Im Interesse der Revolution

Думай позитивно, стакан всегда наполовину полон, всегда Чувствуй хорошее, плохого не существует, между «нет» и «да» выбор только «да» Верь в лучшее, жизнь — это танец под присмотром чуткого Бога Повторяй эту поебень чаще; повторяй, даже если звучит убого Тебе не страшно только потому, что тебя пока ещё не пугали Ты веришь Тане, ты не видел то видео, где её в три смыка ебали Ты безмятежен, ты не интересовался своими анализами крови Ты, паря, счастливчик, пока анальгин помогает тебе от боли Ты оптимист, ты не слышал, как шипит на коже расплавленный свинец У тебя крепкий сон, ты не снимал снафф-муви, где к трупу прилип леденец Ты в хороших с самим с собой, тебе не приходилось грабить стариков Твой пульс ровный, ты не срезал с людей скальп ради элитных париков. Думай позитивно – Кровосток

– Ну всё, давайте. Как прилетите, обязательно позвоните. – Конечно, наставник.       Сэнсэй крепко обнял его, поглаживая по спине, от этого наворачивались слёзы. С того самого дня, когда сэнсэй забрал его домой, они больше не расставались дольше чем на три дня (ночёвки с Олдосом к сожалению не удавалось проводить дольше). А теперь они не будут общаться целых полторы недели. (А теперь он не будет колоться героином целых полторы недели). – Выше неба. – Выше Ками... – Удачно долететь, мой мальчик.       Он ничего не ответил. Внезапный поцелуй в щёку выбил почву из-под ног. От него сердце забилось сильнее, в горле появился чёртов ком. Ни вдохнуть ни выдохнуть. Казалось бы такое простое и одновременно банальное действие, оказывается может моментально вернуть разум в далёкое прошлое. Когда они ещё были молоды. Когда они ещё были счастливы       Идя на посадку, никто не промолвил ни слова. Олдосу надо было в последние минуты определиться с публикацией новой работы. А Огай... Ему просто было слишком тошно для разговоров. Возможно ему тоже стоило идти на писателя, как поступил друг. Там бы его рефлексия пригодилась как никогда сильно. Но он не писатель.. А значит и это самокопание ему не нужно. Он не умел выражать свои чувства на бумаге. Не знал как общаться с людьми (уже минус хорошие диалоги). В конце концов у него была способность в лице Элис! А вот у Хаксли... Мори не знал всех подробностей, но из того, что он единожды видел можно сказать только одно... Олдос – бог (к сожалению не самопровозглашенный). Сказав всего три слова он может дать человеку роль. Альфы, беты, гаммы, дельты или эпсилоны. Одного его желания хватит для того, чтобы отнять у человека всю гордость, разум и сделать его бесчувственной машиной. Машиной, что будет беспрекословно слушать своего создателя. Такой дар заставлял одновременно бояться и восхищаться другом. Пусть первое и было сильнее. И всё же несмотря на это, приходилось убеждать Хаксли, в том, что он вовсе не чудовище, а простой человек, пусть и с непростым даром. Если бы ему хотя бы верили       Вообще Огай впервые летел на самолёте. Ему было не то что страшно.. Скорее просто немного боязно. Неизвестно, это или, что-то другое повлияло, но только люди перестали аплодировать, как Мори уснул. Нет, скорее всего это была вина двух дней без сна и постоянного волнения. Так или иначе, сейчас он точно выспится. Целых двенадцать часов в полёте! В наушниках орал немецкий рок, погружая в предстоящую обстановку. Даже не верится.. Ещё несколько недель назад он лежал на кровати, даже не подозревая, что сегодня будет лететь в самолёте, в самый настоящий Мюнхен! Невероятно... Как же удивителен мир (пусть и не настолько приятен, нежели в детстве и самый сокровенных мечтах.) Лишь один минус есть во всём этом – неожиданный обед, из-за