Похищенные цветы

Пока Лилия радовалась и плакала, Возерай искала способ одолеть Темнозверя. Она поняла, что ответ явно не найдёт там, где ищет, но не знала, где ещё можно найти. Одна часть волшебного хранилища была скрыта, по собственному решению Возерай. Там сохранялись особенно важные знания, в которых не было ежедневной необходимости. Эта часть хранилища существовала всегда в разном месте, и только Хозяйка и советницы знали природу перемещения. Но и среди множества редких заклинаний и полузабытых мудростей ничего подходящего не нашлось. Возерай вернулась, забрав несколько прозрачных многоугольников. Просто чтобы пересмотреть древние знания, которые там хранились, ещё раз. В комнате уже собрался значительный беспорядок, но куда больший беспорядок возникал в её мыслях. Вдруг в тишине раздался металлический звон. — Возерай, — в полумраке возникла Мидия. — Я слышала от Ивы, с тобой что-то случилось. Не понимаю, почему она сразу не сказала. Как ты себя чувствуешь? «Ну Ива... — подумала Возерай сердито. — Держись». — Всё хорошо, — отозвалась она. — Это мелочь. Мидия посмотрела на неё долгим суровым взглядом. Возерай стойко это вынесла. — Она нарушила всё течение твоей жизни. — сказала Мидия наконец, будто подвела некий итог. В этих словах не звучало никакого упрёка, только печаль. — Может быть, так мне лучше? — проговорила Возерай с несколько напускной улыбкой. — Хотя бы отдыхай. Колдовство занимает много сил. — Мидия чуть сжала её плечо, и отпустила. — Я буду готовить для человеческой гостьи еду. Не тревожься, я о ней позабочусь. — Благодарю, — Возерай хотела коснуться её плеча в ответ, но рука всё ещё так болела, что она не нашла сил на движение. Мидия исчезла, и Возерай снова осталась наедине со своими неудачами. Она с самого начала знала, выход будет нелегко найти. Но теперь стала понимать, что такое беспросветное отчаяние. Она рассчитывала во многом на грядущее полнолуние, оно делало любое колдовство сильнее. Однако нужно было выбрать, какое именно колдовство совершать. Всё, что Возерай нашла полезного, было в лучшем случае сомнительно. Она так и провела ночь, не зная, как быть и какие чары лучше выбрать. Обычно Возерай завтракала вместе с кем-нибудь из помощниц, чтобы дать распоряжения на день. На этот раз общество ей составляли Серебужна и Красунь, и ещё Возерай пригласила Иву, к ней было дело. За Серебужной увязалась Ряска, и никто не стала её прогонять. Тень вроде как тоже обязана была появиться, чтобы получить некоторые поручения по работе, но, поскольку она всё ещё была наказанной, то сидела в углу и ничего не ела, тоскливо облизываясь на жаб, жареных водяных пауков и печёных пиявок и ожидая, обратятся к ней или нет. — Рада видеть вас, повелительница, — придавленно проговорила Серебужна. У неё плохо получалось скрывать чувства, и она всё ещё волновалась из-за вчерашнего. Возерай на неё не посмотрела, зато Красунь подозрительно сощурилась. — И я рада тоже, — бесцветно отозвалась Возерай. Она перенесла движением руки из комнаты одну из пёстрых сфер, и положила рядом ладонь, чтобы мысли прошлых Хозяек могли проникнуть в её разум. Ей это ничуть не мешало говорить ещё и с советницами, иногда она без труда могла делать разом несколько дел. — Я видела дурной сон, — пожаловалась Серебужна. — Ваша гостья всех погубит. Должно быть, ночь у неё выдалась невесёлая. Ива сочувственно представила, как Серебужна снова и снова воображает, как смертная заставит всех считать песок и поубивает. — Честное слово, Серебужна, даже у моего терпения есть пределы, и в последнее время я к ним всё ближе. Серебужна прикусила язык. Ива решила отвести разговор в сторону, обычно это запросто ей удавалось. — Почему ты желала меня видеть? — спросила она у Возерай. — Хочу попросить об огромном одолжении. Только тебе я могу такое поручить. Не могла бы ты стать защитницей Лилии? Ей нужна охрана, настоящая охрана с оружием. Сколько бы раз я не повторяла, всё равно кто-нибудь донимает её. Это невозможно дальше терпеть. — О, я с