спайдерверс: хиганбана

      — Что за тупые, безмозглые ученики?       Каждый день в девятом классе теперь начинался так. Еще с восьмого класса юных гимназистов дрючили экзаменами. Запугивали пересдачей или же вовсе возможностью остаться на второй год. С начала учебного года девятиклассники видели в своем расписании не привычные семь-восемь уроков, а целых десять, к которым добавлялись консультации.       Девятый "А" страдал больше всех: именно в этом классе собрались главные активисты и умники, среди которых главной выступала Мишель. Их класс стали больше нагружать, на них стали надеяться. Их воздвигали всем в пример, из-за чего неприязнь параллелей к ним становилась все сильнее. Многие ученики из "А" класса быстро уставали, выдыхались к концу дня. И из-за этого на последних уроках их внимательность спадала.       Все чаще они стали совершать ошибки в тестах и контрольных, им стало сложнее сконцентрироваться. Главная активистка реже появлялась на уроках из-за сильной занятости: будучи вожатой многих мероприятий не только в школе, но и городе, сложно будет все успевать делать все сразу. У нее, конечно, всегда находились справки и оправдания для прогулов, но вот некоторым учителям это стало надоедать.       "А Мишель сегодня вожатая, утренник мелким устраивает."       "Мишель уехала на слет!"       "Она выступает с научно-практической конференцией."       "А еще проект сегодня защищает!"       Мишель никогда нигде нет. Видно ее лишь на мероприятиях. Их бывшая лучшая ученица превратилась в того, кого никогда нет на уроках.       — Валентина Филипповна, вызывали?       Ровный, спокойный голос доносится из-за дверного проема. Черная и вечно прибранная макушка виднеется на пороге кабинета. Учительница математики, и по совместительству классный руководитель, что-то допечатывает в цифровом журнале и переводит взгляд на ученицу.       — О, а вот и наша прогульщица явилась.       — Валентина Филипповна, если вы насчет пропусков, то вот все мои справки, выписки, дипломы, — в руках Миша держит целую папку с различными документами.       — Да сдались мне твои бумажонки! Тебя нет на уроках!       — Так я занята. У меня столько дел. Еще на следующей недели, кстати, меня не будет, меня попросили организовать волонтерскую акцию помощи ветеранам и бездомным животным. А также будем покупать еду детям в приютах..       — Мишель Сергеевна, мне надоело! — Миша смотрит на учителя непонимающим взглядом. — Что глазками хлопаешь? Ты не задумывалась, как экзамены сдавать будешь? Или твои эти акции за тебя их сдадут?       — Да успею я все-       — "Успею-успею" — который раз я это уже слышу? А твоей персоны на занятиях не наблюдаю. Мишель, ты.. — женщина выдыхает раздражительно, ставя кулак на дубовый учительский стол. — ..ты в кого превратилась вообще? Раньше была моей лучшей ученицей, все сдано, все сделано.       — Так сейчас так же, к чему претензии?       — К тому, что на листе с ведомостью у тебя часов больше всех! — документом с напечатанными там пропущенными часами женщина трясет пред глазами активистки. — Пора тебе заканчивать в этими твоими гулянками.       — Валентина Филипповна, ну вы что, это моя ответственность. Почти работа.       Мишель не могла просто так бросить и оставить свою деятельность. Все те люди, малолетние и те, кто старше ее самой — она не покинет их. Привязалась чуть-чуть совсем. В их окружении она нашла свой отдых.       — Сейчас твоя работа заключается в том, чтобы сидеть и учить все варианты ОГЭ.       Опять это ОГЭ. Экзамены-экзамены-одни-экзамены везде! Голова начинает гудеть только от их упоминания. Отец с матерью точно так же толдычили ее еще в тринадцатилетнем возрасте. И не очень-то приятно вновь слышать о ее будущем провале и вспоминать фразы и грозный тон обоих родителей.              — Я учу и, поверьте, все знаю.       Говорит она это уверенно, без сиплости в голосе.       — Ну-ка, первые пять. Все варианты.       Еще бы вспомнить.              — Сараи, печки, путешествия, теплицы, квартиры, участки и шины.       — Цифры на шинах и их обозначение.       Ну, давай перебирай весь каталог в своем мозгу, чтобы найти нужное.       — Первое — это ширина в миллиметрах, второе — отношение высоты к боковине. R значит, что шина радиальная, потом диаметр диска.       Молодец.       — Формула — ..?       ..7       — Диаметр равно первое плюс второе, поделенное на пятьдесят и..       — ..и?       — ...       К ее сожалению, скриншот страницы учебника будто размыт или вовсе стерт.       Женщина напротив грузно и явно недовольно хмурится, хлопает по столу и раздражается еще больше. Н к добру. Мишель ступает чуть назад — привычка.       — Вот что, Мишель, заканчивай со своими активностями. Пора учиться. Завтра пойду к директору с просьбой выписать тебя из отрядов.       — Но-!       — Никаких но! Мишель, ты не сдашь, понимаешь? Отличница слетела на четверки. Одни прогулы!       "Не сдашь, неудачница!"       — Но уважительные же!       — Экзамены ты не сдашь, поняла! Второгодницей останешься. За что мне такое разочарование-то, а..       Разочарование.       Ничтожество.       Ужас полный.       Куда ушли все наши деньги, в тебя вложенные? А?       Фразы родителей мигом флешбеком всплывают в голове с определенным злым тоном и снисходительной интонацией. И Мишу чуть передергивает, но лицо она оставляет невозмутимым, скрыв в смоляных глазах проблеск тоски и несправедливости.       — Собирайся и шуруй отсюда. Не действуй мне на нервы, — Валентина Филипповна отмахивается, переводя свой взгляд на компьютер с таблицей.       Молчаливо и максимально тихо Мишель уходит из кабинета, не запиая дверь полностью.       На дворе май месяц, солнце палит нещадно. На Мише ее привычный официальный костюм с рубашкой и галстуком. На стоянке ей долго ждать не пришлось — Юра подъехал меньше, чем за пять минут.       В больнице ее брат лежал всего полгода: были сломаны левые рука и нога — перелом закрытый, а также обнаружили многочисленные наружные раны. Спустя шесть месяцев все зажило, и сейчас Юра не смахивает на жертву ДТП. Окно водителя опускается, и оттуда смотрит расслабленным взглядом теперешний владелец бара.       — Ну что, школотрон, залезай, — ни слова не говоря, его сестра садится на переднее пассажирское. — Не против, если прокатимся немного. Заказ надо забрать, потом в магаз, а потом еще в шиномонтажку заглянем.. — на его предложение Миша отвечает кратким и вялым кивком.       Что-то в ней сегодня не так, определенно. Юра стартует со школьной стоянки.       Сейчас ему виден лишь ее черноволосый затылок, так как младшая сестра отвернулась к окну. Сидит, разглядывает пролетаюшие мимо и давно знакомые пейзажи города. Ее тоскливый и какой-то слишком отрешенный взгляд он видит через отражение в окне. И хочет узнать причину.       — Эй, мелочь, — на его вопрос звучит тихое "м?". — Ты как?       — Да нормально, — эти слова она говорит, немного отчаянно выдыхая.       — Никакое не "нормально". Я же вижу, что тебя что-то гложет.       Мишель молчит и только моргает. Ее живость выдает двигающаяся грудная клетка.       — Миша? — они останавливаются на красном свете.       А Мишель и не знает, что сказать. Если начнет разговор об этом — точно расплачется. Она старается держаться до последнего. Показывать эмоции лишний раз ей не хочется.       — Миша!       Слова классрука снова надавили на больное, всковырнув еле зажившую рану. И заставили вспомнить тех, кто уже давно гниет под землей.       — Да так, — ладно, это твой брат. Он поможет, наверное. — с учителем поругалась.       — Из-за чего?       — Она насчет моих пропусков, — голос звучит отрешенно. — Хочет, чтобы я ушла из "Движения Первых" и подобных.       — Так у тебя же все сдано.       — Она сказала, что таким образом я не сдам экзамены, — красный переключается на желтый. — Она назвала меня разочарованием.       Загорается зеленый.       А Юра жмет на газ, когда улыбка спадает с лица. "Разочарование".       Воспоминания возвращаются резко и неожиданно. Он сам будто заново ощущает то, что чувствовал много лет назад. Все эти оскорбления, пощечины, ссоры и крики.       То, что чувствовал не только он, но и Мишель когда-то.       И спустя столько времени он все еще чувствует к родителям глубинное отвращение. Злость, гнев. И даже не только за себя, но и за сестру.       — А знаешь, — Юра выдыхает, заезжая за угол и следя за дорогой. — Я тебя раньше ненавидел.       И сейчас Миша отрывается от разглядывания листьев на деревьях.       — ..почему?       — Что "почему"?       — Почему ты меня ненавидел?       Миша видела, как на Юрином лице появляется слабая улыбка. Сама она готовится к его ответу.       — С самого твоего рождения на меня положили огромный болт, — машина задевает лежачего полицейского. — Они любили и ценили только тебя.. Хотя мама уже собиралась переписывать бренд ювелирки на меня.       Миша не отводит от брата любопытный, но серьезный взгляд.       — Но видите ли я слишком вольнодумный и умпрямый, чтобы быть способным управлять компанией, тц.. — его цыканье чуть трещит в их тишине.       Брат выдыхает, делая очередной заворот.         — Но.. после я был благодарен тебе. — Мишель молчит в напряжении. — Именно благодаря твоему рождению у меня тогда появилась свобода и собственное мнение. Если бы не ты, у меня могла бы быть такая же судьба. Я мог не появляться дома неделями, и мне бы за это ничего не было.. пока у тебя каждая минута была на счету.       Оба молчат.       — Мне жаль тебя. До сих пор.       И на это младшая Маршалл произносит лишь:         — Спасибо.. Но я не прошу жалости.       — Все равно. Я хочу тебе помочь.       Бровь Миши вопросительно гнется.       — Хотя бы сейчас поддержать. Так что, мелочь, слушай, — сестра разглядывает его натурально темно-золотистые кудри ниже ушей, его пирсинг на ушах, губах, всем лице, его очки на плюс. Его окольцованные руки с кучей тату, держащие руль крепко.       Машина останавливается, а брат с сестрой выходят на улицу в тенек.       — ..ты справишься.       Юра кладет свои руки ей на плечи.       — Я знаю это. Ты умная невероятно, много чего знаешь, столького добилась, соображаешь ты точно лучше меня. Ты столько готовилась. Столько работала над собой, всем помогаешь, всех спасаешь, — Юра точно отсылается на ее тайную личность. — Ты молодец, слышишь? Ты уже многое сделала, так что да. Я уверен на все сто один и даже двести процентов — ты все сможешь.       И что-то внутри Миши громко ломается. Та струна напряжения звонко лопается — и первая слеза бессильно скатывается по бледной щеке.       — Не сдавайся, поняла? Я в тебя верю.       Большим пальцем крепкой руки он растирает по ее коже соленые слезы.       — Ты сдашь.       Она трет руками глаза, а Юра растирает ее плечи. А после сжимает в железной хватке объятий. Мишины руки стискивают ткань его футболки.       — Ты справишься. Услышала? Не надо слушать эту старуху, херню она говорит. Ты же знаешь, что сможешь? — кивок. — Вот.. ты понимаешь, что ты самая умная умница? — еще кивок. — Ты веришь мне, когда я говорю, что ты лучшая? — финальный кивок со слезами, впитывающимися в его футболку.       Юра отстраняется, чтобы взять сестринское лицо за щеки в руки.       — Ты сможешь, мелочь. Справишься.       И этому Миша верит, пока слезы высыхают на палящем солнце.