29 апреля, 2023.
12:09
Кулаки сжались, как удушающее чувство негодования сжало горло. Два тяжелых взгляда встретились, но не испепеляя, а находя в глубине глаз напротив поддержку и понимание. – Сука, – свозь зубы прошептал бывший начальник угрозыска. Чонгук лишь медленно кивнул. – Нам нельзя, – озвучил общую мысль младший. Пришло время Хосока совершить сдержанный кивок. Юнги устало протер глаза большим и указательным пальцами, кажется, он не спал уже несколько суток. Как его организм продолжал функционировать – загадка. – Ценю вашу невербальную связь, но о чём вы оба подумали? – А сам как думаешь? – Чонгук чуть выдвинул нижнюю челюсть от негодования. – Его можно понять. – Нет, не в нашей ситуации, – безапелляционно припечатал Хосок. – Он уже вступил в игру, сдавать назад... Предательство, ссыкливость и хуета в одном флаконе, – серийник смял бычок об пепельницу и потянулся за второй сигаретой. – Я постараюсь донести до него ваши мысли по этому поводу с той же экспрессией, – безэмоционально протянул судмед, стеклянными глазами пялясь на пепельницу. Два тяжелых взгляда вновь пересеклись. Лидерам операции явно не нравилась перспектива доверять важное дело, пусть надежному, но всё же другому человеку. Однако три дня назад они договорились привести себя в форму, прежде чем запустить новый этап прищучивания подонков. Если они сорвутся на встречу с Чимином в таком состоянии, то вообще всё может пойти под откос. Каждый их новый выход за пределы штаба повышал градус ненависти Теневых к ним. – Юнги, – обратился к старому знакомому Чон, – пойми, если у тебя не выйдет его уговорить, в понедельник всё пойдёт по пизде. Мне не важно, к каким методам ты прибегнешь, но он должен завершить хотя бы то дело, которое сильно связано с ним. Потом пусть идёт на все четыре стороны, будем планировать без него. – Я бы спросил, какого хуя это должен делать я, но я же вам и запретил высовываться в ближайшее время... Ладно. Так точно, будет сделано, – с насмешкой протянул судебно-медицинский эксперт, очень мято отдав честь. Хосок фыркнул. – Если у тебя не получится, этим займусь я. Хосок отчего-то ощутил холодок, пробежавший по спине. То, каким тоном Чонгук сказал это, заставило поежиться. Чимин, конечно, очень подставил их, решив выйти из операции, но из всего полицейского участка он больше других импонировал ему. Первая злость сменилась разочарованием. Пак ещё ни разу не подводил его, но отлично напомнил сейчас, что доверять в этом мире можно лишь одному человеку. Себе. Юнги почти весело хмыкнул. – Интересно посмотреть. Он своим уставшим и наглым взглядом буравил острый и холодный лик серийника какое-то время, пока не понял, что тот в амплуа убийцы и менять маску ради минутного веселья не собирается. Тогда Мин поднял руки в жесте капитуляции. – Ладно, хуй с вами. В понедельник всё пойдёт по плану, мне тоже невыгодно, чтобы вы проебались. – Славно, – скупо проговорил Чонгук, укладывая ладонь на колено сидящего рядом Хосока. Юнги больше не удивляли их ужимки по отношению друг к другу.15:40
– Мы точно договаривались на неделю? – Хосок отложил книгу, глянув на Чонгука, который лежал рядом, бессмысленно глядя в потолок. Офицер сидел у его ног, спиной откинувшись на стену. – Да, – тяжело вздохнул младший, – знаешь, что до сих пор держит меня в четырех стенах? – Да, – Чон случайно зацепил взглядом обнаженный торс серийника и не нашёл сил отказать своему любопытству. Обычно Чонгук мгновенно ловил блуждающий взгляд Хосока и не позволял ему оставаться незамеченным. – Если рванёшь ты, я рвану следом. – Сколько можно мои мысли читать? – Кто бы говорил, – Хосок кладёт ладонь на пресс Чонгука, под пальцами ощущая сперва упругость кожи, а уже через мгновение напрягшиеся мышцы. Младший тяжёлый взгляд опускает с потолка на спокойное лицо офицера. По правде говоря, оба они уже готовы взвыть от безделья, на Хосока оно влияло особенно сильно. Чонгук оказался более терпеливым, ещё бы, готовиться к мести десять лет... Нужно обладать не дюжей стойкостью. Чонгук напряженно молчал и не шевелился, боясь спугнуть внезапную инициативу полицейского. Натянутое спокойствие серийника вмиг вызвало раздражение, Хосок ощутил желание вывести его из себя. Что за отрешенность? Чон очертил ногтями три красноватых полоски до низа живота младшего, тот сжал челюсть, но вновь ничего кроме не предпринял. – Ты охуел? – Хосок сменил положение, нависнув над младшим. Чонгук ничего не ответил. Офицер крепко сжал зубы, ощущая возмущения столько, что держать его в себе было будто бы невозможно. Разве не этот пиздюк вечно гнался за его вниманием? Разве не он готов из кожи вон вылезти, лишь бы Хосока полапать? – Отвечай, – почти рычит полицейский, перехватывая горло серийника ладонью. Ноль реакции. Чон склонился ниже, едва не соприкасаясь носом с носом Чонгука. Говорить что-то ещё было будто бы унизительно, он и так два раза обратился в пустоту. Только Боги знали, каких