Похищенные цветы

Лилия теперь и не думала сбегать, она насбегалась на всю жизнь. Тело ломило, а царапина на ладони до сих пор горела, хотя ей очень заботливо перевязали рану. Лилия рассматривала повязку, предаваясь горестным размышлениям. Были ли те женщины добрее и лучше, чем Тень или Тишь, или просто под тяжёлым взглядом Возерай не решались грубить? Она лежала, свернувшись, как кошка, и закутавшись в одеяло. Становилось холоднее. Кончики пальцев никак не хотели отогреваться, Лилия растирала их и растирала, но ничего не менялось. Кажется, постепенно она засыпала, веки стали неприподъёмными от усталости. В надежде согреться, она хотела прижать к груди светлую, распространяющую нежное тепло сферу, которую сотворила для неё Возерай, но стоило коснуться сферы, и свет погас. Это показалось Лилии страшно досадно. Настала бесконечная чёрная ночь без единой звезды. Лилия закрыла глаза и попыталась представить, что она не тут, а где угодно ещё. Наверху, у себя дома, где так хорошо, сухо, спокойно, и где никто не причиняла ей боли. Но никак не выходило, хотя прежде Лилия считала, что легко умеет почувствовать себя удобно и заснуть на новом месте. Чтобы немного утешить себя, она хотела напеть какую-нибудь короткую песенку, но нипочём не выходила ни единая нота, все звуки пропали. Словно голос исчез. Выходило сказать слово, но не пропеть его. Расстроившись ещё сильнее, Лилия решила: это потому, что она под водой. Другого объяснения она не сумела придумать. Время вязло, как пальцы в меду, путалось, как нитки. Может быть, его прошло слишком много, или слишком мало. Лилия то будто засыпала, и видела печальные, короткие и сбивчивые сны, в которых люди ходили задом наперёд, а у неё одной это не получалось, и над ней смеялись. То будто просыпалась, и гадала, когда уже позовут на ужин. Идти на ужин Лилия не намеревалась, и сильно опасалась, как бы её саму не подали среди прочего. Но она ждала, потому что ничем другим не могла заняться. Обычно она любила одиночество, но сейчас откровенно страдала от него и всё возвращалась мысленно домой. Должно быть, дома о ней давно плакали. Даже представлять не хотелось, что переживают мама и сёстры. Они ведь искали её, прямо сейчас. Спали они прошлой ночью или нет? Может быть, кто-то заметила её исчезновение вечером, и тогда они уже больше дня обыскивали всю округу. Или решили, что Лилия умерла? Например, утонула? Нет, они не могли. Они ищут её и ждут. Не зная, что из этого хуже, Лилия повернулась на другой бок. Под водой не так уж плохо, она постепенно привыкала к лёгкости и плавности, к тому, что в груди тоже теперь вода, несмотря на то, что это самую чуточку жутковато. Почти никакого неудобства Лилия не ощущала, здесь даже оказалось приятнее, чем наверху. Разве что, мешали холод и невозможность пения, но в остальном было принято, как во снах, снившихся ей в детстве. Если бы ещё сказать маме и сёстрам, что она жива и скоро вернётся. Но она не могла этого, и не знала, сколько проведёт времени в Озёрном краю. Из всех мест, где можно оказаться, Озёрный край был определенно не худшим. Другие люди, наверное, были бы счастливы побывать здесь. Лилия и сама была бы счастлива... Она всегда хотела попасть в мир под водой. Хотя и представляла его другим. Она знала, всё окажется не так, как она думала, но это мрачное, тихое место ничем не напоминало мир её грёз. И Возерай... Лилия знала про неё из песни, которую пела бабушка. Чудесной песни про могущественную и мудрую юную колдунью, которую Луна учит волшебству. Но Лилия всегда считала, что Возерай нет на самом деле. Есть, конечно же, на дне озера Хозяйка, но её зовут по-другому. Ведь не могут же люди знать настоящее имя женщины из озера? Возерай словно явилась из