огромной радостью, — Ива так и растаяла от доверия. — Мне не трудно. — Я отблагодарю позднее. — громадная тяжесть свалилась с плеч Возерай. Ива возмутилась. — У тебя и без того море хлопот. Нет необходимости, уверена, мы найдём общий язык и подружимся. Даже несмотря на некоторые сложности... — она бросила косой взгляд на Красунь, и решила не распространяться. — Если ты её так любишь, то и я смогу полюбить. Красунь совершенно ничего не заметила. Она блаженно потягивала рыбью кровь из медного кубка. — Ты всегда выручаешь меня, — улыбнулась Возерай. — Я хотела спросить... — Серебужна положила локти на стол, и посмотрела на Возерай с надеждой, — Вы, безусловно, крайне заняты, но мы все надеемся, что на праздновании в честь полнолуния вы будете? — Буду, можешь не переживать об этом, — кивнула Возерай. Она собиралась использовать полнолуние для своих чар, а празднование шло ей на руку. — А не уместно ли будет на время оставить смертную где-нибудь снаружи? Всё же, некрасиво, когда человеческое существо находится в доме, во время полной Луны... Возерай как бы скрипнула зубами. Ива звонко поставила бокал. — Вчера я так и не успела сказать тебе, сестра. Диво возвращается. Серебужна уставилась на Иву, будто та сказала: «Думаю, я тоже влюблена в человеческую гостью. И, ах да, кстати, я решила, что тоже больше не ем мясо людей». — Уж не нашла ли Диво Лугблескёну? — засмеялась Красунь, и подавилась. — Что-то я сильно сомневаюсь. — вздохнула Ива, — Однако, будем надеяться. Серебужна покачала головой. — От Диво никогда нет проку. Если она нашла Лугблескёну, я поцелуюсь со смертной. Возерай посмотрела на Серебужну с откровенным недовольством. — Клянусь, если она нашла Лугблескёну, я поцелую Тень. — таким же тоном повторила Красунь. — Фу, — отозвалась Тень из своего угла. — Тебе это едва ли грозит. — утешила её Серебужна. — Серебужна, к Лилии не приближайся. И больше, прошу, не говори подобных глупостей, или отменю твоё помилование. Ты ведь всё ещё не извинилась, так будь благодарна за мою доброту. Серебужна покорно умолкла и принялась за рыбу, которую глотала прямо со всеми костями. Дальше они ели в тишине. Наконец Красунь взглянула на Возерай, словно хотела спросить, услышит ли она распоряжения на день. Но Возерай только кивнула, давая понять, что рассчитывает на сообразительность Красунь. Красунь взглядом показала, что на неё можно положиться. Настроение у Хозяйки явно было кошмарное. С каждой ночью полнолуние приближалось, и Возерай становилась мрачнее. Она держала ладонь над одной из выемок в пёстрой сфере, которая сама по себе вращалась, и размышляла о том, как сделать наиболее выгодный выбор. Она начинала считать, что не справится. Возерай выбрала женщин, силу и жизнь которых собиралась отнять, если не найдёт другое решение. Она собиралась защищать Лилию даже такой ценой, и чувствовала себя отвратительно. Но что её ожидало после смерти Темнозверя? Едва ли прощение. Возерай рассчитывала только на то, что сможет заставить Лёд поклясться кровью, что та защитит Лилию и спрячет. — Вам стоит прерваться, чтобы спокойно позавтракать и отдохнуть, — посоветовала Красунь. Возерай знала, что это говорится из лучших побуждений. — Мне пора, прошу меня извинить. Благодарю за заботу, Красунь. Пожалуйста, отнеси Лилии завтрак, всё уже должно быть готово. Сама, — Возерай поставила бокал, развоплотила пёструю сферу, встала из-за стола и тут же исчезла. — И у меня дела, на этом прощаюсь, — сказала Ива, тоже поднимаясь, и оправляя тяжёлый плащ. После и она исчезла. Серебужна продолжила грызть кости. Красунь не возражала против порученных обязанностей. Лилия ей понравилась, хотя, видимо, она Лилии не понравилась. — Тень, не поможешь ли ещё раз со смертной? — Мне велено ей не показываться, — со страдальческим выражением лица объявила Тень из угла. — Ах, точно. Ряска, помоги отнести для гостьи еду, — велела Красунь. — Ты ведь ещё ничего не натворила? Ряска вскочила с места, как заводная игрушка. Она до этого сдерживалась с трудом. — Вот