🐾🐾🐾
Утро 1 января после Нового года давало о себе знать трещащей башкой от чрезмерно открытого к приключениям спиртного, которое так и манило своими этикетками из барного холодильника в кабинете господина Хвана. Это было фатальной ошибкой — смешать бурбон с коньяком и голосить как оголтелый под песни из местного радио в проигрывателе. Кто бы мог подумать, что глотка может подвести в обоих этих случаях, сначала обжигаясь адской мешаниной приготовленного напитка, а затем посипывающим горлом, из которого могли сейчас вырываться разве что еле живые кряхтящие изнывания поражённого придурка. Да, только реальный придурок будет надевать на себя яркие радужные одежды и проходиться в диком животном танце по комнатам особняка. И да, Хёнджину было похуй — родителей ещё ждать дня три, а праздник сам себя не отпразднует. И пусть, что в одиночестве, главное, что не одиноко… — Юный господин, прошу прощения, — вдруг прервал сумасшедшее веселье Хёнджина семейный консьерж, перевозящий какие-то огромные баулы коробок на тележке из одной комнаты в другую. Хёнджин драматично скривил бровь и подошёл к проигрывателю, чтобы выключить долбящий во все кулиски зального помещения звук. В комнате стало непривычно тихо, что отразилось и на слухе парня, который сейчас пытался настроить свой голос на более спокойный лад. — Хммм, да, я вас слушаю, — юноша взглянул на золотистый бейджик работника (зачем-то, имени его всё равно не запомнит), который был прикреплён к шоколадного цвета пиджаку с золотистыми полосками, продолжающимися на такого же цвета широких штанах. Они были по-деревенски заправлены в высокие белоснежные носки и уж слишком сильно проглажены, из-за чего на одной из штанин виднелись уже более тёмные оттенки проходящего по ним утюга. Сам мужчина был средних лет, но уже с явной проседью в волосах, которая также отмечалась и на его охуенно широких бровях, массивно прикрывающих его сероватого цвета зрачки. Несколько насупившись и пригладив итак уж слишком аккуратно уложенные волосы, консьерж встал по стойке смирно: — Вам звонок, господин Хван. — Хмм, и кто звонит в самый разгар моего веселья? Хёнджин не думал дерзить бедному работнику, но срыв праздника из-за какой-либо причины, которая будет не важнее его личного времени, карается его повышенным подкалывающим нападением на этого мужичка. Консьерж сейчас переступал с ноги на ногу в своих уж слишком натёртых гуталином черных лакированных ботинках и болтал в руках связкой ключей от складского помещения, которое пригвоздило своё половое седалище где-то в дальней стороне особняка. — Имени мне не сообщили, но попросили передать сообщение. — Ну, сообщай, — в нетерпении произнёс Хёнджин, уже теряя всякое желание выслушивать этот явно насыщенный душной нудятиной доклад своего подчинённого. — Кхмм-кхммм, «А котик не хочет приютить на одну ночь бедного бездомного котика, которого прогнали из его общажной обитель? Мерзотные переносчики инфекций с лапками вдруг одержали победу и требуют стратегического отступления хозяина комнаты, в то время как дезинфекторы смогут их ликвидировать», — консьерж в стыдливых чувствах прикусил губу, но всё же поднял взгляд на Хёнджина, не решаясь задавать уточняющий вопрос о происхождении его нового милого прозвища. — Блять, Хо… — лишь выдохнул Хёнджин и побежал в кабинет отца, по пути запинаясь об раскиданные по паласам и дорогим коврам подушки и выкрикивая напоследок ещё большую серенаду из матюков и ругательств, что мог вспомнить его явно перевозбудившийся мозг. Очутившись на десятой секунде своих шатаний воздуха разного рода французскими словами — да покрепче, в кабинете отца, длинноволосый юноша подлетел к телефону и проорал в трубку: — Какого