которого его разбудили. Он был... Неплохой. Но наставник готовит в тысячи раз вкуснее. Его бэнто сделано от всей души. Соба всегда лучше, чем в ресторанах. А про чай и говорить нечего. Нет, он не хочет домой. Просто пока не привык к такой еде. Ну ничего, он ведь уже взрослый, а значит сможет обойтись без наставника. (Наверное)       Германия! Красива и невероятна! Удручает лишь разница в часовых поясах. Было желание приехать и сразу отправиться на экскурсию. Однако мало кто был готов к часу ночи и кромешной темноте. Необычный двухэтажный автобус вёз их с Хаксли в отель. Наставник расстарался и заплатил за пятизвёздочный. Цена оправдала себя. В одном номере было целых две спальни, две ванные, гостиная, кухня, а главное кино-комната! – Я так понимаю нам надо составлять целый список фильмов? – еле отойдя от удивления, усмехнулся Олдос. – Ну или сериалов... Боюсь фильмов не хватит. Ночью мы спать не будем. – А клубы?! Только не говори, что мы ни один не посетим! – Ну сходим, разок-другой. Не больше! Тихо фыркнув Хаксли закончил заправлять постель и начал переодеваться. – Ты, что спать собрался..? – после долгой паузы спросил Огай. – Ну в самолёте я писал. И сильно устал. А потому... Да. – зевнув, Олдос залез под одеяло, укрывшись как можно сильнее и прикрыл глаза.       Мори недолго стоял около кровати, а собравшись с мыслями, поступил так же как и друг. Наушники оказались в ушах. Музыка орала на полную. А мыслей было слишком много. Почему-то на сердце было тяжело, словно на нём лежал огромный груз. Душа противно ныла и тосковала. Глаза будто были готовы закрыться, позволив беспомощной слезе скатиться, да и сделать это хотелось неимоверно. А тело не желало, не воспроизводило ни слёз, ни болезненного окала. Ничего. Его тело столь же пусто как и его душа. В них не осталось ничего, что должно быть в нормальном человеке. Он не человек. Он – наркоман. Он очередная тварь, что имеет схожий облик и мышление с человеком. Но человек – это самое совершенное существо на планете. Это тот кому подвластно всё в этом мире. И уж явно не очередной наркоман с улицы. Такие, как он, волочат своё жалкое существование испокон веков, не живя толком. Люди могут чувствовать, они испытывают эмоции, не выдуманные, не вызванные дозой, а настоящие. «Человек – это звучит гордо!» Как верно и саркастично сказано. А на деле? Чего гордого может быть в том, что стоит на один шаг дальше от дыры из которой нет выхода, от огромной лужи с грязью, засасывающей всё живое и не живое. Человек – это звучит жалко. По крайней мере мало можно найти в этом мире настоящих людей. Хотя... Знает он одного. Наставник на животное не тянет. Он действительно идеален, от кончиков пальцев и до макушки головы. Он достоин называться человеком. Достоин считаться самым совершенным, в этом грешном мире. Интересно, может ли, что-то объединять такого как он, с таким как наставник? Нет. Наверное не может.       Рука резко, словно в судороге сжалась, нажимая на кнопку громкости. Включить музыку как можно громче, забыться в беспечном потоке мысли, не думать о том, чего не изменить. Включить музыку громче... Забыть... Не думать... Уснуть...       Мысли смешались в огромный ком, давящий на затворки сознания, он выматывал, заставляя не думать более ни о чём. Глаза закрылись, а Огай провалился в приятную для тела пустоту. Лишь где-то далеко страх начинал давить, то ли на сердце, то ли на разум. Но ему уже не было важно...       