Похищенные цветы

С ровной осанкой, спокойным шагом Лилия шла, пока Сколеск не оказалась достаточно далеко. А дальше Лилия бросилась бежать. Она и сама как следует не знала, зачем ей скрывать от Сколеск спешку, но рассудила, что к внутреннему чутью надо прислушаться. Она бежала и думала: «И что меня дёрнуло выйти из спальни и лезть куда-то?» Но при этом прекрасно знала, что: она была не в себе после всех этих прений за столом. И поверила, что в полной безопасности, раз ключ лежит в кармане. Следовало отыскать Возерай как можно скорее. Но Лилия не представляла, ни где Возерай, ни где она сама. Некоторое время она взволнованно бежала мимо зеркальных стен, потом вдруг очутилась в каком-то бессветном, как могила, тоннеле. Бежать сделалось весьма затруднительно, и пришлось сбавить ход. Внезапно в правой темноте что-то зашевелилось, и Лилия сжала зубы, подавив крик, и приготовилась бежать обратно. Но тут же поняла, что это Язуруть. — Лилия? — охотница остановилась. — Что случилось, почему вы не на завтраке? — Отведите меня к Возерай, прошу вас, — быстро сказала Лилия. Голос дребезжал, как ложка в банке. — Или, лучше перенесите. Как можно скорее. — Мне жаль, но не могу так сделать. Я не умею перемещаться, как Хозяйка. Могу переместиться в день примерно четыре раза, и я их уже потратила. Лилия была в полном отчаянии. — Как же так? Может, ещё один раз вы сможете? — Насколько это срочно? — Очень срочно. — Могу предложить вот что: я приму свой второй облик, и отвезу вас к Хозяйке. Будет куда быстрее, чем бегом. Но вам нужно закрыть глаза и не открывать до самого конца. Откроете — умрёте. — Это всё-таки не настолько срочно... — пробормотала Лилия, внезапно вспомнив, что говорит с чудовищем. Порой у неё вылетало из головы. — Может, вы ещё что-нибудь придумаете? Пожалуйста! Язуруть выглядела виноватой. — Боюсь, из меня крайне плохая придумывальщица. Я могу отвести вас к другим волшебницам, которые смогут перенести — но не могу поклясться, что вас доставят именно к Возерай. Может, это будет другое место, любое, какое им в голову взбредёт. — Тогда просто отведите меня! — Можно взять вас на руки? Я думаю, так быстрее. — Да, только торопитесь, — попросила Лилия. Наверное, за последние минуты сердце у неё отколотило половину всех отпущенных ударов. Язуруть подхватила Лилию и бросилась куда-то в бесконечный мрак. Лилия зажмурилась из страха в темноте налететь на что-нибудь на такой дикой скорости. Но Язуруть, в отличии от неё, видела в темноте даже лучше, чем на свету. Вскоре Лилия почувствовала пол под ногами, а впереди оказалась небольшая круглая дверь. — Стучите, — сказала Язуруть, пытаясь не звучать слишком сипло после забега. Возерай была не одна. Сколеск стояла возле стола, оперевшись о него руками, и, стоило Лилии объявиться, одарила весьма жутким взглядом. — Хозяйка, ваша уважаемая гостья желала вас видеть, — раскланялась Язуруть. Возерай кивнула. Язуруть быстро вышла. Лилия постаралась сделать слова разборчивыми (при виде Сколеск у неё подкосились ноги и язык как будто окаменел): — Мне нужно поговорить с вами... — Сколеск осклабилась, будто услышала что-то смешное. — Наедине. — Закройте глаза. — Возерай без единого вопроса подошла и коснулась её плеча. А когда Лилия открыла глаза, они вдвоём стояли в пустой темноте, каких-либо пределов которой Лилия не обнаружила. Лилия приготовилась к тому, что Возерай будет нужно долго уговаривать, что придётся просить прощения за свою неосмотрительность. Но Возерай, не успела Лилия и рта раскрыть, принялась смеяться. Лилия сначала просто смотрела на неё, а потом тоже засмеялась. — Это было оправданно? — спросила Возерай, когда с неё спало. — Да, — сказала Лилия решительно. — Поняла. Можем возвращаться? Или вы хотите сказать что-то ещё? — Я хотела найти вас первой, чтобы предупредить... Что теперь будет с вами? Что они сделают вам? — Ничего, я всё улажу. Зачем вы так переживаете? Лилия замялась. — Эта Сколеск точно будет говорить всем, что с вами что-то не так, раз вы мне рассказали про песок. — Можете помочь? — улыбнулась Возерай. — Никому не говорите, что это я вам рассказала. — Лилия недоумевающе кивнула. — Чудесно, вот проблема и решилась. Теперь разрешите, перенесу вас в сад, — колдунья протянула руку, и Лилия издала какой-то неразборчивый звук, который значил «да». В саду Возерай оставила её, пообещав, что пришлёт Иву. Сев возле сирени, Лилия стала ждать. Ей было слегка нехорошо после этой вереницы неприятностей, пролетевшей мимо. Ива появилась очень скоро; сначала раздался дивный звон, будто цепь бряцнула. А потом мечница возникла рядом и изящно поклонилась. — Я вас отвлекла от дел? — спросила Лилия. Она и Возерай тоже отвлекала от дел, но перед Возерай было незачем извиняться: Возерай ведь её выкрала из дома, пусть расплачивается. — Что вы, — мягко улыбнулась Ива. — Я вижу, вы ещё расстроены? Хотите заняться чем-нибудь весёлым? Ива предложила пойти посмотреть на зверинец, где озёрные жительницы держали всякую живность, которую нельзя было свободно пустить бегать или плавать по дому, но Лилия отказалась. Она стала такой беспокойной, что опасалась всего подряд, и была уверена, что стоит выйти из сада, и что-то случится, не важно, одна она или нет. К тому же, вдруг в зверинце имеются какие-нибудь опасные твари, которые могут убить смертную взглядом или обратить в камень. «Посижу на месте» — подумала Лилия. На самом деле, она заметила, что сиди на месте, или не сиди, всё равно что-то нехорошее произойдёт. Ива заметила её понурый вид и галантно поинтересовалась, в чём дело, и может ли она взбодрить Лилию. — Я... Я такая глупая... — сказала Лилия, сумев улыбнуться. Она была на грани слёз. Она терпеть не могла себя за это. — Ну что вы! — Ива сделала понимающее выражение лица. — Просто вам тяжело привыкнуть, что вы вкусная и интересная. — Если бы я никуда не пошла, всё было бы хорошо. Сколеск бы не смогла добраться до меня в спальне. — Тут вы ошибаетесь. Сколеск — это личность, которая может добраться до кого и где угодно. — задумалась Ива. Она заметила, что Лилия забеспокоилась, и поспешила добавить: — Но со мной вы в безопасности. К тому же, думаю, она достаточно впечатлилась вами. Хотя теперь, — готова на это поставить, — она всем растрещит, и ваша милая штука перестанет работать. — И как тогда быть? — У вас есть я. Я рядом, чтобы защищать от таких, как Сколеск. Только вы уж не убегайте. Если захотите побыть в одиночестве, то попросите найти место, где ваше одиночество не прервут умирающие от любопытства, голода или ненависти к вам местные. — Можно мне побыть одной? — спросила Лилия тихонько. — Мне нужно отдохнуть от разговоров, и от мысли, что я пустоголовая дурочка. — Вы не пустоголовая дурочка, — сказала Ива, — Поверьте. Уж не пустоголовее многих. Даже Возерай куда пустоголовее. Будь у неё хоть капелька ума, оставила бы вас там, где вам место. — она крепко вздохнула, прямо по-человечески. — Я прогуляюсь вон по той аллее, раз желаете одиночества. Не беспокойтесь, у меня очень остры все чувства, и если кто-нибудь приблизится, я замечу. И она пошла гулять под буками. Лилия наконец осталась в обществе никого, и тут же стала себя уговаривать перестать сердиться на ту Лилию из прошлого, которая решила выйти из спальни. Но гуляла Ива недолго: опасения Лилии подтвердились. Не прошло и получаса, как в сад вломилась целая процессия. Первой шла Ряска, напролом, как будто хотела рассечь все препятствия и разнести металлические деревья прямо грудью. — Стойте-стойте, — Ива преградила дорожку. — Куда торопитесь? — Нельзя ли увидеться и пообщаться с твоей новой подругой? — спросила Красунь с вызовом. — Она не моя подруга, и вы знаете это. Она гостья Возерай. Вам можно будет увидеться с ней в случае, если подробно опишите цель «увидеться» и если Лилия согласится. Золотьсиг нахмурилась. — Мы хотим поговорить, — проронила Серебужна. Она шла самой последней, даже не шла, а брела, как полумёртвая. — Я передам, — терпеливо и чётко сообщила Ива, и отмеренным шагом пошла по дорожке в глубину сада. — Какая важная стала эта смертная, — фыркнула Ряска. — Обзавелась охраной. Строит из себя. — Ничего, скоро достроится, — уверила её Красунь. — Рано или поздно даже у таких, как Ива, заканчивается терпение. Ива отодвинула низкоопущенные ветви деревьев. Лилия сидела возле бездвижного ручья, прозрачная вода которого была сделана из стекла; в стекле застыли металлические рыбки. — Лилия, советницы Возерай желают вас видеть. Ряска, Красунь, Серебужна и Золотьсиг. Хотите поговорить с ними сейчас? — Что? — удивилась Лилия. — О чём? — Не имею представления, — Ива слегка пожала плечами. Лилии стало любопытно, к тому же, она сообразила, что, в общем, при Иве ей ничего не грозит. — Да, конечно, — сказала она, подумав. — Только далеко не отходите. — Разумеется. Советницы дожидались её крайне мрачно. Красунь встретила Лилию необычайно злым взглядом. Лилия даже внутренне затряслась. Она видела такое в глазах Тишь или Сколеск, но почему-то думала, что Красунь на злобу, ненависть и презрение неспособна. Все они выглядели куда более встревоженно, чем когда сидели с Лилией за столом. Одна только Золотьсиг выделялась надменно-пустым выражением на гордом лице. Она всё ещё была увешана украшениями, так плотно, что могла бы носить их вместо одежды. Украшения её впечатляли Лилию тем, что сильнее прочего напоминали человеческие, и были сделаны сплошь из золота. В отличии от остальных, Золотьсиг не украшала себя ни костями, ни