Light of God dimming weak
Nothing's wrong go back to sleep
Lost the will at infancy
Drown them in charity
Lend them comfort for sorrow
Enthusiasm they borrow
I can clean impurity
Wash away with kerosene
Kerosene – Crystal Castles
Проходясь мочалкой по коже, хочется снять её. Снять, словно куртку, но устроить потоп из крови. Так, чтобы его тело было невозможно узнать.
И
спокойно умереть.
Он не хочет. Не хочет жить. Расстраивать наставника. Подводить его. Беспокоить Олдоса. Волновать их. Не желает подавать ложные надежды
в особенности Элизабет, которая Аврора.
Он мечтает только о спокойствии.
Собственное тело неприятно, отвратительно. От него не осталось ничего. Одни кости. И кожа натянутая на них. Это неприятно. Он раздирает собственные плечи и ноги ногтями. Пытается снять. Остаются только следы. А кожа на месте.
Кровь уже стекает по его телу. А кожа всё там же.
Хватит Хватит Хватит Хватит!
– Огай, поторопись хоть немного!
Отрезвляет лучше, чем настой из женьшеня. Он наконец убирает руки от себя. Вылезает из ванны, смотрит уставшими глазами в зеркало и видит. Худощавый бледный призрак. И только капельки алой жидкости ползут вниз.
Мерзко
Мори не хочет сушить волосы. Он вообще ничего не хочет.
Есть желание только
упасть сесть на пол и уснуть. Вечным сном. Впасть в спячку, до лучших времён.
Спальная одежда почти спадает с него. Раньше она была точно по размеру, а сейчас... Стиль оверсайз, не иначе.
Плевать на мокрую голову. Сама высохнет...
– Встань сюда. – наставник показал на локоть дивана. Внутри всё так и замерло. Он не любил ремень. Просто ненавидел. А вот сэнсэй начал всё больше его использовать для своих наказаний. Это настораживало и даже пугало.
Огай конечно знал, что сегодняшнее наказание не может быть мягким (два дня отсутствовал дома, как никак). Но не настолько же, чтобы использовать ремень второй раз подряд (надо ввести чередование в эту скудную на разнообразие систему!).
– Я начинаю.
Больно... Наставник решил сразу бить часто и сильно. Он тоже не хочет затягивать...
Мори прекрасно знал, что сэнсэю также тяжело во время наказаний. Он знает, обещает отныне вести себя прилежно, а потом... Нарушает обещание. Заставляя Нацумэ снова и снова наказывать его.
От осознания этого, ему всегда так противно... Чего сложного в том, чтобы просто прилежно себя вести?! Он не знает. Не знает и того, почему глаза намокли, хотя боль физическая встала на второй план. Почему-то в миг стало так тошно. Он больно закусил кулак, стараясь не всхлипнуть. Как стыдно...
Когда наступит конец? Он больше не может терпеть. Не может держать маску безразличия, смотря в глаза сэнсэя. С каждой секундой, каждым ударом, он чувствует как стена поставленная им, для того, чтобы отгородиться от людей, рушится. Это неприятно. Но ещё больнее было осознавать, что это прямо сейчас происходит на глазах у наставника.
Когда уже конец..?
– Всё закончилось. Иди ко мне.
Голос сэнсэя такой приятный и родной.
Его хочется слушать.
Взрослого хочется крепко обнять и не отпускать (что он собственно и сделал).
Сэнсэй даже гладил его по голове...
И это плата за его непослушание?... Он не заслуживает этого всего. Не заслуживает...
– Простите меня, наставник... Простите, пожалуйста.
Он не достоин этой доброты.
Как мерзко осознавать, что ты не можешь никак помочь человеку, что подарил тебе жизнь, крышу над головой. Только постоянно заставлять его волноваться, лишать
такого долгожданного сна.
Если бы он мог признаться, что у него есть постоянный заработок (причём достаточно хороший), было бы в сто раз легче. Можно было бы дарить
дорогие подарки, самому покупать все необходимые продукты. Ну хотя бы не скрывать, что он не нуждается в материальной помощи взрослого. Не оправдываться, когда тратит собственно заработанные деньги. Забыть про фразы "я накопил" или "это вырученные деньги со шпаргалок". Да, он зарабатывает и так, но чувство страха, сильнее гордости.
