С миру по кинку

— О. Мой. Бог, — Джин плотоядно облизнулся, пальчиками пробегаясь по грубой ткани военной формы. Чонгук тяжело сглотнул, пожирая глазами омегу, по которой так соскучился. Он уже несколько месяцев провел в армии, куда его со скандалом отправил Джун после того, как Чонгук позорно вылетел из магистратуры. Не стоило трахать сына ректора прямо в кабинете папаши. Ой не стоило. Но Чонгук решил, что это отличная идея — перегнуть мажорчика прямо через дорогущее лакированое деревно и на всю длину толкнуться в узкую дырку. Ему понравилось наблюдать, как крепкие альфьи пальцы елозят по столу, сметая папки на пол. Понравилось слушать гнусавые хрипы и шлепки яиц о промежность. Понравилось брать другого альфу, что ему с недавних пор было разрешено. Они позволили. После того, как Чонгук в свой следующий гон отчаянно пытался извернуться и засадить Джуну, но в итоге, как и всегда, сам был насажен на толстый член. Получив напоминанание о своем месте, а следом и многочасовую лекцию, перетекшую в дебаты, а потом и в поиски компромисса, Чонгук выбил разрешение трахать альф. Никаких омег. И никаких раздвиганий ног. Трахать мог только он и исключительно представителей сильного пола. Ну Чонгук и начал… Трахать. Пустился во все тяжкие, желая компенсировать неприятные воспоминания с Юнги. Точнее, приятные, конечно, но он искренне убеждал себя в обратном. Он — альфа и никогда ни под одного альфу больше не ляжет. Джун не в счет, он — свой. И вообще. Папочка. Под папочку можно. Поэтому, когда зарвавшийся сынок лектора начал его доставать, выспрашивая, откуда у Чонгука такой байк, такие часы и такие шмотки, привлекая к этому внимание всех остальных, Чонгук не растерялся. С довольным видом сказал, что от мамочки с папочкой, а потом зажал в пустой аудитории и толкнул член в обнаглевший рот. Резко взлетевшее положение Чонгука прибавило ему прихвостней, и среди них было много тех, кто любил потрепать языком. В том числе и о предпочтениях Минхо. Так у него и появилась личная игрушка в стенах университета, которую он время от времени потрахивал, закрепляя свой статус настоящего альфы. Ну и что, что по ночам он все так же скулил на члене папочки, если об это все равно никто не знал. И все же трахаться в кабинете ректора не стоило. Чонгук тогда особо не испугался, лишь нагло ухмыльнулся на вопли о том, что с его родителями немедленно свяжутся. Он давно наведался в канцелярию и заменил родительский адрес и телефон на намджунов. С ним, действительно, связались. А уже через месяц Чонгук стирал ноги в берцах, сияя бритой головой. Джун его не вытащил. Не прикрыл. Посадил под домашний арест, лишил секса и отправил в армию. Чтобы мозги на место встали, как он выразился. Джин был против. Хвостиком ходил за альфой, строя большие глаза, но тщетно. Намджун был непреклонен. В ход пошли обиды, манипуляции, скандалы и неизменная сковородка, которую омега использовал в любой сложной ситуации. Без толку. Грустного Чонгука отправили вылизывать плац, Джину пригрозили обнулением банковских счетов. Несколько месяцев его никто не навещал. Чонгук страдал, срывался на сослуживцев, до потери пульса изматывал себя на тренировках. Когда настали первые выходные, он собирался поехать к родителям, уверенный, что они вычеркнули его из своей жизни, найдя кого-то попослушнее. Посговорчивее. Лучше. Чонгук ошибся. Стоило переступить территорию части и его уже поджидал знакомый внедорожник с неизменным водителем. В ту минуту он испытал облегчение больше, чем от разрядки после того, как Джун много часов не давал кончить. И вот он снова оказался дома. С жадно осматривающим и лапающим его омегой. Со стоящим за его спиной Джуном. С теми, по кому так скучал. Кого так боялся потерять. Разлука с которыми стала настояшей пыткой. Худшим наказанием. Чонгук усвоил урок и будет закреплять его еще много месяцев, лишь бы больше не расставаться с ними. — Чонгуки, ты такой горячий в этом, — Джин продолжал потирать форму подушечками пальцев, закусывая губы и кидая на него лукавые взгляды. Чонгук терпел. Ждал, что омега сам сделает первый шаг. Коснется его губ впервые за несколько месяцев. Чтобы он понял, что это не сон. Что его привезли не для того, чтобы он собрал свои вещи и навсегда их покинул. Что он и правда вернулся домой, где его ждали. Где по нему скучали. Где его хотели. Чонгук продолжал молчать, сверху вниз глядя на уже откровенно трущегося об него омегу. Джин прижался достаточно сильно, чтобы через его покатое плечо Чонгук увидел пышную попку, выглядывавшую из-под коротенького халатика. На секунду прикрыв глаза, он силой удержал себя от того, чтобы не коснуться. Не накрыть ладонями сочные половинки, пару раз шлепнуть, а потом развести в стороны и взглянуть на дырочку. Какая она будет? Темненькая и узенькая, не тронутая много дней? Или красная, расстраханная, на весь мир кричащая о том, что совсем недавно в ней побывал толстый член? Но не его. Чонгук обиженно выдохнул, поднимая глаза, сталкиваясь с немигающим взглядом Намджуна. Альфа смотрел прямо. Выжидал. Чонгука это пугало. С его появления Джун не сказал ни слова. Тоже выжидал. — Боже, ты обязан трахнуть меня прямо в этом, — Джин наконец ухватился пальцами за воротник, нагибая Чонгука