хуя, Ли Минхо?! Десять часов вечера! Ты решил заранее мне подарок преподнести в виде своих насущных и ползающих проблем?! На другой стороне трубки послышался надломленный смех, похожий больше на мягкий выдох птички парами воздуха, когда она пробуждается в первые заморозки и решает начать своё мелодичное пение. Этот смешок был как коротенький выдох: *хо~* — Я тоже тебя рад слышать, котик, — промурлыкал в трубку Минхо и следом был награждён нарочито драматичным выдохом воздуха в исполнении Хёнджина, — И не смей бросать трубку, помощь нужна, — как бы опережая мыслительный поток, буркнул Минхо. — Неужели не стоит больше? — со всей скорбью и сожалением в голосе проныл в трубку Хёнджин и залился оглушительным гоготом, подхватывая рукой мишуру, которая намеревалась уже слететь с его широких плеч. Длинная цветастая рубашка, прикрывающая зад парня и спускающаяся, до глупого, почти до колен, также подрыгивала от резких движений Хёнджина. Он сам сейчас пытался ухватиться двумя руками за письменный офисный стол своего отца, чтобы удержать равновесие от неожиданно закончившегося воздуха и так не вовремя подходящего к активации своих возможностей алкогольного напитка. Мышцы болели, а в горле знойно пересох язык. — Если бы такое произошло, ты бы узнал об этом первым, хороший мой. Но не дождёшься. — Понял я. Ну так что, какие там тебя твари достали? Приняв в руку принесённый всё тем же консьержем стакан воды, Хёнджин плеснул себе в глотку и довольно с наслаждением охнул прямо в трубку, после чего услышал уже по ту сторону — оглушительный отборный словарь бранных слов, уже в исполнении его старшего. — Да тараканы пробрались от соседей, сами соседи съебались к родакам, а своих питомцев оставили мне для сожительства. — Пиздец, — лишь смог произнести Хёнджин и невольно поёжился, представляя этих мерзких тварей. — Ну так что, пустишь к себе на хату? Задав вопрос, Минхо и не думал увиливать или придумывать оправдания такому явному намёку пробраться в особняк Хёнджина, дабы увидеть, сука, жизнь богатых. Это ж охуеть можно, если не просто поразиться всеми этими картинами, позолоте, пространству… — Ха-ха, отличный повод меня подколоть, не надейся, Хо, ты так просто не попадёшь в мой дом, а особенно — в мою постель. Пусть даже во мне и играет сейчас дьявольская смесь коньячного бурбона… но я могу с лёгкостью допереть — что переть в мою хату тебе точно не стоит. Бросив трубку и расположившись на обтянутом безупречной черной кожей диване, Хван переливал по донышку воду в стакане и рассматривал блики на его стеклянных гранях, в которых сейчас отражались и его заплывающие от избытка спиртного карие глаза. Приподняв задницу, затем подтянув к талии длинные полы бесформенной цветастой рубашки и достав из заднего кармана массивную бандуру мобильника, Хёнджин отправил адрес особняка и выключил экран, утопая в мягкости и округлости объятий дивана.🐾🐾🐾
— Молодой го~~~ — Молодой господииин~~~ Плечи Хёнджина кто-то сжимал, а тело тряслось из стороны в сторону, им управлял сейчас явно не сам хозяин. Седоволосый мужчина не переставал вопрошать и будить юношу и уже было предпринял попытку уйти, но тут молодой Хван открыл глаза. — Молодой господин, к вам пришли, — скуклился консьерж, когда в его сторону открылся полный едкого перегара рот юного господина. Кислотный запах дерева и трав смешивался с тошнотворным обилием спирта. Мужчина прижал белоснежный ситцевый платок к носу и поспешил ретироваться, гонимый своей непереносимостью крепкого алкоголя. Пройдя к входной двери, Хёнджин подошёл к высокому патлатому рыжеволосому охраннику. Посмотрев друг на друга с долей скрытого интереса, они обменялись рукопожатиями и проследовали вдвоём