мечты. И, — Лилия старалась всегда оставаться с собой честной, — понравилась Лилии. Конечно, Лилия о ней мало знала. С другими нелюдями всё было понятно, но по поводу Возерай имелись сомнения. Она выглядела благородной, величественной, доброй в сравнении с ними. Однако Лилия познакомилась с Возерай несколько часов назад, и не хотела спешить с выводами. Хотя была ещё охотница, Язуруть. Она тоже значительно отличалась от других, и даже от Возерай; безусловно, в её ярких глазах проскальзывало нечто чуждое человеческому, но она ведь не стала оскорблять Лилию при первой встрече. И Лилия уже поняла этому цену. Остальное же здешнее общество вызывало омерзение. «Если Возерай хотела меня от чего-либо спасти, ей стоило оставить меня дома, — тоскливо подумала Лилия, — Потому что дома на меня никто не кидалась, и никто не угрожала сделать из меня пирог или суп. Дома меня нигде не запирали и я никогда не боялась, что меня убьют». Когда Лилия в очередной раз ненадолго прикрыла глаза и даже словно увидела любимый сад и сестёр, в дверь постучали, но стук на этот раз был неприятный. Кто бы ни пришла, это была не Возерай, Возерай бы так стучать не стала. Лилия мелко задрожала. — Человек, ты спишь? — раздался незнакомый голос. — Можно мне войти? Лилия бы очень хотела вообще не отвечать, но едва ли тогда её просто оставят в покое. — Можно, — ответила она, но постучавшая и без разрешения уже вломилась. Сколько бы нового Лилия здесь не обнаружила, чаша удивления её ещё не переполнилась: посетительница была белокожей, как рыба, а её глаза прозрачными, — целиком, — и от того пустыми и студенистыми; иногда в них мелькал загадочный и жуткий огонь. Её волосы двигались в воде, словно солнечный свет. Всё это зрелище заставило Лилию замереть удивлённо, но это было скорее приятное удивление. — Меня зовут Серебужна. Возерай попросила передать небольшой подарок, — сказала вломившаяся женщина. — Мне не надо подарков. — перепугалась Лилия. Ей хватило предыдущего. Серебужна изящно держала руки за спиной, и сделала пару шагов к кровати Лилии. Лилия вжалась в угол, но Серебужна не обратила внимания. — Вас не устраивала ваша одежда, так что Возерай дарит новую. Принимайте подарок или не принимайте, не моё дело. — Ладно, — ответила Лилия, рассчитывая, что так отделается от посетительницы. Было похоже, что Серебужна мечтает поскорее разобраться с поручением и уйти, и Лилии тоже захотелось от неё поскорее отделаться. — Возерай так же просила передать, чтобы вы спускались вниз, когда закончите переодеваться. Я вас провожу. — Я никуда не пойду, — сказала Лилия, собираясь обратиться в бегство ещё раз, если её вздумают волочь силой. Серебужна выглядела так, словно испытала огромную радость, услышав ответ. — Ну а я не стану вас заставлять. Оставлю подарок на столе. Она жестом пригласила войти двух других блёклых, словно приведения, женщин, и они оставили одежду рядом с кроватью на столике, аккуратно уложив предметы один на другой. — Добрых снов, — поклонилась Серебужна и призрачные женщины тоже поклонились и направились к двери. Лилию это привело в недоумение. — А вы не хотите помочь мне переодеться? — спросила она, поднимаясь из-под одеяла, возмущённая, что её запросто бросают. Серебужна улыбнулась, показывая не по-человечески громадные зубы. — А вы сами без рук? Лилия так изумилась, что забыла испугаться. — Что это значит? — возмутилась она, — Я что, должна одеваться сама? Дома ей всегда помогали одеться и обуться, она и пуговицы-то с трудом могла продеть. А на платье на спине имелась целая куча застёжек. Лилия знала, ей нипочём его самой не снять. — А вы хотите, чтобы вас переодевали? — засмеялись озёрные женщины, и, не смущаясь, стали её как-то по-новому разглядывать, — Кажется, вы