* * *
В голове пустота. Адская. Горящая. Он весь словно в огне. Сгорает до тла. А телом движет животное желание. Похоть. Она его главный грех, сопутствующий по жизни. В голове раздаётся эхом цокот мелких пуговиц, отлетевших от разорванной женской рубашки. В то же мгновение голову прошибает пулей-воспоминанием. Драко может собственную честь поставить на то, что слышит её голос. Пока он сдирает с кудрявой, кареглазой шармбатонки, имени которой он уже и не помнит, оставшиеся клочки ткани, не позволяя её прытким пальчикам притрагиваться к себе, перед глазами мелькают картинки ночи в запретной секции библиотеки... Чёрт! Чёртчёртчёрт... – И да, ты прав. Я наивна. Он слышит её тяжёлое дыхание. Почти путает со своим. – А тебе хватает подлости пользоваться этим. Как же можно быть таким ужасным человеком, Драко? В следующую секунду он ругает себя за то, что позволил обернуться, позволил себе посмотреть в её глаза. Большие, тёмные, красивые глаза... Так и искрящиеся, наполняющиеся горячими слезами. Снова. В два медленных, но уверенных шага он преодолевает холодное расстояние между ними и теперь чувствует жар её тела. Прямо в голову бьёт пьянящий аромат вишни. Драко заправляет кудрявый локон за ухо, оставляет болезненный ожог на нежной коже шеи девушки своим дыханием, наклоняется к уху. – Да. Древко волшебной палочки выскользает из левой руки… Он приникает губами к коже, оставляя бордовое пятно. Оно как уродливое клеймо, от которого нельзя избавиться... Отстраняется, дабы ещё раз взглянуть в проникновенные ореолы. Он мягко, но по–хозяйски кладёт пальцы на подбородок девушки, ведёт большим пальцем по влажным губам, тянет её к себе. Обхватывает своими губами её нижнюю губу, прикусывает, а затем, обводя место укуса языком, посасывает налитую плоть. – Зачем..? – срывается с губ беззащитной девушки лишь одно слово. Драко, отогнав наваждение, вкрадчиво отвечает: – Потому что я хочу. И теперь она сама тянется к его губам, больше не в силах сопротивляться, ощущает холод, жестокий и беспощадный. И будто мозг ей твердит о том, что она поддаётся тьме, точно подписывая контракт с дьяволом. Не меньше. Врата в рай для неё давно закрались... Наверное, в тот момент, когда она впервые подумала о его имени. После эта мысль больше не позволяла попрощаться с собой. Ни на одну, грёбаную, минуту. А теперь Гермиона падает в его объятия. Позволяет целовать себя. Глубоко, влажно, горячо и... грязно. Потому что это, чёрт его дери, Драко Малфой. Он подхватывает девушку под бёдра, резко прижимая к твёрдым книжным полкам. Пара книжек с верхних полок летят вниз. А Гермиона стонет прямо в рот Малфою от боли, ударившись головой о деревянные перекладины стеллажа. – Тс-с-с, – тянет он, прижимая указательный палец к её губам, от чего возбуждение растёт с бешеной скоростью, не оставляя и капли рассудка. По щекам стекают слёзы. Драко чувствует на языке соль. Слизывает каждую капельку. Он нежен и груб одновременно. Гермиона дрожит, кожу больно колят тысячи иголочек-мурашек, когда Драко одним лёгким движением руки смахивает вековые тома на пол. Она слышит лишь его дыхание. Так отчётливо. Грохот старых пергаментов и корочек, столкнувшихся с каменной кладкой, раздаётся словно за десятками стен. Уложив потерявшуюся малышку Грейнджер на прохладную поверхность стола, Драко прикоснулся к оголённой коже под отогнувшимся воротом свитшота. Кончики ледяных пальцев жжёт от её тепла. За считанные мгновения, а может прошли минуты и целые часы, смогли бы только эти двое не утерять счёт времени... Одежда летит на пол. До Гермионы доходит шелест ткани и осознание... Хрупкое тело вздрагивает, дрожащие ручки прикрывают теперь обнажённую грудь. – Ну-ну, Грейнджер... – голос низкий хриплый, до того... ненормальный, неестественный, что отправляет очередной строй мурашек по коже. – Неужели ты стесняешься меня? – в его глазах насмешка и немой вызов. Гермиона хлопает