к себе. Омега откровенно смотрел прямо в глаза, чуть приоткрыв рот и демонстративно медленно облизнув нижнюю губу самым кончиком языка. Чонгук заметил легкий взбудораженный румянец на его скулах. Джин явно был очень возбужден. Он представил, как должно быть влажно между его сочных бедер. Как сладко и горячо. Как долго там не было Чонгука. — Мамочка такая красивая, — он не сдержался, позволив банальному комплименту сорваться с изголодавшихся по поцелуям губ. — Я так по тебе соскучился, — Чонгук коснулся изгиба талии, все еще остававшейся безумно тонкой. Омега набрал вес идеально, округлившись там, где приятнее всего было касаться. — Так изголодался по твоему прекрасному телу, — он повел ладонь вниз, не разрывая зрительного контакта, чувствуя, как огрубевшая в армии кожа горит от чужого пристального взгляда. — По этой сочной попке, — Чонгук с силой ухватился за мягкую половинку, выхватывая глазами соблазнительно округлившиеся губки. — О-ох, — он только коснулся, а голос Джина уже был невероятно поплывшим, хотя Чонгук был уверен, что недостатка в телесной близости у омеги не было. — А-альфа… — Мамочка скучала по своему альфе? — Чонгук намеренно перешел на доверительный шепот, мягко смотря в подернутые пеленой глаза. Реакция Джина была показательной. Чонгук убедился, что его ждали. Что он все еще принадлежал им, а они ему. — А альфа… — Чонгук вздрогнул, стоило глубокому голосу достичь его ушей. Он поднял голову, смотря на того, по кому тосковал не меньше. — Альфа скучал по нам? — Джун оттолкнулся от стены, о которую облокачивался все это время, медленно подошел, прижавшись грудью к спине тут же задрожавшего Джина. Чонгук помнил, как сильно тот любил находиться между ними, жадный до альфих касаний. — Тебе не стыдно, Чонгуки? — Джун коснулся его подбородка, заставляя смотреть прямо в свои глаза, пока где то внизу тихо поскуливал зажатый Джин. Прижавшись еще ближе, он пахом уперся в руку Чонгука, продолжавшую сжимать сочную половинку. — Оставил свою омегу по собственной тупости, глупый ребенок. — Стыдно, — Чонгук пристыженно опустил глаза, все еще удерживаемый за подбородок. Сумей он повернуть время вспять, все было бы иначе. Он бы не потерял столько времени. Был бы с ними. Чонгук был идиотом и именно в армии он наконец полноценно в этом убедился. Джун был прав. Глупый щенок. — Папочка, — он снова поднял глаза, отпуская Джина, протягивая ладонь выше, вдавливая ее в пока еще мягкий член альфы, хорошо чувствовавшийся сквозь тонкую ткань домашних штанов. — Ты простил меня? — Можно потом это обсудить? — Чонгук сипло выдохнул, чувствуя, как поднялась омежья ножка, проезжаясь по его паху, а потом с силой опустилась прямо на берцу. Он поморщился, понимая, что стопа никуда не исчезла, а следом добавилась вторая. Джин встал на его обувь, сразу же оказавшись на пару сантиметров выше. Задрав голову, он с восторгом посмотрел на Чонгука, запуская одну руку за шею Джуна и требовательно прося: — Поднимите меня. Дважды просить не пришлось. Ладони Чонгука снова опустились ниже, обхватывая омегу за бедра, приподнимая, разводя, позволяя обхватить себя за торс. Джун тут же притерся ближе, прижимаясь членом к округлой попке, пока Чонгук аккуратно толкал мягкие бедра навстречу себе. Джин, довольно вздыхая, обнимал их обоих за шеи, наслаждаясь языком Джуна, уже скользившему по его собственной. Чонгук понял, что сложный разговор и правда случится позже, а пока ему нужно было хорошо позаботиться о своей омеге. — Боже, Гуки, спусти их, спусти, — Джин, все еще избегая его губ, потянулся к жесткому поясу, нетерпеливо дергая и поскуливая. — Хочу, чтобы ты трахнул меня прямо сейчас. В этой форме… Боже-боже, — в противовес своим словам, он самостоятельно пытался расстегнуть ремень, недовольно хныча и корябая кожу ногтями. Чонгук, тихо рассмеявшись, дал ему немного попыхтеть, а потом сделал все сам, приспуская белье ровно настолько, чтобы члену ничего не мешало трахать уже готовую для него киску. Джин, очаровательно проголосив, подтянулся на его плечах, ожидая, пока Чонгук соберет смазку с давно намокших губок и толкнется внутрь, жмурясь от нетерпения. Он давно никого не трахал, а ощущение горячей вагины стремилось вымести из его головы все связные мысли. Но Чонгук держался. Толкался медленно, с хорошо выверенной амплитудой, вырывая из омеги томные стоны. Джин, откинувшись на плечо Джуна, тяжело дышал, глупо улыбаясь. Влажные реснички подрагивали от каждого движения, а из уголков закрытых глаз выглядывали маленькие капельки. Чонгук сам готов был расплакаться от этого вида, но вместо этого громко простонал, теряя связь с реальностью, стоило сухим губам коснуться его. Джун первым поцеловал его, сразу же перехватывая контроль, наседая, подавляя. Чонгук сжался, когда большие ладони накрыли его задницу, сжав в немом обещании. Скоро тут будут не пальцы, а большой член, таранящий его давно стянувшуюся дырочку. Чонгук тяжело сглотнул, представляя, как ему будет больно. Больно, но так приятно. Так правильно. Он улыбался в чужой рот, продолжая неспешно трахать хныкающего между ними Джина, предвкушая, что совсем скоро он и сам будет хныкать в роли принимающего. Детка вернулся домой и готов ко всему, что папочка ему даст.