вполне здоровы и не нуждаетесь в том, чтобы за вами ухаживали. Прислуга Лилию ещё ни разу не задирала, поэтому она так и застыла. — Я не какая-то... — рассердилась она, а одна из призрачных женщин перебила: — Вот когда вам руки кто-нибудь откусит, так и быть, мы начнём о вас заботиться, как о новорождённой... Серебужна сдержала улыбку. Вторая призрачная женщина добавила: — Или, может у вас наверху принято распоряжаться, будто каждая из вас Хозяйка? — призрачные женщины уже во всю потешались. — Как это она дожила до своих лет? — Интересно, ложку она хоть умеет держать? — Вы... — яростно побледнела Лилия. — Вы... — Довольно. — остановила Серебужна. Она вспомнила, что Возерай настойчиво просила вести себя уважительно. Потом она обратилась к Лилии. — Если пожелаете идти на ужин, просто найдите кого-нибудь и представьтесь. Все в доме знают, что вы гостья Хозяйки, и догадаются, куда отвести. Добрых снов, человек. И полупрозрачные женщины вместе с Серебужной поспешили удалиться. — Подождите, — Лилия сжала рукой одеяло, собираясь с силами. Тяжело заставить себя просить о чём-то, тем более, настолько неучтивых служанок, — Как... Как же мне переодеваться? Я не могу расстегнуть платье без помощи. — Мы что, это платье на вас насильно застегнули? Нет. Это не наша беда, — улыбнулась Серебужна и закрыла дверь. Ужасно жестоко с её стороны. Лилия ошарашенно смотрела на закрывшуюся дверь некоторое время, пытаясь вспомнить, обращались ли с ней так же дурно хоть раз в жизни, но ничего не вспомнила. Даже когда в детстве воспитательницы наказывали её и запрещали играть, или не давали сладкого, это не было так обидно. А ничего более грубого с Лилией просто не происходило. Никто и никогда настолько нагло ей не отказывала. Она могла понять бессмысленную жестокость над собой — бывало, её дразнили соседские дети. Но вот понять отказ от какой-то там посланной в обслугу женщины — нет. Явно Серебужна со своими пособницами возомнила о себе невесть что. Сначала Лилии даже показалось, что они попросту издеваются, и сейчас Серебужна вернётся и поможет переодеться. Но та не возвращалась и не возвращалась. Лилии надоело дожидаться, и она встала и попыталась снять платье сама, но это никак не удавалось; не то чтобы она раньше не пыталась снять его без помощи, пыталась, безусловно. Но расстегнуть все эти маленькие тугие застёжечки было невозможно, невыполнимо. Потеряв терпение, она дёрнула ткань со всей силы. Это не помогло, застёжечки были ещё и крепко пришиты. Лилия села обратно на кровать с глубоким вздохом. У неё болели пальцы от стараний и даже выступили слёзы от боли. Надо же было именно в этом дурном платье сюда угодить. Перегнувшись через одеяла она взглянула на оставленную на столике одежду. Лилии уже стало без разницы, какие вещи предлагалось носить в этом странном месте, лишь бы не это платье. На столике лежала расшитая стеклянным бисером свободная рубашка из тонкой, как паутинка, ткани, и такие же серые штаны из материала, похожего чешую. Искорки колыхались на бусинах, как солнце на воде. Лилия с интересом притянула рубашку со столика к себе. Она обожала бисер. Можно ведь надеть прямо на платье, лучше, чем без. Она уже хотела так и сделать, когда в дверь постучали ещё раз. Лилия вздрогнула и выронила рубашку. Стекляшки стукнулись о пол со звоном, и Лилия испугалась, не разбила ли их. — Можно мне войти? — это прозвучал голос Возерай, и Лилия невероятно обрадовалась. — Пожалуйста, — разрешила она, и поспешно подняла рубашку с пола. Возерай осмотрела гостью внимательными печальными глазами. — Я зря отправила к вам Серебужну? — мягко начала она. — Да, — отстранёно ответила Лилия, села, и, закинув ногу на ногу, отвернулась. — Ваши слуги