Моя цель – изменить судьбу двух миров

Глин сильно сомневался, что достоин героической судьбы. О нет, не то чтобы ему не хотелось! Он мечтал стать великим спасителем драконьего мира, прославиться своей доблестью и совершить чудесные подвиги, которых от него ждали. Окинуть взглядом мир, понять, что там разладилось, и исправить. Только вот беда: из яйца дракончик вылупился совсем не героем. Никаких легендарных способностей у него не оказалось. От занятий клонило в сон, а цыплят на учебной охоте в пещерах он то и дело упускал — потому что больше болтал с друзьями, чем высматривал куриные перья. Драться получалось лучше, но простое «лучше» никак не могло остановить междоусобицы и спасти от гибели драконьи племена. Для этого требовалось стать необыкновенным. Глин был самым крупным из драконят, поэтому от него ждали непревзойдённой мощи и ярости в бою. Воспитатели твердили, что он должен вселять страх и ужас. Однако Глин чувствовал себя не страшнее цветной капусты. — К бою! — ударил по ушам грозный рык, и дракончик, кувыркаясь, отлетел к стене пещеры, больно врезавшись в скалу. Он приподнялся, раскрыв свои бурые крылья, чтобы удержать равновесие, — и едва успел уклониться от удара. Когти цвета ржавчины лишь царапнули по голове. — Нападай, — прорычала огненно-рыжая дракониха, — хватит отлынивать! Ты должен быть безжалостным! Дай выход убийце, который внутри тебя. — Я ведь стараюсь, — начал оправдываться Глин. — Может, сначала обсудим… Не дослушав, она снова пошла в атаку. — Ложный выпад влево! Кувырок вправо! Где твой огонь? Дракончик хотел поднырнуть ей под крыло и ударить снизу, но кто бы сомневался — откатился он не в ту сторону. Когтистая лапа опрокинула его и прижала к полу, заставив взвизгнуть от боли. — Это, по-твоему, влево, недотёпа? — рявкнула Кречет прямо ему в ухо. — У вас на болотах все такие тупые? А может, ты просто глухой? «Будешь так орать, скоро оглохну», — подумал он. Небесная убрала лапу, и дракончик, извиваясь, отполз в сторону. — Ничего не знаю о других, — хмыкнул он, зализывая ушиб. — Откуда? Но нельзя ли обойтись без крика, и… — Он осёкся, услышав знакомое шипение, предвещавшее огненную атаку. Глин втянул, насколько мог, свою длинную шею и откатился в угол пещерного зала, укутав голову крыльями. Он едва успел нырнуть в заросли сталагмитов, как жгучее пламя ударило по камням, опалив кончик его хвоста. — Трус! — рыкнула дракониха. От её сокрушительного удара один из каменных столбов осыпался ливнем острых чёрных осколков. Глин зажмурился, и в тот же миг ощутил на хвосте тяжёлую лапу. — Ай! — завопил он. — Наступать на хвост нечестно, сама же говорила! Обхватив соседний сталагмит, он вскарабкался на самую верхушку, которая почти упиралась в потолок, и сердито глянул оттуда на огромную дракониху. — Я твоя наставница! — зарычала Кречет. — То, что делаю я, всегда честно. Слезай и дерись, как положено небесным! «Сама дерись, раз ты небесная, — возмутился про себя Глин, — а я земляной дракон! Не по нутру мне поджигать всё вокруг, виться кругами и перекусывать врагам шеи». Зубы его неприятно ныли от алмазно-твёрдой чешуи Кречет. — Почему мне нельзя драться с другими? — спросил он вслух. — С ними у меня лучше получается. Остальные дракончики были ростом почти с него и не плутовали — тоже почти. Драться с ними было одно удовольствие. Тем не менее, когда за боем наблюдала Кречет, победить ему ни разу не удавалось — так она действовала на нервы. — Ах, вот как? — язвительно усмехнулась она. Её хвост сновал из стороны в сторону, оранжево-красный, как тлеющие угли. — И кого же ты выберешь в противники? Коротышку из песчаных или радужную лежебоку? Ну, на поле боя тебе, конечно же, предоставят выбор. — Ореола не лежебока! — горячо возразил Глин. — Она просто не создана для сражений, вот и всё. Ласт говорит, в дождевых лесах еды сколько угодно, а потому воевать радужным почти не приходилось. Так что и в нынешнюю войну они до сих пор не вступили — ни одна из королев не берёт их в свою армию. Ласт ещё сказал, что… — Довольно болтовни, слезай! — заревела Кречет. Она встала на дыбы и расправила крылья, сразу показавшись втрое крупнее. С испуганным воплем Глин рванулся, чтобы перепорхнуть на другой сталагмит, но не успел развернуть крылья и ударился о шершавый камень, выбив когтями сноп искр. И снова вскрикнул, уже от боли, когда Кречет, просунув длинную шею между столбами, вцепилась ему зубами в хвост и выдернула наружу. Когти драконихи стиснули горло, в ушах раздалось сердитое шипение: — Где то маленькое злобное чудовище, которое вылезло, когда проклюнулось твоё яйцо? Вот какой дракон нам нужен, чтобы исполнить пророчество! — Гык… — едва выдавил Глин, тщетно пытаясь разжать душившую его лапу, покрытую жёсткими рубцами от ожогов. Занятия с Кречет обычно так и заканчивались: он терял сознание, а очнувшись, ещё не один день хромал и зализывал раны. «Ударь её! — уговаривал он себя. — Разозлись! Сделай хоть что-нибудь!» Но хотя Глин и был крупнее других дракончиков, расти им оставалось ещё целый год, и наставница превосходила его во всём. Он отчаянно пытался пробудить в себе боевую ярость, но в голове вертелось лишь одно: «Урок скоро кончится, и я пойду обедать». Не слишком героическая мысль. Внезапно Кречет испустила рёв и разжала когти. Над головой Глина пронеслась огненная струя, и он со стуком шлёпнулся на каменный пол. Небесная дракониха резко развернулась. Перед ней, недовольно фыркая, стояла Алма — шестая и самая добрая воспитательница. В острых белоснежных зубах драконихи застряла золотисто-рыжая чешуйка. Сплюнув её, Алма гневно сверкнула глазами. — Хватит придираться к Глину! — рявкнула она. — Не то я снова тебя укушу! Лиловая чешуя Алмы мерцала в свете факелов, словно аметисты в её пещере. Гневно вздымалась и опадала грудь ночных. Усевшись на пол, Кречет изогнула хвост, рассматривая следы зубов. — Прелесть, да и только! — оскалилась она, покосившись на Алму. — Защищаешь того, кто как только вылез из яйца полез убивать! — На наше счастье, рядом оказались вы, большие добрые драконы, — ехидно протянула появившаяся в дверях Цунами, — и мы не устаём вас благодарить, ведь только и слышим, что о своём чудесном спасении. — Она обошла дракониху и решительно втиснулась между нею и Глином. Юный дракончик поморщился, он терпеть не мог ту историю. Ему ни разу не хотелось причинить кому-либо вред. Что его дёрнуло напасть на едва вылупившихся приятелей? Неужели в нём и впрямь сидит кровожадный убийца? Другие воспитатели, Иней, Ласт и Бархан, тоже говорили, что из яйца Глин вылупился диким и свирепым, и его пришлось бросить в реку, чтобы угомонить. Кречет пыталась разбудить в нём злобу, необходимую в бою, но как? А главное, не возненавидит ли он тогда сам себя? А что скажут друзья? Когда Глин пытался представить, что он чуть не натворил в первый свой день, весь его внутренний огонь, казалось, превращался в лёд. Что бы ни говорила небесная дракониха, а становиться безжалостной машиной для убийства Глину как-то не хотелось. Единственной драконихой, которая жалела Глина, была как раз Алма. Она была гибридом радужных, ледяных и ночных, и ко всем семерым относилась с пониманием, когда Кречет кругом видела лишь недостатки. С другой стороны, и небесная права: исполнить пророчество иначе никак невозможно. — Ну ладно, — снисходительно фыркнула Кречет, — мы и так уже закончили. Ещё один минус в твоём свитке с оценками, болотный! — Плюнув напоследок язычком пламени, она