С миру по кинку

— Давай, мамочка, поторапливайся, — Чонгук, крайне довольный собой, опустил ладонь на сочную задницу, обтянутую красным латексом, и с силой сжал. Джин, взвизгнув, тут же шлепнул его по руке и очень недовольно зыркнул в ответ. Точнее, Чонгук думал, что недовольно, видеть-то он не мог. На пестром танцполе царило настоящее безумие. Нежить всех цветов и фасонов дрыгалась под электронную музыку, от которой с легкостью можно было потерять пару пунктов на приеме у лора. — Будешь лапать, я тебе член откушу, — в какой момент полные губы оказались возле его уха, Чонгук не понял, но руки предусмотрительно убрал подальше. Джин свое слово обычно держал. Вот только… Вот только Чонгук свое слово тоже держал. Всего пару часов назад, пока омега упаковывал себя в дорогущий костюм дьяволицы, Джун, хлопая головкой толстого члена по его губам, дал Чонгуку очень четкое указание. Мамочку нужно было подготовить к сегодняшней ночи. И если Чонгук не справится… О, в гневе Джун был гораздо страшнее взрослой омеги. Чонгук тяжело сглотнул, скашивая глаза на вертящего головой Джина. То, что будет непросто, было понятно изначально. Еще в тот момент, когда он впервые заикнулся о костюмированной вечеринке, попросив Джина его сопровождать. Омега ответил четким нет. Как и на вторую просьбу, на третью, на одиннадцатую. Чонгуку до усрачки хотелось вывести свою мамочку в свет. Джину тащиться в дет сад, как он называл студенческое мероприятие, идти совершенно не хотелось. Чонгук несколько дней ходил за ним хвостиком, уламывая, умоляя, требуя. Вставал на колени, просовывая голову между любимых бедер. Позволял использовать себя, как Джину вздумается. Делал невообразимые вещи на эфирах, а потом терпел красноречивые взгляды Чимина в коридорах университета. Да-да, оказывается, они частенько заглядывали на их эфиры, о чем Джин весело прошептал ему на ухо в разгар одного из них. Чонгуку было стыдно. Но радовать любимого было важнее. Вот он и радовал, прося в ответ о совершенно несложной вещи. Но Джин отказывал. Снова и снова. До натертого языка и совершенно пустых яиц. До глубоких борозд от ноготков по всему телу и полной потери сил. Вот только сколько бы мамочка не ерепенилась, слово папочки было законом. Чонгук быстро научился пользоваться своим положением. Это за стенами квартирки Джина и пентхауса Джуна он был грозным суровым альфой, мечтой каждой течной первокурсницы. Но внутри двух этих безопасных мест… Если у Джина он еще мог качать права и демонстрировать буйство характера, то Джун все попытки искоренил в первую же встречу, после которой Чонгук еще неделю нормально сидеть не мог. Ну а потом… Потом оказалось, что быть сладкой деткой, младшим альфочкой, любимым малышом не так плохо. Если у него еще и оставалась остаточная влюбленность в Тэхена, то Джун быстро выбил ее своим членом, смыл крупицы чувств потоком спермы и утопил в мягкости и заботе их общей омеги. В их отношениях, кстати, Чонгук разобрался далеко не сразу. Понял лишь, что Джин крайне переживал о своей свободе, позволяя Джуну быть своим спонсором и любовником. Джун в силу чувств, которые он точно питал к строптивой омеге, на все условия согласился, лишь бы иметь доступ к прекрасному телу и возможность защищать, пусть и издалека. А Чонгук…. Чонгук каким-то непонятным вселенским импульсом занял место ровно посередине, купаясь во внимании обоих. И если при Джине он еще старался держать себя в руках, до последнего сжимал челюсть и не поддавался на желание старшего альфы его разрушить, то наедине… Наедине Чонгук, восседая на крепких бедрах, совсем не против был нежно похныкать и пожаловаться на тяжелый характер мамочки. Плавно раскачиваясь и ломая брови, он старательно