ресницами. Господи... Внутри что-то щёлкает... больное стремление не остаться в проигрыше. Грейнджер кладёт свои руки на мужские крепкие плечи. Она прижимается к его торсу, ощущая на контрасте собственный жар, а он такой холодный... Её губы прижимаются к его, она мягко прикусывает и оттягивает прохладную плоть. – Золотая девочка, – шепчет он сквозь страсть, овладевающую обоими. – Значит вот где твоя слабость... А я-то думаю, куда делась та сучка с вечеринки? Гермиона пару секунд прислушивается к биению собственного сердца. Задерживает дыхание... «Два сердца бьются в унисон» Она склоняется к его уху и шепчет, ошпаривая горячим дыханием: – Хватит пустой болтовни, Малфой. Сделай то, чего хотел... Голос Драко Малфоя опьяняет. И вот, она уже ухмыляется его же ухмылкой ему в ответ... Его взгляд очерчивает её фигуру. Звереет. Проходится по животу, ключицам, плечам... подмечает каждую родинку и веснушку, запечатляя в памяти на всю жизнь расположение каждой. И Гермиона может поклясться, что буквально физически ощущает его взгляд на своём теле. Она чувствует нездоровый жар по всему телу и не может одолеть желание обжечь Драко. Кончики ловких пальцев аккуратно обводят каждую пуговку на чёрной рубашке парня, показывая пример, как нужно избавлять от рубашки партнёра по надвигающемуся сексу. Гермиона ноготками царапает пресс и грудь Драко, закусывая губу. Когда её пальчики находят и берут в плен пряжку ремня, и та, щёлкая, поддаётся, Драко слышит свой глухой, хриплый стон. От чего Грейнджер продолжает с большим энтузиазмом. Не позволяя закончить начатое, он опрокидывает девушку на глянцевую поверхность стола и за мгновение избавляет её от останков одежды. Драко, будто зачарованный, не может оторваться, вырисовывая взглядом узоры на обнажённом теле. Нежная кожа и кудрявые локоны переливаются в лунном свете. Гермиона хлопает пышными ресницами, что бросают ажурные тени на мягкий контур скул. А в её потрясающих, больших, шоколадных ореолах глаз пышет пламя. Девушка вся горит огнём. Бесконечным. Его невозможно затушить, но им можно согреться... Но Драко обогреть она не может. Он, точно вековая ледяная глыба, такой холодный, такой бесконечно холодный. В его серебристых ореолах антарктическая пустыня, метель, пурга. Беспощадная, смертельно опасная. Они двое... Такие разные. Огонь и лёд. Смертельны друг для друга... Плевать. Обоим всё равно. Оба бросили давно любой здравый смысл в топку. Уничтожили, не позволяя мешать безумию. Драко надвисает над Гермионой, тянется в желании вновь попробовать на вкус её сладкие, нежные губы... – Как же это неправильно, Драко... – Да горит всё синем пламенем. Они сливаются в поцелуе. И их больше не остановить... В поцелуе, таком искреннем, таком, чёрт побери, настоящем. Ведомые нечеловеческой, дикой страстью. Дьявольским пламенем... Тело Гермионы содрогается от головокружительного возбуждения. А глаза Драко горят похотью. С затуманенным сознанием и пеленой перед глазами девушка пытается совладать с собственным телом и стянуть расстёгнутые брюки с бёдер Драко, пока он путает след влажных дорожек-поцелуев оставленных на теле Гермионы. Она рассматривает его голый торс. А ладони Драко блуждают по её телу. До боли сильно сжимают талию и спускаются ниже. Пока губы ласкают возбуждённые горошины сосков, прохладные пальцы добираются до внутренней поверхности бёдер. Гермиона пытается сосредоточиться хоть на чём-то... Голова кругом от звуков и ощущений. До неё словно сквозь толщу воды доносится эхо в тишине библиотеки, обрывистые стоны, уже даже не тихие, хриплые, низкие, жалобные, жаждущие... тяжёлое дыхание, влажные звуки поцелуев и соприкосновения разгорячённых, возбуждённых тел... и биение сердец. Гермиону бросает в жар, по телу идёт дрожь, а осязание будто бы усилилось в пятнадцать раз. Как физически ощущается каждый вздох, каждый взгляд... Боже... Это тотальное перенасыщение. Или, быть может, она уже сходит