развернулась и покинула зал для боёв. Проводив рыжий хвост печальным взглядом, Глин без сил плюхнулся на каменный пол. Казалось, каждая его чешуйка горит огнём. — Спасибо, Алма… — Поблагодарил воспитательницу земляной. Когда она вышла, он мрачно отметил, что Алму ждут очередные разборки с Кречет. — Кречет не злая! — внезапно воскликнула Цунами с возмущением. — Такого ни разу не было, совсем не похоже на неё. — Не смеши, — простонал Глин, — у меня все рёбра переломаны. — Глупости! — Она ткнула его носом в бок. — Драконьи кости крепче алмаза. Подымайся и окунись в воду, всё пройдёт. Глин в ужасе спрятал голову под крыло. — Нет! Там холодно! Окунуться, по мнению Цунами, помогало от всего на свете. Устал? Болят кости? Чешуя пересохла? Военная история не лезет в голову? «Прыгай в реку!» — был неизменный ответ на любую жалобу, и морского дракончика нисколько не волновало, что лишь она одна могла дышать под водой, а все остальные терпеть не могли мокнуть. За исключением, пожалуй, Полюса: ледяной и морская прекрасно проводили вместе время в реке. Впрочем, Глина сырость как раз не останавливала, а вот холод… Вода в подземном потоке, протекавшем через пещеру, была просто ледяная. — Давай, живо! — скомандовала Цунами. Вцепилась Глину в хвост и потащила к реке. — Увидишь, сразу полегчает. — Неправда! — вопил он, царапая когтями каменный пол. — Мне поплохеет! Отстань, уйди! A-а… Гр-р-р… — выкрики превратились в беспомощное бульканье. Всплыв на поверхность нескладным бурым пузырём, земляной дракончик кое-как дошлепал до мелководья и улёгся на пологом уступе скалы. Цунами меж тем вовсю резвилась — выписывала круги, ныряла и плескалась, как огромная сверкающая рыбина, звала Полюса, дабы порезвится. Глин ни за что не признался бы, но она оказалась права: ожоги и ушибы почти совсем перестали его беспокоить. Быстрый поток мигом смыл копоть и помог избавиться от щебня, застрявшего в чешуе. Но как всё-таки холодно! Глин заворочался на твёрдом камне. Хоть немного бы сюда болотной тины… Алма старалась, как могла, приносить горячие угли и тёплый речной ил, но его очень не хватало. Она говорила, что один дракон из БПИПа, группы типа Когтей мира, обладает способностью созидания — то есть создавать материю из ничего — но эти способности могут иссякнуть в самый неподходящий момент. — Кречет много о чём пожалеет, когда я стану королевой морских драконов, — заявила Цунами, курсируя взад-вперёд по узкому руслу. — Я думал, только дочь королевы может претендовать на трон, — хмыкнул Глин, пытаясь уследить за стремительным движением гибкого тела в воде. Вот бы и ему такие жабры, лапы с перепонками и хвост, способный одним ударом выплеснуть всю воду из реки! — А может, она и есть моя мать, а я — потерянная принцесса! Как в сказке. Об окружающем мире драконята знали только из свитков с историями, собранных Когтями мира. Любимая их сказка была о пропавшей морской принцессе, в поисках которой королевская семья обшарила весь океан. В конце концов она сама нашла дорогу домой, где её ждали с распростёртыми крыльями. То-то было ликования! Сами приключения Глин обычно пропускал, ему больше нравилась концовка со счастливым возвращением к родителям, ну и празднование, конечно. — Интересно, какие родители у меня, — вздохнул он. — А может, наших и в живых уж нет, — покачала головой Цунами. Глин не любил думать о грустном, хоть и знал, что драконы гибнут на войне каждый день. Кречет и Ласт рассказывали о кровавых битвах, выжженной земле, дымящихся грудах драконьих тел, но так хотелось верить, что отцу с матерью удалось уцелеть. — Как думаешь, они скучают по нам? — А как же! — воскликнула Цунами, обдав его фонтаном воды. — Мои, небось, в бешенство пришли, когда Ласт украл моё яйцо. Прямо как в сказке. — А мои, наверное, перерыли все болота, — кивнул Глин. Все драконята с самого детства любили воображать, как родители отчаянно их ищут, скучают и мечтают о встрече. Цунами перевернулась на спину, её прозрачные зелёные глаза уставились в тёмный каменный свод. — Однако Когти мира постарались на славу, — с горечью заметила она. — Здесь нас никто не отыщет. Они замолчали. Лишь журчание реки и, по-видимому, спор Алмы и Кречет в соседней пещере нарушали тишину подземелья. — Ну, не вечно же нам тут сидеть! — воскликнул Глин, стараясь утешить подругу. — Если Когти мира хотят, чтобы мы остановили войну, придётся им нас когда-нибудь выпустить. Звездокрыл говорит, ждать осталось года два. — Он задумчиво почесал за ухом. Ещё два года пинков и унижений, продержаться бы. — А тогда — по домам, и все коровы наши, хоть заешься! — Только сначала спасём мир, — напомнила Цунами, — а потом уже домой. — Ну да, ну да. — Как именно спасать мир, Глин представлял себе довольно смутно, однако, как и остальные, надеялся узнать, когда придёт время. Он выбрался из воды, волоча обвисшие промокшие крылья. Расправил их перед горящим на стене факелом, изогнув шею и впитывая слабое тепло каждой чешуйкой. — Разве что… — начала Цунами. Глин искоса взглянул на неё. — Что? — Разве что решим уйти раньше. — Перевернувшись, она одним изящным движением оказалась на суше. — Уйти? — с изумлением повторил Глин. — Самим? Как? — А почему бы и нет? Если найдём выход наружу, к чему ждать ещё два года? Лично я уже сейчас готова спасать мир, а ты? Он сомневался, что вообще будет когда-нибудь готов. Пускай Когти мира скажут, что надо делать. О том, где спрятали драконят, знали лишь шесть воспитателей, Кречет, Ласт, Бархан, Иней, Зола и Алма, но подготовкой к исполнению пророчества занималась целая организация. — Мы одни не можем остановить войну, — возразил Глин, — не знаем даже, с чего начать. Цунами раздражённо взмахнула крыльями, обдав его холодными брызгами. — А вот и можем! Так сказано в пророчестве, иначе о чём оно вообще? — Ну, разве что через два года… — вздохнул он. Авось к тому времени внутри него отыщется та кровожадность и свирепость, которой добивается Кречет. — А может, и раньше, — упрямо повторила Цунами. — Подумай об этом, хорошо? — Ладно, подумаю, — нехотя буркнул он, переминаясь с лапы на лапу. Вот привязалась! Наклонив голову, она прислушалась. — Обед пригнали! — Издалека и впрямь донеслось эхо испуганного мычания. Цунами весело пихнула его в бок. — Давай, кто быстрее? — Не дожидаясь ответа, она развернулась и с топотом скрылась во тьме коридоров. Свет факелов на стенах большой пещеры, казалось, потускнел. Стылый воздух неприятно холодил непросохшую чешую. Глин укутался в крылья и поплёлся следом, сметая хвостом осколки раздробленного сталагмита. Что за чушь она несёт! Как впятером спасти мир, если они и выжить-то в этом мире самостоятельно не смогут? Ну, допустим, Цунами храбрая и боевая, она годится в герои — а Солнышко, Полюс, Ореола, Чешуйка и Звездокрыл?.. Думая об опасностях, которые угрожают снаружи, Глин жалел, что не может поделиться с друзьями своими зубами, когтями и чешуёй. И потом, как выбраться из подземного лабиринта? Когти мира не так просты, они предусмотрели всё. Хотя, конечно, попасть домой прямо сейчас и не томиться ещё целых два года в пещерах… Глин, как и все драконята, вылупился из яйца уже здесь и часто пытался представить себе, как оно там, наверху. Домой, в болота и трясины, где обитает родное племя земляных драконов, таких же, как он! Увидеть, наконец, отца с матерью, какими бы они ни были… Что, если получится? Что, если драконятам удастся удрать, выжить в охваченном войной мире и спасти его — самим, по-своему?

