Похищенные цветы

Убедившись, что дверь закрыта, Возерай глубоко вздохнула. В коридоре её дожидалась Серебужна. Возерай захотелось тут же высказать всё, но она сдержалась. — Смертная не желает понять, что вы ради неё делаете, — сказала Серебужна несколько нервно, отметив мрачность Хозяйки. — Это не страшно. Её голос походил на лезвие. Серебужна сжалась. — Что-то не так, моя повелительница? — Ты смеялась над ней? Серебужна повесила голову. — Я... Да, но она смешная. — Ты бы стала так же смеяться надо мной? — Нет, повелительница. — Тогда в чём дело? — Возерай наклонила голову, глядя ей в глаза. Серебужна тихо кивнула. — Поняла, повелительница. — Может, расскажешь, как всё было? Более полно и распространённо, — предложила Возерай. — Или я ещё воображу себе всякого того хуже. Серебужна совсем стушевалась; она ведь и сама собиралась быть со смертной милой. — Я... Я просто засмеялась, потому что она же... беспомощная. И страх какая избалованная. — Почему она беспомощная, как думаешь? — вкрадчивым голосом спросила Возерай. — Она... Она не у себя дома и здесь никто не переодевает её. — Почему она не у себя дома? — Потому, что вы украли её. — Это смешно, что она здесь одна, не может позаботиться о себе, и вынуждена надеяться только на то, что я проявлю заботу о ней? — Не слишком, — проговорила Серебужна, запнувшись. Не будь тут замешана Возерай, она бы вволю насмеялась. — Если бы кто-то ещё была на её месте? Вдали от всех, кого знала, полагающаяся на чужую доброту? Например, ты? — Серебужна смолчала, и Возерай продолжила: — До конца месяца составь общество Тени и Тишь. Им помощь пригодится. Серебужна хотела возмутиться, что наказание уж как-то слишком сурово, ведь предлагается работать рядом с Тенью, но не решилась. — Да, повелительница... — она опустила взгляд. Возерай сочла, что достаточно строго наказала её, и слегка смягчилась. — Но вы слишком добры к смертной. Она не стоит стараний. — Серебужна до сих пор смотрела в своё отражение в полу. — Я не хочу, чтобы вы так о ней переживали, ведь она-то вас ненавидит. — Откуда тебе знать? — Разве это не очевидно? Возерай и в лице не изменилась. — Даже если так. Её неблагодарность вполне заслужена. Это я виновата. Серебужна всплеснула руками. — Нет! Смертная сама виновата в том, что произошло. Зачем вы берёте на себя её вину? — Все эти древние законы придуманы не зря. Серебужна покачала головой. Она пребывала в уверенности, что Возерай себя незаслуженно попрекает, а смертную необходимо выгнать вон. — Темнозверь не злится просто так. — Серебужна посмотрела в пустоту коридора, словно ожидала увидеть, как Темнозверь появляется из мрака, страшно злая, что её посмели лишить удовольствия расправиться со смертной. — Может быть, ты мне расскажешь, чем Лилия заслужила смерть? — пока ещё терпеливо переспросила Возерай и Серебужна мигом опомнилась. — Моя повелительница, я не хочу, чтобы с вами что-то случилось из-за смертной. Простите. Возможно, она и невиновна. — Возможно? Будь поосторожнее со словами, — нахмурилась Возерай. — Сожалею, — Серебужна поклонилась, — Я знаю, вы её... Цените. — Я принимаю твои извинения, но это только я. Тебе нужно будет извиниться перед Лилией. — Возерай про это «цените» говорить не хотела, — Иди вниз. Ждите меня. Серебужна поклонилась и исчезла в темноте, как растаяла. Возерай ещё постояла возле двери, будто в надежде, что Лилия откроет, но надежды её, само собой, были пусты, и она, оставив их, медленно пошла по лестнице. Но она не явилась сразу к своим приближенным; вместо этого Возерай, размышляя о словах Лилии, спустилась глубоко вниз, на кухню, туда, где горел огонь под громадными котлами и всюду пахло специями, а на столах лежало свежее жирное мясо. Лилия ясно попросила её не тревожить. Однако смертные смертны, и рано или поздно Лилия проголодается. Возерай попросила