трудов Чонгуку стоило проявлять сейчас сдержанность. Интерес пересиливал. Хосок сжал горло сильнее, но младшему особых неудобств это не доставило, тогда пришлось действовать провокационнее. Старший перекинул ногу через тело мужчины, укладываясь на его торс своим. Чонгук на мгновение приоткрыл губы, тихо выдохнув, тут же вновь взяв себя в руки, но это не ушло от чуткого внимания бывшего начальника угрозыска. Значит, его можно расколоть. Значит, нужно додавить. Но время шло, а в голову ничего путного не шло. Либо вызывало сомнения, либо вовсе отталкивало. Да и запал из-за мечущихся в башке мыслей постепенно стал сходить на нет. А следом лежать на серийнике и вовсе стало неудобно, Чон поджал губы и уперся руками в кровать, чтобы приподняться. – Нихуя подобного, – Чонгук отреагировал мгновенно, укладывая ладони на поясницу полицейского, – я уже завёлся, киса. – Да всё, проехали, – офицер упёрся коленом здоровой ноги в кровать, чтобы сил для толчка и перекатывания с младшего было больше. Вместо этого перекатился Чонгук. Вместе с Хосоком. Прижимая его своим весом к кровати. – Да говорю же всё, – Чон нахмурился, откидывая голову, когда губы убийцы прижались к шее. – Прекрати, мне не хочется. Чонгук озадачено оторвался от поцелуев, глянув в лицо старшего. Оно не было злым. Всё было гораздо хуже. Отрешенный взгляд без капли заинтересованности полоснул по самолюбию и гордости Чонгука. – Но ты же сам... – Растерянно протянул Чон. Его вид заставил Хосока заинтересованно склонить голову вбок, приподняв брови. – В тебе что-ли есть какие-то принципы? – он усмехнулся. – Нихуя предъявы, – мгновенно вспыхнул младший, коленом упершись в пах офицера. Хосок вздрогнул, прикусив губы изнутри. – Вся моя жизнь строится на принципах. – Да я не это имел в виду... – Мне плевать, – оборвал на полуслове Чонгук, – какого чёрта ты творишь? Что это за представления? Хосок молча взирал в глаза напротив, анализируя свои чувства. – Блять, да думай вслух. Я наизусть выучил каждое твоё выражение лица, пока у тебя шестеренки крутятся. – Да не ебу я! – Чон пихнул серийника. – Всё, что касается тебя – не ебу. Не контролирую. Захотел потрогать – потрогал. – А мне так нельзя, да? Тебе можно. Верно? Хосок тяжело вздохнул и куда тише повторил. – Не ебу. – Давай, значит, разбираться. Времени у нас всё равно дохуя. – Только слезь с меня. – Хорошо, – Чонгук действительно сдержал слово. В итоге мужчины устроились всё на том же матрасе, облокотившись спинами на стену. – Почему ты никак не можешь определиться с тем, что чувствуешь? Просто пойми, пока ты ни в чëм себя не ограничиваешь, прилетает по мне. То ты холодный, то ты сам лезешь, то шлëшь нахуй, то летишь спасать. Хосок нахмурился. – Об этом я не думал. – Серьёзно?.. – Чонгук оглядел лицо полицейского и не нашёл в нём признаков лжи. – То есть это не очевидно для тебя? Тяжёлый вздох офицера прокатился по комнате. – Всё, что касается взаимоотношений дальше работы – не очевидно для меня. – Но ты же не глупый... – Растерянно протянул серийник. – Я не эмпат, Чонгук. – Но ты тонко чувствуешь преступников. Для этого нужно обладать чем-то вроде эмпатии. Ставить себя на их место, читать эмоции. – Ненавижу психологию, – пробурчал старший, – я могу проанализировать огромный массив информации, считывая её... Словно компьютер. Сканер. Есть уравнение, есть решение, но ты сам видел... Стоит в моём поле зрения появиться людям, лишённых логики, которую можно просчитать, и я начинаю сдавать позиции. – Так, допустим... Что насчёт бытовых ссор? Когда человек убивает на эмоциях или под алкогольным опьянением? – Даже у этого есть формула. Такие люди обычно либо вовсе не прячутся, либо делают это очень глупо. Моя цель поймать их и доказать вину, а не по-человечески понять. У меня есть улики, следы. Это всё, что мне нужно. – Понял. Оба ненадолго замолчали. Чонгук думал, а Хосок анализировал. Свои эмоции оказались такими же не подвластными, как чувства других. – Так, тогда, – младший сделал паузу, – тебе были противны мои поцелуи сейчас? – Я ничего не чувствовал. Оттого это казалось неуместным. – Но буквально за пять минут до этого ты сам начал... Что изменилось? – Я... Повиновался порыву. Ты прав, мне не стоит так поступать, – Хосок взглянул на Чонгука, – хотя бы до тех пор, пока я не пойму, что со мной. Младший грустно улыбнулся. – Ты боишься. Хосок помрачнел в то же мгновение. – Что ты несёшь? – Ты всю жизнь жил один, привык быть один, ты чувствуешь ко мне что-то, тебя тянет ко мне, но всё твоё существо вопит от страха принять в жизнь что-то новое. Неизвестное. Что-то, что ты не можешь контролировать. Глаза офицера расширились. Сам бы он до этого вывода шёл бы месяцами. Видя удивление на лице старшего, Чонгук взял его за руку. – Переступи через себя. Дай нам шанс. Хосок, кажется, забыл как дышать, напряжённо глядя в глаза напротив. – Шанс на что? – На что-то. Офицер поджал губы и неспешно кивнул.