здорово! Поглазею на настоящего человека вблизи! А можно Золотьсиг позвать? Серебужна поглядела на Ряску, как будто предупредила, и медленно покачала головой. Красунь хотела посулить Ряске убираться вместе с Тенью и Тишь, но, поскольку оставлять Тень и Ряску в замкнутом пространстве наедине было опасно, Красунь просто погрозила, что, если та станет глазеть, будет мыть посуду после завтрака за всех, вручную, три недели. Ряска послушно утихла, села на место и закивала. Лилия проснулась поздно. Она не могла вспомнить, как уснула. Она помнила, как сидела с овальной шкатулкой на коленях и разглядывала дивные штучки при свете цветка. Штучки напоминали о её собственном собрании, которое Лилия пополняла почти все свои восемнадцать лет, и которое прятала ото всех. Изначально она держала там сокровища, которые могли бы отнять няни и воспитательницы. Крыло бабочки, чей-то зуб, стеклянный кукольный глаз цвета морской волны в непогоду, осколки ёлочных игрушек, мёртвый жук, крышка от чернильницы, ржавая пружинка, щепки от лакированного карандаша и ещё что-то такое, что, по мнению взрослых, лучше детям не трогать. Лилия бережно охраняла свои ценности от всякого нападения, и за всю жизнь их видела только Вера. Но тогда Лилия была уже слишком взрослой, чтобы у неё что-то отнимать, и Вера лишь заметила, какая Лилия чудаковатая, что хранит мусор и любуется им. Вера много читала, обожала стихи и разбиралась в духах, умела различать полевые цветы, и влюблялась иногда в тех, о ком знала только из книг. И при этом ей не хватило чуткости разобраться, что здесь к чему. А Лилия была иного толка, она не понимала в цветах и в стихах, — хотя они и нравились ей, — но часами разглядывала зубчик от пера и думала, как он хорош. Сейчас шкатулка лежала на полу, а содержимое рассыпалось по одеялу и по песку. За окнами стоял всё тот же непроглядный мрак. Возле окон Кысь поставила простенькую вазочку, которую сотворила из песка, и в которую поставила розы. Лилия вздохнула. Кажется, нечто двигалось там, за окном, незримо для глаз, именно тогда, когда не смотришь. Кто угодно уже бы привыкла к этой непроглядной вечной темноте, но не Лилия. Она всё продолжала удивляться и восхищаться. В очередной раз посмотрев в клубящуюся тьму, будто впервые, Лилия мирно качнула головой, как бы кивнув в приветствии. После сна она опять замёрзла, словно спала на голых камнях, хотя постель с несколькими одеялами и грудой подушек казалась необыкновенно мягкой и уютной, а Кысь переодела её в тёплую одежду. Но тело теряло тепло изнутри, самое сердце её замерзало. Поднявшись и с большим усилием растерев озябшие пальцы, Лилия прошлась в купальню и умылась. Кое-как она согрела руки. В купальне было тепло и тихо. Лилия решила думать, что вся купальня принадлежит ей, сколько было. Поэтому, собрав штучки в шкатулку и спрятав ту вместе с цветком подальше, она направилась прогуляться по купальне. Сидеть на одном месте до невозможности наскучило, к тому же, было холодно, как зимой ночью в лесу. В купальне она обнаружила целый лабиринт. Он разветвлялся во все стороны. Лилия выбрала идти по светлому голубому коридорчику, где потолок украшали маленькие, как леденцы, плитки. Она встретила по пути несколько рыбок, но те сразу же уплыли, хотя Лилия попыталась очень осторожно и ласково их подманить, как щенков. Просто ей стало жутко одиноко. Вывел коридорчик в широкую комнату, где в полу находилась ступенчатая ванна таких размеров, что в ней бы поместился дом Лилии. Лилия задумчиво присела на краю. Здесь стоял ужасный мороз, и веяло холодом откуда-то издалека, из-за поворота, как из-под земли. Лилия потёрла плечи и щёки. Она думала о том, как получше попросить прощения, никак ей не было покоя. Она даже подумала, что могла бы поцеловать Возерай, но тут же отмела эту мысль, ведь выходило как-то дурно. Как будто поцелуем она решила расплатиться. В тишине рядом с Лилией проплыла какая-то крохотная змейка. Лилия глубоко ушла в свои мысли, поэтому вздрогнула. Тут она поняла, что сидеть