***
Ловчая грелась на солнце, раскинув руки в стороны. Лицо, полное умиротворения, было вытянуто вперёд, желая почувствовать на себе всё приятное тепло, пока влажные волосы высыхали под лучами. Босые ноги чувствовали шорох каждой травинки, которая щекотала ей пятки, а капли, скатывающиеся с полностью промокшей футболки, приятно холодили тело. Она почувствовала, как Оникс встал у дома, наблюдая за ней. Развернулась к нему, одарив мягкой улыбкой, и фамильяр тут же спустился, вставая рядом. Взяв его за руку, Нова прикрыла глаза, ощущая, как крепкая ладонь полностью укутывала её маленькую. — Не замёрзла? — она мотнула головой, не открывая глаз, на что Оникс тихо рассмеялся. Маленькие высохшие волоски щекотали лицо. — Ручка холодная, колдунья. Пойдем переоденемся и ещё немного постоим на солнышке. Нова умилялась от того, как он ласково разговаривал с ней. Это показалось ей настолько милым, что её мозг стал ассоциировать такую манеру общения только с Ониксом. Он аккуратно повёл её в дом, глядя на расслабленное лицо Новы, а сам ощущал в груди безмятежность. Ловчая следовала за ним, ничего не говоря, и только её блестящие глаза говорили о том, что всё вокруг было замечательным. Руки крепко сжимали ладони друг друга, однако даже руна, которую было так хорошо видно, не портила настроение. Оникс провёл их в спальню, достав из шкафа её футболки и штаны, пока она собирала волосы в хвост, параллельно с этим высушивая их и футболку маленьким потоком ветра. Сам анимаморф уже успел переодеть сырые от купания шорты, щеголяя по дому в обтягивающих латексных штанах, от которых Нова не могла оторвать взгляд. Они хорошо подчёркивали всё в его ногах, и он это прекрасно знал. Его хвост плавно перекатывался из стороны в сторону, заставляя Ловчую кусать губы. Положив одежду на кровать, фамильяр убежал в ванну, забирая с верхней полки аптечку. Несмотря на заявление Новы о том, что укусы не болят так сильно, он вызвался обработать их, вынудив Ловчую тихо рассмеяться. И вот сейчас, держа в руках мази и перекись, Оникс мягко поцеловал её в щеку, наблюдая за тем, как она медленно стягивала с себя футболку, стараясь не потревожить раны. Он проследил за тем, как оголились сначала бёдра, затем увидел бельё, из-за чего тут же отвёл глаза, тяжело сглатывая. Но взгляд неизменно возвращался к её телу. Когда с футболкой было покончено, Оникс закусил губу, замечая уже появившиеся корочки на травмированных участках и лёгкое покраснение вокруг. Обнажённую грудь фамильяр старательно игнорировал, начав со спины, на которой были размашистые раны от его небольших когтей. Аккуратными движениями он начал наносить перекись на вату, а затем и на спину Ловчей, прислушиваясь к её дыханию и ощущениям. Пальцы едва задевали кожу, но каждый раз, когда это случалось, они оба чувствовали разряд по всему телу. Нова прикрывала ладонями грудь, глядя перед собой. Щёки залились краской от того, что она стоит перед ним почти нагая, но всё воспринималось так естественно и нормально, что уже после пары минут она окончательно расслабилась, убирая свои локоны со спины, чтобы они ему не мешали. Оникс на это лишь поцеловал её в затылок, продолжая наносить мазь. Этот жест так же был добавлен в список её самых любимых. — Не щиплет? — Ничуть… — голос всё ещё был немного хриплым, отчего Ловчая закусывала губу. Она отвела взгляд, пытаясь сосредоточиться на чём-то, кроме рук возлюбленного. На глаза попался подоконник, от которого взгляд так же старательно пытался сбежать. — Тебе тоже нужно будет сделать. Оникс повёл плечами, продолжая наносить мазь. Лопатки немного болели, но он не отказался от предложения. Лишь тихо дал ответ, пытаясь больше не отвлекаться от ран девушки. Теперь он мог разглядеть каждую родинку и шрам на её теле, осторожно прикасаясь ко всему пальцами. Когда со спиной было покончено, он прикоснулся к бёдрам, где были маленькие синяки, услышав тихий протяжный вздох Ловчей. В горле резко пересохло, и он мысленно усмехнулся от того, что его, — такого вечно флиртующего, — смущали одни лишь вздохи Новы. Фамильяр уже сомневался в том, что они спокойно выйдут из этой спальни. Он отложил перекись, приступив к охлаждающей мази, которая тут же заставила тело Новы покрыться мурашками. Не удержавшись, поцеловал её в бедро, как бы извиняясь за оставленные увечья. И ещё потому, что очень хотел это сделать. Кожа была холодной, чувствовался запах озера, который заставил его ещё раз прикоснуться к бедру. Вздрогнувшая от возникшего ощущения внизу живота, Нова смотрела на него через плечо, показывая, что всё хорошо. В глазах всё плыло от нежных рук анимаморфа, которыми он просто прикасался к её телу. От его губ, целующих её вот так. От того, что он сидел едва ли не на коленях, чтобы просто помочь ей. Он весь вызывал в ней трепет, и каждое движение, каждое брошенное слово — всё было настолько правильным, что она чувствовала упоение просто от одной мысли, что они, наконец, вместе. Оникс аккуратно провёл языком по её ягодице, заставляя Нову затрепетать в его руках. Хотелось закрыть глаза, позволяя делать ему абсолютно всё. Любить так, как хотел он. — Моя колдунья, — он усмехнулся, продолжая покрывать поцелуями её ноги. Руки мягко продолжали наносить мазь, — неужели вызываю в тебе такой трепет? Ведьма смогла только тяжело сглотнуть, едва кивая. Он закончил с ногами, поворачивая Ловчую к себе лицом. От его раскрасневшихся щёк Нова вздохнула ещё сильнее, старательно не прикрывая руками грудь, чтобы он видел, что всё нормально, и она его не стесняется. Но глаза стыдливо смотрели вниз. — Посмотри на меня, la mia luna… — Оникс поднял её подбородок, рассматривая такое искреннее смущение. То, как она украдкой смотрела на него, как облизывала резко пересохшие губы — всё это вынудило его оставить на её губах томный поцелуй, от которого оба чувствовали головокружение. Он оторвался от неё, но находился всё так же близко, чтобы она почувствовала его шёпот. — Свела меня с ума. — Кто ещё кого с ума свёл… — она вновь углубила поцелуй проведя руками по его груди. Очерчивала каждый изгиб, пока Оникс придерживал её за лицо, ощущая себя таким податливым в её руках. Нова чувствовала его клыки, нарочно проводя по ним языком. Ощущала, как он сжимал её ещё ближе, теряясь в собственных ощущениях. Как она сама отвечала ему с неподдельной страстью, но пальцы лишь аккуратно касались тела фамильяра, чтобы не оставлять новых ран. Тяжело дыша, Оникс оторвался от губ, замечая, как они поалели, и наклонился к шее, оставляя на ней влажный след. Нова держалась за него, специально отклонив голову в бок, и издавала тихий стон каждый раз, когда он поднимался к её уху. Утренние лучи, освещавшие комнату через окно, мягко ложились на лица двух