дул не особо пухлые губы и капризно скулил, потому что не по статусу такому горячему альфе, как он, являться на вечеринку в гордом одиночестве. То, что он делал так все четыре года учебы, он предусмотрительно опустил. Джун покачал головой, но согласился. Это для него Чонгуки сладкая детка, а для всего остального мира нужно было держать маску пусть и совсем молодого, но все же альфы, в чем они были единодушны. Спустя пару минут он с тяжелым вздохом потянулся к телефону и, стоило на том конце провода раздаться стервозному голосочку, тут же поставил омегу перед фактом. Джин пойдет с Чонгуком на вечеринку. Чонгук с благодарной улыбочкой дослушал разговор до конца, все же нужно было держать маску расстроенного малыша, а потом с радостью попрыгал на твердом члене, приняв в себя все до последней капли. Джин рвал и метал, позабыв о том, что он взрослая степенная омега. Умудренная опытом маска полетела вслед за грушей Чонгука, которую он с силой пихнул, когда со скандалом налетел на альфу, выцепив его в тренировочном зале. Спустя несколько минут задыхаясь под не самой легкой задницей, Чонгук готов был прощаться с жизнью, но омега пощадил. Соизволив приподнять бедра, он все же позволил Чонгуку вымолить прощение. Точнее, вылизать. А потом потребовал выпросить у Джуна сумочку, стоящую больше, чем годовая зарплата его родителей. На том и порешали. Джин получил сумку, Джун двух довольных малышек, а Чонгук… Чонгук получил Джина в качестве пары, а перед этим несколько порций вязкого семени. Отдуваться за сумку пришлось его заднице. — Я слишком стар для такого, — грустно прошептал Джин, снова коснувшись губами его уха. — Может, свалим? — Тут слишком темно, чтобы кто-то смог тебя разглядеть, — Чонгук решил снова попытать удачу, осторожно кладя ладонь на край поясницы, граничащий с пышной выпуклостью. — Да и к тому же, — он наклонился ниже, повторяя омежий жест, очерчивая кончиком языка аккуратное ушко, а потом нежно толкаясь дальше. — Здесь нет никого красивее и сексуальнее тебя. Ты самая желанная омега на ближайшие сто километров, поверь мне, мамочка. — Ах, негодный мальчишка, — Джин тихо хихикнул, протяжно выдыхая, стоило юркому язычку снова толкнуться в глубь чувствительного ушка. На этот раз он не стал убирать ладонь, вновь съехавшую ниже допустимой социальными нормами границы. Чонгук довольно улыбнулся, крепче цепляясь пальцами за пышные формы и уверенно ведя Джина к барной стойке. Алкоголя им потребуется немало. Как он и подозревал, омега быстро расслабился, сдавшись веселой атмосфере. Достаточно быстро Джин оказался на танцполе, отдаваясь энергичному ритму, пока сам Чонгук внимательно следил за ним цепким взглядом, делая небольшие глотки пива. Напиваться было нельзя, ему еще поручение Джуна выполнять. А потом… Что их ждало потом, он не знал, но догадывался. Джун обещал особенную ночь, и Чонгук не хотел провести ее в обнимку с черным другом в самой большой ванной комнате, которую он только видел. К Джину то и дело пытались подцепиться разные альфы, но Чонгук не переживал. Омега умел за себя постоять, и беспокоиться больше стоило за тех, кто пытался его облапать. Первый после точного взмаха коленом меж ног точно не сможет трахаться ближайшие несколько дней. Второму явно стоило перебинтовать пальцы ног после острого каблучка, попавшего точно в носок кроссовка. Третий… Кажется, ему пришлось вызывать такси до травмпункта. Так изящно вывернуть пальцы не смог бы даже Чонгук. Четвертый… Четвертому срочно нужен был окулист, после того, как кончик темного крыла прошелся аккурат по его глазу. И все это сопровождалось невинными взмахами длинных ресниц и пораженно прикрывающей рот ладошкой. Чонгук готов был поставить