***
— Дмитрий Сергеевич, Вы точно уверены в своём решении? — Да, я уверен. Что сейчас, что год назад. Донести что-то до учёного, горящего идеей, очень сложно. Если этим учёным является Дмитрий Сергеевич Сеченов, то дело вообще сразу можно считать мёртвым. Человеком он был упорным, с несгибаемой волей и дикой жаждой познания. А ещё он очень устал. Устал от своих достижений, устал от своей известности, устал от некой своей значимости. Он просто устал от самого себя. И пожаловаться, и выплакаться некому было. Семью академик так и не завёл. Сначала из-за работы, свершений и собственных необузданных амбиций, теперь – потому что не видит в этом смысла. С его образом жизни созданная ячейка общества будет разве что декорацией. У всех нормальных людей есть, так чем он хуже? Только тем, что нормальным никогда себя не считал. Той семьи, в которой он вырос, уже давно нет. Смерть родителей вспоминать не хотелось, а с младшим братом связь не поддерживалась уже довольно давно. Интересно, он там вообще живой? Впрочем, они уже слишком разные, чтобы хоть как-то вести диалог, смысла искать его уже нет. Конечно были в жизни те люди, которых он мог назвать родными. Например, Харитон Радеонович Захаров. Верный друг и надёжный товарищ, в этом странном, по мнению большинства, дуэте Сеченов занимал место горящего, пылкого сердца, жаждущего свершений и открытий, а Захаров – хладного гласа рассудка, который отвешивал сердцу отрезвляющие подзатыльники и спускал с теоретических небес на реальную землю. Критиковать не боялся, говорил в глаза всё, что думает, стоял на своём и от этого казался больше, чем просто живым... А потом пожар, взрыв оборудования, удар о стену, потеря сознания. Харитона Радеоновича забрал огонь. И как тогда горевал Дмитрий, и как ему было плохо передать нельзя, ни словами, ни физически. Главное, что были ещё люди, которых он любил и которые любили его в ответ. Сергей и Екатерина Нечаевы, спецагенты отряда "Аргентум", заменившие академику родных детей. Шабутной и резвый Серёжа, временами чем-то напоминающий щенка, настоящая душа компании, одним своим появление мог поставить всех на уши. Бывает, прибежит, даёт отсчёт о выполненном задании, а сам толком отдышаться не может, грудная клетка от частых вдохов-выдохов ходуном, да и глаза нездорово блестят, как при лихорадке. Но этим он и притягивал академика, своей живостью и тем самым огнём в глазах. Екатерина была совсем другой. В прошлом – балерина, ныне – первоклассный солдат, она с лебединой грацией разила противников как всеми видами оружия, так и в рукопашную. А после пыла сражения почти сразу становилась спокойной как водная гладь и ледяным взором окидывала всё вокруг. Как, когда, при каких обстоятельствах не известно, но сошлись в итоге лёд и пламень. И удивлены все были, и завидовали им, кто завистью белой, кто по-чёрному, кто рыдал, что не успел одного из них заарканить. И только один Сеченов лишь добродушно улыбнулся и покачал головой, когда на почту пришло письмо, да не просто, а с приглашением на свадьбу. И вот кажется, что всё хорошо, прекрасно, однако часть клятвы "пока смерть не разлучит вас" исполнилась лишком быстро... В Болгарию их отряд отправили. Вроде бы ничего такого, но сердце всё равно по-родительски билось тревожно, а сознание каждый раз вопило "не смей, не отправляй их, оставь!". Но лишь отмахивался, думал, что слишком сильно себя накручивает и зря переживает. Оказалось не зря. Подорвали их. Было принято решение отступать, все бежали к путям отхода так быстро, как могли. Но не Сергей. Не видел он ни среди впереди идущих, ни среди последних Кати. А нашёл её слишком близко к тому месту, где была бомба. Было три патрона: один раздробил колен, второй прошил брюшную полость, третий пробил грудину. Что-то в подсознании говорило, что следует бежать. Не факт, что