влюблённых. Оникс тяжело сглотнул, целуя её ещё раз, и отошёл, чтобы смочить новую ватку. Нова протянула к нему руку, не желая отпускать, и он, почти сразу же вернувшись, принялся совсем медленно водить по местам укусов, начиная от ключиц, продвигаясь всё ниже и ниже. Дойдя до груди, анимаморф облизнул распухшие губы, задерживаясь лишь на секунду, и медленно продолжил обводить все укусы мягкой ватой, замечая, как соски постепенно становились твёрже. От влаги тело заблестело, приковывая к себе ещё больше внимания. Кончики пальцев каждый раз специально прикасались к её телу, чтобы просто ощутить упругую, приятную кожу девушки, вызывая у неё мурашки. Он присел на корточки, стараясь скрыть своё возбуждение, и принялся обрабатывать живот и бёдра спереди. С восхищением Оникс отмечал каждый её изгиб, любовался телом дольше положенного, потому что ни разу в жизни не хотел так сильно прикоснуться к кому-то, кроме неё. Все предыдущие партнёры не вызывали в фамильяре такой трепет, отчего он старался чаще касаться едва ли не фарфоровую кожу ведьмы, оставляя на каждом нанесённом когда-то другими шраме свои очаровательные прикосновения и поцелуи. Нова не отпускала на него свои глаза, пытаясь успокоиться. Руки то разжимались, то сжимались в кулак, впиваясь ногтями в ладони, и ведьма знала, что там останутся небольшие красные полосы. Наверняка Оникс уже почувствовал всё то, что он с ней делает, но старательно скрывал всё это, пусть румяные щёки говорили о другом. Снова не удержавшись, фамильяр поцеловал её в пупок, почувствовав, как ведьма сжалась, зарываясь руками в его волосы, специально при этом прикасаясь к его ушам, чтобы посмотреть на то, как они дёргаются от её движений. Но и Оникс не терял хватку: поцелуи медленно становились выше, пока он поднимался на ноги, чтобы в конечном итоге остановиться у ложбинки Ловчей, заставив её сильнее кусать губы, отводя взгляд в сторону. Его хвост обвил бедро ведьмы, поглаживая сверху вниз, ненароком прикасаясь туда, куда хотел бы прикоснуться пальцами и чем-то большим. Нова судорожно хватала воздух ртом, прикрывая глаза. По тому, как напряглось её тело, фамильяр понял, что им нужно закончить, иначе всё, что они сейчас делали, будет напрасно… Но Оникс, вновь обрабатывая грудь, не собирался отвлекаться от её шеи, оставляя там больше сладких поцелуев, от которых Нова едва стояла на ногах, держась за него двумя руками. Щёки обоих были более, чем красные, а редкие громкие вздохи заставляли их сердца биться сильнее. Фамильяр поднял голову, прижимаясь лбом ко лбу Ловчей, всё так же медленно водя ваткой по телу девушки. Он чувствовал, какой напряжённой она была, и не мог заставить себя остановить эту пытку. Слишком хорошо… Мягкий поцелуй, и Оникс ещё раз отошёл на шаг, чтобы взять мазь, которую он быстро нанёс на руки, вновь возвращаясь к Нове. Хвост продолжал оглаживать нежное место, медленно двигаясь снаружи нижнего белья, сводя Ловчую с ума. Когда холодные пальцы коснулись груди, ведьма вздрогнула, схватившись за шею кота. Он быстро нашёл её лицо, так же стремительно подарив ей глубокий поцелуй. Хвост увереннее надавил на нужную точку, заставив Нову выгнуться в спине, сжимаясь от возбуждения. Когда два пальца сжали сосок, Ловчая простонала ему прямо в губы, прижимаясь к руке ещё ближе. Одна рука плавно опустилась на его бедро, привлекая фамильяра ближе к себе. Кошачий хвост уверенно двигался снаружи, создавая трение, от которого Нова едва не вскрикивала, пока он сам поглаживал её тело, до сих пор продолжая наносить мазь, а мысленно лежал с ней на кровати, желая слышать такие же громкие стоны, что и ночью. Нова отстранилась от него, целуя в шею. — Сумасшедший… Мы же просто раны… Обработать должны были. Ох… — Мне нравится заниматься этим именно так… Хвост напоследок надавил ещё сильнее, заставив Ловчую вскрикнуть, а затем Оникс усмехнулся, ещё раз проходясь по всем ранам пальцами, и, чмокнув Ловчую в губы, нехотя отстранился, собирая всю аптечку обратно. Нова переводила дыхание, параллельно с этим поглядывая на Оникса. Наблюдала за тем, как он смотрел на неё, как кусал губы, улавливая каждое её движение. Как держался, только чтобы показать, что он сделает всё, чтобы она была счастлива. На дрожащих ногах она подошла к нему со спины, мягко проводя подушечками пальцев по позвоночнику, пуская по телу фамильяра разряды. Ведьма следила за его действиями, и, не удержавшись, прикоснулась губами между лопаток. Вздрогнув, Оникс хотел повернуться, но Нова перехватила его руки, забирая перекись, и заботливо стала обрабатывать раны на его теле, которые сама оставила этой ночью. Он повернул к ей голову, глядя на её сосредоточенное лицо с красными от смущения щеками. Хвост вновь поднялся по телу, оглаживая почти каждый участок, пробегаясь по внутренней стороне бедра в особенности. Затем снова, но уже гораздо медленнее опустился на заветную точку, едва ли не проникая внутрь, отчего сосредоточенность Новы разом пропала. В голове ведьмы был лишь один вопрос: «Что он умеет делать этим хвостом ещё?» Её руки исследовали каждую рану, заботливо поддувая на те, что щипли больше всего, но дрожащие ноги и пальцы показывали, в каком состоянии была она сама. Местами, когда он опять менял угол, она прикрывала глаза, едва ощущая собственное тело. Пальцы задерживались в воздухе, пока тело выгибалось навстречу пушистому кошачьему хвосту. Развернувшись к ней, Оникс мысленно усмехнулся умению ведьмы резко менять смущённое лицо на непринуждённое, и встал прямо, убирая хвост, чтобы позволить ей прикасаться ко всем рельефам своего торса. Однако тело говорило всё за неё. Одно только лицо, полное наслаждения, одни её приоткрытые губы после того, как он нарочито прикасался к её телу — хотя бы оно стоило того, чтобы он каждый раз хищно наблюдал за нею украдкой, стараясь запечатлеть все эти эмоции. Широкая улыбка резко озарила его лицо, когда Оникс понял, что Нова официально была его девушкой. Заметившая это Ловчая вопросительно склонила голову. — Теперь я могу официально звать тебя своей колдуньей. — А до этого было не официально? — она усмехнулась, но он заметил яркий блеск, появившийся в её глазах, и лёгкий трепет, пробежавшийся по телу. Такая открытая перед ним и телом, и душой, спустя столько лет… И он, точно такой же. Больше не переживает, знает: она не оставит его. Она будет с ним до конца. — До этого я не мог сделать вот так… — наклонившись, Оникс оставил несколько поцелуев на губах Ловчей, которые она тут же приняла. — А ещё вот так… Он обнял её, поглаживая по спине и бёдрам, ощущая, как грудь Новы плотно прислонялась к его телу. Ловчая устроила голову на его плече, зарывшись одной рукой в волосы. Хвост поднялся по её животу, мягко огибая талию. — И до