ореховыми черепками, ни ещё каким-нибудь изыском. Погода наверху выдалась яркая. Золото обалдело сверкало на внезапном солнце. Ива упёрлась плечом в бук и принялась отстранённо разглядывать медные цветочки, как будто они её очень интересовали. Одним пальцем она водила по рукояти. — О чём вы хотели поговорить? — хорошо скрыв смятение, спросила Лилия. — Откуда вы знаете про песок? — взвилась Ряска, не успела Красунь рта раскрыть. — Немедленно говори! Она смотрела на Лилию рысью, и Лилия отступила на шаг. Ива заметным движением сердито положила ладонь на рукоять и сжала. — Мне сказала об этом Золотьсиг, — проговорила Лилия, слегка проглатывая части слов. Это первое, что пришло ей в голову. В таких условиях вообще думать довольно тяжело. Соврать что-то получше она не сообразила. — Я? — Золотьсиг рассвирепела. От её безразличия не осталось и следа. — Вы, — с кавернозной улыбочкой отозвалась Лилия. Золотьсиг грозно сверкала огнём в прозрачных глазах. — Я бы такое смертной ни за что не сказала. — Значит, вам изменяет память. Вы сказали мне об этом тогда же, когда говорили про Темнозверя. Вы вообще довольно болтливы, — Лилия широко улыбалась. Она почувствовала, что Золотьсиг слегка ошарашена, и явно начинает сомневаться в своих действиях. Улыбка давалась Лилии с огромным усилием, но вышла убедительно. Серебужна смотрела на Золотьсиг. Она-то всё знала, но сказать не смела. — Лилия врёт? — спросила Красунь у Золотьсиг. — Да, — возмущённо кивнула великанша. — Зачем бы мне про это рассказывать? — А про Темнозверя вы зачем рассказывали? — спросила Лилия. — Чтобы ты возле окон не гуляла, — усмехнулась Золотьсиг. — А как это связано с Темнозверем? Золотьсиг временно замолкла, подыскивая осмысленный ответ. Тогда-то она намеревалась просто испугать Лилию, пользуясь тем, что Лилия без понятия, кто такая Темнозверь и как она может до Лилии добраться. Но, если бы Золотьсиг принялась сейчас это всё обрисовывать, смахивало бы на оправдания. Лилия явно торжествовала. Её маленькая плутня удалась. — Так это ты виновата? — визгнула Ряска на Золотьсиг. Ряска была крошка по сравнению с ней, но Золотьсиг как будто хотела спрятаться. Впрочем, на её месте кому угодно этого бы захотелось. Ряска пнула с размаху куст жестяного терновника и посыпались обломанные ветки. — Как ты могла! — крикнула она. — Длинный же у тебя язык! Как ты могла! — Тихо, — попросила Красунь, и приобняла взъерошенную Ряску за плечи. Лилия выпучила глаза, внезапно зауважав Красунь за храбрость. — Пойдём отсюда. Золотьсиг сразу же просто исчезла, а Серебужна и Красунь повели Ряску вон из сада. Ива только мельком осмотрела свою подопечную и удалилась куда-то в сторону. Лилия была довольна собой, как никогда. Конечно, раньше ей было бы стыдно за враньё. Под водой она здорово испортилась. «Странное дело, я думала, всё становится лучше здесь» — размышляла она, гуляя по дорожке. Впрочем, она теперь прямо не ходила, а летала. Сад и мутные зелёные отсветы, лежавшие на металлической траве, стали казаться ещё краше. Лилия даже пробежалась немного вдоль ручья, просто так. Солнечные блики бежали следом. И внезапно Лилия чуть не вскрикнула: невдалеке, за тонким рядком серых ёлочек стояло некое неизвестное уродливое существо. Подобных страшилищ она ещё не видала. Издалека было трудновато разглядеть его подробно, но Лилия вполне убедилась по общим чертам, что это некое четырёхногое животное с длинной мордой, вроде собаки или грызуна, только громаднейшего роста. Существо вдруг резко двинулось по саду, вразвалочку перебирая толстыми длинными лапами. От неожиданности, что оно движется, Лилия споткнулась и упала в траву, и та больно кольнула в ладони и бёдра. — Всё в порядке, это Весзор, — Ива возникла откуда-то из-за деревьев, и подала руку. — Она оборотница. — Мне нельзя смотреть на чудовищ, я умру! — Лилия в ужасе зажмурилась, осознавая, что уже поздно. Жалкая же у неё была жизнь, и как быстро завершилась. — Она другая. — успокоила её Ива. — Или я бы вас уже отсюда давно увела. Лилии полегчало. — Вот оно что... А в кого это она превращается? — На земле нет таких зверей, и в вашем языке нет названия для них. Существо тем временем заметило взгляд Лилии и направилось в их сторону. — Идёт сюда! — нервным шёпотом пискнула Лилия. Ива положила руку ей на плечо. — Могу перенести подальше отсюда. — предложила она. — Нет... — Лилия набралась решительности. К тому же, оборотниц она никогда не видела, и ей стало любопытно. — Только непонятно, что ей от меня надо? Она хочет напасть на меня? — Едва ли. Весзор степенная особа, ни на кого не нападает просто так. К тому же, люди ей глубоко безынтересны. Как раз в это время существо выглянуло из зарослей медного шиповника, перешло через дорожку на