Задумывая черные дела
На небе ухмыляется Луна
А звезды будто мириады стрел
Ловя на мушку силуэты снов
Смеется и злорадствует любовь
И мы с тобой попали на прицел
Чёрная луна – Агата Кристи
Британская культурная элита. С самого рождения клеймо и задача не опозорить родителей. Шестеро детей в семье, включая его самого. Недостаток отцовского внимания, много денег. И только одна радость, любовь в жизни.
Мама. Она была для него всем. Но и тут судьба решила посмеяться.
Она умерла от рака. Когда ему было всего тринадцать лет.
А спустя ещё два года он тяжело заболел. Инфекционный кератит глаз. В итоге, минус возможность видеть правым глазом и на половину левым. Теперь очки как постоянные спутники жизни.
Хотя в этом и есть своя привлекательность. Девушки теперь вешаются чаще. К врождённой красоте добавился привлекательный аксессуар.
Правда... Никакой радости это не несло. Он испытывал отвращение к каждой из них. Пока в его жизни не появилась она..
Мария... Она была прекрасна как самая чудесная на свете роза. Столь же опасна, но привлекательна. Глаза как глубокий омут, в нём можно утонуть, а можно самому утопиться. Губы, словно лепестки. Алые и привлекательно-пухлые. Ему всегда хотелось целовать их без остановки. Сделать более пухлыми, красными, страстными. Оставить множество засосов, укусов на её плечах, ключицах, бёдрах. Позволить ей быть властной в постели, командовать им, дать всё, что будет в его силах. Если она захочет, он найдёт самый редкий цветок на всём белом свете. Если она пожелает, он пожертвует своей жизнью ради неё. Убьёт, предаст, ограбит. Ради неё всё что угодно! Это была почти зависимость. Ооо да.. Он был зависим от неё. От этого смеха, нежной улыбки, доброго взгляда. От её бёдер, щиколоток, мягких волос, голоса, от всех частей тела, от всех извилин души.
Их любовь была необычна, но крепка. В отличие от сверстников они не хотели постоянно обжиматься и заниматься сексом. Они любили гулять ночью по парку. Смотреть фильмы, поедая попкорн. Просто сидеть часами в обнимку и ничего не делать.
Они любили друг друга. Больше жизни. Но и тут она решила подшутить.
Они очень давно хотели сделать детей, но по какой-то причине не могли. Тогда же всё стало ясно. Рак груди. Какие дети?
В это время было много слёз, споров. Ему пришлось отказаться от мечты стать писателем. Днём работа учителем французского, вечером репетиторство, а ночью подработка в кафе, барах и ресторанах. Но даже так, сумма на лечение была непосильной.
Олдос не раз слышал о священнике извращенце, который хорошо платит даже если просто раздеться перед ним. Найти его не составило труда. А показать своё нагое тело было ещё легче (надо было просто повторять самому себе, что это всё ради Марии).
После нескольких таких походов к священнику, нужная сумма набралась
(правда, чтобы собрать её быстрее, можно было просто отдаться ему).
Но было уже поздно.
Когда она умирала, то больше не плакала. Просто спала. А потом сердце остановилось. Хаксли всё это время был с ней, тихонько пел песенки, читал стихи, а когда начал читать свою книгу, то вскоре услышал писк.
Медсёстры ничего не смогли сделать.
Олдос не верил до последнего, звал её, говорил, что всё хорошо. Пока его не оттащили, сказав, что уже поздно.
И это не шутка. Это была не блядская шутка!
Он никогда не хотел так смеяться за всю свою жизнь. Смеялся, захлебываясь слезами. Но остановиться не мог.
Он никогда так не плакал. Навзрыд, как раненый зверь. Раздирая кожу в клочья, вырывая волосы из головы. Он шёл по пустому коридору больницы и кричал, бился о стены, со злости бросал медикаменты, разбивая их.
Когда же слёз не осталось он поплёлся в бар. Все скопленные деньги он хотел спустить на алкоголь. Вот тогда он и попробовал наркотики. Лишь они смогли помочь отвлечься.
Вот на это он и потратил все накопления.
Сидя в своей комнатке, без освещения и отопления, он утапливал горе в ужасно-прекрасном коктейле из психоделических наркотиков и алкоголе.
Его жизнь была жалка. Так же как и он сам. А спустя несколько дней
мучительных дней, он вдруг решил закончить собственные страдания. И у него почти получилось. Ещё немного и он перестал бы мучиться.
Вот тогда он и познакомился с Огаем.
Паренёк, со своими
весьма обсурдными взглядами на жизнь, моральными принципами и завышенным чувством справедливости. Он совершенно случайно, по ошибке, открыл дверь в квартиру Олдоса, а не его соседа. А увидев, что тот собирается свести счеты с жизнью, больше не ушёл. Сидел до поздней ночи, разговаривал.
А по наступлению часа ночи, привёл Хаксли к себе домой, накормил, уложил на свой футон и даже дал собственную пижаму.
Тогда он ожидал, что Олдос уставший от всего этого (в частности от разговоров по душам), быстро уснёт и не услышит их разговора с Нацумэ. Жаль, что это было не так.
***
– Молодой человек, может вы потрудитесь объяснить мне кто это? И, что он тут делает. – наставник Мори был явно очень зол.