А оттого он постоянно пытается возвысить наставника до уровня бога. С каждым разом разбиваясь о реальность, в которой бог не настолько уж прекрасный человек. Он помнит один случай, явно давший ему увидеть, что совершенно разные люди верят, но не получают ничего взамен...
* * *
Они тогда вместе с сэнсэем и Юкичи поехали в путешествие, там было очень много храмов. Соответственно они ходили по ним, поклоняясь Ками и прося их о свершении своих заветных мечт. В один такой поход в храм на острове, они увидели странного мужчину. Предположили, что он просто очень пьяный и ушли дальше. А потом он зашёл в святилище... Девушки служащие помогали ему нормально идти, чтобы выслушать молитву и попросить о чём-то бога. Вот тогда, после завершения молитвы (видимо, для того, чтобы не мешать людям) он довольно странно подошёл к тому месту, где они вместе с Нацумэ и Фукудзавой сидели на коленях и всё стало ясно... Этот мужчина
кричал мычал на весь храм, судя по всему, проклиная бога. Его руки были странно загнуты, но теперь это просто объяснялось тем, что он калека от рождения. В его мычании можно было расслышать не отчётливое "за что?!", "чем я хуже всех их?!", "чем я заслужил твой гнев ещё до рождения?!".
В пустом тихом храме, он громко пытался произносить слова, в итоге просто мыча. От этого душераздирающего крика по спине Огая пробегали мурашки. Ему было страшно и тошно. И видимо не только ему... Те девушки (жрицы) плакали, тихо повторяя его имя. Юкичи напряжённо сидел, пытаясь никак не проявлять эмоций (что у него плохо получалось). И вот только наставник спокойно сидел, с закрытыми глазами, всё ещё продолжая думать о своём. От этого безразличия он стал страшным человеком в глазах младшего. Ровно до того момента, пока мужчина не прошептал очередное "за, что...", осевшим и глухим голосом. Тогда сэнсэй вновь мелко вздрогнул (до этого, Мори думал, что это может быть часть молитвы) и по его щеке прокатилась одна слеза. Им всем было страшно и плохо... Но, чтобы сам наставник заплакал... Видимо Ками тоже бывает несправедлива.
***
Именно поэтому Огай не хочет сравнивать сэнсэя с богом. Последние бывают не справедливы. В отличие от Нацумэ.
Он любил наставника и проклинал себя за вечные неприятности, заставляющие его нервничать.
– Всё хорошо, мой мальчик. Я уже давно тебя простил. Ровно в тот момент когда ты вернулся домой целым и невредимым, – мужчина выдержал паузу, размышляя над чем-то. – Ты ведь понял в чём именно провинился?
Много в чём... Он начал употреблять наркотики, продавать их, пользоваться девушками исключительно для сексуальных утех, перестал уделять должное внимание учёбе и наконец, он ушёл из дома на два дня.
– Я ушёл из дома на два дня, не предупредив вас и не позвонив, – он ведь не врал... Просто не говорил до конца.
– Молодец, – Нацумэ сильнее его обнял, немного поглаживая по спине и голове. Вдруг лицо его стало опять серьёзно и озадаченно. – Сколько ты ешь?
– Вы же знаете..
– Знаю и немного не понимаю, где мышцы. Я чувствую только кости.
– Ну не скажите, это смотря где трогать.
Нацумэ строго взглянул на Огая, что тихо посмеивался. Он ещё раз хлопнул его пониже спины, вызвав тем самым болезненный шик.
– Пойдём есть. Ты наверное голоден. Заодно я тебе кое-что подарю.
Подарок..? Для него? Но он не заслужил. Плохо себя вёл, сбегал из дома, употреблял наркотики, курил (хотя о последних пунктах ему знать вовсе не обязательно). О каком подарке может идти речь?!
Оказывается сэнсэй приготовил отядзукэ с мандзю... Так странно.
Подарок, отядзукэ, мандзю с шоколадом, а какое сегодня число?
– Ешь и ни о чём не думай.
Годы шли, люди вокруг менялись, а готовка наставника оставалась прежней.