свою молодость на то, что за изящными пальчиками Джин прятал ехидную улыбочку. — Всех отвадил? — с улыбкой спросил он, стоило тяжело дышащей омеге плюхнуться на соседний табурет, с громком скрипом елозя задницей по тонкому пластику. Чонгук еле успел убрать голову с траектории огромного крыла. Чертов костюм хоть и был до одури красивым, облегая Джина во всех сочных местах, практичностью не отличался. Чонгук на секунду подумал оторвать крылья к чертовой матери, но Джин после этого точно оторвет у него что-то другое. Ценник на эту прелесть был баснословым. — Раз ты еще тут, то пока что нет, — улыбка Джина была уставшей, но не заметить кончик языка, кокетливо пробегающий по нижней губе, Чонгук не мог. К этому моменту количество сексуальной энергии, распространяющейся по помещению, достигло достаточной концентрации, чтобы все присутствующие разбились на парочки, часть из которых успела занять самые злачные места. Чонгук не переживал, нащупывая пальцами связку ключей в кармане, выманенную у бармена за пару крупных купюр. Спасибо Джуну, в деньгах он больше не нуждался. — Малыш соскучился по мамочке, — тихо прошептал он, наклоняясь к омеге. — Ты так красиво двигался, у меня встал, — в доказательство своих слов Чонгук переместил чужую ладонь на свой пах. — Позволишь своей детке сделать тебе приятно? Джин, хихикая, сжал пальцы, вызывая у Чонгука свистящий выдох. — А детка заслужила? — мурлыкнул Джин, закидывая ногу на ногу, что практически полностью обнажило полные бедра. Чонгук тяжело вздохнул, понимая, как мало сантиметров оставалось между подолом и киской, над которой ему предстояло хорошо поработать. — Заслужит, — уверенно ответил он, напрягаясь от манипуляций шкодливых пальчиков, так и не покинувших его пах. — М-м-м, — Джин сладко выдохнул, убирая руку и резко разворачиваясь к бармену, чуть не отсекая Чонгуку кончик носа. Чертовы крылья с чертовыми когтями на краях. Пока Джин заказывал какой-то навороченный коктейль, Чонгук с ненавистью смотрел на перьевое недоразумение, сомневаясь в своем решении любой ценой избегать омежьего гнева. Ожидая, пока любовник дойдет до нужной кондиции, Чонгук невесомо запустил ладонь между пухлых бедер. Стойка скрывала их спереди, крылья сзади. Шалость оставалась абсолютно незамеченной. Никем, кроме Джина, разумеется, который отреагировал на альфью своевольность томным выдохом, а потом, как ни в чем не бывало, вернулся к посасыванию пестрой трубочки. Чонгук бы предпочел, чтобы посасывали его, но готов был подождать. Тэхен научил его ждать годами, а папочка с мамочкой отточили этот навык до совершенства. Время тянулось крайне медленно в противовес быстро намокающей киске. С каждой минутой лицо Джина становилось все румянее, дыхание — учащеннее. Бедра напрягались, стискивая ладонь, невесомо потираясь в ответ. Чонгук улыбался, ленивым взглядом осматривая танцол, парочек на котором становилось все меньше. Очередей в туалеты — больше. Вдоволь наигравшись с заметно увеличившимся клитором, Чонгук осторожно протолкнул палец внутрь, улавливая, как Джин выгнулся. Омега, терзающий зубами несчастный пластик, был близок к тому, чтобы утащить Чонгука в самый темный уголок царящего вокруг рассадника похоти. Чонгук представил, сколько людей сегодня уйдут отсюда с венерическими букетами. Кто-то с зарождающейся жизнью. Что хуже, он даже не знал. К счастью, его это не касалось. — Ах, — тихий стон донесся до его чуткого слуха, сосредоточенного на одном единственном человеке. Джин был готов. — Мамочка согласна принять помощь? — хрипло выдохнул он, сгибая палец, давя костяшкой в чувствительную переднюю стеночку. Представляя хлюпающий звук, который он не мог слышать из-за долбящей музыки. Хотелось