Ночь окутала весь город, заволокла его тёмной пеленой, позволила уснуть каждому. И ребёнку и взрослому. Погрузиться в приятное неведение, надеть маску безразличия, а может даже счастья. Ночь скроет все грехи и недочёты, но уже с первыми лучами солнца правда явится этому свету. И все кто врал о своём счастье этой ночью, уже утром опять будут несчастны. Ночь прекрасна и ненавистна всем одновременно, наверное именно из-за этого её так любят. Она слишком похожа на людей.       С чего начинается утро? С кофе? Завтрака? Чая? С новой... Нет. Не сегодня. Он обещал сэнсэю и обещание своё сдержит... – Огай, ну ты чего? Пойдём скорее! У нас через полчаса экскурсия начинается! – Ах, да, конечно...       Они медленно шли по красивым улицам города, рассматривая дома, скверы, церкви. Всё это было так красиво, что даже было сложно поверить в существование этого на самом деле. Сложно поверить, в то, что всё это наяву, а не во сне. Встреча была на площади Макса Иосифа. Мори мог не задумываясь сказать, что влюбился в Мюнхен с первых секунд пребывания в нём. А теперь, с каждой минутой он в этом лишь сильнее убеждался. Слушая историю создания города, то какие невероятные истории у каждой достопримечательности... Всё это так загадочно и чарующе. Больше всего Огая поразил Мариенплац. Ратуша построенная в готическом стиле, вызывала дрожь одним своим видом. А вот Олдосу больше всего понравилась церковь Азамкирхе. Пока он смотрел на неё, то совершенно не моргал. А потом, вдруг, как можно быстрее достал свою тетрадь и начал записывать новый момент для своей книги, находясь под приступом вдохновения. Закончил он только спустя минут десять. Глаза его горели, а пальцы подрагивали. Это выглядело странно. Но Мори уже привык. После экскурсии, они сильно проголодались и решили пойти в ресторан «Martinelli». Признаться честно, многого они не ожидали. И видимо зря. Увидев меню Огай сразу заметил очень красивые, аппетитные сладости. Ему мгновенно захотелось попробовать все их. Но ещё сильнее он хотел угостить ими Элис. Несмотря на её приперательства, девочка воплотилась рядом с Мори. Выражение её лица было недовольным и возмущённым. – Ох, привет, Элис. – Хаксли явно был рад её видеть. – И тебе здравствуй... – Чего не скажешь о девочке. – Будь добра сделать лицо по радостней, – прошептал ей Огай, больно держа её за запястье.       Это случилось где-то два года назад. Когда он впервые попробовал наркотик. Элис была против, но он не стал считаться с её мнением. Продолжил употреблять, заглушая голос способности внутри себя. А когда впервые воплотил после того дня... Она отказалась с ним разговаривать. Непонятно, то ли наркотик его так взбесил или нечто иное, но он тогда накричал на неё, сделав тем самым неимоверно больно. Он любил свою девочку и никогда не желал ей зла. Но видя, что она ненавидит его... Он не мог контролировать себя и свой гнев. У него появлялось желание физической силой показать как ему больно. Что он и делал... Нет, он не бил её, но своей крепкой хваткой оставлял на руках девочки огромные синяки и гематомы. Но несмотря на всё это, каждую минуту он думал о ней и её счастье. Новое платье, самый прекрасный тортик, новые карандаши для рисования. Он любил и покупал всё, что она когда-либо хотела. Только... Жаль, что всё это не могло заменить его любовь в истинном виде...       Тихо фыркнув девочка резко выдернула руку из цепкой хватки и пересела на другую сторону от стола, прямо к Олдосу. Она притворялась будто не замечала недовольного взгляда Мори, сосредоточенно смотря в меню. Тот зло смотрел, то кусая губы, то облизывая зубы, всё ещё не открывая рта. А заметив как Элис шепнула его другу на ухо своё пожелание в еде, Огай не сдержавшись засунул в одно ухо наушник, включив какую-то депрессивно-злобную песню. Он крепко сжал рукой свою ногу, а после не выдержал, начав чесать запястье левой руки. Медленно дыша, он изо всех сил пытался успокоиться. Что вышло лишь тогда, когда кровавые точки появились на его руке.       