поляну, и оказалось прямо перед Лилией, в пяти шагах. Оно село, как могла бы сесть медведица или крыса, держа передние лапы высоко под лохматой грудью. Лилия молчала, приглушённо дыша от страха. Но Ива же была рядом. И ничуть не боялась. Существо посидело ещё немного, а затем как-то всё потянулось вниз, и вдруг перед Лилией, стоило пару раз моргнуть, возникла сама Весзор в своём женском облике. — Вам незачем опасаться меня. — сказала она в ответ на мурашки, которые всё ещё гуляли у Лилии по затылку. — Я не собираюсь вредить вам. Я не врежу смертным без большой необходимости. — Зачем вы пришли? — спросила Лилия. Теперь она понимала, что предыдущие страхи перед обычной Весзор сущие пустяки по сравнению со страхами перед её звериным образом. — Иногда мне приятно прогуляться в саду Лугблескёны. Невероятная волшебница, и очень умелая. Её волшебство тут всюду... Ощущаете его? — Нет, к сожалению, я ничего не чувствую, — призналась Лилия вежливо. — Видно, смертным не дано его ощутить. Ну что же. Во всяком случае, красоту вы оценить и увидеть способны, это немало. И почти так же хорошо, как ощущать волшебство. — Я об этом судить никак не могу. — Верно. — она помолчала и вдруг подняла прозрачные глаза на Лилиину телохранительницу. — Ива, не оставишь нас? Хочу поговорить без посторонних. Лилия испугалась, что Ива уважает оборотницу настолько, что послушается. — Нет, мне нельзя оставлять Лилию, — возразила Ива ровно. Весзор задумчиво постояла в молчании. — Очень разумно. Тогда скажу так: я не врагиня вам, Лилия. Я отношусь к людям без предвзятости. И не виню в том, в чём вас винят остальные. Лилия не слишком поняла, о чём речь. Её мысли перемешались. Её в чём только не винили. — Почему же вы такая? — спросила Лилия, старательно подобрав слова. — К людям? — Я считаю, причинять боль и страдания или убивать смертных — это нехорошо. Даже, если люди не чувствуют боли, или если им всё равно предстоит однажды умереть, не стоит приближать их смерть. Это было последнее, что Лилия ожидала услышать. Весзор прошлась по поляне, глядя на крошечек-рыбок, которые сновали в багряной от низкого солнца металлической листве. — Иногда бывают такие люди. — сказала Лилия. — Как вы. — В самом деле? — Да. Они не едят животных. Только у нас наверху к таким людям относятся насмешливо. — Моим убеждениям тоже не все сочувствуют. Но это не столь важно. — Но разве утром вы не ели мясо вместе со всеми? — Возерай знает предпочтения в еде и нравственные убеждения своих советниц. Она заботится, чтобы все были довольны. Лилия наклонила голову. — Значит, вы можете жить, не убивая животных, и не поедая их? — Так же, как и вы, смертная. — Мясо вкусное, и оно наполняет нас силой, — сказала Ива, наблюдавшая за движением теней от металлической листвы. — Почему же вы считаете, что причинять вред людям нельзя? — Я не только про людей сказала. Я сказала: «смертных». Я не хочу причинять им вред, потому что сочувствую. — С вами удивительно приятно поговорить. — призналась Лилия. — Вы очень милы. — Я всего лишь искренна. Весзор остановилась под раскидистой зелёной тенью и поглядела опять на Лилию. — Если вам что-нибудь будет нужно... Какая-нибудь помощь, и вы не будете уверены в Возерай, или не сможете попросить её — попросите меня. Обещаю, если ваша затея покажется любопытной, или если ваши причины для действия будут справедливы, я посильно помогу. Лилия не успела ответить; Весзор тут же за миг изменилась, словно прошла сквозь кривое зеркало, и Лилия не могла сказать, что видела, как тело её покрывается шерстью или как отрастают громадные зубы, но вот только что она видела женщину в серой шубе, и спустя миг та пропала, и возникло уродливое звероподобное существо, которое вразвалочку побрело куда-то за деревья. — Пойду, погуляю, — проговорила Ива, заметив, что Лилия занята своими мыслями. В саду будто стало ещё лучше. «Может быть, не всё так плохо» — подумала Лилия. Безмятежность наивности нашла на неё. Ощутив это изменение, она вспомнила и про свой цветок. В её груди разливался приятный жар. Лилия была уверена, что сможет услышать маму. Открыв дверь в стене и нырнув в одеяла, она достала чистый свет, который скрывала от чужих глаз. И с ним вернулась под изумрудную тень золотой сирени. Весзор внушила ей надежду. И окрылённая Лилия зашепталась с цветком, упрашивая связать их с матерью хоть на мгновение. — Мама, пожалуйста, — просила она. — Ты услышишь, я знаю, я верю... Я так скучаю. Нечто в цветке приготовилось откликнуться на зов. За кустами послышались шаги и Лилия спешно прижала цветок к рубашке. Ни на секунду её не могли оставить в покое. — Простите, что мешаю. Что вы делаете? — Ива вышла из-за деревьев. — Я... Не знаю точно, — пробормотала смущённая Лилия. — Зову. — И