Кате успеют оказать медпомощь вовремя и что она в принципе останется жива. Сам по себе Серёжа жених видный, ещё успеет кого-нибудь найти. Но нет, не может он, не смеет. Пара рывков и вот он уже рядом, аккуратно и нежно поднимает её и прижимает к себе. Большим пальцем в одно движение вытирает выступившие слëзы, убирает прилипшую к лицу кровью и потом прядь волос. Она сквозь боль смотрит на него удивлённо, хочет прохрипеть, чтобы он бежал. А он лишь смотрит на неё влюблённо, и улыбается глуповато, как в любой тот день, когда они были вместе, и в лоб целует точно также. Казалось, что длилось это целую вечность, а по факту меньше минуты. А после был взрыв. Хоронили в гробах закрытых. Не было теперь у него никого. Ни семьи, ни друзей, ни цели... Науку Сеченов любил. С наукой можно и болезни лечить, и людей на ноги ставить в любых случаях, и в космос летать, и планеты новые изучать и колонизировать их. С последними двумя пунктами человечество справилось на ура. Созданы были и корабли, и ретрансляторы, и межгалактические врата, позволяющие исследовать почти каждый уголок Вселенной, и были найдены новые ресурсы, и новые места обитания для разросшейся популяции Homo Sapiens. Однако развитие первых пунктов,не смотря ни на что так и оставляло желать лучшего. Были и войны, был и голод, и болезни, и люди продолжали умирать, даже в тех случаях, когда помочь можно было.Наука это не добро. Но и не зло. Это среда нейтральная и всё зависит от того, куда её потянут люди. А люди по природе своей тянут туда, где им выгодно
Они не хотят собирать кого по кусочкам или возрождать, как феникса, из пепла. Им легче делать новых и плевать на остальных, кому те куски и пепел были дороги. Вот и Дмитрий, кучу раз предлагавший такие разработки, получал красный свет, и каждый раз чувствовал, что скоро станет таким же мизантропом, как Харитон."Дима, хватит уже лететь в облаках и послушай меня наконец! Людям плевать на твои идеалистические мысли и желания мира во всём мире, и чтобы никто не был обижен! Им нужны только оружие, ресурсы и удовлетворение низменных потребностей. Когда-нибудь ты вспомнишь мои слова и поймёшь,что я был прав.
И вспоминает он, и понимает, что был неправ. Хочется уткнуться в родное плечо, обнять и прощение попросить за неверие. Только вот гранитный камень надгробия уже вряд ли ответит в ответ. И теперь раз за разом академик, после представления своих разработок, выходит из здания, лицемерная улыбка довольного от лести, как от сытости, кота сползает, на месте её отвращение, сплёвывает он в ближайшую клумбу, и кажется ему, что вместо слюны желчь чистая, и хочется ему то ли плакать, то ли кричать. И в один из таких дней ему приходит заманчивое предложение...***
Планета 4546B всегда привлекала исследователей и учёных: сплошь покрытая океаном, с доселе невиданными экосистемами, огромным количеством полезных ископаемых, даже намёки на внеземную цивилизацию есть! Только есть нюанс, а именно, что с этой планеты никто ещё не возвращался. Ни исследовательские экспедиции, ни спасательные. После, что было зафиксировано в момент каждого крушения — мощный удар и сильный энергетический всплеск. Вот и "Свежий бриз", одно из главных достижений космического кораблестроения, постигла такая плачевная участь. И смотрит на его жалкие остатки Дмитрий, как-то осознаёт, что возможно он теперь здесь один и другие члены экипажа могли не выжить, и что ему нужно нырнуть. Чтобы починить повреждённые устройства спасательной капсулы нужны ресурсы. Ресурсы, по всей видимости, он может добыть только по водой на данный момент. Для этого нужно туда опуститься, как бы опасно это не было. И он, размяв руки и расправив плечи, закрывает глаза, делает глубокие вдохи и выдохи, считая про себя до пяти, после набирает побольше воздуха в грудь и ныряет навстречу неизвестному...