***

Глин махнул хвостом, скидывая в воду остатки обеда. Подпрыгивая, обглоданные добела кости понеслись в бурном потоке. По углам огромной главной пещеры мерцали факелы. Каменные своды, украшенные рисунками всякой еды, вздымались над головой, утыканные сталактитами, словно огромными зубами. Здесь могли уместиться шестеро взрослых драконов с раскинутыми крыльями. Река струилась вдоль стены, булькая и бормоча что-то неразборчивое, словно обдумывала свой собственный побег. Дракончик бросил взгляд на тринадцать небольших пещер по сторонам, служившие спальнями. Пусто. Все куда-то разбежались, пока он тут доедал. — Ага-а! — раздалось вдруг над самым ухом. Глин дёрнулся от неожиданности и прикрыл голову крыльями. — А что я? — пролепетал он. — Я не знал, так получилось… Если корова была последняя… Бархан сказал, что Ласт задержится допоздна… Если что не так, завтра пропущу обед. Кто-то шутливо ткнул его носом в спину. — Успокойся, дурачок, — хихикнула Солнышко. — Я не тебе агакаю. — Уф-ф… — Глин обернулся, с облегчением опуская гребень на загривке. Самая маленькая из семерых, Солнышко вылупилась из яйца последней. Сейчас у неё из пасти свисал бледный хвост пещерной ящерицы. — Это мой свирепый охотничий клич! — усмехнулась она. — Нравится? Правда, страшно? — Во всяком случае, неожиданно, — признал Глин. — Опять ты за ящериц? Чем коровы плохи? — Да ну, слишком жёсткие, — скривилась она. — Какой-то ты хмурый сегодня. — Да так, думаю… — Хорошо, что воспитатели не умеют читать мысли, как племя ночных. Планы бегства всё равно весь обед вертелись в голове. Хотя нет, стоп! Алма как-то раз упоминала, что из-за ночной крови может читать мысли, но способностью пока не пользуется, потому что у драконят всё на морде написано. Интересно, рассказала бы она всем остальным про мысли земляного дракончика? Глин поднял крыло, и Солнышко уютно устроилась у него под боком. Её сверкающие золотом чешуйки излучали приятный жар. Хотя бы в этом, несмотря на неправильную окраску, она походила на своё песчаное племя. — Бархан велел позаниматься часок перед сном, — сказала она. — Все уже собрались. Калека Бархан, преподававший навыки выживания, тоже был песчаным драконом, как и Солнышко. Впрочем, насчёт самой мелкой из драконят как раз оставались сомнения. Помимо слишком яркой чешуи, она отличалась серо-зелёными глазами вместо угольно-чёрных, как положено, и, что хуже всего, не имела ядовитого шипа на кончике хвоста, самого грозного оружия песчаных. Беспомощная коротышка, ни к чему не пригодная, — так отзывалась о ней Кречет. Тем не менее, Солнышко полностью отвечала описанию в пророчестве и должна была стать теми самыми «песчаными крыльями», нравилось это Когтям мира или нет. А вот о радужных и ледяных крыльях в пророчестве не говорилось ни слова, и драконята много раз слышали историю о том, как «разбитое» яйцо небесных в последний момент пришлось заменить тем, из которого вылупилась Ореола. А когда радужное яйцо оказались в пещерах, Алма отдала небесное. А «мёртвый» Иней принёс яйцо Полюса, за что Кречет частенько фыркает огнём в сторону ледяного. Никто не знал, исполнится ли предсказание с лишними парами крыльев, но Глин был только рад, что с ними под горой, помимо остальных, живёт красавица радужная и весёлый ледяной. — Пойдём, — позвала Солнышко, толкнув его хвостом. Глин нехотя встал и потащился следом за ней. Извилистые ходы уходили из главной пещеры в четыре стороны: к залу для боёв, спальни, в учебный класс и к выходу во внешний мир. Этот последний туннель был заложен огромным валуном, который не мог сдвинуть с места ни один из драконят. Проходя мимо, Глин остановился и изо всех сил налёг на валун плечом, как всегда, когда рядом не было взрослых. Ничего, когда-нибудь у него достанет сил. Даже если сдвинется хоть чуть-чуть, он будет знать, что почти вырос. Глин уже ощущал себя большим, особенно когда доводилось случайно что-нибудь задеть. Камень не шелохнулся. Значит, рано, вздохнул про себя дракончик. Может быть, завтра? Тяжело ступая, он двигался за Солнышком по коридору, слушая скрежет собственных когтей о каменный пол. Трудно привыкнуть, даже если живёшь под горой всю жизнь. Каждый день к вечеру когти ноют, и часто даже вся ночь на тёплой постилке из мха рядом с тлеющими углями не помогает. Цунами уже расхаживала по классу, раздавая указания. Солнышко с Глином уселись возле входа, сложив крылья. Из отверстия в своде высоко над головой тянуло свежестью, других окон в пещерах не было. По вечерам, когда солнечные лучи не проникали внутрь, в подземелье становилось холодно и неуютно. Глин вытянул шею и принюхался к темноте наверху. Наверное, так пахнут звёзды. На стене между двух факелов висела карта Пиррии. Чешуйка и Цунами с Звездокрылом любили её разглядывать, пытаясь найти тайное место, где находятся их пещеры, — от воспитателей разве добьёшься хоть словечка? Звездокрыл был уверен, что в Облачных горах, где на высоких пиках селятся небесные драконы. Вниз они опускаются редко, и надёжнее пещер в ущельях ничего не придумаешь. А Чешуйка наоборот считала, что они находятся где-то в Ночном королевстве, где их никто не найдёт. А ночных можно считать своими, раз они придумали пророчество. Цунами же надеялась, что они находились на каком-нибудь побережье, и, как только их выпустят, можно будет броситься в воду и поплыть прямиком в Морское королевство. — Как всё запутано в этой истории, — тихо буркнула Солнышко, подёргивая хвостом. — Всё воюют да воюют, нет чтобы всем трём сторонам сесть и договориться. — Было бы здорово, — согласился Глин, — тогда и учить ничего не придётся. Солнышко хихикнула. — А ну, тихо! — нахмурилась Цунами, топнув ногой. — Хватит шептаться, я распределяю роли, слушайте внимательно! — Разве так занимаются? — хмыкнул Звездокрыл. Его чёрную, как безлунная ночь, чешую едва можно было различить в углу, где собрались тени. Перебирая свитки, он складывал их в аккуратные стопки. — Давайте, лучше я почитаю вслух. — Да, давай! Я как раз хотел лечь поспать на часок пораньше! — с иронией закатил глаза ледяной. Полюс всегда придерживался нейтральной стороны по отношению к лекциям Звездокрыла — с одной стороны, это его бесило, а с другой видел сплошные плюсы и возможность похалявить. — Во имя трёх лун, только не это! — прошипела Ореола с уступа у ночного над головой. — Потом, если трудно будет заснуть, сколько угодно. Полюс, не смей его подговаривать! Примостив голову на передние лапы, радужная излучала удлинённой мордочкой изумрудно-зелёное сияние — признак недовольства. Чешуя на боках переливалась радужной синевой, а длинный змеиный хвост мерцал ярким пурпуром. Не будь Ореолы, подумал Глин, они и не знали бы, сколько разных цветов существует на свете. До чего, наверное, красиво