дальше на месте нет никаких сил, потому что стала холодная, как лягушка. И она встала и неторопливо побрела обратно. Когда Лилия добралась до круглой комнаты, у неё ломило колени и ступни от холода. Она присела на краешке одеяла и вздохнула, растирая колено сквозь тёплые штаны. Её немного трясло. Может быть, сам Озёрный край изживал её, или она мучилась от досады и злобы озёрных жительниц. И тут снова послышался приятный голос Кысь. — Можно ли зайти к вам, смертная Лилия? — Лилия обрадовалась ей, как родной. — Да, конечно, пожалуйста, — разрешила она. Кысь, только зайдя, опять принялась создавать из ничего все нужные вещи, чтобы привести волосы Лилии в надлежащий вид, а затем одним жестом расправила одеяло и убрала на место подушки. — Пожалуйста, сядьте, — попросила она очень нежно. «Вот бы и мне так уметь» — подумала Лилия, прикидывая, как это удобно. — Давайте я вас приведу в порядок, смертная Лилия. — Не могли бы вы не называть меня так, пожалуйста? — попросила Лилия очень милым голосом. Её забавляло это «смертная Лилия», но рано или поздно такое начинает действовать на нервы. Кысь удивилась. — А как тогда? Разве можно ещё как-нибудь называть? «Дорогая человек»? Нет бы ей сказать просто «Лилия». — Так не говорится, — Лилия хихикнула. Ей понравилось. Она была бы не против, если бы и наверху, у неё дома, было положено так говорить. — Почему же не говорится? Вот, у меня отлично получилось сказать. — Так нельзя; надо «дорогой человек». — поправила Лилия. — Между собой слова необходимо согласовывать. — Ну, кому надо, пусть те и согласовывают. Какая глупость. Может, вам поменять кое-что в этом языке? — она всё укладывала подушки, просто заставляла их двигаться, даже не прикасаясь, и Лилию это уже ничуть не поражало. Она тут такого насмотрелась, что ей ползающие сами по себе подушки. — Кому? Мне? — растерялась Лилия, и стала пинать песок. — Что поменять? Кысь продолжала болтать, не глядя на собеседницу. — Хотя бы вам. Или кому-нибудь ещё, там, наверху. Кто там у вас главная? Вот она пусть и займётся. Или вы. — Я попробую, — согласилась Лилия, не представляя, каким образом и с чего ей в таком случае стоит начать. Дальше Кысь опять переодевала и причёсывала Лилию. У неё это здорово получалось, но Лилия от этого чувствовала себя куклой; её и дома переодевали, но там всё шло иначе, там не осведомлялись о её мнении по поводу оказываемых услуг, и главное, там она ощущала, что полностью властна над всем действием. И все телодвижения и прислуживание были как бы невидимы, неощутимы. Кысь же одевала её, как маленькую, и Лилия всё вспоминала, как Серебужна и призрачные женщины обозвали её ребёнком. Это было досадно. — Разрешите, — Кысь сдвинула волосы Лилии в сторону, чтобы поправить воротник и безрукавку. Лилия обречённо зажмурилась. — Осталось только повязать вот это. — и Кысь указала на шерстяной галстук, или чем бы это ни было. «Хоть бы она больше ничего не говорила, мне итак тоскливо до смерти» — подумала Лилия и закрыла опять глаза. — Может, вам стоит плащ носить? Пальцы у вас совсем ледяные, а люди ведь имеют горячую кровь. Вам холодно? — Я сделаю это сама, — сказала Лилия, остановив руки Кысь на половине, и не дав закончить с повязкой. — Вот как? — удивилась Кысь. Лилия старательно взялась за дело, не ожидая никаких успехов. Однако Кысь уже начала и Лилия быстро догадалась, что куда протянуть и ловко заколола рыбкой сверху. — А неплохо справляетесь. — похвалила Кысь. — Вам очень к лицу. Надеюсь, вы сегодня хорошо день проведёте. — тут она щёлкнула пальцами, чтобы и гребень и прочая мелочь разом сгинули. — Ну, у меня ещё дела. До встречи. — Буду рада снова вас видеть, — отозвалась Лилия, и была, в основном, честна. Кысь улыбнулась и пропала, как мираж. Не успела Лилия подумать, что Кысь слишком добра для людоедки, как раздался осторожненький стук по двери. Лилия встала и сама открыла. Стучалась Красунь. Явно она тоже пересмотрела отношение к гостье. Это было понятно даже по выражению лица. Или, может, решила