он отвечает вам? — по выражению лица Ивы было трудно понять что-нибудь. Лилия удивлённо поджала губы. — Конечно... Разве должно быть по-другому? Беспокойные мысли зазмеились у неё в голове. — Не знаю, что вам ответить. Но лучше положите-ка его. — Зачем? — Лилия продолжала удивляться. — Я его возьму и отнесу к Возерай. Так нужно. Потом верну вам, не переживайте. — Но я говорила с мамой... — Позже договорите. Положите, пожалуйста. Голос у неё был страшно серьёзный. Лилия стала заметно переживать. — Тогда... Не будете ли вы так любезны... — самым несчастным голосом начала она, — Проводите меня, пожалуйста, к Возерай. Хочу её увидеть. — Как пожелаете, — тут же отозвалась Ива. Цветок она не стала поднимать, а просто провела над ним ладонью и он пропал. — Но я больше не могу перемещаться. Так что вам придётся идти. — Я не против, — отозвалась Лилия хрипло. Она пошла за телохранительницей по длинным слабо освещённым коридорам. В темноте, с её привыкшим к другому миру зрением казалось, что множество растворённых дверей ведут в никуда. Мимо за окнами стремительно проносились рыбы. Едва видимый голубой свет отражался от их чешуи. Ступени тянулись как кольца в цепях. Лилия шла и вспоминала слова старой песенки, которую пела когда-то бабушка. Той, на которую сама недавно выдумывала свои слова. Это была загадочная песенка, на взгляд Лилии. Сёстры считали, что песенка просто ни о чём, но Лилия была другого мнения, и сейчас, во мраке, когда новый страх окутывал холодным одеялом, смысл стал ей даже более ясен. Пелось там примерно так: Меня терзают муки О будущей разлуке С исходом лет Боюсь я бесконечности, Боюсь печали вечности, Где меня нет. И нет ни избавления, Ни зыбкого забвения. Таков ответ. Я слышу голос, он зовёт меня. Мне обещают чудесное спасение. Но где же, где душа моя? Тьму ночи избегая Обитель золотая Свой источает свет Но в вечности холодной Про свет тот неприродный Ни слова нет Нет ни упоминаний Ни слов, ни ожиданий. Таков ответ. Она едва разборчиво повторяла слова таинственной песни, а Ива шла впереди на несколько шагов, с виду глубоко погружённая в мысли, а по-настоящему чуткая и слегка испуганная. Когда они вошли, Возерай сидела за столом, и, как показалось Лилии, просто глядела в глаза маленькой статуэтки. Но стоило колдунье обернуться, и Лилия тут же поняла, что взгляд её только что был пуст, а теперь за сущее мгновение переменился. — Прости за лишнее беспокойство, — проговорила Ива с улыбкой. — Случилось кое-что. — Сколеск не так сообразительна, как я о ней думала? — протянула Возерай почти сонно. — Нет, с этим всё в порядке. Хотя, очевидно, она рассказала всё Ряске, а та всем советницам, — но представь себе, Лилия с ними разделалась. Тонкие брови Возерай чуть опустились. — Почему ты позволяешь приближаться к ней? — О, я стояла рядом, и Лилия была не против поболтать. — Возерай после этого заверения оттаяла. — Но есть кое-что ещё. — и она отвела сестру в угол, очевидно собираясь лишить Лилию удовольствия всё узнать. Пока они говорили, Лилия вскользь наблюдала за выражением лица Возерай. Она старалась угадать, о чём идёт разговор, но прислушиваясь и приглядываясь в рамках приличия. Потом Возерай подошла к ней. — Лилия, я забираю этот цветок. — просто сказала она. — Почему? — Лилия мысленно стукнула себя за то, что толком даже не договорила с мамой: теперь-то та точно будет не в себе. — Он умеет создавать очень сложные иллюзии, и может повторять голоса наших близких, особенности их речи. Использует волшебство, которое забирает из говорящей с ним волшебницы. Вы не волшебница, и он не должен был проявлять свои способности. Но, видно, я что-то не знаю о людях. Может быть, люди и обладают некоторым колдовством, или, может быть, цветок питался чем-то ещё. Я никак не могу этого сейчас узнать. И позволить вам ещё раз использовать его не могу тем более. — Это была не моя мама? — Лилия замерла. — Мне очень жаль. — Но... — теперь Лилии казалось, это было очевидно. Как она могла не догадаться? С чего она поверила? Почему, услышав голос из цветка, она так быстро объяснила это для себя? — Как мне перед вами извиниться за этот очередной ужас? — спросила Возерай. Лилия сделала несколько шагов в сторону. В её груди разливался ледяной страх, ещё немного, и она упала бы без чувств. — С чего я решила, что эта вещь — моя мама?.. — Я очень старалась, когда создавала его. Так что он умело обманывает. Позвольте, я помогу, — Возерай подошла к ней, положила руку на плечо и наклонилась так, что её волосы коснулись щёки Лилии. — Вы не виноваты в том, что вас обманули. Он мог бы обмануть кого угодно. Простите, пожалуйста. Мне очень, очень неприятно, что так вышло. — Могло быть и хуже, — Лилия почувствовала облегчение. Конечно, Возерай