в дождевых лесах, где обитает целое племя таких великолепных существ. — Тихо! — снова фыркнула Цунами. — Итак… Конечно, из меня получилась бы самая лучшая королева, но пускай сегодня ею побудет Солнышко — в конце концов, она из песчаных. — Подбежав, она вытолкнула Солнышко на середину пещеры. — Ну, не то чтобы совсем… — вставила Ореола вполголоса. — Тс-с! — Звездокрыл сердито шлёпнул её хвостом. Драконята старались не упоминать вслух о том, что самая мелкая из них отличается от других песчаных драконов. Должно быть, яйцо достали из горячего песка слишком рано и оно не получило достаточно тепла, полагал Глин, хотя с его точки зрения Солнышко выглядела просто чудесно. Цунами постучала когтями по полу, призывая к вниманию. — Тааак… Звездокрыл, сыграешь воришку? — Это же нечестно, — сказал Звездокрыл, — я в полтора раза больше Солнышка, а воришки совсем крошечные, тут про них написано. — Он показал на свиток. — У них ни чешуи, ни крыльев, ни хвоста, и ходят только на задних лапах — не очень-то удобно, небось падают то и дело. Интересно, оказывается, они любят сокровища почти как мы! Нападают кучей на одинокого дракона и отнимают… — О луны, да знаем мы прекрасно всё это! — перебила Ореола. — Не хватало ещё нам тут увлекательных лекций. Кончай, Звездокрыл, не то укушу! — Встретился бы мне такой! — мечтательно произнёсла Чешуйка, шлёпнув лапой по полу. — Мигом голову откушу, а потом съем!.. Вот это я понимаю, охота, не то что жалкие комки перьев, которые притаскивает Кречет. — Бедная Чешуйка! — прыснула со смеху Солнышко. — Когда выйдем на свободу, отыщем логово воришек и сожрём их всех! — подмигнула Цунами, пихнув небесную в бок. Солнышко удивлённо моргнула. — На свободу? Цунами с Чешуйкой украдкой переглянулись. Милая и добрая Солнышко совершенно не умела хранить секреты. — Ну, то есть, когда исполним пророчество, — поправилась Цунами. — А остальные двое кто? — Давайте мы с Глином, — предложил Полюс, а затем ухмыльнулся — И будет у нас трио воришек-переростков. — Значит, Звездокрыл, Полюс и Глин у нас воришки, — кивнула морская, стараясь не засмеяться от шутки ледяного. — А вот ваши когти. — Ударом хвоста она обломила тонкий сталагмит, заставив остальных пригнуться от разлетевшихся осколков. Звездокрыл подобрала острое каменное копьё и, как мог, мило подмигнул Солнышку. Полюс и Глин рассматривали своё новое оружие с небольшим интересом. — Только не вздумайте меня этим ткнуть! — испуганно зашипела она. — Нет, конечно, — заверила Цунами, — мы же не всерьёз, это представление… Так, а остальные будут песчаными принцессами. Я — Огонь, Ореола — Ожог, а Чешуйка — Пламень. — Сколько можно, я уже была Пламенью в прошлый раз. Что за игра дурацкая! — Небесная дракониха гневно вскинула абрикосовые крылья. — И вовсе не игра, а историческая реконструкция! — поправила Цунами. — Будь нас больше, чаще меняли бы роли. Песчаных принцесс и воришек должно быть по три, так что нечего жаловаться. — Так можно я буду Огонь, я же небесная! Тогда ты будешь Ожог, потому что морские поддерживают среднюю, и по остаточному принципу… — Хочешь сказать, Ореола глупее тебя? — А я, значит, глупее её? — Всё, хватит спорить, — примирительно начал Глин, — Поругаться можете с Кречет, ей это даже нравится. Если хотите стать такими же угрюмыми, как она… Небесная не дала закончить Глину. Просто пожав плечами, Чешуйка отошла к стене и прижалась к ней, признавая поражение в споре. — Всё, начали! — скомандовала Цунами, запрыгивая на уступ к Ореоле. — М-м… ладно… — Солнышко с опаской взглянула на острые сталагмиты у самцов в лапах. — Я Оазис, королева песков, великолепная, непревзойдённая и так далее, и тому подобное… э-э… Цунами хихикнула, Ореола и Звездокрыл едва сдержались. Полюс сосредоточено смотрел на малышку песчаную, а Чешуйка всё ещё обиженно косилась на морскую. — Я правлю песчаными драконами целую вечность! — продолжала «королева», прохаживаясь взад-вперёд по каменному полу пещеры. — Никто не осмелится претендовать на мой трон! Я самая сильная, самая могущественная королева песков с начала времён… — Про сокровища не забудь! — громким шепотом подсказала Цунами, кивая на груду щебня в углу. — Ах, да… и сокровища, всё из-за моих сокровищ! У меня их больше всех, потому что я самая великая королева! — Она придвинула камни к себе и прижала к груди. — Сокровища! Кто сказал «сокровища»? — прорычал Глин, выскакивая из-за скалы. Опомнившись, за ним выпрыгнули Полюс и Звездокрыл. Солнышко издала испуганный вопль. — Нет! — воскликнула Цунами. — Ты не боишься! Ты же королева Оазис, огромная, страшная и злая. — Н-ну да, конечно, — пробормотала Солнышко. — Рр-р-р!.. Что делает в Песчаном королевстве эти убогие смешные воришки? Я не боюсь всякой там мелкоты. Любой из них мне на один укус! Ореола каталась по полу от хохота, зажимая морду крыльями. Даже Цунами кривилась, едва сдерживая смех. Глин грозно взмахнул сталагмитом. — Чик-чирик! Чик-чирик!.. Ну, и как там ещё они кричат, эти малявки… я пришёл отобрать сокровища у большой драконихи! — У меня? Да где тебе! — усмехнулась Солнышко. Подняв гребень и расправив крылья, она величественно шагнула вперёд, хлеща хвостом по бокам. Без ядовитого шипа он выглядел совсем не угрожающе, но зрители не стали обращать на это внимания. — А-а-ар-р! — заревел Полюс, делая выпад каменным копьём. Солнышко ловко уклонилась, и они двинулись мелкими шагами по кругу, нападая и отскакивая. Звездокрыл, как обычно, с закрытыми глазами тыкнул пару раз «копьём» в никуда, а Полюс, как только Солнышко начала увёртываться, закатил глаза и пробормотал: «А я так и не попал в грудь, там же Ониксовый Глаз висит!». Цунами вновь сдавленно хихикнула. Эту часть представления Глин любил больше всего. Когда остальные «воришки» отходили, он оставался один на один с «королевой». Тогда Солнышко забывала, что играет королеву, и начинала драться всерьёз. В это время она становилась неплохим противником. Небольшие размеры помогали ей увёртываться и наносить неожиданные удары. Однако в конце концов королева Оазис должна была проиграть — ничего не поделаешь, исторический факт. Всем известно, что трое охотников за сокровищами убили песчаную, отрубив шип на кончике хвоста и попав отравленным клинком в глаз. Поэтому Глин, когда оттеснил её к стене, ткнул копьём чуть выше мордочки Солнышка. — О-о-о! — завопила она. — Невероятно! Ничтожные воришки одолели саму королеву! Горе королевству, что с ним теперь станет? Ах, мои сокровища… Мои драгоценные сокровища! — Она опрокинулась на пол, бессильно раскинув крылья. — Ха-ха-ха! Чик-чирик! — развеселился Полюс, вторя Глину. — Все сокровища теперь наши! — Он взял несколько разбросанных камней и удалился с ними в угол, гордо хлеща хвостом. Затем Звездокрыл и Глин начали