Весь последующий день, способность гуляла с ними, она открыто общалась с Олдосом, смеялась над его шутками, даже каталась у него на спине. И только Мори она не сказала ни слова, вплоть до того момента, пока не исчезла, с лёгким хлопком. Миг после этого и парень замечает у себя в ладонях бантик-заколку, что он когда-то дарил Элис. От осознания этого, в груди у него противно ноет, сердце сжимается, а на глазах наворачиваются слёзы. – Эта заколка... Я подарил её Элис, на первые накопленные деньги... Она тогда была так рада, сказала, что никогда не будет её снимать в знак любви.. – Не расстраивайся... Всё обязательно наладится. – Я и не расстроился! Пойдём в отель, сегодня наша ночь пройдёт в самом престижном баре! – пусть Мори и пытался это отрицать, но его слишком сильно задело всё это.       Бар в который они отправились и правда был роскошный. В нём была самая известная выпивка, пусть и самая дорогая. Огай по своему обыкновению заказал красное сухое вино. Хаксли же решил попробовать ром. Они оба не зная меры пили, весело болтая. В какой-то момент к ним даже подошли три девушки. Они особо не лезли в разговор, скорее только обжимались, желая большего. – А, что насчёт особо мощных афродизиаков? – не мог определиться Мори, одной рукой обнимающий девушку, сидящую у него на коленях. – К примеру... Шампанская мушка! Как тебе такой вариант? «Такой же идиотский, как и ты, Ринтаро», – возмущалась внутри него Элис, желая помочь ему, не делать поспешных решений. – Сама идея не плоха, но это слишком опасно, много летальных случаев от её яда. И не меньше от не соблюдения мер предосторожности...       Огай тяжело вздохнул, и всё-то ему не нравится... – Хорошо, а, что предлагаешь ты? – С яркой улыбкой вопросил он, откинувшись на спинку кресла и что-то шепнув девушке на коленях. На, что та, облизнувшись и лукаво смотря полезла под стол. Его улыбка стала шире и самодовольнее. Он изо всех сил старался не слушать способность, настойчиво повторяющую слова о его омерзительности, извращённости и уродстве. – Ну... Рог носорога и лягушки... – слегка покраснев сообщил Олдос, а увидев громко смеющегося друга, недовольно нахмурился. – А вообще, хватит! Мы можем поговорить и о другом... – К примеру? – не переставая улыбаться говорил парень, покачивая головой в такт музыке. – Я слышал от Нацумэ-сана, что это последний год обучения Фукудзавы. И, что уже через несколько месяцев он приедет обратно. Более того, будет отдыхать от учёбы и работы целых полгода! – Кхм... да. – Огай мгновенно помрачнел. – Вот умеешь ты испортить настроение... – А ты не рад? – Может, спроси ты у меня это год назад, я бы даже лез целоваться от радости, однако... Нет. Больше нет. – Но почему..? – Будь моя воля, глаза бы мои не видели этого Юкичи... А вообще. Не забивай себе голову, этими глупостями. – Мори замолкает, а через несколько секунд прикрывает глаза, содрогаясь всем телом от приятной оргазменной истомы и тихо стонет. Девушка вылезла из-под стола, получила обычный поцелуй в щёку и на этом всё. – Олд, пойдём в отель уже поздно.       Попрощавшись с девушками они пошли на выход, весело болтая. А стоило им выйти из бара, как Мори тихо шепнул другу на ухо: – А на самом деле, она паршиво сосала, – и рассмеялся. – Зачем же весь этот спектакль..? – Эх, не знаю... – он поднял голову к верху, смотря на звёзды. – Вся наша жизнь — один сплошной спектакль и какая разница, сценой больше или меньше... ведь так? – не дожидаясь ответа, он побежал вперёд, звонко смеясь. Хотя... Было в этом смехе, что-то металлическое, ненастоящее...       