к главным воротам особняка. Охранник нажал на гладкую выступающую кнопку, и стальные тяжёлые ворота стали отъезжать в правую сторону. Схватившись одной рукой за плечо мужчины, дабы не свалиться буквально в грязь лицом перед новым гостем, Хёнджин обратил свой пьяный взор на черную фигуру, которую в ту же секунду подсветили множество прожекторов, расположенных тут и там на верхней части ворот. — А ты быстро. Неужто один дружочек вдруг начал облёт территории? Минхо несколько театрально поднял свои лапки в воздух, как бы отгоняя налетевших на него сейчас тварей типа Членистоногие, инфракласса Крылатые насекомые, отряда Таракановые. Кивнув в одобрительном жесте охраннику и проводя глазами нового гостя, Хёнджин поплёлся следом за парнем, что так неприятно сейчас дребезжал явно изжившим свои года пластиковым чемоданчиком на колёсиках.🐾🐾🐾
Принимать гостей в особняке Хван было отдельной традицией. Шикарные пиры, званые ужины, старомодные балы и такие всегда напыщенные гости в одеждах стиля лакшери. Хёнджин не был близок к такому веянию моды, которая уже явно попахивала какой-нибудь рандомной бабушкой и перенасыщенным вонью едких духов воздухом приезжающих красавиц. Сейчас же Минхо был просто удостоен возможности не отморозить своё седалище, расположившись на кресле с мягкой шершавой обивкой. А ещё кружки чая (не бокала коньяка или бурбона) и таким выпытывающим взглядом самого Хёнджина. — Ну что, ебаться будем? — невзначай стал совершенно издалека кидать удочку Хёнджин, дабы не обидеть и не оскорбить такую хрупкую натуру самого Ли Минхо. — Мы же даже на свидание не сходили, — прикусив нижнюю губу и сложив ногу на ногу в стеснительных чувствах, пролепетал Минхо. Глаза проходились по крайне интересному образу парня напротив, но ещё больше его манили такие явно подвыпившие карие глазки Хёнджина, которые ослепительно сейчас блестели в его сторону разноцветными мыльными пузырьками. — Тогда приглашаю тебя в одно очень занимательное место, которое непременно нам обоим будет по вкусу… Хван потянулся ближе, прибрав в свои руки ладони Минхо, а затем расположил их на своём набухшем члене. Зрачки второго дрогнули в изнывающих одобрительных чувствах, а уголки губ приподнялись в хитрой гримасе удовлетворения таким приглашением. Только вот не сегодня… — Давай не будем проходиться по теории, а сразу приступим к практике. Я — ты — мой влажный хуй — к чему нам посредники в виде каких-то там свиданий. — А ты интересный, Ли Минхо, — прошептал в левое ухо Хёнджин, приблизившись одним корпусом, но не удержал равновесия и окончательно шлёпнулся на ничего не подозревающего Хо всем своим весом. Кресло от такого охуевшего манёвра чуть ли не подпрыгнуло, но не перевернулось, а вот глаза Хёнджина развернуты были теперь куда-то в область между шеей и подбородком. — И нахуя было так нажираться? — в сердцах простонал Минхо, укладывая увесистое тело Хёнджина на широкую и, сука, мягчайшую кровать. Застеленная синим бархатным покрывалом, она сейчас могла бы быть переполнена страстью двух юношеских тел, сливающихся воедино. Но только не рвотой из розовенького ротика Хёнджина, которая уже намеревалась окрасить её ночное индиговое сияние изображённых созвездий жёлтым мерзотным потоком низвергающегося кишечного вулкана. Минхо приподнял голову Хёнджина и подложил под неё, блять, теплейшую пуховую подушку, которую, похоже, совсем недавно постелили на эту шикарную постель. Хёнджин раскрыл щёлочки глаз и уставился на Минхо: — Блять, и как тебе удалось меня так уложить? Я даже не думал, что мой год закончится именно так: не с дилдаком в жопе, а с настоящим членом. Вот же, сука, судьба… Минхо еле слышно словил хохот, но потом допёр, что хозяин