ужасные. — Она не слуга, — пояснила Возерай, — Она моя подруга. — Не слуга?.. — Лилия закусила губу. — Я думала... — Не страшно, она не в обиде. Вы не знали. — Я... Очень неловко... Я как-нибудь извинюсь. Но мне нужна служанка. Я не могу сама одеваться. — Попросите помощи, — предложила Возерай. — Если по какой-то причине не можете. Тут у Лилии кончилось терпение. От Возерай она почему-то ожидала услышать другое. — У кого? — разозлилась она. — У Серебужны? Почти все здесь желают обглодать мое мясо с костей! Или шпыняют, как будто я никто. Меня здесь рады видеть только в виде закуски. А вы хотите, чтобы я о чём-то просила? Возерай выслушала этот всплеск невероятно спокойно. — Можно попросить и у неё. — предложила она. — Ни за что, — вспыхнула Лилия. — Лучше смерть. — Она вас оскорбила? — спросила Возерай голосом, который испугал Лилию. Колдунья смотрела на Лилию доверчиво и открыто. Уж к кому бы Возерай не обращала эту угрозу в голосе, к Лилии она направлена не была. Лилия уняла дрожь. — Да, — прошептала она, как мышонок, — Но... — Что случилось? — уже мягко спросила Возерай, заметив, что зря погорячилась. — Ничего особенного, — покачала головой Лилия. — Я не убью их, — заверила Возерай, улыбаясь. — Неужели я кажусь вам такой жестокой?.. — Самую чуточку, уж очень свирепый у вас взгляд, — робко пояснила Лилия. — Ах, пожалуйста, не думайте, будто я вам сделаю что-нибудь плохое. И если вам хочется, я постараюсь быть мягче. — это повергло Лилию в изумление. Она успокоилась и сложила руки на коленях. — Серебужна и другие смеялись, что я не могу переодеться. — Поняла. Больше вам не придётся слышать такое. Я поговорю с ними и попрошу извиниться. Лилия даже захотела улыбнуться. — Мне нужна слуга, — ещё раз, но уже скромно попросила она. Возерай покачала головой. — Для чего вам слуга? Может быть, я вам помогу? Лилию предложение изумило своей нелепостью. — Я думала, вы Хозяйка, — рассмеялась она. Весь её трепет перед озёрной колдуньей как сдуло. — При чём здесь это? — недопоняла Возерай. На её лице возникло неподдельное удивление. — Вы предлагаете считать вас служанкой?.. Возерай, похоже, вовсе это не оскорбило. — Досадно. Но если у вас такое восприятие, не стану помогать. Не имею сейчас желания переубеждать. — и она сразу стала какой-то недосягаемой, — Ужин скоро. Я обещала вам рассказать, почему вы тут. Можете спуститься прямо сейчас. Я провожу вас. Ничего страшного, если будете в этой одежде, — думаю, ни одна женщина здесь понятия не имеет, какая одежда у людей для чего, так что разницу никто не поймет. Кроме того, всем всё равно. — Да, я хочу знать, почему я тут, — ядовито процедила Лилия. — И мне всё равно, что обо мне думают. Но у меня есть самоуважение, и я никогда не ужинаю в одежде, в которой отдыхаю или сплю. Мне нужна прислуга. Она решила и не начинать про то, что не собирается ужинать с чудищами. — Здесь нет слуг, — улыбнулась Возерай, — Мы не у вас дома. — Я думала, вы можете приказать кому-то прислуживать мне, — с вызовом предложила Лилия. Возерай отошла к окну, будто высматривала в темноте для себя терпение. — Я бросила свои дела и прибежала узнать, в порядке ли вы. Потому что Серебужна сказала, вы не можете переодеться. Я думала, вы заболели. — Я не заболела! Я не умею переодеваться сама. — вспыхнула Лилия. — Или вы не знаете? Вы же наблюдали за мной с детства. — Я не видела никогда, — Возерай смутилась, — Я не знала. — Уходите! Знать вас не хочу. — Я всё же буду ждать вас. — Уйдите от меня! — дрожащим голосом воскликнула Лилия. — И никого не присылайте! Я себя очень-очень плохо чувствую! — Как пожелаете, — ответила Возерай, и добавила, — Прикажу принести вам ужин сюда. — Не смейте! Возерай вздохнула и вышла из круглой комнаты.