добавить второй, трахнуть омегу прямо тут, но нельзя. Джун дал четкое указание. — Ах, да, — Джин, закусив губу, посмотрел на него поплывшими глазами. — Обслужи меня, альфа. Альфа. Чонгук победно улыбнулся. С появлением Джуна Джин почти перестал его так называть. Только в редкие минуты, когда они оставались одни и Чонгуку хватало времени довести свою мамочку до полуобморочного состояния. Аккуратно вытащив ладонь под недовольное мычание, он протер ее о взмокшее бедро, и, схватив омегу за руку, повел в сторону неприметного коридорчика, спиной чувствуя завистливый взгляд бармена. Звякнув ключами, Чонгук открыл последнюю дверь, тут же запихивая Джина внутрь и закрываясь с обратной стороны. — Как ты… — договорить Джин не успел. Лишь громко ахнул, прежде чем Чонгук припечатал его к стене, накинувшись на весь день дразнившие его губы. Чонгук довольно прорычал в распахнуый рот, задирая платье и подхватывая омегу прямо под оголившиеся бедра. Джин был влажным, вспотевшим, до одури горячим. Кислый запах алкоголя смешался с восточным парфюмом, оседая в на износ работающих легких Чонгука. Он не давал себе дышать, вылизывая влажный рот, глотая громкие стоны, сильнее вжимая пальцы в мягкую задницу. До белесых следов, до красных отметин. До доказательств, которые Джун сочтет весомыми. — А-ах, — Джин самолично стянул плотный лиф, оголяя расплющенные от долгого утягивания сиськи. Проехался вставшими сосками по офицерской рубашке Чонгука. Сцепив стопы за его поясницей, притянул Чонгука ближе, впечатывая вздыбленой ширинкой в текущую киску. — Черт, — Чонгук, рыча, еле просунул ладонь между ними, пальцами собирая вязкую смазку и двигаясь дальше. К вмиг напрягшемуся колечку. Дырочке, в которую омега пускал крайне неохотно и только Джуна. Чонгук боялся думать о ценниках, висевших на украшениях, которые омега получал на следующее утро. Но Джун готов был платить. А Чонгук готов был тратить его деньги за такую же привилегию. — Ч-что ты… — Джин сжался, пытаясь отстраниться, не пуская палец внутрь. — Н-нет. — Да, — грозно выдохнул Чонгук, кусая влажную губу, тут же зализывая и утробно рыча. — Ты впустишь меня, омега. — Нет! — Джин резко отвернулся, не давая ему снова завладеть податливым ртом. — Не смей! — он опустил ноги, попытался оттолкнуть, слезть, но Чонгук не дал. Лишь сильнее обхватил задницу одной рукой, второй все так же кружа вокруг напряженного колечка. — Чонгук, нет! — Да, — мягкий рокот разнесся по небольшому помещению, пока он влажно вылизывал пылающее ушко, отступая, возвращаясь к текущей киске, отвлекая внимание. — Моя любимая омега. Хорошенькая мамочка. Такая податливая. Такая прекрасная. Так хорошо меня примешь, да? — Я… — Джин все так же упирался ладонями в его плечи, ударяясь болтающимися ножками о крепкие бедра. — Чонгуки, в киску. Возьми меня. ах, да, — он снова выгнулся, стоило Чонгуку запустить пальцы внутрь, медленно потолкаться, шумно дыша прямо в мокрое после его языка ухо. — Альфа, да… Да, вот сюда, вот так… Альфа-а-а, — Джин снова обхватил стопами его поясницу, снова выгнулся, снова подставился. Чонгук обвел языком линию челюсти, подбородком толкая омежью головку в прежнее положение. Снова запустил язык внутрь. Снова лишил возможности дышать. Трахая Джина пальцами, он не выпускал его рот, сильнее вдавливая грудью в стену, уже самостоятельно потираясь о набухшие соски. Лишая омегу разума. Забирая волю. Подчиняя. И когда мычание стало громче, когда вокруг пальцев мокро хлюпало, когда бедра начали мелко подрагивать, Чонгук вернулся к намеченной цели. Все так же толкаясь внутрь, он с силой сжал плотную ягодицу, а потом двинулся к собственной ладони, вновь собирая смазку, вновь подступая к неприступной