В какой-то момент Огай передумал и они легли спать. У Хаксли были предположения, почему он изменил своё решение. Но лучше было промолчать... В любом случае, следующий день обещал быть интересным... Хотя-бы сам факт, того, что они проснулись в законные три часа дня, уже невероятно радовал. Мори был слишком помятым и побитым когда проснулся. Он раздражённо чесал запястья, его начинало слегка ломать. Ему было то чертовски холодно, то жарко. Он пил уже третью кружку кофе, когда к нему вышел радостный Олдос, он пританцовывал, напевая какую-то песенку. – Доброе утречко, именинник! Как спалось? – он практически улетал в небеса от своей радости. – Отвратительно... – выплюнул он, со всей желчью, что была у него. – Нюхни гера! Настроение моментально поднимается! – Я. Не. Могу. – отчеканил он, скривив лицо. – Но почему? – непонимание парня было почти детским и невинным, если бы не наркота, что способствовала этому. – Нарываешься, Олдос... – Не кипишуй. Давай, закрой глаза. – дождавшись выполнения своей просьбы, Хаксли достал из убежища коробку. – Ну давай, открывай.       Открыв, Мори широко распахнул глаза. О такой классной, но дорогой марке наушников он мечтать даже не мог! А эти наклейки, которые Олд сам выбирал... Так здорово! В особенности котик который тоже стоял в наушниках, играя на скрипке! Он подключает к телефону, надевает, и о боже! Он готов поклясться другу, что чуть не получил оргазм от такого звука! – Они прекрасны, Олд! – Я рад, что тебе нравится. И зная как ты печёшься о деньгах, скажу сразу, у меня в этот раз было очень щедрое вознаграждение от последнего романа, могу себе позволить. – Боже, это прекрасно... Я готов прямо сейчас разрыдаться... – он конечно был рад, но такие эмоции перестал испытывать добрые два, (а может и больше) года назад. А потому он безбожно врал своему лучшему другу. – Не стоит. Великую музыку надо слушать как подобает. Садись уже за стол, пришло время тортика! – Ох, Олд... Ты же и сам прекрасно знаешь... – он был печален. И печаль та была искренней. – Знаю и мне плевать! Я тоже не хочу есть. На крайний случай нарушь все обещания, да выкури марихуаны. – Но... – Заткнись, пожалуйста! Не порть веселье!       Он заткнулся, как и обещал. Наслаждался праздником как никто другой. Ел торт, даже Элис согласилась съесть кусочек, пусть она и сказала, что делает это только ради Хаксли. Они выбежали на улицу в одних шортах и футболках, правда Огай потом выбежал во второй раз, переодевшись. Никто не сказал ни слова, все просто были рады. Когда же они пришли в Олимпийский стадион, началось то, чего он не видел ни разу за свою жизнь. Люди объединялись в огромные команды на протяжении не самых крутых песен. А на самый смак начинали пинать друг друга, бить в морду. Мори тоже хотел, но после того, как чуть не зарыдал словно девчонка от обычного пинка... Он резко передумал. Ещё была убойная пиротехника и он бы соврал, сказав, что не захотел спалить, что-нибудь нахуй к чертям собачьим! Концерт длился три часа. А закончился уже ночью, когда сильно потемнело.       