женщин сделать ужин для Лилии. Она занялась этим лично, поскольку и без того предчувствовала суматоху. На вопрос, что именно приготовить, Возерай ответила: «рыбу», — потому как точно помнила, что рыбу люди едят, — дав некоторые указания по поводу приготовления. Например, не посыпать рыбу металлической стружкой, и не варить в сере и ртути. И направилась к своим приближенным, чтобы обсудить все последние события в мирной обстановке, то есть, за столом. Возерай ничуть не волновалась, но только потому, что за последнее время причин для волнения было так много, что она даже почти их не замечала. Её ждали с нетерпением. Лёд скромно молчала за самым дальним углом, но Возерай заметила её. Она намеренно прошла мимо. — Садись на своё место, — и она коротко дотронулась до плеча подруги, так что та дрогнула от напряжения. — Не думала, что ты захочешь меня видеть. Даже не знала, стоит ли сюда идти, и есть ли моё место за столом, — растерянно ответила Лёд, поднимаясь и следуя за Возерай. — Как видишь, захотела, — Возерай остановилась, и вполголоса переговаривавшиеся женщины притихли и посмотрели на неё. Лёд в тишине остановилась слева. Место, приготовленное для Лилии, пустовало. — Садитесь все, — попросила Возерай. Тут же её советницы уселись за стол ровным движением, кроме Лёд, она села как-то сломано. Здесь собрались все, с кем Возерай обычно обсуждала важные решения. Красунь, тоже сидевшая совсем ближко к Хозяйке, взволнованно глядела в никуда. Лёд принялась нервно оглядываться по сторонам, высматривая Лилию. Возерай сделала глубокий вдох. — А когда мы увидим человека? — спросила Ряска, тоже озираясь. — Мне страх как любопытно. — К сожалению, она не может прийти, ей нездоровится. — Возерай укоризненно посмотрела сначала на Тишь, потом на Тень. (Их временно выпустили). Потом на Серебужну. Последняя округлила глаза, как будто спрашивала: я что, тоже к этому как-то причастна? Лёд забеспокоилась сильнее, чем следовало; ей казалось, любые недомогания смертной — её вина. — Ну и ладно, — расстроилась Ряска, — Мы и без неё славно поужинаем. Тут ещё гора рыбы. — Мы не будем есть Лилию, — страшным как гром голосом сказала Возерай. Ряска удивилась, как будто слышала в первый раз. Возерай молча оглядела своих приближëнных. — Надеюсь, все это наконец запомнили? — все кивали или согласно молчали. — Вот и славно. Причину нашей встречи отсутствие Лилии не отменяет. — тут Возерай ненадолго прервалась, собираясь. — Я позвала вас, чтобы рассказать о решении, которое приняла одна, хотя обязана прежде с вами советоваться, — начала она, подавляя навязчивую потребность взглянуть на пустующее место Лилии. Лёд отвела глаза в сторону. Возерай рассказала, как влюбилась, как Лёд узнала об этом, и как вместе с Лёд они поднялись в сад. Как потом она забрала Лилию, чтобы спасти. И как прокляла Темнозверя, чтобы та не смогла вернуться. Её со всем приличествующим вниманием выслушали. Возерай до этого даже в общих чертах мало что объяснила, так что было довольно увлекательно. Большинство особенно оценило проделку с Темнозверем. Ряска задумчиво смотрела в свой кубок. Она на протяжении рассказа пребывала в крайнем и неестественном для неё спокойствии. Тень развалилась на стуле, посапывая, хотя все знали, она всё прекрасно слышит. Золотьсиг поправляла свои бесконечные волосы, звеня цепями. Остальные слушательницы растрогались рассказом, но сочувствием к Лилии не слишком прониклись. Ну а когда наступила тишина, очень долго все просто осмысляли новости. Затем Ряска радостно хлопнула в ладоши. — Значит, Темнозверь теперь заявится сюда! — она обрадованно заёрзала на месте, и некоторые на неё сердито покосились. — Скорее уж сюда прибегут её прислужницы, — задумчиво поправила Серебужна. — Страшно злые. — Ну, или они явятся вместе. — предположила Ряска, закусив губу и улыбаясь. — Вот