этого я не мог признаться, насколько сильно люблю тебя. Но теперь, — он поймал её лицо руками, заглядывая внутрь светлых глаз, — я расскажу всему миру о том, что ты забрала сердце бедного фамильяра. И он был не против. — Клянусь, Никс, ещё парочка таких фраз, и я не выпущу тебя отсюда. Он рассмеялся, полностью обвив талию ведьмы своим хвостом, и притянул ещё ближе, вдыхая аромат роз, к которым так успел привыкнуть. Анимаморф и сам был не против не выходить отсюда, а остаться здесь, с ней, вот так вот зарывшись в её волосы и делая намного больше грешных вещей, чем они делали ночью. Их отвлёк звон телефона, который лежал в гостиной. — Клянусь, кто бы там не был, ему не жить… Разочарованно вздохнув, Оникс отстранил от себя девушку, поцеловав её в лоб, и убежал за звуком надоедливого звонка. Нова положила руку на грудь, пытаясь отдышаться от пыток фамильяра, не забывая при этом провожать его тело влюблённым взглядом. Его слова эхом отдавались в голове, и ведьма понимала, что не сможет жить без такой очаровательной кошачьей улыбки. Так же, как и не сможет жить без него всего. Она быстро оделась, ощущая, как черные джинсы и футболка обтянули всё тело. Посмотревшись в зеркало, поняла, что ей очень даже идут такие вещи, и, подмигнув своему отражению, выбежала из комнаты за Ониксом. Ей самой не хватало кошачьего хвоста и ушей, чтобы весь мир видел — она копия своего любимого. Фамильяр стоял нахмуренным, держа у уха телефон. Он постукивал пальцами по бедру, не глядя на вышедшую из комнаты Ловчую, и сосредоточенно слушал кого-то на другом конце провода. Его брови раз за разом хмурились всё сильнее и сильнее. — Понял. Скоро будем. Отключив звонок, Оникс повернулся к Нове, ощутив её тревожный взгляд. Он положил телефон и быстро оказался рядом, взяв её за руки. Ведьма наблюдала за ним с некой растерянностью, потому что не понимала, что происходит. Взгляд фамильяра был потерянным, губы плотно сжаты. Когда он заговорил, она едва устояла на ногах: — Моя колдунья, девочка моя… Нам нужно возвращаться. Вероятнее всего, Время уже начал атаку на Рим… Вот так просто. Как гром среди ясного неба — их замечательная иллюзия идеального мира подошла к концу. Он обнял её, медленно раскачивая из стороны в сторону. Кулоны вновь соединились. Страх резко встал посреди горла, намекая на начавшуюся панику, которую Оникс почувствовал едва ли не сразу же, как сказал ей новость. Она боялась, да и, что скрывать, он был таким же. Было страшно вот так разлучаться друг с другом, когда они только окончательно разобрались в своих чувствах. Неужели… Это их последний день вместе? Нова ощутила страх — не свой, и от этого становилось ещё хуже. — Никс, солнце, мы обязательно справимся. Когда он понял, что Нова успокаивала его, почувствовав скрытые эмоции, то тут же прижал к себе сильнее, не желая отпускать. Ведьма чувствовала его бешеное сердцебиение, ощущала, как сама готова была сломаться на маленькие осколки, но держалась ради того, чтобы дать ему возможности подумать, что всё будет хорошо. — Мы справимся. — Вместе. Всегда. Отстранившись, он с особой любовью поцеловал её в губы, и она держалась ради него, отвечая с очень сильной тревогой. Они быстро собрали нужные вещи, успевая одеться до конца. Оникс заказал такси, помогая Ловчей, которая из-за дрожащих рук не могла ничего сделать. Поймал её пальцы своими, мягко сжимая, пытаясь успокоить, на что Нова слабо улыбалась, целуя каждую его костяшку. Они вышли из дома, запирая двери, и, держась за руки, сели на заднее сиденье, не разжимая пальцы. Страх засел глубоко в животе, как и предчувствие невероятной опасности. Что-то уже происходит…***
Шен сидел на скамейке, поглаживая пальцами одну из рун на своём теле. Его мысли были далеко отсюда, и даже городская суета не отвлекала чернокнижника от размышлений. Мимо пробежали несколько детей, хохоча друг над другом. Парень, — вероятно, лет семи, — держал в руках игрушечный вертолёт, пародируя звуки полёта ртом, пока девочка заливисто смеялась, бежав за ним следом. Чернокнижник испуганно подумал о том, что лица этих малышей могут украшать могилы, и тут же одёрнул себя. На лице застыла отрешённость. Выйдя из дома, Кай увидел мужчину, подходя к нему. Ловчего немного потряхивало, но сама голова совсем недавно перестала болеть от сильной боли. Он бесшумно присел рядом, глядя на прохожих, как и Шен. Его тихий голос едва можно было расслышать от суеты вокруг: — У тебя есть семья? Чернокнижник не шелохнулся. Только когда Кай задал вопрос ещё раз, он качнул головой в сторону, пряча глаза в землю. Ловчий почувствовал ауру сожаления, исходящую от него. — Нет. Никогда не было. — глубоко вздохнув, он растёр своё лицо ладонями. — Страшно это — любить, когда каждый твой день может закончиться даже не начавшись. Поэтому мы с Веспер хотим изменить это, чтобы наконец все Чужие нашли в этом мире спокойствие. Ловчий кивнул. Незаметно для всех прикусил щеку изнутри, нахмурив брови. Им всем уже давно въелось называть друг друга «Чужими», что никто даже не возражал по этому поводу. Это казалось таким неправильным, когда даже те, кто находился с тобой в одной лодке, принимали такую обречённую жизнь. Шен нахмурился, резко почёсывая одну из рун на шею, а затем, выдохнув, быстро протянул к Каю руку, дотрагиваясь до лба. Он не видел лицо парня, потому что смотрел перед собой, но понимал, что тот удивлённо глядел на него. Лишь когда руку обожгло в терпимом огне, а на тело парня легла руна, чернокнижник убрал ладонь. Теперь пустующее, место чесалось сильнее и неприятно холодило. — Это чего? — Руна. — посмотрев на Кая, он легка ухмыльнулся. — Она защитит тебя на какое-то время. Лёгкие удары точно перенесёт. — С чего такая щедрость, дядя? — Кай рассмеялся, увидев нахмуренное лицо Шена. — Ну хотя бы не старик. — И это тоже, — получив подзатыльник, Ловчий улыбнулся ещё шире, но тут же быстро успокоился. — Нет, правда, к чему это? — Не знаю, — Шен посмотрел в небо, следя за облаками, которые двигались к западу, — надеюсь, поможет. Когда-нибудь. Кай поднялся с места, резво убегая в дом под недоумённым взглядом чернокнижника. Его рыжие волосы растрепались и развивались на ветру, а недавно травмированная нога выглядела совершенно здоровой. Шен опёрся руками о скамейку, прикрыв глаза. Всё было так спокойно, будто совсем недавно ничего не говорилось о войне и том, что с их родным домом возможно что-то случилось. Когда его ткнули в плечо, чернокнижник нахмурился, разлепляя веки. Перед ним стоял счастливый Кай, держав в руках чашку с ароматным чаем. — Спасибо, Шен. — Он широко улыбнулся, обнажая маленькие верхние клыки. — Не знал, какой любишь, поэтому вот. — Щедрый малый, надо почаще тебе помогать. Кай сел рядом после того, как