подгребать остальные «сокровища» к ледяному «воришке». — Наш выход! — объявила Цунами, пытаясь перестать смеяться из-за «переменчивого настроения» Полюса. Успокоившись, она спрыгнула с уступа скалы, всплеснула лапами и издала горестный вопль, подбежав к упавшей. — О нет! Не верю своим глазам! Наша мать мертва, её сокровища похищены! А что хуже всего, убила её не я, и не мои сёстры — кому же быть новой королевой? — Я как раз собиралась вызвать её на бой, — заявила Ореола, хлопая крыльями, — и победила бы, нисколько не сомневаюсь. Я и стану королевой! — Почему ты? — возмутилась Цунами. — Я старше всех и больше всех, и вызвала бы её первая! Обе повернулись туда, где у стены обиженно хмурилась Чешуйка, но абрикосовая дракониха, казалось, мечтала лишь о том, чтобы стать невидимой. — Ну же, давай! Не будь ленивой ра… Цунами чуть не сказала «радужным» вслед за воспитателями, которые выражались так постоянно: «Плохо учишься, хуже радужных!»; «У тебя радужные мозги в голове?»; «Сколько можно спать? Ты не в Радужном лесу!» — последнее чаще всего относилось к Глину. Но драконята Ореолу старались не обижать, хоть она и притворялась, что ей всё равно. Она была единственным радужным драконом, которого они знали, и притом училась и тренировалась прилежнее других. — Э-э… драконом, — неловко поправилась Цунами, косясь на Ореолу. — Давай, Чешуйка, выходи! Небесная дракониха нехотя вышла из тени и приблизилась к лежащей королеве. Солнышко не шевелилась, старательно зажмурив глаза. — Какой ужас! — мрачно выдавила она. — Ну что ж, теперь королевой быть мне. Я моложе всех, а значит, моё правление станет самым долгим. Песчаным драконам это на пользу. А ещё… — тяжело вздохнула она, помолчав, — ещё я самая красивая. Из горла Солнышка вырвался смешок, но Цунами сердитым тычком успокоила её. Глин уселся сверху на кучу камней, пытаясь получше рассмотреть представление. — Я убью вас обеих! — прорычала радужная. Цунами усмехнулась. — И где же твоя армия, сестрица? Оскалившись, Ореола вытянула длинную шею. — Благодарю за совет, сестрица! Я наберу армию — из морских драконов! — и тогда вы обе пожалеете! — Не только ты можешь найти союзников, — хмыкнула Цунами. — На моей стороне будут все небесные… а ещё земляные! Вот и посмотрим, кто сильнее. Наступило молчание. Все взгляды снова обратились к Чешуйке. — Ах, да… в таком случае, я возьму в союзники ледяных. И вообще, большинство песчаных драконов хотят видеть на престоле меня! — Разве? — вскинулась Солнышко. — Откуда ты знаешь? — Молчи, — бросила Цунами, тыкая в неё когтем, — ты убита. — В свитках про это везде пишут, — важно пояснил Звездокрыл. — Пламень очень любят в песчаном племени. — Тогда почему бы ей на самом деле не стать королевой? — снова подняла голову Солнышко. — Потому что Огонь больше и сильнее, — объяснила Ореола, — и в честном бою раздавит Пламень как червяка. А Ожог — то есть, я — хитрее их обеих вместе взятых и понимает, что победить можно, только если собрать все племена и превратить междоусобицу в мировую войну. Сейчас она, должно быть, ждёт, когда сёстры поубивают друг друга. — А которую хотим мы? — не унималась Солнышко. — Нам же придётся выбирать, верно? Чтобы исполнить пророчество… — Ни одну мы не хотим, — угрюмо вздохнул Звездокрыл. — У Пламени мозгов как у овцы, Ожог, судя по всему, строит планы подчинить себе все племена, а если победит Огонь, то продолжит лить кровь просто так, для забавы. От всех трёх одно только зло. Пусть решают Когти мира. — Ты на что-то намекаешь или мне кажется? — прищурилась небесная. Единственная раздражающая черта Чешуйки — вечные подозрения — Хочешь сказать, что мы неспособны принять хоть сколько-то правильное решение?! — Тем более, что это не их дело — решать! — ощетинилась Ореола. Её пышный воротник вспыхнул ярко-оранжевым. — Они только воображают, что могут управлять нами. — Тем не менее, стоит их выслушать, — возразил Звездокрыл. — В конце концов, они хотят добра и нам, и всей Пиррии. — Тебе легко говорить, — раздражённо бросила она. — Тебя не украли из родного дома, как некоторых. Ночные драконы сами охотно отдали твоё яйцо, не так ли? Звездокрыл сжался от обиды, словно от огненного плевка. Глин сердито заёрзал на куче камней. — Хватит, надоело! Чем ругаться, лучше попробуйте отбить у нас сокровища. — Никто не знает, куда их запрятали воришки. — Повернувшись к земляному, ночной дракончик снова заговорил учительским тоном чуть ли не в ухо дракончику, так рядом он сидел. — Помимо прочего, они унесли Лазуритового дракона, Золотой песчаный скипетр и Ониксовый глаз, которые хранились в сокровищнице сотни лет. Опять лекции! От них у Глина начинала чесаться чешуя. — А я хочу драться! — упрямо заявил он, топнув ногой. Но только не с теми, кто хочет пробудить в нём убийцу, добавил он про себя. Будто отвечая на его мысли, у входа вдруг выросла громадная фигура Кречет. — Что тут происходит? Грозный рык заставил драконят подскочить на месте. Солнышко поскользнулась, пытаясь подняться, Звездокрыл бросился помогать. Полюс оскалился, готовый к битве, но увидев Кречет, умолк, очевидно, проглотив очередной анекдот. Рыжая великанша шагнула вперёд и окинула учеников горящим взглядом. — Вот как вы занимаетесь? — ядовито прошипела она. — М-мы только хотели… — заикаясь, начала Солнышко. — Да, занимаемся! — Цунами смело встретила взгляд небесной драконихи. — Представляем по ролям гибель Песчаной королевы и начало войны. — То есть, играете, — грозно оскалилась Кречет. — Игры вам уже не по возрасту. — Можно подумать, когда-нибудь были по возрасту, — буркнула Ореола. — Это не игра, — настаивала Цунами, — а другой метод изучения истории! Что в нём плохого? — Ещё и пререкаетесь, — довольно кивнула Кречет. — Значит, спать в реке кое-кто сегодня не будет. — Цунами тяжело вздохнула. — Надеюсь, остальные сделают выводы и продолжат учиться должным образом, — добавила воспитательница, постучав когтем по кипе свитков. Полюс чуть слышно прошептал: «Оооой, что-то душно стало…». Эту фразу он стащил у Алмы, которая так говорила про Кречет. Так полукровка намекала, что небесная начинает быть похожей на душнилу — зануду, которой только придирки на уме. По сути, так и было. — Это несправедливо! — возмутился Глин, когда она двинулась к выходу. Сердце у него колотилось, но он смело продолжал. — Если уж наказывать, то всех! Ореола корчила ему предупреждающие гримасы, но Солнышко, стоя рядом, кивнула. Небесная обернулась к Глину. — Я знаю, кто был зачинщиком. Бунт достаточно обезглавить. — Не надо откусывать голову Цунами! — испуганно пискнула песчаная. Чешуйка вздохнула, умоляюще глядя на соплеменницу. — Это просто выражение такое, Солнышко… Но может быть ты правда не будешь «обезглавливать бунт»? — Довольно споров! — рявкнула