не прочь принять его и в более личных и потаённых уголках его огромного особняка. — Да-да, котик, это было слишком просто. Нет, даже до безумия просто, — усмехнулся игриво Минхо, нависая над длинным красивым телом Хёнджина. — Пошёл нахуй, Ли Минхо! — Это мои слова, Джинни, — прошептал парень в самые губы Хвана и содрал с них первый грязный поцелуй с привкусом спирта и деревянного купажа дорогого коньяка, вперемешку с чем-то миндальным и карамельным. Странное сочетание…но да ладно. Языки, как ядовитые гремучие змеи, сливались в пьяном угаре, пытаясь ужалить друг друга и оставить на чужих шершавых поверхностях как можно больше искусительного яда. А укусить хотелось не только язык… Губы проходились по шее, оставляли мокрые следы на ключицах, замирали на светлой коже плеч… — Блять, Хо, задрал сюсюкаться. Я тебе не какая-то малолетняя шалашка, чтобы от этих таких милашностей кайф ловить… — Хёнджин вобрал воздух и надрывно прокашлялся куда-то в плечо Минхо, — Ты совсем что ли не понимаешь, как меня нужно брать? Неужто всему учить надо? Минхо отстранился, открыв свой рот, но лишь прошёлся рядами зубов по зубам, воспроизводя тот самый клацающий неприятный звук. Брови взметнулись ежесекундно, а глаза налились кровавыми нитями вен, когда с губ одерзневелого от выпивки Хёнджина слетели слова: — Ох, ты меня разочаровал, котик… Этот самый котик, что так щепетильно относился к его королевской особе на стримах. Этот самый котик, что пытался понять, что скрывается в душе у этого человека. Этот, сука, котик, что доводил его до блядского оргазма одними своими ладонями — и не знает, как доставить удовольствие Хёнджину? Он реально такое сейчас умудрился выкинуть? Содрав одним резким движением эту убогую разноцветную рубашку и уже намереваясь стянуть с Хвана боксеры, Минхо остановился с осознанием всея пиздеца ситуации. Неее, его остановило не то, что Хёнджин — бухущий в дрова, и не то, что они делают что-то неправильное, нееет. Сука, на Хёнджине сейчас были только носки, а вот под рубашкой — нихуя. Нуу, хуй то был, да только он не спасал ситуации. Это ж надо было настолько нахлебаться, что где-то посеять свои же труселя… Или они стратегически покинули своё местообитание ещё в момент первого захода своего хозяина на первую алкогольную? — А ты интересный, Хёнджин, — спародировал фразу самого Хёнджина Минхо и поднял свои руки, чтобы стянуть и с себя большую бесформенную синюю толстовку. Ведь никто не мог ему сейчас помочь в этом деле, а позвать того дедовского вида бедолагу в убогом костюме, конечно, было бы забавно, но пожить ещё хочется… Хёнджин сам не спешил предпринимать какие-либо действия или противодействия, лишь лежал как кот, подняв лапки, и что-то млеял себе под нос. Отчего-то захотелось проораться с такой его беспомощности, но Хо не стал. Лишь повернул на живот и прикоснулся к массивным ягодицам парня, проверяя на мягкость. — Сукаооо, Хо, что ты вдруг задумал? Я тебе не мягкий медвежонок, чтобы ты меня так гладил, — Вобрав в себя побольше воздуха, Хёнджин приподнял голову и в полуобороте с насмешкой посмотрел в сторону Минхо. — Скуууука~~~ Не успел Хёнджин продолжить свою тираду оскорбительных высказываний по поводу банальных действий Минхо, как словил шок… *Хлясть* Правая половинка задницы Хёнджина начала адски гореть, а след от небольшой ладони Минхо всё же ощущался как внушительный такой отпечаток какого-нибудь медведя или волка. Изогнувшись в пояснице на всю допустимую изогнутость и словив ртом воздух, парень оскалился и в дьявольских изнываниях обратил снова свой взор на Минхо, что сейчас стоял позади него возле кровати и победно осматривал место своего «поглаживания». -Ыыыхвв, и нахуя было так