верно говорила, не её вина, что она оказалась обманута. — Неожиданно и жутковато, но хорошо, что Ива заметила. И я думаю, он действительно что-то забирал из меня. Значит, смертные способны на колдовство? — Ива, я очень признательна, — Возерай кивнула сестре. Та кивнула в ответ. Она стояла у стены, сложив руки под грудью, в точности, как это могла бы сделать Возерай. Лилия улыбнулась. — Никогда не слышала о смертных, которые бы были столь одарены. Так как мне извиниться перед вами? — Возерай спрашивала, чуть сжав плечо Лилии, и так, словно шептала, хотя голос ясно слышался и был вполне громким. — Если я не нужна вам сейчас, я вернусь к моим занятиям, — сказала Ива, и после утвердительного ответа Лилии, закрыла за собой дверь. Возерай смотрела в глаза Лилии своими нечеловеческими глазами, с каким-то особым настроением. Лилия не очень хорошо понимала, что с Возерай случилось, и посмотрела в другую сторону, чтобы ничто не мешало ей думать. — Вы... Немного... — начала она вежливо, и Возерай отпустила её плечо и посмотрела на свою руку как на последнюю врагиню. — Я слегка устала от этих дел, — пояснила она, подразумевая статуэтку. — Так что мне сделать? Хотите, подарю вам мой земной цветник на время, что вы здесь? Вам не нужно за ним ухаживать, он просто для вашего удовольствия. — Нет... Не нужно. Дайте мне подумать, и я придумаю. — Лилия прикусила губу. — Я сама не знаю. А вы простите, что я, не сказав ни слова, вышла из спальни? — Вы извиняетесь передо мной за то, что вышли из спальни? Это, конечно, удобно для меня, но это моя вина, что с вами что-то случилось просто потому, что вы вышли из спальни. Лилия подумала, что у Возерай или есть какой-то дар обращаться со словами так, чтобы они кружили голову собеседницам, или так всегда влияют слова озёрных жительниц на смертных. Или вся проблема в том, что ей нравится Возерай. — Да, но... Я могла бы спокойно посидеть в той милой спальне, пока всё не завершится, чтобы больше ничего не произошло. — проговорила Лилия тихо, — Представляете, насколько у вас меньше будет забот? — Вас устраивает сидеть там? — Нет, — честно сказала Лилия. Она была в расстройстве чувств. — Но так будет лучше. — Я знаю, почему вы не стали сидеть в своей спальне. Потому что, когда вы огорчены, вам нужно сбежать куда-нибудь. В такое место, где вас никто не найдёт. Может быть, вы сами за собой не замечаете, но я замечала раньше. Вам нужно бежать, чтобы никто не могла догнать. Я видела, как вы убегали в лес, или в сад. Никому не говоря ни слова, сбегали, — и потом возвращались, так же незаметно. В уединении вы набираетесь сил простить своих обидчиц или саму себя. Успокаиваетесь и отдыхаете от расстроивших вас вещей. Я думаю, запрещать вам это — значит вредить не меньше, чем встречей со Сколеск. Если ограничивать вас, следить за вами, рано или поздно вы будете чувствовать себя гораздо, гораздо хуже. К тому же, вы справились. Лилия смогла вздохнуть, только когда Возерай договорила. — Справилась? — Вы своими силами одолели Сколеск. Как ещё это можно назвать? — Но мне это удалось потому, что вы рассказали про песок. Не знай я, оказалась бы в большой беде. — Вы использовали полученные знания. Скажите, когда вы обыгрываете сестёр в какую-нибудь игру, тоже думаете, что просто выучили или выдумали новый ряд ходов? — Нет, — засмеялась Лилия. — Я всегда в такие моменты просто говорю: «Я победила!» — Почему бы сейчас тоже не сказать: «Я победила»? Лилия покраснела от удовольствия. С ней не слишком часто случалось что-то такое. — Я победила. Она и не заметила бы без подсказки. Или заметила бы когда-нибудь потом. Возерай улыбнулась, не скрывая острые зубы, и вернулась на своё место, к статуэтке. — Когда надумаете, что для вас сделать, скажите. — Можно остаться тут? Я буду мешать? — Оставайтесь, мне будет приятно. Только заскучаете. Я с вами не могу разговаривать, я занята. — Ничего. Я могу сама себя развлекать. — убедила её Лилия. Возерай ещё улыбнулась голубоватыми тонкими губами и снова сложила руки перед собой. Лилия принялась бродить по комнате. Она размышляла, мысли тянулись, как облака в безветренный день. Она ничего особенного не хотела, только бы поговорить с мамой или хотя бы с сёстрами. За маму Лилия тревожилась больше, у той было больное сердце. Почему бы не написать им письмо? Сама Лилия не смогла бы доставить, но, если Темнозверь ушла, озёрные жительницы могли бы отнести его. Хотя всё это казалось сомнительной затеей — ведь так Лилия не могла бы увидеться с мамой, а значит, нужно убедить её в письме, что всё замечательно и чудесно буквами. (Лилия сомневалась в своём таланте). Прошло, может, несколько минут, или пара часов. Возерай закрыла глаза и нажала пальцами на веки. — Что-нибудь