чернокнижник забрал у него стакан, медленно отхлёбывая. Они молча смотрели то на небо, то на прохожих, стараясь не думать о том, что им вскоре предстоит делать. Хотелось запомнить этот тихий и невинный момент именно таким, какой он есть. Ловчий уже написал около десяти сообщений и брату, и своей девушке, чтобы они собирали нужные вещи и уезжали далеко от Рима, однако сам понимал, что, если вдруг дома действительно уже что-то случилось, то они не успеют ничего сделать. Шену же писать было некому… Он грустно усмехнулся, стараясь придумать рядом с собой близкого человека, которому мог бы доверить свои эмоции и чувства, но даже мысли говорили о том, что это были глупые затеи. На ум вновь пришли воспоминания о единственных близких, которые погибли. Шен так и не смог справиться с их потерей. Чернокнижник встрепенулся, когда увидел подходящую к ним Веспер. Судя по взгляду ведьмы, сидеть и прохлаждаться им осталось действительно немного. Её тяжёлая походка и нахмуренное лицо, которое она старательно пыталась скрыть, говорили о том, что пора выдвигаться. — Люсьен ждёт. — Зачем? — Кай поднялся, сосредоточенно слушая старшую. Веспер мягко улыбнулась ему. — Увидишь. Затем она удалилась так же быстро, как и появилась. Прямая осанка, строгость во всём обличии — такой была Веспер, даже когда им не грозила опасность. Шен тяжело встал, разминая спину. Пальто согнулось на конце, заставляя его раздражённо оглаживать часть. Кай с интересом наблюдал за этим: — Почему ты так трепетно к этому пальто относишься? Чернокнижник неоднозначно покачал головой, стараясь увильнуть от вопроса. Лишь кинул быстрое слово, чтобы успокоить Кая: — Подарок. Ловчий кивнул, и они быстро направились в дом. Солнце, как назло, светило так же ярко, как и в первую встречу с Новой и остальными. Ирония от судьбы была принята как вызов. Кай готов был его принять.***
Веспер попыталась медитировать, но сегодня всё было против её затеи. Любой шорох вызывал мурашки: она стала оборачиваться на шум, чтобы убедить себя, что за ней пока что не пришли. И вот сейчас, вновь пытаясь успокоиться, ведьма раздражённо приглаживала волосы, глядя в потолок. Руки тряслись, что заставляло её злиться. Она раздражённо трясла ими, затем сжимала в кулак, и так по новой, пока постепенно не становилось лучше. Люсьен тихо появился около неё, специально задев одну из книг ногой, чтобы издать шум, на который Веспер тут же отреагировала, моментально поворачиваясь назад. Увидев мага, она облегчённо выдохнула, проведя рукой по лицу. — Я невовремя? — он присел рядом, глядя на уставшую ведьму. — Могу выйти и погулять ненадолго. — Нет, — тряхнув головой, Веспер подняла на него полные готовности глаза. — Минутная слабость, не более. — Понимаю. В прочем, говорить, что всё будет хорошо, тоже не буду. Сам не знаю, правда ли это… Она кивнула, вновь погрузившись в свои мысли. Люсьен чувствовал, что ведьма хотела начать задавать вопросы, и успел подготовиться, сглатывая тугой ком в горле. — Получается, всё, что мы вчера говорили — правда? — её руки сжались в замок; взгляд приобрёл опасное предвкушение. — Доминиона — мать Времени. Сонники…про них даже говорить ничего не буду. И, как выходит, Ловчая жива, а на её месте труп Доминионы. Зачем, спрашивается? — Думаю, есть только один вариант узнать… Веспер подняла на него глаза, хмуря брови. Догадка промелькнула перед глазами, заставив её раздражённо качнуть головой. — Я не собираюсь позволять Нове и Каю засыпать, только чтобы они смогли поговорить с ним. Это опасно для их состояния. Забыл, что позавчера с Новой случилось? — Но всё же, — зарывшись руками в волосы, Люсьен нетерпеливо оттягивал их. Ему тоже не нравилась эта идея, — это последний и единственный вариант. — Нужно… Нужно что-то ещё! — подскочив с места, она заходила из стороны в сторону. — Должен быть другой вариант. — Веспер…Веспер, — маг подошёл к ведьме, положив руки на её плечи. Его сосредоточенное лицо вмиг привело старшую в чувство. Потерянный взгляд приобрел осознанность. — Я понимаю, что ты хочешь им лучше, но другого варианта нет, а если и есть, то тогда нас притесняет отсутствие времени. — Я знаю, Люсьен. И от этого становится ещё паршивее. Взгляд цеплялся за всё вокруг: за разбросанные книги; за прочные полки и светлые стены; за треугольные узоры на полу. За всё, но только не за светлые глаза мага. Веспер редко могла позволить себе поддаться чувствам, но когда это происходило, она чаще всего стыдливо ругала себя, подавляя эмоции. Никто, совершенно никто не должен был видеть её такую. — Эй, ведьма, — Люсьен отстранился от неё, неспеша подходя к двери, — мне ли тебе объяснять, что эмоции — это нормально? Он тихо прикрыл за собой дверь, удаляясь в соседнюю комнату. В библиотеке резко стало тихо настолько, что Веспер ненароком покрутила головой, убеждая себя, что никого тут нет. Затем она присела на стул прикрывая глаза. Опустошение резко схватило её тело в свои объятья. Люсьен был первым посторонним человеком, который увидел, как она сломалась после смерти Исы. Первым, кто вытянул её из суицидальных мыслей. И она была благодарна ему за это. Она распахнула глаза, сосредоточенно восстанавливая дыхание. Затем потянулась к книге на столе, открывая страницу с закладкой. Рисунок женщины, горевшей на костре, никуда не пропал, но теперь она смотрела прямо на Веспер, молча спрашивая: «Ты догадалась?» Ей хотелось понять, что происходит в голове Времени. И почему ему так важно заставить всех помучиться перед тем, как вступить в финальный бой. Она провела рукой по нарисованным волосам женщины, сосредоточенно разглядывая её. — Что же с тобой стало, Доминиона? Рисунок не ответил. Не ответит уже никто. Ведьма захлопнула книгу чуть более агрессивней, чем нужно было. Ей пора думать над тем, как победить врага. Нет времени углубляться в трагичную историю той, кого уже не вернуть. Она вышла из библиотеки, просматривая новости в телефоне. В Риме всё было по стандарту: нашли какого-то вора; выпустили интервью с известной личностью; провели статистику родившихся в этом году Чужих. И куча всего, что было не интересно. Всё было стабильно. И это пугало ещё больше, потому что она могла ошибиться. Но новость про ненастоящий труп Куинн не давала усомниться в своих мыслях. Стал бы Время пугать и угрожать Ловчим, показывая им труп Макдафф, когда это было не так, просто чтобы запугать? Пусть он и был сумасшедшим, но явно не глупым, и это напрягало. Подошедший Шен отвлёк её от мыслей. Чернокнижник молча указал в бок, показывая на толпу Чужих, столпившихся у одного стола. Они неотрывно следили за старшей, и Веспер понимала, что предстоит серьёзный разговор. Незаметно сглотнув, она подошла ближе, стараясь держать уверенную походку. По пути