с ума... Сколько они здесь..? Сколько длится это безумие, эта чёртова пытка в погоне за запретным удовольствием? Всё смешалось воедино, только... Звонким стоном наполняется безжизненное помещение, сопровождаемым громким шлепком – соприкосновением бёдер. По хрупкому девичьему телу будто разряд тока прошёл. Гермиона, закатывает глаза в блаженном удовольствии, позволяя Драко любоваться собой. Извиваясь от ощущения его внутри себя, от ощущения пульсаций, пускающих молнии по всему телу. – Господи... Драко, Боже... – льётся несвязная речь. Грейнджер обхватывает парня за плечи, обвивает руками шею, целует, прижимается. Пытается запечатлить в своей памяти навсегда его аромат, вкус. То, как он сейчас выглядит... Впервые Гермиона видит его таким... раскрепощённым. Она хочет запомнить этот момент на всю жизнь. И бог только знает, а может, только дьявол, какую окраску эти воспоминания приобретут через годы. Может, это будет та отдушина, что будет спасать в тягостные моменты грусти и отчаяния... А может, она будет до конца жизни жалеть об этом, и вновь оживляя картинки этой ночи в своей памяти, Гермиона будет бороться с ужасной болью, тогда пусть, это будет для неё бесценный урок. Ей всё равно. Как сказал сам её дьявол во плоти: «Да горит всё синим пламенем»* * *
Она вновь глядит на созвездие Дракона. И вновь на периферии взгляда неземная красота этого парня. В которого она влюбилась в ту ночь на башне – нет смысла это отрицать. Гермиона нравится это место. Эта мысль вызывает улыбку, которую снова ловит Драко, мягко прикасаясь своими губами. Они расположились на бортике одной из арок косого деревянного моста, который уводил в тёмные заросли леса. Под ними переливалась гладь тёмных вод озера, и откуда-то слышалось приглушённое журчание воды в старом, замшелом фонтанчике и скрип могучего маятника часовой башни. Осенний ветер не стал помехой. На коже ощущается слабое покалывание согревающих чар. Гермиона чувствует тяжёлое дыхание Драко, снова прислушивается к нему, к биению его сердца. Она чувствует его... тепло. А в его объятиях чувствует себя в безопасности. Очередной вздох и... – Грейнджер, ты бы пошла со мной на этот проклятый бал? – слышит Гермиона его размеренный, уставший тон с ноткой хрипотцы в голосе. Грейнджер словно ушатом холодной воды окатило. – Т-ты... Ты хотел бы пойти со мной на бал..? – осторожно переспрашивает она, в попытке убедиться, что это не её бред и это не её фантазия строит ей козни. Она оборачивается и глядит в его серебристые глаза, что вот только недавно словно застлала тёмная дымка. А теперь они светлые и ясные, цвета перламутра в свете луны. Не долго думая, парень лишь кратко кивает. Его лицо не выражает ни капли эмоций. Ну, может, чуточку усталость. Грейнджер слышит, как в в ушах забилась кровь, с новой скоростью гоняющаяся по телу. – Я... Господи, Драко... – она словно извиняется перед ним, хотя не за что. А в широко распахнувшихся глазах читается вина. – Меня уже пригласили... – выдыхает девушка, опуская взгляд вниз. Она так боится его реакции. Но ведь всё, что их связывает это её чувства и секс… «Всё» Будто этого мало. Или же действительно ещё недостаточно? Маленькие пальчики нервно перебирают ткань свитшота, чтобы хоть как-то скрыть дрожь. Грейнджер молчит, почти не дыша, в ожидании ответа, но все её жуткие представления разбиваются о реальность, скрывающую под маской милосердия настоящую жестокость, потому что он отвечает простое... – Ясно. Бесцветно и сухо. Снова безжизненно... – Нет... нет-нет, я... – залепетала Гермиона. Но он не даёт ей договорить, нагло прирывает, будто показывает, что не желает слушать эту несвязную речь. Он притягивает её к себе за талию и мягко прикасается к губам. Господи, эти его поцелуи... Такие нежные, мягкие... но требовательные. Эти прикосновения сводят с ума. А Драко жадно забирает последние капли. Как будто он мало взял за всю эту ночь. Следующие