, и тот скривился. Они планируют общих детей?
— Род за спиной ощущается как мощные крылья, которые раскрываются в момент опасности, закрывая тебя от всего. Я не сошёл с ума в Азкабане только потому, что у меня была цель, а также возможность перекидываться в аниформу в моменты визита дементоров. Меня держали кровные узы: мама, кузины, Гарри.
— Я поддерживал тебя? — моему изумлению не было предела. — Как?
— Бессознательно, щеночек. Я ощущал это как лёгкое тёплое прикосновение в самые сложные для меня моменты. Ты не помнил меня и фактически не знал, но тонкий ручеёк силы всё равно тёк ко мне. Мама меня поддерживала ещё и ритуалами. Когда она умерла, я сразу почувствовал. В тот момент я подошёл к критической черте...
— Мне жаль.
— Я злился на неё. За то, что даже она меня бросила. Злился так, что сбежав из тюрьмы, шлялся по помойкам, но не мог переступить порог родного дома. А когда всё же вынужден был это сделать, первое что я сделал, это наорал на её портрет, не желая слушать аргументов, не желая слышать правды. Что род — это основа. Что я не один до сих пор.
— Почему?
— Ему было страшно признаться самому себе в том, что он собственноручно профукал всё, — глухо сказал Снейп, и Сириус дёрнулся, как от удара. Мне стало больно.
— Отец!
— Я говорю не для того, чтобы унизить твоего крёстного, Гарри. А для того, чтобы сказать, что я и сам всё так же просрал. Из-за злости и ненависти к деду я в своё время отказался от контакта с ним и...
— И попал ко мне, — подхватил реплику Том. — Брошенные и озлобленные маги — отличные бойцы. Им нечего терять. Отверженные отпрыски древних родов. Барти Крауч, Беллатриса Лестрейндж, Нотт, Долохов... Знал бы ты, Север, как я был разочарован в тебе, когда ты униженно просил у меня за какую-то магглокровку. Ты, злой, молодой, гордый, одинокий, вдруг оказался у меня в ногах и умолял. Вдруг оказался доступным для слабости. Мерзость.
Снейп дёрнулся, как от удара, и Сириус придвинулся к нему на диване и обнял. Отец даже не скинул его руку, лишь уронил лицо в ладони. Я вперил в брата гневный взгляд, но он погасил все негативные чувства следующей фразой:
— А сейчас я тебя понимаю, как никто. Если бы Гарри грозила беда, я бы согнул спину перед кем угодно, хоть перед Дамблдором... Не переломился бы.
Я, приоткрыв рот, посмотрел на Тома. Вот этот великолепный мощный мужик просил бы за меня, а не иронично улыбался? На этом прекрасном лице греческой статуи было бы что-то большее, чем самодовольство?
— Любовь делает из нас дураков, Гарри, — Том правильно расшифровал мой взгляд. — Но она же делает нас живыми. Бесчувственные люди живут долго и благополучно, но зря. И подбери челюсть. А то у меня ощущение, что я слишком разоткровенничался.
Что ж, господа, раз минутка душевного стриптиза между нами закончена, давайте приступим к делу. Скиттер надо наказать! Есть идеи? Так как мне, кроме показательной казни, ничего в голову не приходит, а это, увы, на данном этапе вредит избранному мной образу честного политика.
— Мерлин, Реддл, "честный политик" звучит как оксюморон! Не используй этот термин, закидают тухлыми яйцами, — включился отец в диалог. Он уже сидел подобравшись и скинув руку крёстного со своих плеч. Глаза сверкали, как драгоценные камни. Стресс, борьба, интриги — это его стихия. А область нежных чувств так и останется болезненной навсегда.
— У меня есть идея! — отвлёкся я от любования, поймав понимающий взгляд Сириуса.
— Жги! — хохотнул Том, на миг превращаясь в Шляпника из "Алисы в стране чудес". Юного, немного безумного и готового к странностям.