нашли? — спросила Лилия, которая пересчитала плитки на полу трижды. — Нет. — тихо ответила Возерай. — Можно кое-что узнать? Как вы туда уходите? — Это трудно объяснить. — Возерай положила руки на стол, и посмотрела на гостью. — Что-нибудь придумали? — Почти. А можно спросить... почему, когда кто-то появляется, раздаётся цоканье? — Цоканье?.. Это звук, которым мы сопровождаем перемещение, чтобы не появляться без предупреждения. Не находите, что появляться тихо даже более дурно, чем подкрадываться? — Нахожу. — согласилась Лилия. — А что, переместиться можно куда угодно? Можете переместиться высоко в небо, где нет воздуха? — Куда угодно, где уже побывала. — И туда попасть не можете? — огорчилась Лилия. — Я там была, так что могу. Вопрос только: зачем? Скучно там до безобразия. — А где ещё вы были? — спросила Лилия с интересом. — Я была много где, почти везде, где можно быть. — А у меня дома вы тоже раньше были, значит, можете оказаться там снова за миг? Я понимаю, что меня туда взять нельзя, я только хочу передать письмо. Это будет моё желание. — Письмо? Это не очень хорошая мысль, вам не показалось? Вашим родственницам не хватало только письмо получить из другого мира. — Это мои родственницы, мне решать. Я хочу хоть как-нибудь с ними поговорить. Чтобы они знали, что я не умерла и меня никто не мучает. Отнесёте письмо? Или как появитесь, Темнозверь сразу кинется? — Не кинется. Она уже давно умчалась куда-нибудь в темноту отсыпаться. Я доставлю письмо, если желаете. Но я не хочу считать, что это моё извинение, это уж слишком мало. — Мне что, ещё что-то придумывать? — Прошу вас, — засмеялась Возерай. От её смеха Лилии стало горячо. — А как тут под водой пишут письма? — спросила она, стараясь убедить себя, что ей неважен смех Возерай, и сообразив, что написание письма будет большой проблемой. Не на дощечке же царапать буквы. — У меня есть бумага, из вашего мира. — Возерай создала в воде большой пузырь воздуха и внутри него развела ладони: появился альбом, который Лилия как-то раз забыла в лесу. Она его и не искала: думала, он где-то в доме, только ей он не был нужен, и она даже не спохватилась. — Вы что, собираете все мои вещи? — Не все, — смутилась Возерай. — Я всегда возвращала ваши вещи. Но альбом вам был не нужен. Тут спорить было не о чём. — Я даже рада, что он тут. Хотя не представляю, зачем он вам. — Думаю, вы можете представить, зачем. Люди ведь тоже хранят дорогие, но не очень полезные вещи. Если хотите, могу вернуть. Но для меня он очень ценен, и мне будет приятно, если разрешите оставить. «А, впрочем, влюблённые иногда чудны» — Лилия махнула рукой. — Оставьте. Возерай положила альбом на стол; пузырь так и остался вокруг него. Лилия села, а Возерай поставила рядом чернильницу, или что-то приблизительное, вроде чернильницы, в виде щучьей головы, с настоящим гусиным пером. — Больше ничего нет. — пояснила она. — Мы по-другому пишем. Это самое похожее на то, чем пишут смертные. Лилия смиренно взяла перо. Она чувствовала себя так напряжённо, будто была проверочная работа. И боялась, что этот пузырь лопнет. Возерай села где-то слева и принялась рассматривать, как бы от скуки, свои блестяще чистые белые перчатки. Лилия подумала и написала вот что: Дорогие мама, Вера и Любовь. Я живая и всё хорошо. Я попала в другой мир. Меня принесла сюда колдунья, которую зовут Возерай. В конце месяца сюда придёт чудовище, которое называют Темнозверь, Возерай убьёт её, и потом я отправлюсь домой. Люблю вас и обожаю. Лилия. Странное дело, раньше ей казалось, она умеет обличать мысли в слова, но стоило коснуться пером бумаги, — и вот, обличила. — Можно? — Возерай протянула руку. Лилия передала альбом. Пузырь послушно качнулся вместе с ним. Возерай наскоро пробежала глазами письмо. — Скажу вам честно. Это надо переписать. — Переписать? — возмутилась Лилия. — Какое место? — Лучше целиком. Лилия вздохнула и села писать ещё раз. Она понимала, что Возерай права. Дорогие мама, Вера и Любовь. Со мной всё хорошо. Я по вам очень скучаю. Я сейчас живу в волшебном мире, в который меня принесла Возерай, она озёрная колдунья. Она добрая, и она любит меня. Поэтому она меня сюда принесла. Все сказки, которые рассказывала бабушка, оказались правдой. И я очень рада. Хотя иногда мне тут трудно и странно, но всё же довольно неплохо. Здесь всегда темно. Никто меня не обижает, мне тут очень хорошо. Я ничем особенным не занимаюсь. Пожалуйста, не скучайте, я скоро вернусь. Ваша Лилия. — На мой взгляд, у вас не получается. Но можете, конечно, и такое письмо отправить. — Помогите? — взмолилась Лилия. — Хотите, чтобы я написала? — Я не знаю, с чего начать объяснять, — пожаловалась Лилия. — Вы знаете? — Дайте попробую. И Возерай, несколько секунд