будет веселье так веселье! — визгнула Тень. — Не кричи, — строго осадили её сидевшие на соседних местах и Тень временно смолкла и опять изобразила сон. — Как бы и нам случайно не досталось, — под нос пробормотала Уклейжег. Она вообще была молчалива, и не часто высказывалась, но предчувствия у неё появились самые неприятные. Это как раз она была местная целительница, и она сообразила, что скоро, похоже, придётся немало работать. — Да, звучит дурно, — печально поглядела в бокал Серебужна. Тень оживилась. — А может тогда съедим человека? И проблем не будет! — Хи-хи-хи, — обрадовалась Ряска. Будь её воля, она бы только людьми и питалась. — Такого не будет. Не можете запомнить? — предупредила Возерай. Тень и Ряска почувствовали себя пристыженно. На время все притихли, и каждая осмысляла, чем именно для неё обернётся сложившаяся ситуация. — А что же делать, когда Темнозверь придёт? Надо будет отдавать смертную. — волнуясь, спросила Красунь. — Или как? На миг могло показаться, что на лице Возерай мелькнула нервная улыбка. — Темнозверь наверняка просто в ярости, — подумала вслух Серебужна, поникнув. — А мне не страшно, — сказала Золотьсиг, поставив локоть на стол и подперев большой ладонью подбородок. При этом все её многочисленные украшения бряцнули. — Наоборот, по-моему, очень интересно, что же из этого всего выйдет? — Это не игра, — резко напомнила Серебужна, — С Темнозверем лучше не шутить, — но Золотьсиг сжала губы и даже не изволила ничего ответить, пропустив всё мимо ушей. — А я давно не видела Темнозверя, — мечтательно вздохнула Тень, — Уже наверное где-то триста високосных лет! — А я не видела её ещё дольше, — подхватила Золотьсиг. И тут всё принялись обсуждать, кто и сколько не видела Темнозверя, при этом слегка привирая про срок разлуки. — Лучше бы вам думать о том, что из-за человека мы в опасности! — напомнила Серебужна. — Нет, это из-за Лёд мы в опасности, — спокойно поправила Возерай. Лёд стыдливо позеленела. — Я не понимаю, о чём вы. Темнозверь для нас не опасна. — фыркнула Золотьсиг, прогремев цепями. — Темнозверя нельзя было будить, это навлечет беды на всех нас! — расстроилась Серебужна. — Уж не думала ли ты, что она спала там, и не знала ничего, что тут происходит, у неё под носом? — несколько рассерженно спросила Лёд. — Думала-не думала, а точно знаю, что будить её самая большая твоя ошибка! — воскликнула Серебужна подскакивая с места. Многие присутсвующие неодобрительно уставились на неё. — Она не спала! Когда я явилась, она сразу откликнулась. Она давно не спит. Улитказмей (она была очень старой и доволно мудрой, но на взгляд Серебужны её сегодня подводила природная прозорливость) закатила глаза, и свысока заговорила: — Ну пусть так. Какая разница. И даже если смертную преследует Темнозверь, нам ничего не грозит. Темнозверь любит нас. — она обычно с Золотьсиг не соглашалась, но случай был исключительный. — Возерай прячет смертную в нашем доме, — возразила Серебужна. Настроение у неё испортилось хуже некуда. До этого-то она не знала, как всё плохо. — Пусть. То, что Возерай укрывает смертную, не прогневает Темнозверя. — ответила Улитказмей. — Я согласна, — улыбнулась Тишь, — Мы не в опасности. Возерай это начинало расстраивать. Конечно, она и не ждала, что её советницы испугаются Темнозверя. Но Возерай хотела, чтобы они отнеслись к возможной опасности серьёзнее. — Вы зря так небрежно обходитесь с этими сведениями. Невозможно предсказать поступки Темнозверя, — покачала головой она, — Не станете же спорить с этим? — Она нас любит, — повторили советницы и засмеялись, — Нам нет нужды опасаться её. — В гневе она бывает неразборчива. — вздохнула Возерай. — Этого-то я и боюсь, — Серебужна с трудом проглотила вина. Ей казалось, она одна тут понимает размах происшествия. — Хватит, Серебужна. Единственная, кому грозит