бесконечные часы, после этих жалких, но таких тёплых секунд, ощущаются так, будто её наказанием за все грехи перед собой, совершённые ночью, становится заключение в холодной камере Азкабана в компании Дементора. Потому что это так холодно и тоскливо... Гермиона встречает рассвет, сопровождаемый утренней, осенней прохладой. А отсутствие Драко, после его отстранения и безмолвного ухода, точно физически ощущается зияющей пустотой внутри. Гермиона уверена. Девушка шмыгает носом, прикасаясь к зацелованным губам. Глядит на поднимающееся солнце, что золотит верхушки ёлок. А в голове одно. Только оно. Ужасное понимаете... Она отдала себя и свою невинность дьявольски красивому мудаку, в которого влюбилась по уши. Гермиона слышит свой хриплый после секса голос в обличии неестественной, совсем не весёлой усмешки. Так по-Малфоевски… «Малышка Грейнджер теперь отнюдь не малышка. Теперь не девственно-чиста»* * *
Малфой отчаянно, обрывисто вдыхает. Кусает и посасывает совершенно чужие, какие-то не такие губы. Тонкие и... сухие. Не интересные. Его передёргивает от запаха каких-то фиалок, исходящего от глянцевых волн волос шармбатонки. Девушка вздыхает, хлопает ресницами, строит глазки. Мерзость. Она по-хозяйски кладёт руки ему на плечи. – Нет, – рявкает Малфой, скидывая ладони, будто стряхивая её прикосновения, со своих плеч, со всего тела. Ведь те места, к которым прикасалась она, до сих пор горят огнём, словно болезненные ожоги. Нет-нет-нет... Блять, нет! Не то. Драко пытается ухватится за обрывки воспоминаний. Вспомнить этот аромат, эти ладошки, её тело, её потрясающе красивое тело, воспроизвести все картинки, почувствовать по-настоящему. – Чёрт! – ладонь прилетает по пыльной поверхности стола. Шармбатонка ахает, вздрагивая. – Драко..? – хлопает глазами, не понимая. – Я ведь хочу сделать тебе приятно... Расслабься, сделай приятно и мне... – ухмыляется она. Её шаловливый взгляд скользит по его телу, она аккуратно, совершенно не притрагиваясь к его коже даже через ткань, расстёгивает пуговку за пуговкой чёрной рубашки. Тянется к ремню... Опускается на колени... Чёрт побери. Малфою хочется смеяться в голос. «Кретин, секс с девственницей впечатлил так, что не встаёт даже при виде сексуальной, смазливой девушки, опускающийся перед тобой на колени?» – насмехается над ним же его сознание. Драко наблюдает за её движениями. Но ничего. Совершенно ничего не чувствует. – Всё. Хватит. Он одёргивает девушку, откидывая её руки и отворачиваясь. – Вон, – проговаривает он, с закрытыми глазами, глубоко вздыхая. – Но... – Я сказал: вон! – срывается Малфой на крик, пугая бедную девушку. Она цепляет свои вещи и тут же скрывается за дверью. В висках пульсирует кровь. По барабанным перепонкам, словно эхом, бьёт лязг застёгивающейся пряжки ремня. Чёртчёртчёрт... Драко словно учится заново дышать. Вдох-выдох. Он, прикрыв веки, запрокидывает голову, потирая переносицу. «Что же творит этот несносный, заморский львёнок?»* * *
Нотт мчит по коридору, слыша в ушах свист проносящегося воздуха. – Малфой! – чуть не сносит однокурсника, выходящего из какого-то кабинета. «Это что, заброшенный кабинет алхимии? Зачем Малфою понадобилось туда..?» – почти что успевает пронестись в голове. – Тебя-то я и искал, – лыбится Тео. – Блеск, – встречает его бесцветный тон. – Ты нашёл себе пару на бал? Потому что я как раз... Тео, затыкается, напарываясь на раздражённый взгляд друга, который явно не сулит ничего хорошего. – Нотт... – Драко обрывается на полуслове. – Блять, просто не занимайся ни с кем сексом, перед тем, как попробовать пригласить, чтобы если вдруг... – Малфой вновь запинается. – Ты понял. Всё, с меня на сегодня точно хватит... – и нечто инородное в лице несобранного, неуверенного, какого-то вялого Драко Малфоя, скрывается за углом. Тео лишь провожает его взглядом, вздёргивая бровь. – Э-э... нет, этого я точно не понял... – летит в пустоту. Ну и денёк.