подумав, села писать. Точнее, она толкнула перо, а то принялось писать само, чуть царапая бумагу. Возерай говорила ему. Дорогие мама, Вера и Любовь, Не нужно искать меня. Я цела и невредима, со мной всё в порядке. Я сбежала из дома. Не подумайте только, что дома мне было плохо. Но я очень долго общалась с одной женщиной, весьма приятной. Мы встречались несколько раз. Она мне нравилась всё больше. Я держала наши встречи втайне, простите за это. Но иногда любовь должна оставаться между двумя, верно? Я много думала, что мне стоит посмотреть мир. Моя возлюбленная предложила отправиться вместе в путешествие, а потом задержаться немного у неё в гостях. Так я бы смогла почувствовать свободу и провести с ней время. Я согласилась. Не судите меня строго, пожалуйста. Я сейчас понимаю, как это глупо. Простите. Я сожалею об этом каждый день. Я буду бесконечно извиняться перед вами, когда вернусь. Но сейчас вернуться по некоторым причинам не могу; объясню всё после. Очень скоро буду дома и обниму вас всех. Люблю вас. Подождите меня ещё три-четыре недели. Ваша Лилия. — Выдумывать вы неплохо умеете! — Лилия пробегала письмо глазами третий раз. — Но ведь это всё ложь. — Такую правду лучше выдавать осторожно. При встрече, когда всё закончится. Да и вообще, вашей маме не стоит читать о том, что вас похитила волшебница, или что-то ещё такое. — Я об этом не подумала. Действительно. — Много опыта, — пояснила Возерай. — Я в общении с впечатлительными личностями стараюсь избегать острых углов. (Мама Лилии в самом деле была впечатлительной личностью, и подобными вещами её было лучше не впечатлять). Дальше Лилия похвалила со смехом место про объяснения влюбленности и про «приятную женщину», а Возерай явно обиделась на это. — Я могу переписать, — сказала она ледяным тоном. Но Лилия сумела убедить её, что итак всё лучше некуда и села переписывать своим почерком. После она протянула Возерай с дотошной аккуратностью вырванный лист. — Отнесите, пожалуйста. Доставьте побыстрее. — Хорошо, — улыбнулась Возерай мягко, взяла письмо и сжала меж ладоней; оно тут же исчезло. — Скоро отнесу. — Письма, кроме прочего, доставляют в упаковке. С особыми наклейками. Там ещё пишут, куда письмо доставить. Вы такие можете сделать? Или они не поверят. — Я просто передам письмо одной из слуг, и внушу, что она нашла письмо как полагается, а потом упаковку потеряла. Не переживайте, внушение не навредит ей. Это похоже на то, как я меняю ваши мысли. «Полезный навык!» — подумала Лилия. — Как мне вас благодарить? — спросила она. — Не нужно. Это моё извинение. — Я хочу как-нибудь поблагодарить, — Лилия настойчиво наклонилась к ней. Возерай что-то разбудила. Возможно, нехорошее. Лилия пыталась показать, что не против некоторых вольностей, она вообще давно думала о разного рода вольностях. — Нельзя же, чтобы вы всё время что-то для меня делали. Должно быть и в обратную сторону. — Это сущие пустяки. Лилия улыбнулась умоляюще. — Ну позвольте хоть как-нибудь отплатить вам. А то мне неудобно, — попросила она, невзначай пальцем поводя по дымчатой, похожей на слезу аметистовой пуговице на груди колдуньи. Возерай растаяла. — Хорошо, можно поцеловать вашу руку? — попросила она. Лилия подала руку. Следующие несколько мгновений длились вечность, но закончились несправедливо быстро. Возерай прижала пальцы к губам, не целуя, только судорожно вздыхая. Лилия чуть не ахнула, таким нежным было это прикосновение. — Вы такая милая, — прошептала она. — Нужно же в самом деле получить небольшое поощрение за мой труд. — Возерай сказала очень тихо, таким соблазнительным необыкновенным голосом. «Что с моим сердцем?» — подумала Лилия, другой рукой касаясь груди, очевидно, чтобы оно не выпрыгнуло. Возерай смотрела так же, как совсем недавно, только теперь не сжимая её плечо. Она приподняла подбородок Лилии и наклонилась к ней, невесомо целуя щёку, потом чуть ниже, пока не прикоснулась губами к шее. Лилия невольно вздрогнула от того, как это было приятно и Возерай отстранилась. — Зря я делаю это, — сказала она. — Почему? — расстроилась Лилия, которая вся разгорелась и покраснела. Но Возерай ничего не ответила и вообще встала. Лилия поникла, и спрятала пристыженный взгляд. Возерай, вероятно, была права, потому что Лилии просто хотелось получить удовольствие и поиграть. — Отправляйтесь поскорее, — повторила она. — И узнайте, в порядке ли мои близкие? — Тогда мне нужно идти. — Возерай закрыла глаза статуэтки, и та сразу вся потемнела. Может быть, это целый другой мир погрузился в сон. — Постойте секундочку, — Лилия подняла голову. — Я придумала, как вам передо мной ещё раз извиниться. Имейте в виду, вы сами напросились. Возьмите меня в другой мир. В один из тех, о которых вы говорили. Пожалуйста.