крепости. На этот раз Джин даже не заметил. По крайней мере, Чонгук не уловил никакой реакции, когда плавно толкнулся на одну фалангу. Продолжая терзать чужие губы, он, не переставая трахать хлюпающую киску, медленно ввел палец до конца, дурея от узости. Представляя, как она будет ощущаться вокруг давно разрывающегося от саднящего возбуждения члена. Улыбнувшись в чужие губы, Чонгук чуть сбавил напор, дабы омега не кончил раньше времени. Что-то ему подсказывало, что хуй он в этом случае доведет начатое до конца. Переходя на более медленный темп, он продолжил вбиваться в горячее нутро, то и дело задевая большим пальцем бугорок клитора. Джина при каждом разе ощутимо потряхивало, Чонгука тоже. Сложно было одновременно отвлекать внимание глубоким поцелуем, следить за уровнем возбуждения и аккуратно разрабатывать заднюю дырочку. И при всем этом еще и держать себя в руках, чтобы не плюнуть на все, освободить член и трахнуть уже свою любимую мамочку. — Ах-ах, — в какой момент Джин таки обхватил его лицо, оттягивая от себя, Чонгук не понял. — Непослушный мальчишка… — тихий шепот прямо в его губы заставлял терять связь с реальностью, неосторожно толкаясь уже третьим пальцем в старательно растянутую дырочку. — С-сука, — Джин выгнулся, самолично насаживаясь, поддаваясь, давая разрешение. — Мамочке понравится, обещаю, — Чонгук снова приблизился, широким мазком языка проходясь по подставленному горлу. — Прошу, позволь, — акт вежливости, совершенно ненужный, но способный замаслить. Расположить. Джин любил, когда Чонгук спрашивал. — Л-ладно, — омега начал крутить тазом, то и дело всхлипывая. — Отпусти! — Чонгук напрягся, но спорить не стал. Сделал шаг назад, аккуратно ставя Джина на пол. Тот тут же облокотился о стену, тяжело дыша и сильнее поднимая платье, оставляя его толстым жгутом на талии. А затем сделал то, что Чонгук еще неоднократно будет воссоздавать в памяти, стоя под теплыми струями в душе. Развернулся. Развернулся, утыкаясь ладонями в стену, прогибаясь в пояснице и выставляя голую задницу с пульсирующей киской напоказ. — Обслужи, — короткий приказ заставил Чонгука подорваться, на ходу расстегивая ненавистные брюки, высвобождая сочащийся член. Пристраиваясь к сочной заднице, он с трудом сдерживался, чтобы сразу же не толкнуться в манящую узость. — Боже, — Чонгук, медленно входя, положил руку на платье, пальцами цепляясь за плотную кожу. Джина хотелось притянуть ближе, обнять со спины… Но ебаные крылья портили всю малину. Чонгук, кинув на них очередной ненавистный взгляд, с протяжным стоном толкнулся до конца, мягко шлепаясь яйцами о влажную киску. — Ч-черт, — он с силой сжал зубы, чтобы не кончить в эту же минуту. Так тесно. Так горячо. Плотные стенки давили на каждый миллиметр чувствительной кожи, стимулируя и без того пульсирующую головку. — Такой хороший альфа, — сиплый голос проникал в самое сердце, успокаивая, помогая продержаться. — Так хорошо меня наполняешь. Такой старательный малыш, — Джин мягко качнул бедрами, вызывая у Чонгука свистящий выдох. — Кончишь только после меня, хорошо, крошка? — Да, — Чонгук, запрокидывая голову, сильнее сжал пальцы, до боли притягивая омегу к себе, вдавливая в наполненные яйца. — Ч-черт. — Ах, он ждет нас дома, так что давай поспешим, — хихикнув, Джин дернулся в попытке отстраниться. Чонгук позволил. Омега сам нашел нужный темп, задавая ритм, Чонгуку оставалось только поддерживать его и отгонять то и дело подступающий оргазм. Время от времени он сильнее натягивал, замедляя, пережидая предоргазменную вспышку. Пошлые шлепки, влажное хлюпанье, тяжелое дыхание и прерывистые стоны… Ничего из этого не помогало ему сдерживаться, лишь сильнее распаляя перевозбужденное