считала, сколько Чужих тут было: получилось двенадцать. В основном взрослые, но где-то мелькали и совсем подростки, как Кай. — Добрый день, — она натянула вялую улыбку, стараясь быть приветливой. Получалось плохо. — Как я понимаю, предстоит серьёзный разговор? — Правильно понимаешь. Женщина лет пятидесяти сидела за столом, сложив руки на груди. Её голубые глаза пронизывали до глубины души, но Веспер никак не отреагировала на ее выпад. Лишь молча посмотрела на нее сверху вниз, замечая появившуюся седину на корнях каштановых волос. А ещё метку Инквизиции на правом запястье. Чёрт… Она повторила позу женщины, так же надменно глядя на неё. Та не стушевалась. — Чего смотришь, а? Лучше объясняйся, верховная, пока подобру-поздорову говорим! — Быть может, вы сначала расскажете, что я должна объяснить, и почему? — Идиотку-то с себя не строй, ага? Церковь-то таких как ты издалека видит, да? Он манеры общения второй женщины, стоящей рядом с первой, у Веспер едва не задергался глаз. Она медленно вздохнула, молча считая до трёх. — С тобой разговаривают, эй! Ты это, как его… А! Отвечай давай! А не то… — Хватит. Стальной голос рассёк воздух, заставляя всех замолчать. Балаган тут же утих, и на смену ему пришло тихое молчание. Каждый смотрел на резко выпрямившуюся Веспер, которая казалась ещё больше. — А теперь по порядку: что я должна вам объяснить? — она посмотрела в лицо женщины, что задала этот вопрос. Голубые глаза так же презрительно смотрели на неё, не прерывая взгляд. — Почему мы должны отпускать своих родных на войну с одним из Инквизиции, ведьма? Это смертная казнь. — Потому что если мы ничего не сделаем, то всех Чужих, в том числе и вас, убьют по первому же приказу. И никакая метка Инквизиции вам не поможет, дамы и господа. — Ты Церковь-то не трожь, грешная! — А ну цыц! — женщина, сидящая за столом, шикнула на свою подругу, заставив её замолчать. — Пусть даже так, ведьма, но откуда нам знать, что ты не врешь? — Вы знаете, что во главе Инквизиции есть маг, так? — Ну, что это меняет? Веспер обернулась назад, ища глазами Шена. Он медленно качнул головой, подходя ближе, попутно подзывая к себе Кая, который всё это время стоял в стороне. Когда они подошли ближе, взгляды всех были направлены только на младшего. Они тут же зашептались: — Вот те… Ловчий? — Только раз в жизни видела их… Женщина с голубыми глазами вскинула голову, снова шикая на них: — Да помолчите вы, Господи! — она снова посмотрела на Веспер, слов понимала, кто тут главный. — Ну, и? Причём тут Ловчий? — Никогда не задавались вопросом о том, каким образом Время, — то есть один из Инквизиции, — может видеть все события наперёд? Каким образом только ему подвластна эта мощь? И почему, скажем так, ему резко приспичило убить всех сейчас? — Логично, что он Ловчий. — Чистокровный ли? Все замолчали, и тогда Веспер заговорила вновь. Она рассказала их преположения о Доминионе, о том, что Время — потомок Сонника и Ловчей. Об ужасных экспериментах над ведьмами и магами. И о Куинн Макдафф, которую они не смогли найти. И о настоящих способностях Ловчих. Вся информация была совершенно не точной, даже высосанной из пальца, но ей приходилось цепляться даже за такую крупицу, словно она привела бы их к главному вопросу. Она говорила долго и много, пусть и старалась упускать ненужную информацию. Все слушали её с нескрываемым шоком и интересом, задавали вопросы, на которые отвечали и Шен, и Веспер, пока Кай стоял рядом, тревожно покусывая губы. К концу рассказа ни у кого не осталось сомнений, что грядёт настоящая война. За окном разговаривали люди и проезжали машины, нарушая тишину, возникшую в общей гостиной. Казалось, замер даже персонал, но, благо, там были все свои. Женщина, что сидела за столом, тяжело встала, опираясь на трость, которую никто не замечал. Только потом Веспер смогла разглядеть отсутствие ноги, тут же отводя глаза. — Услышали мы тебя, ведьма, — она дрожащими руками держалась за трость, пока вторая женщина помогала ей идти, — но это не значит, что сразу встанем на вашу сторону. У нас долг перед Инквизицией, что мы несём с самого детства. Нелегко предавать то, чему служишь верой и правдой. Ой как нелегко… — Я не прошу вас помогать, просто…не мешайте. Поверьте, нам, как и вам, не нужны лишние трупы. А они точно будут. — Тут уж мы сами решим, не церковная. Оставь за нами этот вопрос. Они молча подходили к выходу, не оборачиваясь назад. Веспер провожали их взглядом, пока её сердце сжималось от осознания того, что хотя бы кого-то она сможет уберечь, если они примут решение остаться тут. Трость несколько раз нарочно громко ударила по полу, заставив Веспер, Кая и Шена посмотреть в сторону звука. Женщина молча смотрела на них, но в глазах уже не было прежнего презрения. Только бесконечная усталость. Она разлепила пересохшие губы, твёрдо проговорив: — Зови меня Майрана. А затем вышла из здания, не дав никому ничего объяснить. Веспер втянула воздух ртом, тут же медленно выдыхая обратно. Обернулась на Шена и Кая, кивая им в сторону подвала, и прошла мимо, уходя туда же. Хорхе нагнал её, смахивая волосы с лица. Травник улыбнулся ей, отдав в руки бутылку с чем-то внутри, пока ведьма недоумённо смотрела на содержимое. — Да чай это. Успокаивающий, — получив благодарный кивок, Хорхе отмахнулся от неё. — Бери давай. Всю ночь пытался сделать нормально. — Хорхе, есть разговор, — Веспер покачала содержимое в бутылке, слушая, как чай плескается по стенам, — что за лекарства ты даёшь Ловчим, чтобы они не могли видеть сны? — А, это специальный рецепт моих предков. По стандарту: успокоительное, выращенные лично растения, чуточку магии и оп! Готово. — Можешь показать, что за растения? — Да, конечно, без вопросов. Пойдём. Кай и Шен прошли мимо них, спускаясь вниз. Старшая успела впихнуть в руки возмущенного чернокнижника бутылку и ушла вслед за травником, надеясь на то, что растения — это совсем не то, что она думает. Они прошли в комнату, обставленную цветами со всех сторон. Где-то было видно кровать, в другой части комнаты — тумба, на которой стояло как минимум три растения. Большое широкое одно с прозрачным тюлем. Светлые обои в полоску голубого и оранжевого оттенка. Белый пол. Всё. Остальная часть комнаты была сплошь и полностью забирая растениями: маленькими или большими; зелёными или жёлтыми; колючими или мягкими, как бархат. От такого Веспер только удивлённо хмыкнула, но ничего не сказала. Хорхе провёл её внутрь, аккуратно помогая ей не наступить на что-то лишнее. Усадил на край кровати, а сам ушёл в другую, — соседнюю, — комнату, которую Веспер не увидела, потому что та тоже была обтянута растениями. — Как ты тут живёшь, ходить же невозможно… — Не ворчи, — он показался из-за двери, широко улыбаясь, — привык