Они голосили на всю улицу, пьяно шатаясь. Пусть это и выглядело жалко, но всем было глубоко наплевать насрать. Завалившись в номер в одиннадцать часов, Огай взглянул в телефон и решил наконец ответить на поздравления. Нацумэ был прекрасен в своих поздравлениях, писал только с восьми утра, как человек с пунктиком на этикет. Любимый учитель химии поздравил в рабочее время, судя по всему, они сегодня писали контрольную... Так называемые "друзья" написывали во сколько им вздумается и как вздумается. Элизабет вдруг откапала его номер, удивительно... Стоило Мори выйти из чата, как пришло новое сообщение... «Юки♡» Хах, как отвратительно... Извинился за позднее поздравление, пожелал всякой ерунды и вдруг спросил о времяпрепровождении... "Курю гер, мечтаю о незабываемых ощущениях в постели, в последние.. Пять минут хочу сдохнуть!" Эх, нажми он тогда кнопку отправления... Вдруг пришло второе сообщение, Фукудзава рассказывал о том, как удачно сдал экзамен и о том, как они с Фукучи... Вот чёрт! Огай не стал дочитывать, говорить о себе не стал, даже на поздравление не ответил, так и оставив просто прочитанное сообщение. Пусть идёт к чёрту! А он лучше уснёт пораньше, чем будет читать о Фукучи. Блять! Блять! Блять! Блять! Блять! – Блять! – Мори валялся на полу, он взвывал, бился головой об угол, скручивал руки в неестественные позы, громко крича. Мышцы болели так, словно он занимался в зале больше пяти часов подряд. Жар то поднимался, то ему было невыносимо холодно, он взвывал от боли, моля убить его. Кто придумал эту мерзкую лихорадку во время ломки?! Он хотел убить этого человека!       Олдос молчаливо стоял в стороне. По его спине пробегали мурашки. Ему было очень страшно... Он просил прекратить эти игры, просто вколоть гер и успокоиться! Он ведь всё равно вернётся и будет нариком, так зачем эта хрень сейчас?!       На следующий день всё только стало хуже... Он кричал на любого, не ел, почти плакал, время от времени находил в себе силы встать и убежать в туалет, чтобы его вырвало всем, что он ел хоть когда-нибудь. Со временем он остался только в туалете, его то рвало, то живот просто слишком сильно болел, ещё и диарея пришла... В какой-то момент он схватил бритвенное лезвие, уже начав резать вены, как вдруг получил сильную пощёчину от друга. – Ты знаешь, я не люблю мат! Но ты совсем ебанулся?! На себя насрать, так подумай о Нацумэ-сане! Придурок! – Всем насрать на меня! Наставнику будет лучше, если я сдохну где-нибудь!       Не удержавшись Хаксли ударил кулаком по лицу Огая, заставляя заорать его громче чем когда-либо. – Завались! Сделаешь это ещё раз, я самолично ему напишу, отправив видео! Пусть видит, какое дерьмо его подопечный! – надавив на нужные точки, Олдос сделал так, что Мори больше не пытался умереть.

Однако это совсем не помогло...

      На следующий день всё было только хуже... Он кричал как никогда громко. Молил убить его, бился обо всё, что мог. Ему надо было избавиться от боли! Хаксли ещё скотина куда-то ушёл... А вернувшись громко заявил о спасении друга. – Я купил хорошего гера! На, вколи, нюхни, делай с ним, что хочешь! – в его сторону плюнули, закричав сильнее. – Сам всё сделаю... – но стоило ему попытаться, как Огай опрокинул его, рассыпав всю дурь к чёрту. – Я должен продержаться ещё немного! Осталась всего неделя! – Да ты помрёшь за эту неделю! – Плевать! Я обещал! – он выглядел совсем как божественный мученик, если бы не упал вдруг на землю, заорав сильнее. – Давай изменим дату отлёта?! И ты промучаешься в два раза меньше! – Нет! Наставник расстроится! – он ударился об угол сильнее прежнего. За, что его схватили за волосы оттащив к кровати. – А ещё он расстроится узнав, что ты наркоман! Но это неизбежно! – Скотина, отпусти! – ему было слишком больно...       Один раз ему было настолько плохо, что Хаксли не выдержал, насильно начал давать ему дурь. Но принципы были сильнее физической боли. Он в очередной раз выкинул гер, крича, что-то несуразное охрипшим голосом. Он кричал об этом сраном обещании и о том, что больше никогда не подведёт сэнсэя. А меж тем, казалось его глаза вылезут из орбит. Мерзко, но чёрт побери, как чувственно...