состояние. Чонгук то жмурился, сдерживая протяжный всхлип, то бегал глазами по темному помещению в попытке отвлечься. Но всегда возвращался к картине перед собой. Нуждающийся в его члене, подставляющийся Джин был единственным, на что хотели смотреть его глаза. И единственным, что по итогу помогло Чонгуку продержать столько, сколько омеге было нужно. Не он, конечно, а эти блядские огромные крылья, с противным шелестом двигающиеся вслед за омегой. Именно они приняли на себя всю злость распаленного альфы, когда он снова с протяжным шипением попытался переждать подступающую разрядку. А потом распахнул глаза и увидел перед собой эти перья. Как его рука оказалась у их основания, закрепленного на толстом ремешке, Чонгук не понял. Мысли плыли, мешали сконцентрироваться, время то ускорялось, то замедлялось. Только что Чонгук ласково оглаживал Джина по попке, а через одно моргание воспаленными веками уже яростно долбился в натруженную дырку, громко рыча и стискивая основания крыльев запотевшими ладонями. — Альфа-альфа-альфа, — громко стонал Джин, подаваясь навстречу, ноготками корябая стену, полностью отдавая себя потерявшему связь с реальностью Чонгуку. — Да, сука, да, — рявкнул Чонгук. — Я твой альфа, блять, я! — он оскалился, отрывая одну руку и громко шлепая тут же завизжавшую омегу по ягодице. — Теперь я всегда буду трахать тебя в твою разъебанную жопу, понял меня, понял?! — оставив еще один сильный шлепок, он со злостью потянулся к крыльям, с корнем отдирая их от вопящей омеги и откидывая куда-то в сторону. Хватая Джина за шею, он с силой впечатал его в стену, поднимая бедро, прижимая его к холодной поверхности и с силой долбясь внутрь. Джин сипло стонал, ерзал, кашлял, но Чонгук не отпускал. Продолжал трахать, упиваясь собственной властью. Никогда еще омега не позволял так с собой обращаться. Никто не позволял. Чонгук запрокинул голову, улыбаясь в темный потолок, до крови кусая собственные губы. И трахал-трахал-трахал, не понимая, откуда взялись силы. Как удалось схватить подступающую разрядку и не дать ей приблизиться. Злость смела все. Прошедшие недели, даже месяцы, ползание перед Джином на коленях, полное подчинение Намджуну. Все это будто сплелось в нем в один запутанный клубок, ниточку из которого он впервые смог ухватить. И потянуть, запуская целую лавину, сметавшую на пути всю покорность. — Сука-сука-сука! — рычал он, сильнее вдавливая пальцы в чужое горло, слыша булькающие звуки. — Какая ты же ты шлюха, Сокджин! — Чонгук продолжал яростно вколачиваться, готовясь наконец кончить. На этот раз раньше Джина. Плевать. Плевать, что он там ему говорил, он имел право хоть раз сделать что-то для себя. По своему желанию. Отпуская чужую шею, Чонгук с силой вцепился в мокрую талию, переходя на бешеный ритм. Джин, громко кашляя, откинулся ему на плечо, руками упираясь в стену. — Д-давай, малыш, — сипло прошептал он. — К-кончай, мамочка разрешает. Блять. Душили Джина, а задыхался почему-то он. Задерживая дыхание от чистой ярости, обрушившейся на него вместе с омежьими словами, Чонгук отпустил тормоза, кончая в безмолвном крике. Слыша, как в горле булькает. Чувствуя, как сильно заломились брови, как распахнулся пересохший рот. Как дернулся зажатый горячими стенками член, выпуская из себя поток спермы. В ушах зазвенело, а потом все резко затихло. Чонгук будто оглох, вытаращившись невидящим взглядом в стену перед собой, а когда пришел в себя, развернувшийся Джин мягко целовал его в щеку, крепко обхватывая дрожащими руками. — Знаешь, — голос все еще безумно сиплый. — Джун был прав. Ты такой же, как он, а еще, — Джин ласково провел по его влажной щеке, заглядывая прямо в глаза. — Кажется, у тебя начинается гон.