– Это мой друг. Олдос Хаксли. Надеюсь вы не будете против если он поживёт с нами, какое-то время? – чего нельзя было сказать о самом пареньке. Он говорил спокойно и совершенно не напряжённо.
– Ох, неужели вы решили спросить у меня? По какой причине твой
друг не может самостоятельно жить?
– У него горе.
– Неужели?! – сколько сарказма было в одном этом слове. Казалось, что ещё несколько секунд и их обоих за шкирку выгонят из дома.
– Несколько дней назад, у Олдоса умерла любимая. И пока он не дееспособен, я хочу, чтобы он жил с нами.
– Хорошо. – на сколько это было сказано снисходительно и утешительно
с отвращением... От одного этого слова Олдоса и тошнило, и было так хорошо. (Он сможет остаться у них на какое-то время!) – Но за всё своя цена. Особенно за то, что ты привёл его не поговорив перед этим со мной. Иди сюда.
Из спальни было плохо слышно, но он был почти уверен, в том, что Огая либо на коленях, либо облокотившись о диван (тот огромный диван, которому он так поражался!), хорошенько выпороли. По звуку, раздающемуся по всему дому, он насчитал двадцать три удара кожи ремня, о Мори. От каждого такого удара, Хаксли вздрагивал и ещё больше винил себя в этой несправедливости. Привели его, а получает
его спаситель Огай.
Олдос наконец расслабился, стоило этому мерзкому звуку закончиться и смениться на тихие успокоительные слова. Тогда он точно понял, что наставник Нацумэ церемониться не будет, если что. Но и перегибать палку он не собирался.
Спустя ещё минут десять, в комнату зашёл Мори. Он быстро переоделся и лёг под одеяло того же футона. (Наверное он устал и не хотел раскладывать второй. Про уборку мусора с кровати и говорить нечего!) Огай был ужасно холодным. А ещё он любил обниматься во сне. Эти и многие другие особенности он узнал в первый день
ночь знакомства с ним.
***
Ох, да... Хаксли никогда не забудет их первый серьёзный разговор с Нацумэ-сэнсэем.
Тогда они долго
очень долго.. не могли найти общую тему. Но стоило взрослому узнать о том, что Олдос писатель
по совместительству непризнанный гений, как разговор пошёл сам собой.
Так, в лёгкой и непринуждённой обстановке прошёл целый день.
Словами сложно описать как был счастлив Огай, что они поладили! Он тогда даже вечеринку хотел закатить..
В какой-то момент случилось непредвиденное. И, что уж греха таить.. Наверное самое неприятное.
Олдос увидел Мори, после того как тот впервые попробовал наркотики. Огай постоянно смеялся, говорил о том как прекрасна эта жизнь.
Он был несчастен.
Несмотря на все отговорки младшего, пришлось самому звонить Нацумэ-сэнсэю и говорить, что Огай останется на ночь у него.
Наставник тогда взял с него обещание, не пить дешёвый алкоголь, не употреблять наркотиков и не курить сигареты.
Эх... Если бы он только знал причину этой спонтанной ночёвки...
После хорошего сна основное действие наркотика сошло на нет.
Мори проснулся как с похмелья. Волосы жили своей жизнью, голова раскалывалась, а голос немного охрип, словно у курильщика.
Он тогда много извинялся. Говорил, что это был его первый раз (Олдос заметил).
Но переставать Огай отказался. Убедил друга, что ему это надо. Что
это важно для него.
Пришлось вернуться в мир наркотиков. Лишь бы Мори не заблудился в нём.
Но было уже поздно.
Со своим гениальным умом, Огай смог стать одним из лучших наркобаронов. А с помощью великолепной выдержки, Мори не употребляет свой же товар (как это делают почти все). Наверное именно благодаря этому его финансы стремительно росли, а не падали.
И даже так, Хаксли всё равно боялся за Мори. Мир бывает жестоким (ему ли не знать). А вот мальчик, которому едва исполнилось шестнадцать... Он мог сломаться, как это произошло однажды с Олдосом. Но не факт, что это закончится также позитивно.
Он может не успеть.
И всё же, впоследствии всё это немного забылось. Огай был умным парнем. И прекрасно понимал, чем всё может закончиться. Лишь поэтому он всегда был настороже.
Это действительно забылось, а вот доброта друга осталась прежней.
Вообще, стоило ему появиться в жизни Олдоса, как всё в миг стало таким ярким и весёлым. Он даже начал отпускать любимую. Не смирился, нет. И не смирится, наверное, никогда.
Просто когда рядом с ним был Мори, все проблемы уходили на задний план и оставались только радость и безмятежность.
Теперь, Огай даже сопровождал его на кладбище. Помогал мыть мраморную плиту, приносил цветы, поддерживал Олдоса и давал выплакать всё накопившееся.
Но он никогда не интересовался ею, вне ворот кладбища. Боялся. Того, что расстроит друга.
Это устраивало обоих. И Мори был счастлив, видя улыбку на лице Хаксли. Тот же был безмерно благодарен за отсутствие вопросов, про ту, чью улыбку он до сих пор видит во сне.
И всё же, как бы ни было хорошо, он больше никогда не избавится от кошмаров. И никогда не забудет её голоса.
Он никогда не забудет своей богини
Я же своей рукою
Сердце твое прикрою
Можешь лететь
И не бояться больше ничего
Сердце твое двулико
Сверху оно набито
Мягкой травой
А снизу каменное-каменное дно