Всё также прекрасна.
Как и
двенадцать тринадцать лет тому назад.
В отличии от других людей, Нацумэ добавлял какой-то секретный ингредиент. Благодаря этому вкус становился ярче, оставаясь в памяти на всю жизнь.
А в родной семье ему не то, что не готовили такие вкусности. Даже обычную еду давали без особого желания.
– Спасибо большое. Было как всегда очень вкусно.
– Пожалуйста. А теперь... Закрой глаза, – на лице мужчины была добрая улыбка, глаза хитро смеялись. От этого всегда становилось так тепло на душе. Хотелось вечно смотреть на сэнсэя, не отрывая от него взгляда и на секунду.
– Можешь открывать.
Прямо перед ним на столе стоит большая коробка. Нет, она просто огромная!
Руки быстро притягивают её, пальцы развязывают бант. Он ведом невероятным любопытством.
Сверху лежит чёрная джинсовка. На спине поплывший смайлик (похожий либо на нирвану, либо на смайлик в состоянии опьянения) и разноцветная надпись "Built for speed ..... Smiley world".
Она очень удобная. Свободная и нисколько не сковывает движений.
Прямо как он любит.
Под джинсовкой оказалась коробочка поменьше. Странно, что в такой вообще может поместиться (помимо пакетика дозы).
Оказывается кое-что может...
Ключи (кстати с очень классным брелком, в виде вязаной фенечки с черепом и пентаграммой на концах). Под ними конверт, наверное, с деньгами.
– А от чего ключи? Я вроде свои не терял.
– Это ты узнаешь когда мы пойдём в гараж. А пока, открой конверт.
Нет... Вовсе не деньги...
Четыре билета! Два из них на самолёт с рейсом "Йокогама – Мюнхен" и ещё два на концерт группы "Rammstein" в Олимпийском стадионе!
Это ведь ужасно дорого... Тем более, на концерт (с местами фан-зоны)...
– Наставник... Я ничего не понимаю... За что? Чем я заслужил..?
– Хотя бы днём рождения.
– Но оно ведь не сегодня!
– Посмотри на дату проведения концерта. – не смотря на то, что кохай почти срывал голос, мужчина говорил спокойно, даже почти тихо.
– Я не знаю... Это дорого. Я не могу принять этот подарок... Даже на день рождения...
– Не говори глупостей. Только прошу, договорись сам с учителями. Всё что надо возьми с собой, что-то сдай до назначенного времени.
И даже так. Это не честно. Он не заслужил всего этого (!)
Он не имеет права принимать все эти подарки (а ведь ещё таинственные ключи и гараж!).
Он и так получил все подарки на ближайшие сто лет, в тот момент когда сэнсэй спас его и приютил. Подарил дом. Место, где ему пусть и не всегда интересно, но зато всегда хорошо и приятно. Познакомил с Юкичи. Человека, которого он одинаково ненавидит и любит. Любимое блюдо, моральные ценности, пристрастие к классике, минимальные знания почти в каждой сфере (хотя о том, что Мори читает его книги, наставник до сих пор не знает). В конце концов, просто любовь! Ту, которую детям должны давать родители. Ту, которая самая первая и последняя. Сопровождающая нас как в пять лет, так в тридцать пять и даже в сто пять.
А он... Что он подарил своему наставнику? Единственному взрослому в его жизни, сэнсэю, опекуну,
папе... Что он подарил?!
Постоянные нарушения правил. Вечное непослушание. Споры с Фукудзавой, плавно переходящие либо в опасные занятия, либо в очередную драку. Сомнения в методах воспитания, один лишний рот, который нужно прокормить, позорище, что называется его кохаем, слабого
сына ученика не способного нормально держать оружие в своих руках. Страх нормально спать (вдруг он опять убежит!), усталость в глазах. Самые глубокие морщины, что он только видел за свою жизнь.
И всё это его вина.
– А и ещё, предупреди Олдоса, чтобы он тоже закончил все дела. Будет не очень удобно, если ему придётся доделывать всё в другой стране.
– Олдоса... – мальчик глубоко задумался. Не до конца понимая всю суть происходящего. Вдруг в его глазах будто произошло озарение. – Второй билет для него?!