уже. Не маленький же, а работа-работой. — Не боишься, что загрызут тебя? — Веспер отклонилась назад, рассматривая интересный голубой цветок с широкими лепестками. — Кто? Они? — в интонации Хорхе заскользило удивление. — Тут нет опасных. Я ж не дурачок какой-то, чтобы такое в собственной комнате хранить. Да где же… А, вот! Он снова нырнул внутрь комнаты, шумно отодвигая вещи. Веспер заинтересованно вытягивала голову, пытаясь посмотреть, что же там такое лежит, но каждый раз натыкалась лицом на листья, которые щекотали нос. Раздражённо отпихнув от себя растение, она осталась сидеть в обычном положении, стараясь не шелохнуться. Нет, тема с цветами явно не её. По крайней мере в таком количестве. Травник достал маленький коричневый горшочек с растением, проходя в комнату. Он сразу привлёк внимание старшей своим необычным цветом: полностью тёмно-фиолетовый, вплоть до самого цветка, однако перистые жилки были невероятного золотистого цвета, переливаясь из-за солнца. Веспер вспомнила название формы листьев: они были зубчатыми, похожими на колючки, которые тоже обрамляли весь стебель. А сам цветок, напоминающий большой колокольчик, выглядел слишком поникшим, будто о нём давно не заботились. — Как вы его назвали? — Точного названия не вспомню, моя пра-прабабушка была Испанкой, поэтому с произношением этих растений у меня туго… — он задумался, потирая лоб левой рукой. — По-моему, у него было очень длинное название. Блин, погоди, я найду где-то нормальный список. Хорхе вновь ушёл в другую комнату, но вернулся достаточно быстро, держа в руках потрёпанную толстую тетрадь, из которой торчали разные листья. Веспер внимательно смотрела на цветок: что-то в нём смущало. Было странным, словно эти жилки выводились в слова или цифры, а листья были расположены специальным образом. Веспер быстро сфотографировала цветок на телефон, отвлекаясь на травника. Он быстро прошелестел тетрадью, внимательно пробегаясь по страницам глазами, пока не наткнулся на нужное. — О, вот! «Deramar sangre por la vida» — с испанского «Пролить кровь за жизнь». Жутко… — травник передал тетрадь ведьме, которая осторожно приняла её, боясь, что она вот-вот развалиться. — В принципе с переводом понятно: пра-прабабушка было творческой натурой и придумывала очень, как бы сказать… Поэтические названия! — Почему у него такой странный цвет? — Да в принципе и не такой странный. Вон, у какого-то базилика тоже полностью фиолетовый оттенок. Скорее всего от большого количества антоциана. Тем более этот малыш очень любит свет, — Хорхе указал на растение, — а он, как известно, не даёт таким листьям зеленеть. У меня поэтому для него отдельное место в комнате. Прямо под окошком. — А свечение? — Ну тут по классике — магия, вероятнее всего. Веспер кивнула, передавая тетрадь травнику. Вновь обратила внимание на цветок, протянув к нему руку, но Хорхе ту же опередил её, убирая цветок подальше. — Стой! — В чём дело? — ведьма недоумённо посмотрела на него, вскинув брови. Рука так и осталась висеть в воздухе. — Извини, предупредить забыл. Нельзя его трогать не травникам. Сразу же рассыпется. Не знаю почему, этого нигде не написали. — О, вот как, — она вновь взглянула на растение, опять замечая его жилки разнообразных форм, — интересно… Вздохнув, травник поставил цветок на место, почёсывая затылок. Он поправил едва не упавшие очки другой рукой, так же глядя на растение. Веспер поджала губы, сведя брови к переносице. Цветок смущал. — Deramar sangre por la vida, значит… — Обалдеть, быстро запомнила. — Когда-то учила Испанский, не сложно запомнить одну фразу. Только вот мне кажется, что название цветка связано явно не с творческой натурой твоей пра-прабабушки. — А с чем тогда? — он взял тетрадь с тумбы, снова пролистывая до нужной страницы, где кроме названия в двух языках ничего не было. — Она ничего не писала по этому поводу. — Пока что не знаю, но что-то смущает… — наклонившись слегка поближе, Веспер внимательно вгляделась в листья. — Не было больше никаких записей? — Есть ещё записи какого-то известного травника, что следит сейчас за большим деревом этого растения. Вернее, его стебель настолько окреп, что стал похож на кору. У меня тут, можно сказать, совсем маленькая версия. Цветок-то доставили всего полгода назад мои родственники, говорят, устали следить за ним, ну и я даже не успел к нему привыкнуть. Мы из этих записей узнали, что нельзя прикасаться к нему кому-то, кроме нас. — Покажешь записи? — Они у Люсьена в нижней библиотеке. Там в категории травников как раз где-то, может найдёшь. Она кивнула, молча поправляя выбившуюся прядь волос. Затем посмотрела на Хорхе, тяжело вздыхая, но вздрогнула, почувствовав вибрацию телефона. Подумала про то, как сильно пошатнулись её нервы, и быстро сняла трубку. На том конце провода Шен сообщил о прибытии Новы и Оникса. — Хорхе, если я попрошу тебя кое о чём, выполнишь? — Смотря о чём речь. — В общем, — ведьма поднялась, едва не задевая головой цветок сверху. — Ух… Можешь отрезать мне один лепесток от него? Хочу убедиться сама лично, что трогать нельзя. Травник недовольно скривил лицо. Веспер знала, как он не любил портить растения просто так, но ей нужно было убедить саму себя в том, что это не обычные пустые слова. — Пожалуйста, Хорхе. — Ладно-ладно. Один лепесток. Всё. — Да, — она слабо улыбнулась, — этого более, чем достаточно. Хорхе проводил её до двери, пообещав принести цветок после того, как они закончат свои сборы, и ведьма, ещё раз поблагодарив его, ушла встречать прибывших.***
Нова взволнованно кусала губы, поглядывая то на Веспер, то на Кая с Шеном, которые молча стояли у стены, не поднимая взгляд. Оникс тихо переговаривался со старшей, иногда повышая интонацию. По бегающему хвосту Ловчая поняла, что новости были максимально не из самых приятных. Грудь сдавило, будто кто-то сжимал её в своих объятьях. Она тихо подошла к Каю с Шеном, встав рядом. Все молчали, не зная, как начать разговор. Дверь отворилась, и в комнату для тренировок вошёл Люсьен, держа в руках свечи, какие-то мешки с пылью и огниво. Увидев Ловчую, быстро кивнул ей, проходя в центр зала, и присел на колени. Откинув светлые локоны назад, Нова тяжело сглотнула. От незнания хотелось вспылить, но она держала себя в руках, потому что понимала, что все в этой комнате волнуются и ждут чего-то не меньше её. Веспер и Оникс замолчали, быстро подходя к ним. Взгляд, которым Оникс посмотрел на Нову, ей совсем не понравился, и он это почувствовал, мягко переплетая их руки. Анимаморф молча поглаживал её большими пальцами, не прерывая взгляда, отчего ведьма медленно успокаивалась. Поцеловав её в лоб, не обращая внимания ни на кого вокруг, Оникс вздохнул, медленно отходя на шаг назад. Нова нервно закусила