не досаждать Возерай лишнего. С Красунь зашла та, похожая на башню, Золотьсиг, и ещё три молчаливые женщины, которые никак представиться не пожелали, только поклонились. Одна из них была Ряска, но она прикусила язык, чтобы случайно что-нибудь не сказать. Красунь принесла нечто вроде кофейника на подносе, и ещё некой посуды. А ещё одна из женщин принесла ларчик. — Возерай подарила вам, — заявила она, указывая на ларчик, и изящно передавая Лилии. «Как всё же она мила» — Лилия прямо почувствовала некую волну в груди. — Благодарю, — ответила она, увлечённо разглядывая узоры на ларчике и гадая, что внутри. Оказалось, там на красной подушке серебряные заколки, в виде крылатых рыбок, с бриллиантовыми глазками, и ленты для волос, украшенные лунным камнем, синей шпинелью и сапфирами. (Так ей пояснила передавшая ларчик женщина). Ленты так и мерцали, и Лилия заворожённо подняла одну, чтобы получше разглядеть камни. Должно быть, наверху эти вещи имели бы огромную ценность. Принимать подарки Лилию уже не смущало; она даже надеялась в тайне, что Возерай на этом не остановится. Подарки были ей крайне приятны. Что касается завтрака, то на этот раз на тарелке лежал настоящий толстый пирог, с печёной масляной корочкой, и яблоками и патокой сверху. Лилия даже изумилась, как пирог может выглядеть так обыкновенно. Непредставившиеся женщины тем временем разливали яркий напиток в бокал, и резали печёные овощи ножом, сделанным из цельного лазурита. Они всё за неё делали как-то странно, наверху никому бы и в голову не пришло резать за Лилию пирог на кусочки, однако эти, видно, считали, что раз Лилия сама не станет одеваться, то и нечего рассчитывать, что она умеет резать. Хорошо бы они не стали жевать за неё. — Как самочувствие ваше? — спросила Красунь любезно. — Благодарю, замечательно, — отозвалась Лилия, решив умолчать, что она продрогла, как бродячая собака. Им жаловаться она не собиралась. Одна из незнакомых женщин поставила перед Лилией бокал, полный красной жидкости. Лилия было испугалась, что они человеческой кровью её решили напоить, но успокоилась, заметив, что жидкость блестит, как солнце, и переливается шестью цветами: бирюзовым, розовым и ещё какими-то, которые Лилия не поняла, как назвать. — Из чего это? — на всякий случай спросила она вежливо. Мало ли, во что они тут умеют превращать человеческую кровь. Бледнокожие женщины охотно взялись пояснять: — Сок спрятанных ягод. Они растут там, где ходили феи. — Я никогда не слышала про такие, — Лилия с любопытством рассматривала сок, радуясь, что он не из людей. — Как они выглядят? — О, — судя по всему, они были не прочь поболтать, — Внешне точь-в-точь обыкновенная сорная трава, но в самой середине лета они зреют, и ночью, когда не видно ни звёзд, ни луны, показываются на глаза. Походят на малину. Тогда мы их собираем. Они имеют множество полезных свойств, например, излечивают шрамы на теле и разуме. Лилия слушала с большим интересом. — Надеюсь, вас такая еда устраивает? — спросила Красунь. — Да, конечно. Замечательный пирог, — похвалила Лилия. Пирог в самом деле был хорош, ничуть не хуже, чем пекли у неё дома. Золотьсиг обрадовалась. — Мы украли его у людей. Лилия подавилась. Красунь косо посмотрела на Золотьсиг. Лилия прокашлялась. — Что значит «украли»? — впрочем, она уже поняла. — Глупые люди поставили пирог на окно, — засмеялась Ряска. Лилия поморщилась. — Мы его взяли в том же доме, откуда тебя украла Хозяйка. Дивный домик! — Можете красть оттуда для меня еду каждый день? — спросила Лилия. Она испытывала странные ощущения, но, наверное, красть у себя лучше, чем красть у незнакомых. — В этом нет необходимости, Возерай распорядилась, какую еду вам готовить. Тем более, подниматься всё время наверх та ещё морока, — объяснилась Красунь. Ну а мнение Ряски о Лилии значительно улучшилось. — Конечно, любовница Луны! Я могу красть для тебя пироги каждый день. Будет ещё лучше, если ты станешь делиться со мной. Возерай верно сказала, мы подружимся. Я Ряска, — она протянула