делать? Я вообще-то не закончил! — А? Кончил? Нет, я ещё не кончил — это только начало, котик, — Хо сладко просунул между своими красноватыми губами язычок и поднял в размахе свою левую руку, прицеливаясь уже к левой ягодице. *Хлясть* Ноги Джинни поджались в коленях, пытаясь прикрыть своими стопами место категорической боли, но Хо схватил их в свою руку и, стянув с себя длинный кожаный ремень, наподобие верёвки скрутил их и привязал к ножке кровати. Охуев от такого момента дерзости, Хёнджин фыркнул, пытаясь ухватиться уже руками за ноги Минхо. Второй же еле слышно посмеивался, наслаждаясь таким беспомощным и таким соблазнительно откровенным сейчас котиком, показывающим свои коготочки. — Блять, Хо, сучий сын, я тебя ненавижу, — прыснул едкой фразой лежащий парень, но для него это показалось мало… — Ну и что ты задумал, хорёчек? — с мёдом на устах и со сладкой жидкой смазкой в прозрачном флакончике, Минхо был похож на кондитера, что хотел как следует смазать этот наивкуснейший слоёный торт своим клубничным джемом. Хёнджин в это время предпринял попытку перекинуться обратно на задницу, но только вот внезапно ступившая на гладь его белоснежной спинки стопа Минхо расставила приоритеты в этой действительно бессмысленной дискуссии между страхом и похотью. И что же победило? — Тебе страшно? Больно? Неприятно? Или ты просто хочешь уже кончить, так и не показав мне всего себя, а, котик? — Минхо проводил ноготком указательного пальца по выпирающему позвоночнику, а затем откупорил флакон, выливая на изнывающую до удара задницу заветную клубничную жидкость. Хёнджин стал меньше дёргаться, а после того, как принюхался к уж слишком приятному запаху, вообще успокоился. — Непорядок… *Хлясть-хлясть-хлясть* Череда точных резких ударов по каждой филейной части тела Хёнджина посыпалась словно охуенного размера град по огороду. Только вот ломалась не черепица какой-нибудь рандомной бани твоего соседа, а само достоинство Хвана. Оно было ожесточённо прижато весом двух тел: самого Джинни и Минхо. Второй наседал сейчас сверху, усевшись на эту переливающуюся всеми оттенками красного жопу и царапал ноготочками спинку Хвана, словно настоящий кот. Оставалось только помяукать… — Ах, а ты знал, что у тебя реально охуенная задница, дорогуша? — Больно, сука, съебись по-хорошему, или я… — Или ты что? Скинешь с себя мой прелестный зад и пойдёшь нажалуешься тому престарелому придурку, что сейчас обжимается с дверью по ту сторону? — нарочито громко проорал в ухо Хёнджина Минхо, чтобы и опешивший сейчас консьерж пустился кабанчиком в сторону хуй знает куда, но хотя бы не мешает своим бурчащим старческим нашёптыванием себе под нос. — Аргх… Я ненавижу тебя, Ли Минхо, до смерти ненавижу! — А как же я люблю слышать твои такие надрывные приступы агрессии, ангелочек. Ох, ты бы знал… Опустившись на четверть вниз по упругим ляжкам Хёнджина, ему оставалось только приподняться, чтобы наконец-то выдолбить из этого идиота всю его алкогольную дерзноватость, только вот протяжный храп, что донёсся где-то спереди у мягких, сука, подушек отрезвил и самого Минхо (хоть он даже не пил). *Ну блять, Джинни, ты серьёзно?..* Развязав в неприятных мыслях ноги матюгающегося в сонном бреду парня и промассировав место пережатия горячими тщательными поглаживаниями, Минхо натянул на него найденные в закромах шкафа трусы и накрыл Хёнджина большим тяжёлым пуховым одеялом. А потом спешно откланялся в толчок, под пристальные изучающие и даже немного насмешливые взгляды всех обитателей этого дома разврата и похоти. В который его превратили сам юный господин особняка и его достопочтенный гость, что сейчас щеголяет с голой задницей по коридорам этого прекрасного коттеджа.