Кречет. — Всем спать. Она отвернулась и величественно выплыла из пещеры, разметав хвостом по полу свитки, аккуратно сложенные Звездокрылом. Ореола кинулась помогать ему. Глин виновато ткнулся носом в тёмно-синее плечо Цунами. — Извини, мы сделали всё, что могли. — Спасибо, я знаю. — Цунами потёрлась об него крылом. — Солнышко, ты не отнесёшь учебники назад в спальню? — Конечно! — Просияв, золотистая малышка принялась собирать свитки. — Нет, это просто невозможно терпеть! — воскликнула Цунами, едва та исчезла в коридоре. — Надо выбираться отсюда, и поскорее. Глин бросил опасливый взгляд на Полюса, Чешуйку, Ореолу и Звездокрыла, но те не выказывали никакого удивления. — Так ты и с ними говорила? — Ну конечно! Только вместе мы могли придумать план. Вместе, но без него, не мог не отметить про себя Глин. Насчёт плана никто его не спрашивал. Все его считают бесполезным, даже те, кто любит. — Не уверен, что мы готовы, — сказал Звездокрыл, наморщив лоб. — Так многого ещё не знаем… — Это они хотят, чтобы мы так думали! — вскинулась Цунами, тряхнув синей чешуёй. — А чтобы проверить, надо выбраться из этих проклятых пещер, иначе никак! — А как же пророчество? — подал голос Полюс. — Должны мы ждать ещё два года? — Не вижу смысла, — ответила Ореола. — Я согласна с Цунами. Судьба есть судьба, а значит, что бы мы ни сделали, правильно! Не нужны нам указания всяких стариков, спасём мир и без них. Про них в пророчестве ничего не говорится! — А вот насчёт судьбы вас двоих всё как раз не предопределенно… — Вставила Чешуйка. — А Солнышку когда скажем? — спросил Звездокрыл, поглядывая на тёмный выход из пещеры. — Только в самую последнюю минуту! — нахмурилась Цунами. — Ты же знаешь, как она умеет хранить тайну… Обещай, что ничего ей не скажешь! — Не скажу, не скажу, — заверил Звездокрыл. — Хотя, конечно, ей это не понравится. Она считает, что здесь здорово. — Ну, ещё бы! Ей же всё равно, когда с нами обращаются как с разбитой скорлупой, хоть мы и ключ к миру и всё такое. — Нет, не всё равно! — вызывающе бросил ледяной дракончик. — Просто она не хнычет. Цунами устремила на него пылающий взгляд, гневно раздувая жабры. — А ну, повтори! Давай, скажи прямо в глаза! — Я и говорю в глаза… Или перепутал? Ты такая одинаковая с обеих сторон, — проронил ехидно Полюс, успев вовремя спрятаться за спиной Глина. — Эй, кончайте, — примирительно протянул тот, вставая и разделяя спорщиков своим мощным телом, — а то рычите друг на друга, будто Кречет. Никому здесь особо не нравится, а Солнышко по-другому себя держит, вот и всё. Помните главное: нам семерым надо держаться друг за друга, иначе всем будет ещё хуже, разве нет? Полюс потупился, поджав крылья и что-то бормоча. Как же быстро он меняет отношение к Цунами! — Глин прав, — сказала Ореола. — Ещё не хватало и нам стать такими же, как Кречет, Иней, Ласт и Бархан. Цунами ещё шипела, но потом фыркнула и тряхнула головой. — Ладно, постараюсь… Просто чувствую, как это подземелье меня день за днём убивает. Если бы не Алма и Зола… У неё был такой свирепый вид, что Глин поёжился. Трудно завидовать дракону, который осмелится преградить путь Цунами. Она по очереди взглянула каждому в глаза. — Как только придумаем план, уходим. Пускай попробуют навязать нам судьбу, когда нас тут не будет. Внезапно со стороны главной пещеры донеслось оглушительное громыхание. Было слышно, как валун затем перекатили на место, и в коридорах раздались тяжёлые шаги. По шлёпанью перепонок на лапах Глин понял, что вернулся Ласт. — Что-то у них происходит, — нахмурилась Цунами. Ощетинив загривок и навострив уши, она поспешила к выходу. — Пойдёмте, послушаем! Звездокрыл лениво потянулся с надменно-взрослым видом. — Завтра и так узнаем. — Не хочу ждать до утра! — Цунами ткнула его хвостом в живот, и дракончик опрокинулся на спину, обиженно ворча. — Где твой огонь, трусишка? Вперёд! — Она первая выскочила в коридор. Поморщившись от боли в натруженных за день мышцах, Глин двинулся следом за ней и Ореолой, чья чешуя уже сливалась цветом с пятнистыми чёрно-серыми стенами. Ещё немного, и её почти невозможно будет разглядеть. Мимо проскочил чёрный как ночь Звездокрыл. Он присоединился к Ореоле, и глубокие тени мигом скрыли обоих. Хорошо для подслушивания, если подобраться к воспитателям поближе. Однако у ледяного, земляного и морского дракончиков имелся способ ещё удобнее — если, конечно, поторопиться. Цунами уже стояла на берегу пещерной реки. Полюс бежал вслед за земляным, а Чешуйка шепнула: «Только попробуйте потом мне ничего не рассказать!» — А Солнышку скажем? — спросил Глин, прислушиваясь к шороху свитков, доносившемуся из спальни. — Потом что-нибудь придумаем! — раздражённо прошипела Цунами. Солнышко одна не знала об их шпионских играх, и Глину даже было немного стыдно, однако доверять ей секреты драконята зареклись уже давно. Нет, конечно, она лишь случайно проговорилась Бархану о той куче камней, которую они собирали, ещё не умея летать, чтобы выглянуть наружу из окошка в потолке. Заводилой, как всегда, была Цунами. Но как-то раз самая мелкая из драконят позабыла, что о затее нужно молчать, и на следующий день все камни исчезли. На том всё и закончилось, в том числе и доверие к Солнышку. Из воспитателей единственным, кто знал про их шпионские «тренировки», была как раз Алма, которая, возможно, сидит сейчас вместе с воспитателями. Без единого плеска Цунами исчезла под водой, выдавая своё присутствие лишь зеленоватым свечением из-под тёмно-синих чешуек. Помогая себе мощными гребками перепончатых лап, она поплыла, извиваясь, вверх по течению. Глин нырнул следом, сильно жалея, что не может так же хорошо видеть в темноте. Последнего накрыл поток воды Полюса. Хорошо хоть, Цунами не забыла засветить зелёную полоску и на хвосте, иначе недолго и заблудиться. Земляные драконы, в отличие от морских, не могут дышать под водой, зато дыхание легко задерживают на целый час. Разговоры воспитателей Глин и Цунами всегда подслушивали из реки, так можно было подобраться ближе всего. Ледяной же не мог надолго задерживать дыхание, но его бледная чешуя сливалась с цветом реки, и в пещере воспитателей он бесшумно выныривал и не только слышал, но и видел всё происходящее в пещере. Подруга уже протискивалась сквозь подводный лаз в стене, и Глин горько пожалел о той лишней корове, съеденной за обедом. Удастся ли ему пролезть на этот раз? И в самом деле, с животом пришлось труднее всего, и в какую-то минуту дракончик с ужасом подумал, что застрял и неминуемо задохнётся. Неужели пророчество не исполнится из-за какой-то лишней коровы? Однако, цепляясь за трещины в камнях и отчаянно царапая когтями, он сумел всё-таки проскочить на ту сторону и, пуская от облегчения пузыри, бросился догонять