щеку изнутри, переводя взгляд на Веспер, которая рассматривала что-то в телефоне. Когда она закончила, поднимая голову, Ловчая подметила, что старшая сильно похудела за последнее время. У неё было отстранённое лицо, словно она старательно думала над чем-то в последний час. — Ладно, не буду тянуть, — она прокашлялась, возвращая голосу сталь, — Нова и Кай, как вы себя чувствуете? Оба кивнули, показывая, что всё нормально. Старшая быстро оглядела обоих и снова продолжила: — Хорошо. Потому что вам нужно будет уснуть и встретиться со Временем. Кай знает, но, Нова, — старшая посмотрела на неё, сведя брови к переносице, — труп, который вы видели во сне, был ненастоящим почти в ста процентах случаев. Потому что судмедэксперты не могут выяснить, чьё это тело. Все говорят, что ему больше лет, чем думали. Намного больше. Нова почувствовала, как из её груди выбили весь воздух. Нет… Не мог же Время всё это время придумывать что-то ради… А, собственно, ради чего? Уловив её настрой, Оникс встал позади, поглаживая её плечи. Кай, стоявший рядом, мелко дрожал, но уже знал, что должно произойти. Люсьен очерчивал достаточно большой круг, рисуя какие-то руны красной пылью, которая пахла как мак. Затем нарисовал пять кругов поменьше внутри, оставив на каждом по свече, после чего провёл дорожку из пыли к центру, оставляя там пространство для того, кто будет сидеть внутри. Он выпрямился, оглядывая результат, и, придирчиво кивнув, вышел оттуда, подходя к остальным. — Мы предположили, кто мог быть вместо Куинн, и это оказалось куда…страшнее. Затем Веспер ещё раз рассказала всем присутствующим о Доминионе и о том, каким образом были выведены Ловчие. Нова и Кай брезгливо корчили лица, пытаясь сдержать ярость, будто в этом была и их вина. Рассказали и о Времени, который смог проникать в их сны, и о том, что его идея была ещё более безумной. — Хотите сказать, Время лично подбросил части тела своей матери, чтобы вывести нас на ложный след, пока он творит какие-то свои дела в Риме? — Да. Не забывайте: Рим — наш дом. Ему на руку начать оттуда, чтобы…сделать больнее. — А потом говорят, что в Инквизиции нормальные люди сидят, ага… — Кай устало выдохнул, откидывая голову назад. Нова сочувственно трясла его за плечо, пока Оникс продолжал разминать ей шею. — Люсьен? — Веспер обернулась к магу, который молча кивнул им, указывая головой на круг. — Можем начинать. Кто…первый? Нова тяжело вздохнула, выходя вперёд. Ловчий хотел было остановить её, но она лишь улыбнулась, напоминая о том, что ему не обязательно всегда жертвовать собой. Тем более ради неё. Оникс взволнованно наблюдал за тем, как она садиться внутрь круга, пока Люсьен зажигает свечи. Одна за другой, яркий огонь медленно вспыхивал, и по мере того, как круг смыкался, Нова чувствовала головокружение, которое медленно погружало её в сон. Свечи и пыль быстро подействовали, но она продолжала сидеть, хотя точно понимала, что уже спит. Глаза медленно закрылись, и последнее, что Ловчая услышала, было тихое: «Будь осторожна…»***
Голова быстро разболелась, заставив Нову открыть глаза. В нос резко ударил запах гари. Поднявшись на ноги, она огляделась вокруг: всё пылало, языки пламени охватывали каждый дом, который она видела. Это был Рим, самый оживлённый район, где жило больше всего людей и Чужих. И он горел. — Кого я вижу? Сама, да ещё и лично ко мне? Время улыбался, раскинув руки в стороны, словно хотел обнять Ловчую, но Нова приняла оборонительную позу, нахмурив брови. Тогда он остановился, отпустив руки по бокам, принимая досадливое выражение лица. Всё вокруг обжигало. — Нова, не будь так глупа. Ты знаешь, чем это кончится. Чем кончится вся ваша история. — Зачем ты соврал? — он усмехнулся, обнажая верхние клыки. Морщины вокруг глаз стали заметнее, что придавало ему ещё больше возраста. — Зачем показал пытку над Куинн, если её не существовало? Почему поступил так со своей матерью?! — В тебе проснулась детская любовь? — Время со злорадством глянул на неё, склонив голову к боку. — Сама не хочешь отомстить своим за то, что они сделали с тобой, а? Посмотри на своё, Нова. Это сделал с тобой не я, а они… — Моя жизнь тебя не касается. Мне даже не интересно, что было в твоём детстве. — она злобно усмехнулась, не сводя с него глаз. — Ты просто травмированный мальчик, который решил почувствовать себя героем в глазах Обычных. Буквально секунду спустя Время схватил её за шею, притягивая к себе ближе. Нова пыталась сдержать испуг, но страх брал своё просто от вида его глаз. Ярких глаз. — Ты ведь Ловчий, да? — ведьма злорадно улыбнулась, почувствовав, как шею сжимают сильнее. Дышать становилось труднее. — Наполовину…кхе… Просто отброс, да…? — Заткнись, Ловчая, пока я не убил тебя в твоём же сне. Заткнись. — Чем ты отличаешься от нас…кхе… — она попыталась вздохнуть хотя бы немного. Лицо постепенно краснело. Голос перешёл на хрип. — Ты…жалок… Не зря Доминиона отказалась от тебя… Он отшвырнул её в ближайшую стену, и перед тем, как остановиться, Нова поняла, что попала в яблочко с темой о матери. В ту же секунду произошёл удар, что заставил её упасть в обморок на какое-то время. Нет, умирать ей ту точно нельзя. Медленно надвигаясь на неё, Время пылал от ярости — она разозлила его не на шутку, что означало большую опасность. Присев рядом, он грубо ухватил её за подбородок, поднимая на себя. Во рту появился привкус металла. — Пока ты думаешь о том, насколько я жалок, все люди, которые ждали вашей помощи, сгорают в огне, Нова Баскервиль. Или же лучше Теофила Нова Бенедетти? Рождённое от Бога дитя, которое оказалось одной из его ошибок… — Не забывай, что ты точно такой же. — Нова в открытую насмехалась над ним. — Ни за что не поверю, что Время — твоё настоящее имя, фанатик. Он гневно оттолкнул её вперед, заставляя упасть на колени. Внутри резко появилась невыносимая боль, которую Нова не могла подавить. Ей захотелось зарыдать. Фон быстро поменялся. Она сидела на земле, не замечая ничего вокруг. Белки ярко светились, как и само тело Ловчей, делая из неё безучастную марионетку. Дыхание смешалось с тяжёлым, вязким дымом, который ведьма чувствовала везде, даже на своём языке. Ладони лежали на земле, сжимая в руках липкую, рыхлую грязь, загоняя её под ногти. Колени уже были перепачканы во всём: в крови, в земле, в каплях дождя, смешавшиеся со всем этим. Холодный ветер пробрался под одежду, желая завладеть её телом. Но она смотрела вперёд: на полыхающий огонь, который протягивал к ней свои яркие языки, желая обжечь и навредить. На горевший дом, медленно становившийся похожим на гору пепла. На людей, которые кричали и плакали, стояв на коленях так же, как и она. Мокрые волосы били в лицо, но ведьма даже не замечала их. Её яркий свет не согревал, а делал больнее. Сердце сжималось, готовое в любой момент остановиться от неизбежного. Нижняя губа подрагивала, ноздри расширялись и сжимались. Она помнила: это мираж, такого не существует. Но разве могла заставить свой мозг подчиниться этому? Всё было слишком реальным, но она понимала, что это было будущее.***