Дату отлёта всё же изменили.

      Только к этому времени он был совсем плох... Синяки под глазами углубились, он был похож на обычного жалкого наркомана, а не на некогда симпатичного парня. Он хотел кричать в самолёте и сделал бы это, если бы не Хаксли, всунувший ему в рот кляп. – Будешь должен, я это собирался на девчонке использовать, а теперь ты это слюнявишь. – тихо, ядовито шептал он.       Мори только опять замычал. Он выглядел совсем жалко... Наверное для всех пассажиров самолёта это был худший полёт. Смотреть как нарика подростка крутит от боли... Мерзкое и незабываемое (в плохом значении) зрелище.       Прилетев они еле забрали багаж. Только выйдя выбежав из аэропорта, Огай бросил «Забрось, пожалуйста, вещи ко мне домой, я к Каёши-сану!» и убежал.       Олдос, конечно так и поступил. О чём сильно пожалел, встретившись в доме с Нацумэ. – Олдос? Почему ты здесь? И где Огай?! – за несколько секунд он перешёл из состояния покоя в страх, быстро и часто дыша.       Ну не мог он не рассказать Сосэки об этом! Не мог и всё! Этот человек по настоящему любит и заботится о Мори... Он назвал нужный переулок, сказал, что рядом с гаражом. Там, мол, ещё много мотоциклов... А он как сорвался, дверь не закрыл, всё нужное уронил, даже виски бросил на стол и убежал...       Нацумэ бежал как никогда быстро. Впервые не соблюдал правила езды, ехал и на зелёный и на красный, скорость пересекла сто двадцать километров в час. Но он всё равно ехал... Начался ливень, весь снег уже растаял. Он приехал к гаражу Каёши... Сука! Его тут нет... Сосэки начал ездить по этим переулкам вперёд, назад, стараясь найти сына и, о боже! Огай сидел на холодной земле, в одной чёрной футболке и джинсах, он прислонился к стене дома, задрав голову к небу. Нацумэ выбежал из машины, подбежав к нему вплотную и сняв с себя пальто, надел его на Мори. – Нацумэ-сэнсэй..? – Ты как, сынок? – обычно именно Огай мог по ошибке назвать Сосэки папой, но, чтобы наоборот... Мори начало трясти, он был на грани слёз, а его лицо сильно скривилось. – Всё хорошо, всё закончилось... Поехали домой..? – Я не... – он не мог сказать... – Тшшш... Всё хорошо... – взяв парня на руки, Сосэки донёс его до машины, посадил и даже ремень безопасности сам вставил. А сев за своё, водительское сидение и посмотрев на сына, чуть не взвыл от горя. Он свернулся в комок и трясся от холода. – Всё хорошо, Огай, сейчас я включу обогреватель, и скоро мы будем дома... Потерпи ещё немного... – Машина тронулась, но ехала уже медленнее...

Прошло буквально пару неделек весны, и ты превратился от страха в говно на ногах, тебя напугали Ты отмудохал в мясо Таню, ты увидел видео, где ее ебали ты в охуевозе после интереса к собственным анализам крови Ты повзрослел, раз "анальгин" перестал помогать тебе от боли ты пессимист до гроба, ты слышал, как шипит на коже свинец У тебя нет сна, вместо сна стоп-кадр: к трупу прилип леденец ты в хуевийших с самим с собой, ты бывало, уже грабил стариков Твоя аритмия логична, ты срезал уже скальпы с людей ради париков, и тем не менее Думай позитивно, стакан всегда наполовину полон, всегда Чувствуй хорошее, плохого не существует, между "нет" и "да", выбор только "да" Верь в лучшее, жизнь это танец под присмотром чуткого Бога Повторяй эту поебень чаще, повторяй, даже если звучит убого Думай позитивно, стакан всегда наполовину полон, всегда Только не думай что в стакане, в стакане вода...