Лилии руку. — Не называйте меня так, пожалуйста, — попросила Лилия, неуверенно пожимая протянутую руку, — У меня тоже есть имя. Меня зовут Лилия. — Лилия! Ну какое же это имя, это цветок. — Как будто твоё имя лучше, — растерялась Лилия. — Ряска это водоросли. Не вижу разницы. Она считала, её имя даже нормальнее, в некотором смысле. Красивее, во всяком случае. Ряска надменно усмехнулась. — Ряска — это вполне порядочное имя, а вот «Лилия» — недоразумение какое-то. Золотьсиг спор понравился, и она наколдовала себе стул (огромный!), села и приготовилась слушать, что выйдет. Красунь с опаской переступала с ноги на ногу. — Надо звать людей так, как они представляются, — пока ещё терпеливо потребовала Лилия. Ряска фыркнула, как рассерженная кошка. — Это кто ещё сказала? — Это всем известно. — Лилия сжала зубы. Ряска раздражала. — Буду тебя звать любовницей Луны, потому что звать тебя «Лилия» — это уж совсем глупости. Кто тебя только так назвала. — Замолчи, пожалуйста, — попросила Красунь, щипнув Ряску за локоть. Та визгнула. — Ну ладно, ладно, — стушевалась она, вспомнив про мытьё посуды. — Я не хотела задеть! Ты же не сердишься? — она уставилась на Лилию своими глазищами-фонарями. — Очень надо, — улыбнулась Лилия. Сердиться на вас — терять самоуважение. — Дивно. — примирительно заключила Красунь, желая прекратить это поскорее. Ряска, судя по всему, тоже была рада. — Чтобы потерять самоуважение, надо его сначала иметь... — со знанием дела заявила она, и тут вдруг вся встрепенулась, как птица на ветке. — Какая у тебя заколочка забавная! — и она протянула руку, словно намеревалась тут же стащить с волос Лилии золотую заколку. Лилия так и шарахнулась. — Ряска! — Красунь не на шутку разозлилась, — Что ты творишь, не смей к ней прикасаться! Голос у неё стал громкий и злющий. Даже Лилия перепугалась. Ряска шугнулась в сторону, как зверёк. — Подарили целую кучу блестяшек, зачем жадничать... Ничего, лет через шестьдесят-восемьдесят она помрёт, и я эту заколочку себе возьму. Красунь поджала губы. Она, видимо, крепко рассердилась. Лилия же выразила благородное негодование лишь взглядом. Она поняла, что в последнее время дошла до того, что стала попросту опускаться до оскорблений и ругательств, и это ей не было приятно. «Совсем я поглупела тут» — подумала она, и твёрдо решила далее не отвечать Ряске. Похоже, что Красунь решила примерно тоже самое, потому что одарила Ряску суровым взором и та мирно отошла в уголочек и больше не приставала. Золотьсиг выглядела расстроенной. Закончив завтрак, Лилия поинтересовалась: — А можно мне немного прогуляться? — Конечно, можно. — разрешила Красунь, и щелчком пальцев заставила посуду собраться ровной стопкой. — Я хочу спросить, насколько это безопасно? — засомневалась Лилия. Прогуляться она, конечно, хотела, но не ценой же здоровья и жизни. — Полагаю, это полностью безопасно. Почему это может быть небезопасно? С вами ничего не случиться. — уверено разъяснила Красунь. — Я ведь человек. — Лилия очень внушительно смотрела на Красунь. — И Возерай не против, если я выйду прогуляться? — Конечно, и даже для вас. Не вижу ни единой причины, из-за которой Хозяйка должна быть против, — улыбнулась Красунь. — Думаю, её это даже порадует. — В таком случае, я, пожалуй, пройдусь, сидеть на одном месте ужасно холодно и скучно. Лилия встала, поклонилась, чтобы поблагодарить своих неслуг, вышла из комнаты и побрела вниз по первой же попавшейся лестнице. Ключ-то теперь был у неё, и волноваться было не о чём. — Как хорошо, что она в полном порядке, — удовлетворённо сказала Красунь, мановением руки заставляя посуду раствориться, а Золотьсиг хмыкнула. — Она заблудиться, готова поспорить на те часы с кукушкой, которые я утащила из её дома. — Они же лежали на скамейке рядом с чуланом. — поправила Ряска. — Ну, я почти так и сказала. — Зря ты это. Воровать надо только у тех, с кем не знаешься лично. Или могут случайно увидеть у тебя свою вещь, выйдет неприятно. И Возерай тоже ни слова, — наказала Красунь.