Нова вздрогнула, почувствовав тепло чужой ладони на своей щеке. Кто-то мягко поглаживал её, но она не видела неизвестного. Зато прекрасно слышала. — Держись, колдунья… Оникс смотрел на неё с особой тревогой, замечая, как её голова несильно дёргается, словно она пытается вырваться из плена. Глаза ведьмы горят, и он не видит, что происходит там, в её сердце и мыслях. Что находится перед глазами той, которую он так отчаянно хочет вызволить оттуда. Она подняла голову, словно узнала его. Словно поняла, кто перед ней. Руки ощупывали землю в попытках найти источник звука. Оникс смотрел на Веспер, которая молча кивнула, а затем несмело протянул ладонь, позволяя Нове перехватить её. Железная хватка Ловчей оказалась последним ударом: фамильяр притянул её к себе, крепко прижимая напряженное тело к своему — такому же напряжённому. Нова всё ещё находилась в пространстве, но уже постепенно выходила из транса, продолжая сжимать ладонь Оникса в своей. — Давай, Нова… — Он поцеловал её в макушку, слабо поглаживая. — Давай, умница… Ловчая завалилась на кота, закрыв глаза. Всё тело дрожало от эмоций, которые она смогла пережить. От того, что она увидела… В глазах всё ещё стояла картина пожара, в котором погибали оставшиеся Ловчие… Её быстро увели оттуда, отдав бутылку с водой. Кай тревожно хрустел пальцами, медленно подходя туда же, где была Нова. Погасшие свечи вновь вспыхнули, пока он мысленно вдыхал и выдыхал. Нова сидела в объятьях Оникса, который неспешно раскачивал её, собирая пальцами скопившиеся слёзы. Она чувствовала его переживания, и обнимала фамильяра сильнее, словно понимала, что в объятьях возлюбленного никакой враг не сможет дойти до неё. Она смотрела на Кая, замечая, как быстро он погрузился в транс, прикрывая глаза. Его лоб то хмурился, то разглаживался, пока руки сжимали черные ткань на штанах. Ведьма прикрыла глаза, устроившись к анимаморфу боком. Голова болела, но она узнала хотя бы часть информации — Доминиона не считала Время своим сыном, и, возможно, поэтому он убил её сам. Начало мотива, пусть и слабого, уже было… Она не заметила, как Кай вынырнул изо сна, тяжело кашляя. Поднялась с помощью Оникса, на дрожащих ногах подходя к младшему, и осторожно прикоснулась к плечам, заставляя посмотреть на себя. — Ты как? — он задыхался, и Нова сразу же поняла, что у парня началась паническая атака. — О, чёрт… Так, слушай мой голос, хорошо? Кай, слушай голос. Он кивнул, пока Нова аккуратно поглаживала его по плечам, глядя прямо в глаза. — Глубокий вдох. Давай. — Ловчий медленно выполнил сказанное. — Умничка. Задерживай дыхание на пять секунд. Они вместе начали отсчет, после чего он выдохнул, но не перестал задыхаться. Нова заставила повторить его это действие еще три раза, после чего попросила перечислить всех в комнате, в том числе и себя по имени и фамилии. Когда дело дошло до перечисления предметов, Ловчая заметила, как Кай постепенно успокаивался, устало держась за голову. Его опухшие красные глаза и испуганное лицо очень волновали Ловчую, и она аккуратно подсунула ему бутылку с водой, буквально приказывая выпить. Когда всё более-менее успокоилось, каждый облегчённо вздохнул, по очереди оглядывая то Кая, то Нову. Оникс сел ближе к ним, аккуратно потрепав Ловчего по голове. Младший благодарно улыбнулся, тут же хватаясь за голову. Из носа резко пошла кровь, что уже не пугала ведьму, но заставляла напрячься. Она быстро принесла платок, пока Оникс придерживал его голову, а Веспер с Шеном ходили за льдом. Люсьен аккуратно прощупывал его пульс. — Что ты увидел? — Трупы. Много. Всех. — он поднял голову на Ловчую. — А ты? — Так же… Нова поджала губы: ей просто хотелось, чтобы это не было правдой. Ещё через десять минут всё окончательно закончилось. В комнату громко постучали, дожидаясь приглашения. Старшая быстро открыла дверь, пропуская вперёд Хорхе с корзинкой с лекарствами. — Подумал, вам перед отъездом не помешает. — все слабо улыбнулись, кивая травнику, пока он ставил все вещи на пол. — Веспер, как обещал. Хорхе протянул ей небольшой фиолетовый лепесток с волнистыми концами, который Веспер неторопливо забрала. И ровно в эту же секунду он сгнил, превращаясь в порошок. Все шокировано смотрели на эту картину, но только не старшая с травником, которые уже догадались, что к чему. Однако Веспер, кивнув самой себе, подошла к Каю, забирая у него платок с кровью, в который положила порошок. Какое-то время ничего не происходило, и все затаили дыхание, но уже через долгих пять секунд платок вспыхнул, полностью сгорая, заставив Веспер выронить его. На месте порошка появился точно такой же лепесток, какой и был минутами ранее. Только выглядел он намного свежее. — Название цветка не просто так буквально говорит, что нужно пролить кровь за жизнь. Но только кровь того, кто создал растения — то есть кровь Ловчего… — она подняла глаза на Нову с Каем. — Я заметила на цветке не совсем обычные жилки, которые будто специально складывались в числа. Получилось 4420. Думать пришло недолго, подсказка на самом видном месте: в названии цветка. Испанский — язык коварный. А потому, если мы возьмём все название, — Deramar sangre por la vida, — и подставим всё в нужном порядке, то получится Deramar — 4, sangre — 4, por — 2, la — 0, и только vida остаётся без изменений. Бессмыслица? Я тоже так думала. Затем обратила внимание на то, как расположены листья — первый лист, самый большой, справа; второй — слева; третий — тоже слева, и только четвёртый был посередине, никуда не склоняясь. Слишком странное расположение для обычного растения, не находите? — Веспер подняла ладонь в воздух, начав выводить всё то, что говорила. — А теперь сместим все числа к словам в том порядке, как было на самом растении — минус четыре буквы в слове Deramar, вычитаем именно справа налево, получается Der, затем sangre слева направо — получаем re, por — r, и только la остаётся без изменений. Её мы оставляем как есть, не трогая последнее слово, которое означает жизнь. Получается фраза «Derrerla vida» — что переводится с Испанского как «Уничтожить жизнь». И, судя по тому, что мы сейчас видели, это цветок был создан не только Травницей, но и Ловчей, много лет назад. А какая Ловчая могла бы защитить других своих потомков от Времени, который не может из-за этого растения попасть в их сны? — Доминиона… — Именно. И, судя по всему, это растение может привести нас к самому главному — к убийству Времени.