Сказка про Сириуса Блэка и Мэнди Вётцель

— Ну что, идём домой? — почесала его за ухом Мэнди. Мягколап кивнул и затрусил впереди неё по аллее, окрашенной во все тёплые тона радуги — от золотистого до багряного. День тоже был тёплый — почти двадцать градусов, несмотря на то, что подходил уже к концу май, последний месяц австралийской осени. Зима не за горами… А в Британии лето. Эти два месяца пролетели совершенно незаметно. Сначала Сириуса лечила добрая мадам Помфри, а ещё — хмурый, но знающий толк в колдомедицине Снейп. Восстанавливать силы и здоровье «безнадёжному гриффиндорцу» (в устах профессора зельеварения это звучало как полновесное ругательство) пришлось долго, чего нельзя было сказать о Мэнди. Беззаветно преданная работе, она уже через сутки объявила, что готова вернуться домой: мол, завтра понедельник — меня ждёт целая орава учеников. И Сириусу пришлось с этим смириться, а Северусу — трансгрессировать с ней в Австралию. И снабдить её ещё одним порт-ключом… Как объяснил ей Снейп, тот порт-ключ перенёс её в спальню Сириуса, потому что таково было пророчество, осенившее Сивиллу Трелони. Мэнди не удержалась и спросила, почему порт-ключ был в форме лилии. Северус же, глубоко вздохнув, ответил, что это он трансфигурировал круглый артефакт в чудесную гранёную лилию. И второй, который оставляет ей сейчас, тоже… Восстановив силы настолько, что целители разрешили ему трансгрессировать даже в Австралию, Сириус тут же отправился к Мэнди. А потом всё сложилось как-то само собой: Мягколап ждал её под могучим дубом около выхода из катка, и они вместе шли к ней домой. И готовили ужин — с помощью магии, естественно. Сириус оказался хорошим учителем, и Мэнди очень скоро вспомнила многое из того, что когда-то забыла. А потом они допоздна засиживались за чашкой горячего чая и рассказывали друг другу о своих учениках. О том, кто способный, а кто — не очень. А кто ленивый, хотя не обделён талантом. А кто когда-нибудь превзойдёт учителя… Заканчивались эти вечера всегда одинаково: Сириус трансгрессировал домой, к вечно недовольному и ворчащему одно и то же Кричеру. И, закрывшись в спальне, думал одну и ту же невесёлую думу: кого же Мэнди любит больше — его или свою обожаемую работу? И не находил ответа… Тогда, в день первого после долгой болезни визита в Австралию, на вопрос Сириуса «когда поженимся?» Мэнди ответила, медленно качая головой: «дай мне подумать — я сама тебе скажу». А ведь прошло уже два месяца… Не забыла ли она вообще о том разговоре? А у него сил уже нет терпеть… — Я устал ждать, Мэнди, — сказал он, только лишь превратившись в человека у неё в гостиной. — Ты же ответила тогда согласием… Или это привиделось мне в бреду? — Нет, не привиделось, — мгновенно нахмурилась она. — Но я не могу дать тебе сейчас честного ответа… — Ты так до старости будешь тянуть, — нервно передёрнул плечами Сириус. — Будешь выбирать: работа или я… — Ну как я их брошу?! — в отчаянии воскликнула Мэнди. И он понял, что отчаяние это копилось в ней все два месяца… — Ты бы мог бросить своих учеников ради меня? — заморгав, смахнула она с ресниц две слезинки. — И переселиться из Хогвартса, из Британии сюда? Ну, скажи мне честно! Сириус тоже заморгал — от недоумения. Эти слова Мэнди просто ошарашили его. Ни разу ещё он не думал о таком варианте — только о том, что его возлюбленная переселится к нему. В страну, где проучилась когда-то семь лет. — Вот. Попробовал побыть немножко на моём месте — и не можешь ответить. Понял хоть чуть-чуть, как мне тяжело разрываться между любовью к тебе и моими учениками, которых я тоже люблю? Какая это нестерпимая тяжесть — делать такой выбор?! Да ещё и… Мэнди, заметно покраснев, опустила голову. Не сделай она этого — Сириусу пришлось бы бороться с желанием немедленно трансгрессировать. Иными словами, хлопнуть дверью перед носом любимой женщины… Даже сейчас он готов был так поступить. Даже почти в пятьдесят лет, когда в голове человека, если он не полный идиот, должна вроде бы появиться хоть капелька мудрости. Но в это мгновение он ощущал только одно желание: обнять, успокоить, утешить свою Мэнди. Мэнди, которую не только разрывает на части страшная тяжесть выбора между двумя одинаковыми чашами весов, но и что-то угнетает. Наполняет грустью родные усталые глаза… — Что такое? — прошептал Сириус, мягко приподняв её подбородок. — Ну-ка, посмотри на меня. И скажи, что тебя так беспокоит… — Ну, допустим, мы сейчас поженимся, — всхлипнула Мэнди. — Допустим, будем вместе жить. Как муж и жена… А я не могу. — Почему? — так же тихо сказал Сириус, когда она снова опустила голову. И, поколебавшись мгновение, осторожно прижал её к груди, на которой так и остался шрам от бандитского ножа. — Я ещё могла бы родить тебе ребёнка, — не сразу начала Мэнди. — Если бы моложе была… — Я об этом тоже думал, — вздохнул он. — Но что поделаешь… Или ты думаешь, я тебя разлюблю из-за этого? Или боишься, что поволочусь за какой-то юной красоткой, которая могла бы мне детей нарожать? — Нет… — взглянула ему в глаза Мэнди. — Ну… если честно — почти нет… Я боюсь, что двум людям, которые столько лет любили друг друга и наконец-то поженились, никакие волшебные и магловские средства не помогут. И я всё равно забеременею… А потом что? Я не рожу в пятьдесят, Сиу. И ты потеряешь и меня, и ребёнка… Я и поэтому тоже с ответом тянула. Я тебя люблю. Много-много лет люблю — пусть головой не помнила об этом. Но сердцем помнила… Без тебя мне все эти годы было пусто. Одиноко… Будто я потеряла что-то очень-очень важное… Вот так я себя чувствовала. И тут ты появился… — Значит, выйти за меня сейчас ты не можешь, — подытожил Сириус, вновь нежно прижав её к себе и погладив родные светлые волосы. — Как думаешь, когда у тебя… обычное женское закончится? — Через несколько лет должно… У мамы моей было так. И у бабушки… Долго ещё они молчали, думая вроде бы каждый своё, но на самом деле одно и то же… Решение, как всю оставшуюся жизнь с гордостью вспоминал Сириус, пришло к нему. — Выходи за меня сейчас, Мэнди, — медленно произнёс он, бережно сжав родное заплаканное лицо в ладонях. — Ну… летом. Когда здесь настанет зима… А потом мы будем жить каждый у себя дома. А я буду навещать тебя — вот так, как эти два месяца… И настанет время, когда мы сможем жить вместе… А с твоей любимой работой можно вот что сделать… Допустим, ты доучиваешь тех детей, которые сейчас у тебя есть, и не берёшь новых… — И ухожу на пенсию? — шмыгнула она носом. Без тени злости — просто грустно… — Да нет… Дослушай меня, гриффиндорка, — легонько-легонько щёлкнул её по носу Сириус. — Ты от Северуса такими ругательствами заразился? — неожиданно для самой себя прыснула она со смеху. — Похоже на то, — улыбнулся Сириус самой нежной, самой солнечной своей улыбкой. — Так вот: почему бы в Хогвартсе не учредить новую дисциплину — фигурное катание? И не назначить профессором некую Мэнди Вётцель… Я поговорю с Альбусом — ты только скажи «да»… — Да!!! — вмиг просияв, подпрыгнула на месте Мэнди. — Да… И как я сама не сообразила… — И ты переселишься в Хогвартс? — осторожно-осторожно спросил Сириус. — Да, — серьёзно кивнула она. — Потому что без тебя жизнь моя разваливается, будто карточный домик… Пойдём ужин готовить, Сиу. Как насчёт котлет?