На вопрос ему ответили только доброй улыбкой. Наставник потрепал Огая по волосам, вставая и идя в направлении двери. Там он обернулся, кивнул на таинственные ключи, призывая взять их и идти за ним.
Так как Нацумэ работал на престижной работе и получал большую зарплату, были некоторые особенности жизни с ним, нежели с кем-то другим.
Ну во-первых они жили в большом доме, на окраине города. Что уже не мало. А во-вторых... У них был огромный гараж с двумя машинами. Зачем две...непонятно. Ещё там были велики и два скейта, принадлежащие Мори с Фукудзавой.
Раньше они любили покататься вечером (а иногда даже ночью) на них.
Развеяться, почувствовать приятный ветер в волосах, откинуть голову наверх, рассматривать звёзды и осознав, что в этот момент гуляют только они вдвоём и тишина... Раствориться в пустоте.
Вдохнуть поглубже ядрёный воздух, так, чтобы лёгкие начало жечь. Понять собственную незначительность в этом огромном мире. Молчаливо признаться в
любви дружбе. Закрыть глаза. И пропасть. Уйти из этого жестокого места, забыть о том, что они вообще когда-то существовали.
Приехать к часу ночи, тихо прокрасться в кровать, случайно засмеяться, потревожить чуткий сон наставника, либо притвориться спящими (конечно, если Юкичи нормально застелил кровать и не понятно есть он там или нет), либо получить вместе от сэнсэя. После, заобнимать всех до смерти, опять посмеяться, уговорить Сосэки, чтобы они спали вместе и наконец уснуть.
Он любил такую жизнь, как и Фукудзава. Жаль, что всему этому пришёл конец...
Но теперь в гараже появилось ещё кое-что.
Там было, что-то, по силуэту напоминающее мотоцикл. Оно было в подарочной упаковке (как
это вообще смогло вместиться?).
– Ну, давай.
Быстро подойдя к подарку, Огай сорвал с него всё то, что ранее мешало увидеть предмет.
Оказывается это действительно был мотоцикл. Чёрный, с красными дисками на шинах. На сидении был алый шлем и такие же кожаные перчатки. У них не было пальцев и костяшек. Стоит признать, что выглядело это очень круто! (А красный бантик на руле был таким милым).
Чем больше Мори смотрел на подарок, тем хуже он чувствовал себя.
Сэнсэй подарил ему эти билеты, джинсовку (о которой он так долго мечтал!), даже мотоцикл.
Он был благодарен наставнику. Но сколько это стоит?! Даже представить страшно...
– Как только станет теплее и растает снег, сможешь кататься. – Нацумэ так просто улыбался, словно подарил какую-то мелочь, вроде открытки (купленную, а не сделанную своими руками).
Почему?
– У тебя ведь день рождение. Отметь его как следует.
Но это ведь дорого...
– Просто я подумал и решил, что ты заслуживаешь этого. Не каждый день исполняется семнадцать, – легко повёл плечами Сосэки.
Я не заслуживаю. Вы не правы. Юкичи лучше. Он учится в школе самураев, получает награды на соревнованиях. А я...
– Пообещай мне одно. Если захотите в Германии выпить, делайте это как цивилизованные люди. Не в какой-то подворотне...
Вы меня любите..?
Да, котёнок
– И ещё... Я конечно тебе верю, но обещай мне, что вы не будете курить и баловаться наркотой... Пожалуйста.
Почему?
– Я беспокоюсь за тебя..
В сердце, что-то надломилось. К горлу подступил ком. Как? Почему сэнсэй волнуется за него?
Мори не достоин такой доброты... Он не достоин этого.
Он не сможет продержаться так долго без дозы...
Нет. Нет. Нет!
Это не реальность. Слишком страшно..
За что вы так, Нацумэ-сэнсэй..?
Это жестоко. Вы упали в моих глазах.
Он надрывно дышал, крепко обнимая наставника. Он любил сэнсэя.
Но более не верил в бога
In nature there's no tragedy
Bandage them in tapestry
Trade comfort for identity
Drown me in kerosene
...
I'll protect you from
All the things I've seen
And I'll clean your wounds
Rinse them with saline