настоящая опасность — это смертная. — отмахнулась Улитказмей. — А нам-то что? — Откуда знать, может, Серебужна верно говорит? На чём основаны ваши заключения? — обратилась к ней Возерай, — На чтении древних записей? — Возможно, — согласилась Улитказмей. На лице Возерай появилась безрадостная улыбка. — Вот как? На чём ещё они могут быть основаны? Темнозверь обладает огромной силой, если она решит, что мы виновны, нам не спастись. Вы думаете о ней, как о заботливой матери, пришедшей навестить дочерей. Вы забываете, как обезумевшие звери могут быть опасны и для собственных детей. — Да не может такого быть, — засомневалась Тишь. — Такие рассуждения нагоняют тоску, да и только, — зевнула Тень. — Может, поедим? Возерай хотела ответить, но пока подбирала слова, с ней скромно заговорила сидевшая рядом с пустующим местом Лилии Красунь. — Простите, повелительница, но... Если Темнозверь спустится сюда... Опасность кроме смертной грозит ещё и вам. — Нет, не грозит, — возразила Тишь, — Возерай одна из нас. Все ошибаются, Возерай тоже не совершенна. Темнозверь простит её. — Если нет? — спросила неуверенно Красунь, — Точно не известно. Ведь смертную прячет именно Возерай. Не лучше ли отдать любовницу Луны? — Это смешно, — зло улыбнулась Возерай. — Это разумно, — задумалась Улитказмей. — Нет, такого не будет. Я готова к тому, что вы сочтёте присутствие Лилии в доме слишком опасным. Тогда я уйду отсюда с ней. Но я не оставлю её. — Возерай, очнись, — Лёд хотела коснуться ладони Возерай, но не решилась, впервые в жизни, — Она обыкновенная смертная, ничего страшного, если умрёт чуть раньше. Даже если ты, жертвуя собой, будешь защищать её, сколько она проживёт? Не так долго. Лет шестьдесят? Или сколько люди живут? — Замолчи немедленно, — зарычала Возерай, и Лёд прикусила язык. — Но звучит вполне обоснованно, — успела согласиться Улитказмей, — Почему ты отвергаешь это? — Ты нам очень дорога, — проговорила тихо Лёд, — Ты дорога мне. — Не думайте, что если будете настаивать все вместе, моя точка зрения изменится. Я приняла решение. — Моя повелительница, — несчастным голосом взмолилась Серебужна, — Я не понимаю вас. — Мы волнуемся о вас, — тихо проговорила Красунь, — Вы очень нам дороги. — Довольно. Если вы не возражаете против пребывания Лилии здесь — разговор окончен. Есть возражения? — Нет, — ответила за всех Тень и сунула в рот целиком жаренного угря, набитого икрой. На время всё замолчали и стало слышно как Тень жуёт и как Ряска икает от вина. — Умоляю, Возерай, — прошептала Лёд, — Прислушайся к нам. Верни её обратно. — На этом всё, — повторила Возерай. — Моя повелительница, буду с вами честна. Когда Темнозверь сюда придёт, я отсюда очень быстро уйду. — предупредила Серебужна. — Если спросит с вас — валите всю вину на меня. — бесстрастно разрешила Возерай. Её приближённые растерянно переглядывались. — Мне не нравится твоё к смертной отношение, — сказала наконец Тишь. — Ты ничего не должна. Да, Лёд допустила ошибку, навлекла на смертную беду, но ты не обязана платить по чужому счёту. Да и Лёд не обязана. Пусть лучше смертная вернётся в свой мир и доживёт последние дни в кругу близких. — Скорее последние минуты, — захихикала Ряска, но почти сразу же прикусила язык. — Я, кажется, просила более это не обсуждать? — начала закипать Возерай. — Повторюсь. Не нравится присутствие Лилии здесь — тогда я заберу её, и мы покинем дом вдвоём. — Я услышала, — мрачно ответила Тишь. — Возерай, хочу поговорить с тобой, — попросила Лёд, — Пожалуйста, наедине. — Только не думай, что наши отношения ровно те же, что и раньше. — но на просящий взгляд Возерай кивнула и встала из-за стола. Они с Лёд вышли из столовой. Советницы тревожно зашептались за их спинами. Возерай закрыла дверь. — Зачем ты так ради неё стараешься? — спросила Лёд, пытаясь заглянуть Возерай в