Цунами. Оглянувшись, земляной различил силуэт ледяного, который цеплялся зазубренными когтями за стенки лаза. Вскоре он тоже освободился и поспешил за драконятами. Чешуйки драконихи уже потемнели, впереди была пещера воспитателей. Дракончики старались плыть как можно тише. Здесь река тоже текла вдоль стены, и старшие почти забыли о ней. Разве что Ласт иногда дремал на мелководье, однако никому и в голову не приходило, что две пары детских ушей и маленькая голова частенько настороженно высовываются из воды. Глин остановился у самого входа, Полюс вылез чуть ли не у лап воспитателей, а Цунами проплыла к дальней стене. Так они могли услышать всё, где бы ни находились говорящие. Впрочем, сегодня эта хитрость оказалась излишней, да и Звездокрыл с Ореолой наверняка не пропустят ни единого слова. Кречет так орала, что слышно было, наверное, даже небесным (или ночным?) драконам над головой. — Что-о?! Сюда?! Без предупреждения? Шесть лет носа не совал, и вдруг интересно стало? — Сноп огня вырвался из её пасти, обдав копотью ближайший сталагмит. — Может, хочет проверить, смогут ли они остановить войну? — предположил Ласт. Бархан презрительно фыркнул. — Эти детёныши? Представляю, какое его ждёт разочарование. — Он опустился на плоский валун, протянув к огню обрубок передней лапы и покалеченное крыло. Огромный песчаный дракон никогда не рассказывал, как получил свои увечья и шрамы, но ярость в его голосе, едва речь заходила о войне, трудно было не уловить. Это объясняло его преданность делу Когтей мира. Бархан больше не мог летать, потому, наверное, и взялся охранять под землёй подраставших драконят. Уж во всяком случае, как ехидно замечала Цунами, его взяли на роль воспитателя вовсе не за доброту и заботливость. — Мы делаем, что можем, — хмыкнул Иней. — Не мы их выбирали, а пророчество. — Он хотя бы знает всю историю? — спросила Кречет. — Про этот БПИП? Про ледяного, про радужную? Про песчаного недоростка? Глин поморщился. Бедная Солнышко! Он подплыл ближе к берегу, не выставляя наружу своё длинное бурое тело. Сквозь рябь на воде четверо драконов у огня виднелись расплывчатыми силуэтами. Ласт раздражённо хлопнул крыльями. — Понятия не имею, что он знает и что ему понадобилось. В сообщении говорилось только «ждите Провидца», и что я должен завтра встретить его и привести сюда. Провидец? Глин задумался. Знакомое имя, что-то из истории? Один из правителей? Нет, не может быть, всеми племенами правят королевы. — Насчёт Солнышка я не беспокоюсь, — проговорил Бархан. — С ней мы точно следовали пророчеству, и не наша вина, что она такая получилась. А вот радужная и ледяной… ему это вряд ли понравится. Из пасти Кречет вырвался грозный рык. — Можно подумать, мне нравится! Я с самого начала была против. — Ореола не так уж плоха, — возразил Иней. — Она умнее, чем хочет казаться. — Любимый дружок её притащил, потому и расхваливаешь, — усмехнулся Бархан. — Такая же ленивая и бесполезная, как всё их племя. — Главное, что лишняя! — фыркнула Кречет. — Нам нужно было только яйцо небесных! Как жаль, что Ореола слышит всё это! Воспитатели никогда не скрывали своего отношения, а она притворялась, что не замечает, но Глину каждый раз хотелось заявить, что радужная, по его мнению, ничем не хуже любого небесного дракона. Хотя, Чешуйка бы обиделась… Да и Полюс тоже не был бы в восторге. Кстати, на ледяного они сильно никогда не ругаются… Почему? Он же тоже «лишний»! — Нууу, Полюса и Ореолу можно спрятать… — начал Иней — А если решит остаться? — прервал его Бархан. — Они же живые! — Мне и в голову не приходило, что Провидец явится на них взглянуть, — сказал Ласт. — Когда он принёс яйцо Звездокрыла, я думал, мы больше его не увидим. Ночным никакого дела нет до войны. Ага, значит, ночной! Всемогущий, таинственный, надменный… Это было, пожалуй, и всё, что Глин помнил о ночных драконах. Вот когда бы пригодилась лекция Звездокрыла, который только и знал, что расхваливать достоинства своих сородичей. — Когти… разве они не знают, чего он хочет? — допытывалась Кречет. — В конце концов, это его пророчество, — задумчиво сказал Ласт. — Понятное дело, ему хочется, чтобы оно исполнилось. Провидец! Ну конечно же! Глин дёрнулся, словно Бархан кольнул его шипом своего хвоста за невнимание на уроке. Тот самый ночной, что десять лет назад выдал пророчество о драконятах! Это проходили по истории, но там столько всего, разве упомнишь? И потом, главное же не автор, а само пророчество и те, о ком оно — Глин и четверо остальных! Но так получилось, что их семеро — по просьбе Алмы. Она один раз ему рассказала, что Кречет пыталась избавится от Ореолы и Полюса, но её каждый раз встречала дракониха из БПИПа — который, к слову, Алма и основала. Однако же, выходит, сам Провидец тоже важная персона. Хочет их видеть? А может, и забрать с собой — туда, в бескрайний мир! Неужто время настало? Тогда и бежать не придётся… Наконец-то хоть что-то изменится! Ледяной тихонько зашипел — это означало, что Алма вылетает из стены. Да-да, Алма проходила сквозь стену в пещере воспитателей! Звездокрыл полагал, что здесь замешана магия. — Зола! Они опять без нас что-то тут обсуждают! Послышались шаги, и в пещере определённо стало тесновато. Ореоле и Звездокрылу пора убираться, пока их не заметили. — Так, что тут у вас… Ёптить-моптить! Провидец? Завтра? А нам сказать было не судьба?! — А тебе это зачем? — огрызнулся Бархан — Можешь продолжать сидеть на горе и наблюдать за звёздами вместе со своим БПИПом! — Да я же знаю, что вы делов там натворите! И вообще, без меня раскрутка этой поганной-препоганковой войны не начнётся! — Ага, конечно. Поверили — ухмыльнулась Кречет — Ну, либо вы решите по просьбе этого суемудра убить Ореолу и Полюса. Тогда раскрутка тоже начнётся. — Я НЕ ПОЗВОЛЮ!!! — Тише, Иней! Не бойся, если мы всё сделали правильно, то вам остаётся дожидаться Пурпур… — Пурпур? А она что здесь забыла? — взволнованно прорычала небесная. Глин тоже задумался. Пурпур — тоже немаловажная дракониха, не иначе. Может быть, королева? — Бархана убьёт, тебя к себе заберёт и с драконятами поиграет Её Величество — пробурчала Алма. Ага, теперь-то интуиция земляного не подвела — Пурпур является королевой небесных! — Ага, рассказывай сказки… Не обнаружит она наши пещеры! — Но даже в голосе Кречет слышалась взволнованность. Глин и остальные драконята придерживались другого мнения: Алма много раз предугадывала их увлечения, поступки, мысли. При этом она клялась, что будущее не видит. Упоминала лишь какую-то ночную с такой способностью, а сама она просто знает наперёд всего два варианта будущего: Один был бы если она не вылупилась, а по второму они как раз сейчас и идут. Но тогда вопрос остаётся один — почему и как королева небесных найдёт убежище драконят?