— Мне тут птичка на хвосте принесла, что Скиттер — незарегистрированный анимаг. Жук.
— Ха! Отличный повод для шантажа. Если...
— Для наказания тоже, — перебил я. — Что если пообещать ей эксклюзивное интервью, заманить на него в гости и насильно заставить принять форму? А после пусть поживёт пару месяцев в качестве домашнего питомца.
— А не проще её убить? — хмыкнул Снейп. — Слишком мудрёно.
— Нам пригодится карманный журналист с определённой репутацией. А она уже у Скиттер есть. Зачем разбрасываться такими кадрами?
— Опыт приручения сказывается, да, Реддл? — ехидно поддел Сири.
— Ещё какой! Твой благоверный был той ещё непокорной сучкой.
Сириус вдруг зарычал, и я не понял, как вскочил, вставая между крёстным и братом.
— Блэк, успокойся, между мной и Тёмным никогда ничего не было. Он специально поддевает тебя. Вошёл в образ, — спокойно сказал Снейп, и Сири сразу расслабился. — Завидуешь, Реддл? — подмигнул он Тому, выглядывающему из-за меня.
Судя по тому, как по лицу мимолётно мелькнула досада, не без этого.
— Лорд Блэк, мои чувства — сложный коктейль. Но база в нём сочувствие. Вам достался очень сложный партнёр, — церемонно "извинился" Реддл за бестактное поведение, стряхивая невидимую соринку с белоснежного манжета.
— Не твоя забота, — бросил прощение как кость крёстный. — И бросай все эти игры лордов. Не наигрался ещё?
— Ты прав, давай без церемоний, тем более Поттер умудрился связать нас всех узами и вечностью. Так вот, возвращаясь к нашим баранам: побыть пару месяцев в аниформе насильно в руках людей, которых она оскорбила, для Скиттер будет крайне поучительно.
— А какой она жук? — спросил Блэк.
— В смысле? — нахмурился я.
— Ну, там: божья коровка, рогач, таракан.
Я захихикал. Точно, этот момент меня особенно повеселил, когда я прочитал письмо от подруги. Как же я про него забыл?!
— Навозник.
— Ха! Помните Сизифа, что алкал бессмертия и был наказан за это богами? — улыбнулся Сириус.
— Они заставили гордеца вечность закатывать камень на гору, — подхватил легенду Северус.
— Лучше адский конец, чем ад без конца, — кивнул я.
— Идеально! — злобно оскалился Том.
Сложно стыковать между собой взрослых состоявшихся людей. Но есть вещи, которые объединяют не хуже уз. Месть — одна из них.
***
В нашей гостиной теперь стоял новенький инсектариум. Метровый стеклянный параллелепипед. Красиво оформленный интерьер, имитирующий естественную среду обитания, включал в себя не только растения и небольшую плошку с водой, но и гору. Горой эта небольшая искусственная возвышенность была, естественно, исключительно для обитавшего там жука. Вершина "горы" подходила близко к крышке с сетчатой дверкой, которую можно было открыть, если закатить на гору шарик и встать на него. Именно это стало условием освобождения для пленённой Скиттер.
Рита оказалась исключительно трудолюбивой. Теперь я понимаю, что половиной её успеха была запредельная трудоспособность. Раз за разом она собирала шар из навоза и с трудом толкала его в гору. Но, достигнув наивысшей точки, шар снова скатывался вниз, по дороге снося жука и рассыпаясь у подножия горы в труху.
Вся эта жучиная суета выглядела крайне завлекающе, и первое время кто-нибудь просиживал перед стеклом часами. После мы утратили острый интерес к этой возне, и жучок за стеклом стал частью нашей обыденной жизни.
Кричер, оказавшийся не лишённым чувства юмора, разместил на инсектариуме медную табличку: "Рита Скитер — самый трудолюбивый жук".