глаза, — Надеешься, что человеческое сердце вдруг окажется способным на ответные чувства? Не надейся. Она не достойна. — Я сама могу решить, чего она достойна. К тому же, она даже не обязана быть достойной. Она здесь не потому, что я ищу себе кого-либо достойную, а потому, что ты глупо поспешила с выводами! Лёд сжала руки в кулаки. — Ей здесь не место. Наш дом для людей не подходит. — Разве не твоя вина, что она оказалась здесь, а не в мире, где она родилась? — Моя, и поэтому я хочу помочь. Позволь отвести её наверх. Я защищу её от Темнозверя, расскажу, что ошиблась. — Даже не проси, — застонала Возерай. Лёд решила зайти с другой стороны. — Лилия никогда не простит тебя. Ты всегда будешь той, кто выкрала её из дома. Ты для неё чудовище. Она ненавидит тебя. — Да как ты смеешь? — Возерай, она не любит тебя и не полюбит, как ты не старайся. Смертным этого не дано. Не умеют они любить. А я лишь хочу тебе помочь! — Прекрати говорить, что она сделает, а что нет, — разозлилась Возерай, схватив за воротник Лёд, — Ты всё ещё здесь только из-за моего болезненного милосердия. Иначе ты бы уже гнила там наверху! — Я самая верная тебе женщина, — перехватив её запястья и сжав в ответ, проговорила Лёд, — Я люблю тебя! Но ты не можешь этого оценить. — Я прекрасно оценила, как ты хотела убить её. Лёд ослабила руки. — Открой глаза! Она пожелала тебе смерти, ради неё ты колдовала! Верни её на землю, пусть Темнозверь... — Она ненавидит меня по твоей вине! — в ярости воскликнула Возерай, больше не сдерживаясь и Лёд поняла со страхом, что задыхается, и ещё немного и Возерай её придушит, — Это ты её всего лишила. — Я думала о твоём благе, когда просила Темнозверя... — прохрипела Лёд чуть слышно. — ...Я думала о тебе. Возерай с сожалением выпустила задыхающуюся Лёд. Убивать её она ни за что не стала бы, да и нельзя было убить её так просто, но заставить Лёд расплачиваться за несправедливые упрёки хотелось. Лёд принялась кашлять и тереть шею в тех местах, где давил воротник, а Возерай больше не желала смотреть в её сторону и подошла к окну. Она закрыла глаза, надеясь получить так хоть слабое облегчение. — Мне так больно говорить с ней, — тихо сказала она, помолчав, — Я не знаю, как ей рассказать. Как мне объяснить, что это всё из-за меня? Я боюсь, мне не хватит сил. Она возненавидит меня, ты верно говоришь... если уже не ненавидит. Что, если я не справлюсь? Не смогу заставить Темнозверя отступить? — Она... в безопасности... Темнозверь не станет вредить ей... — проговорила Лёд, непрерывно кашляя, — Не надо беспокоиться... — Не надо беспокоиться? — ужасающе улыбнулась Возерай, — А что делать, когда Темнозверь вернётся? Как только месяц минует, она вернётся. И как ты предлагаешь противостоять её силе? — Достаточно объяснить всё... — Я уже представляю, — зловеще засмеялась Возерай. Лёд, пошатываясь, ухватилась за стену. — Темнозверь не так плоха, как ты думаешь. — Да, она всего лишь хочет разорвать на части мою любимую женщину. — Она всё поймёт. — Я предпочитаю быть уверенной, а не полагаться на случайности. Я не хочу ждать, гадать и просить пощады. Я хочу защитить Лилию и вернуть её домой. А ты вместо решения предлагаешь рассчитывать на доброту зверя? — Я хочу помочь, — взмолилась Лёд. — Думаю, я услышала достаточно, — сказала Возерай разочарованно. — Я возвращаюсь. И если у тебя нет никаких предложений, кроме этого, лучше молчи. Лёд пошла за ней, понурившись. Когда они возвращались, ещё за дверью Возерай услышала, как Ряска на всю столовую вопит: — Все мы теперь будем прокляты из-за того, что связались с людьми! — очевидно, это доставляло ей удовольствие. — Бедная Возерай, за что ей это, — отчётливо всхлипнула Красунь, — Всё же тяжело всегда за всех отвечать... Это сказывается на рассудке... А как только они вошли, все уставились на Лёд, будто ждали, что она скажет, что