***

Глин никогда особо не доверял легендам о ночном племени, всем этим россказням о чтении мыслей, о скрытом во тьме королевстве, которого никто не может отыскать, и о судьбоносных предсказаниях. Разве что слова Алмы — в них была чистая правда, но она же гибрид. Всё это походило на старинные сказки, столь же далёкие от правды, как предания о жалких воришках, когда-то правивших миром вместо драконов. Кроме того, Глин слишком хорошо знал Звездокрыла — умного, вечно серьёзного и болтливого до занудства, однако без всяких способностей к магии и совсем не страшного. Однако следующим вечером, когда из тьмы входного туннеля, царапая гребнем высокий потолок, появилась гигантская фигура чернее бездонной пропасти, все фантастические слухи внезапно ожили в голове дракончика. Провидец был выше всех, даже больше Кречет, и впятеро страшнее. Расправив огромные зубчатые, как у нетопыря, крылья, гость вглядывался в драконят, выстроенных в шеренгу. Серебристые чешуйки на внутренней стороне его крыльев были совсем как у Звездокрыла, только светились будто бы издалека холодным таинственным сиянием. Пронизывающий ледяной взгляд казался таким же таинственным и далёким. Он наверняка мог бы откусить головы всем семерым, более того, смотрел так, будто очень хотел это сделать. Алма настояла на том, чтобы показать Ореолу и Полюса Провидцу весь следующий день. Теперь же она будет «ждать подходящий момент», но когда он настанет, дракончик так и не понял. Глин и сейчас терялся в догадках. Неужели они так уж плохи, чем провинились? Может, Провидец в самом деле читал мысли и видел, что драконята понятия не имеют, как исполнять пророчество? А может, увидел само будущее, где один сплошной провал и ничего больше? Или же понял, что Глин слишком слаб, и кровожадное чудовище так никогда и не вырвется наружу, а значит, всем планам конец? Солнышко вытянулась рядом, сцепив передние лапы и гордо приподняв голову, но кончики крыльев у неё тряслись от страха. Глин и сам словно окаменел, ведь пронизывающий взгляд ночного страшилища, казалось, сдирал с тела чешуйку за чешуйкой. По другую сторону стоял Звездокрыл, который тоже здорово испугался, судя по тому, как застыл на месте. Наверное, как всегда, надеялся, что неподвижным будет не так заметен, и беда пройдёт стороной. Земляной дракончик не отрывал взгляда от Провидца и на Ореолу не оглядывался, но сразу понял, когда тот посмотрел на радужную. В глазах гиганта мелькнуло отвращение, его нос презрительно сморщился, из оскаленной пасти показался раздвоенный чёрный язык. Казалось, пауза длится целую вечность. Затем он определенно поглядел на Полюса, что стоял справа от радужной, и в глазах мелькнуло удивление. Заметив Чешуйку, он вопросительно переводил взгляд с ледяного на радужную. Вот бы Глину такие крылья! Расправить бы их на всю пещеру и укрыть друзей от страшного гостя. Вот бы ему когти, длинные, как сталагмиты, и острые, как осколки кремня. Быть бы ещё похрабрее… И рост высокий, чтобы казаться большим! Ничего на свете дракончику так не хотелось, как защитить друзей от этого огромного, надменного, опасного чудовища… Только бы оно не проникло сейчас в его мысли! Думать о коровах, только о коровах… о вкусных, жирных, восхитительных коровах… Провидец медленно повернул голову и воззрился на Кречет. Длинный страшный коготь ткнул в сторону радужной. — Что — это — такое? — с расстановкой прогремел ночной. Яд в его голосе мог бы прикончить десяток драконов прямо на лету. Звездокрыл вдруг пошатнулся, отступил на шаг, и Глину стало видно Ореолу. Она присела на задние лапы, обвив их хвостом. Чешуя покрылась синими пятнами, вокруг которых завивались спиралью золотисто-пурпурные оттенки. Лишь огненно-красные блики за перистыми ушами показывали, как трудно радужной изображать каменную невозмутимость. — Так получилось… — начала объяснять Кречет. Глин впервые видел злобную небесную дракониху оправдывающейся. — А причём тут ледяной? — перебил чёрный дракон с уничтожающим презрением. — Это ей пришло в голову! — прорычала небесная. — Кому — ей? — Мне, блять, морда лысая. — Алма появилась из ниоткуда, и земляной очень обрадовался этому. — Ты!!! — Провидец зарычал, явно готовясь к бою. — Тише зверёк, мы тебя по стенкам раскатаем. — Полукровка вильнула кончиком хвоста, и из теней начали появляться драконы. Глин не сдержал удивлённого возгласа: У семерых драконов было по четыре крыла! — Заебал, честное слово! — Напала на Провидца Алма. Их воспитательница работала острыми полупрозрачными когтями. Её команда, достав откуда-то ножи, начала избавляться от лап ночного. Чёрная чешуя дракона покрылась кровью. Глин едва сдерживался, чтобы не выплюнуть свой обед. Дракончик глянул на своих друзей. Ореола, вся синяя от любопытства, поддаётся вперёд. Звездокрыл, Полюс и Цунами удивлённо стреляют глазами, и как будто сами жаждут наброситься на ночного. А Чешуйка со страшной уверенной ухмылкой наблюдает за обалдевшим Провидцем. О, можно снять каменную маску? Тогда Глин предпочтёт сбежать куда подальше! Наконец, когда ночной ослаб из-за ударов ножами и когтями, Алма чуть толкнула его в грудь, и тот упал прям на какой-то кружок с шипами. Тот, подобно змее, почувствовав чей-то хвост, захлопнулся. Дракон взревел от боли. Воспитательница хладнокровно и злобно рассмеялась. — Это тебе за принижение ледяных и радужных… Они такие же драконы, как и ты! Радужные тоже не участвуют в войне, но вот же он, ночной дракончик… Не переживай, Звездокрыл, твой отец абсолютно нормальный дракон, не то что этот еблоухий пиздохвост… Причём мать тоже. — Она задумчиво глянула на одну из четырёхкрылых. Спустя несколько секунд, она вновь обратилась к Провидцу — Ну что, мордоблядина залупоглазая, осознаёшь, сколько драконов подохнут из-за твоего блядоящеринства? Не знаешь? А где твои хуёвые пророческие способности? Никак не просыпаются? Тот, всё ещё с ошеломлённой, но гневной мордой глянул на полукровку. — ДА Я ТЕБЯ ПРИКОНЧУ!!! НЕ СМЕЙ СТОЯТЬ У МЕНЯ НА ПУТИ!!! НОЧНЫМ НУЖЕН НОВЫЙ ДОМ!!!!! — Провизжал он. — Ты чего шуршишь, пакетик? — Прошипела обезумевшая дракониха. Жажда мести полыхала в глазах драконихи, и испуганные драконята не могли поверить, что эта лиловая дракониха — их любимая воспитательница. — Вот скажи мне, а Сияний тоже ради племени умер? А Метеор? Я, думаешь, не знаю, для кого ты взаправду это делаешь? — Неподдельный ужас в глазах Провидца был понятен даже Глину. Алма зло усмехнулась — Ну да… Всё это ради еблища Ожог? Внезапно на ночного упал огромный металлический шар с такими же огромными шипами. Провидец снова вскрикнул. Алма разочарованно посмотрела на него. — Ты ещё жив чтоле? — Нам… С Ожог… Не по пути… — Прохрипел он, истекая кровью. Глин заметил, как с неимоверной скоростью со стороны монстра вылетели кости и кишки… — Ага, не по пути — Со скучающим видом проговорила она — Думал, твоя наебаловка сработает со мной? Кстати… Хочешь прикол? Мы с твоей дочерью уже давно занимаемся, и теперь в конкурсе «Использование потерянных способностей к предвидению и чтению мыслей» мы с ней стопроцентно победим… Ой! Ты же не знал ни про то, что я мысли читаю, ни про то, что у тебя дочь есть… Хоть ты и Провидец, но такой ебанатик, что предвидеть ничегошеньки не можешь! — Пророчество не настоящее? — Ужаснулась Солнышко — Увы… Но сделать его настоящим можно только одним способом… — Ответила Алма. А она намного более странная, чем Глин думал! Только потом земляной заметил, что в лапах у полукровки появилась катана. Что она собирается сделать?.. Стремящийся наружу обед подсказывал дракончику. Внезапно БПИП… Встал на задние лапы! Абсолютно все двадцать драконов стояли на задних лапах и даже начали передвигаться на них! — Думаешь, что самый умный? — Спросила Алма, приложив катану к горлу ночного. Провидец был неподвижен, как и воспитатели с драконятами. Но монстр боязливо кивнул. — Ответ неверный! И чёрная голова покатилась по каменному полу.