только что переубедила Возерай, и внушила мысль отдать Лилию Темнозверю. Но Лёд, молча, как мёртвая, села и даже не нашла сил взять в руки ложку. — Так смертная останется тут? — неуверенно поинтересовалась Тишь. — Да, — сказала Возерай. — Всё вверх дном! — воскликнула Тень, и стукнула рукой по столу так, что суп пролился, — А как раньше всё было хорошо и ясно. Поймала человека — съешь. — Ты теперь прямо как Лугблескёна, — засмеялась Тишь. Возерай облила её холодным взглядом. — Только Лугблескёна собирала человеческие вещи, а ты живую женщину притащила. — принялась хихикать Ряска. — Кто-то ещё считает, что я сошла с ума? — не меняясь в лице, спросила Возерай. Красунь похолодела. Возникла такая плотная тишина, хоть ножом режь. За самым дальним углом стола сидела Сколеск, сгорбившись, как старая обгоревшая коряга. Она походила бы на ещё один кривой и страшный стул, если бы её глаза не пламенели, как две головешки. — Я думаю, нам нужна новая Хозяйка. — сказала она. Поднялся страшный вой. Красунь ахнула, а Золотьсиг громко и звонко захохотала, даже посуда задребезжала. Серебужна случайно свалила со стола чашку, а Ряска тут же свалила свою намеренно. — Уж не себя ли предлагаешь? — поинтересовалась Красунь, когда буря улеглась. — Может, и себя. А может, и ещё кого-нибудь. Разве Хозяйке подобает с людьми водиться? Возерай теперь на нас всё равно, она в смертную влюбилась. — Возерай нас не станет любить меньше из-за того, что влюбилась, — заявила Лёд, и направила в сторону Сколеск уничтожающий взгляд. Она собиралась отмалчиваться на протяжении всего ужина, но тут терпение её кончилось. — Но от Темнозверя Возерай собирается защищать не нас, а Лилию. Те, кто знакомы с Темнозверем, знают не по наслышке её вспыльчивый характер. Она может очень рассердиться. — И что, нам отдать смертную? — спросила Красунь. Она так надеялась, что этим всё и завершится. — Нет, нужно просто убить Лилию. — подумав, ответила Сколеск. — Убивать Лилию или как-то ещё вредить ей никто не будет. Разговор окончен, — сказала Возерай. Сколеск улыбалась во всю пасть. — Я стану новой Хозяйкой и прикажу первым делом избавиться от смертной. Думаю, никто, кроме тебя, не будет против, что мы съедим её. Ряска захлопала. — Сколеск, а с чего ты решила, что мы все очень хотим взять тебя новой Хозяйкой? — спросила Улитказмей. — Пока только ты себя назначила. — Я не против, чтобы Сколеск стала Хозяйкой, — вставила Ряска. — Отличная мысль! — Ещё кто-нибудь? — спросила Улитказмей. Молчание. Потом Серебужна сказала: — Возерай отличная Хозяйка. Даже когда влюблена. — Возерай не первый день в смертную влюблена, и всё было замечательно, — задумалась Красунь. — Да, — признала Лёд. — Возерай это точно не помешает руководить. К тому же, я действительно виновата, что напраслину возводила про смертную. Если бы не я, жили бы себе спокойно. — Но что мы будем делать, когда Темнозверь придёт? — спросила Улитказмей. Возерай глубоко вздохнула, в который раз. — Я расскажу вам, что мы будем делать. Я уже послала искать Лугблескёну, на случай, если это не получится. — Долго искать придётся, пока она сама не решит вернуться, — хмыкнула Тишь. — Не без этого. Но это на всякий случай, если мой первый план не сработает. А я уверена, что он сработает, потому что прост, как песочные часы. — Ну я умираю от нетерпения, расскажите уже скорее, что это за план, — взвилась Ряска. — Лунный жемчуг. Когда Темнозверь на исходе месяца вернётся сюда и подойдёт к дому, я сама выйду к ней и предложу следующий выбор: или она уберётся в свою пещеру, или убью её. Полагаю, в каком бы гневе она не пребывала, разум сразу прояснится. — Да-а, хороша мысль, — согласилась Тень. — Мне такое в голову не пришло бы. — Просто у тебя нет Лунного жемчуга, — улыбнулась Серебужна. — Как хорошо, что он есть у Возерай, — сказала Красунь.