Похищенные цветы

В безмолвии казалось, что от мыслей отдаётся эхо. Не прошло и пары минут, как Лилия подумала, что Возерай бросила её тут навсегда. «Она любит меня, и скоро вернётся, — повторяла она самой себе. — Ей просто нужно выгнать эту Диво. И она снова будет тут». Время шло и шло, а Возерай всё не возвращалась и не возвращалась. Но Лилия верила изо всех сил, что та всегда держит слово и что наверняка опаздывает по значительным причинам. Обняв саму себя, Лилия постаралась думать о хорошем, но не получалось. «Ничего, — утешалась она, — В крайнем случае, если я теперь тут живу, можно попробовать подружиться с рыбками. Всё равно рыбы немые, им без разницы, слышу я или нет. Так что уж как-нибудь сумею с ними объясниться без звуков». Лилия, бедняжка, не знала, что многие рыбы вовсе не немые даже по меркам людей. А уж озёрные жительницы бы точно засмеялись, услышав, что рыбы якобы не могут сказать ни словечка. Прошла целая вечность, прежде чем Лилия почувствовала прикосновение к плечу. Она вздрогнула, и почти сразу ощутила, как холодные пальцы движутся по запястью и затем рисуют знак на ладони, который показывала Возерай. Узнав свою защитницу, Лилия позволила приобнять себя; Возерай подняла её, и будто бы сделала невесомой. Через несколько мгновений Лилия почувствовала нечто, напоминающее покачивание на маленьких волнах, а затем Возерай мягко помогла ей лечь, судя по всему, на кровать, и прикоснулась к вискам Лилии ледяными пальцами. Чужая мысль возникла среди её мыслей, воспоминание о месте, в котором она никогда не была, а после — головокружение на миг. А затем Лилия поняла, что уже не в Озёрном краю. Зрение постепенно вернулось. Из беспросветного мрака неторопливо возник мутно-зелёный потолок, он становился всё более явным, пока она не смогла разглядеть достаточно, чтобы сделать вывод: она точно видит его. Шевельнув коленом и руками, Лилия села и осмотрелась: она лежала в огромной кувшинке, росшей посреди прудика, которого только и хватало, что на эту кувшинку. Откуда-то слева доносился нежный розовый свет, он отражался от грубых шершавых стен и разливался по пещере, в которой и росла кувшинка. Лилия, широко раскрыв глаза, поднялась, перешагнула с лепестка на песок и пошла вперёд, и вскоре вышла из пещеры. У самой пещеры начиналось поле. Далеко впереди висел туман над берёзовой рощей. Багровые, как кровавые раны, облака тянулись вдоль всего неба, но они вовсе не выглядели устрашающими, в них было некое печальное очарование. За облаками у горизонта таяло солнце. Оно почти пропало в пустоте. Лилия, любопытно изучая новое место, осмотрелась. И заметила невдалеке росшие ровным рядом деревья, а под деревьями лучницу. Лучница пришла забрать стрелу, которая вонзилась почти ровно в центр нарисованного на одном дереве круга. Лилия застыла, внимательно изучая незнакомку. Похоже, кроме них двоих никого в округе не было. Неизвестная лучница повернула голову и тоже заметила Лилию. Лилия не стесняясь глазела на широкую спину и оружие в чужих руках; лучницы ей всегда очень-очень нравились, и она даже когда-то мечтала сама научиться стрелять, прямо как Вера, но не смогла, потому что была лентяйкой. — Красивый у вас лук... — начала Лилия, приблизившись на пару шагов, и сделав многозначительный взгляд. — Хочешь посмотреть, как я стреляю? Лилия выразительно улыбнулась. Такое знакомство чрезвычайно привлекало её. На то, что время в этом месте Лилия проведёт замечательно, Возерай очень рассчитывала. Сама Возерай стояла у кровати, сложив руки под грудью и пронзая взглядом спину Уклейжег. Та уже три минуты осматривала глаза Лилии при помощи двух маленьких зеркал, и время от времени хмурила почти сросшиеся брови. Возерай предложила любую награду за спасение своей гостьи и созвала всех лекарок, но пока от этого было мало толку. — Да, — тоскливо протянула Уклейжег, — Трудное дело... Тяжело, что нельзя лечить обычным способом. Но от колдовства будет становиться хуже. Нужен какой-то иной метод... Не в моих силах... — Ты можешь сделать что-то? — спросила Возерай строго. — Я... — Уклейжег пожала плечами. Она взвешивала, как вернее поступить, бросить ли смертную погибать и этим спасти Хозяйку от странной одержимости, или помочь и заслужить благодарность. — Боюсь, ничего не могу сделать. Не позволить ли смертной бороться за своё существование самостоятельно? Разве так не лучше для людей? Возерай даже не изменилась в лице. — Мне не нужны советы, — она улыбнулась, будто сказала: «Бесполезна — так убирайся отсюда». — Приношу извинения. Её болезнь неизлечима, — Уклейжег начала сожалеть, что выбрала первое. — Если только у вас нет знакомой, которая умеет лечить по-людски. Я умею только по-нашему. — В таком случае, тебе лучше заняться обычными делами, — сказала Возерай со страшной мягкостью. — Я вернусь, если найду что-то, что поможет, — обещала Уклейжег, но по всему было ясно, она крайне рада убраться подальше, и она больше не придёт. Не успела Уклейжег скрыться в темноте, как в полумраке возникли четыре женщины, одетые в длинные плащи поверх белой опрятной одежды; это были те самые лекарки. Они учтиво раскланялись и одна сразу же сотворила из песка стул и села возле Лилии, и (после одобрения Возерай само собой) подняла её безвольную руку, посчитать, сколько бьётся сердце. — Пятьдесят ударов в минуту, — заметила она с неприкрытым ужасом, — Надо что-то делать! — Всё понятно, умирает, — заявила другая. Третья подскочила к кровати и почти уселась над Лилией, чтобы сделать надрез в груди и добраться до сердца, очевидно стремясь помочь изо всех сил, но Возерай остановила её взглядом. — А вы знаете, сколько ударов для людей смертельно? — рассердилась она. — Двадцать или тридцать, — смело прикинула лекарка. — Пятьдесят это не двадцать и не тридцать. — Возерай отогнала несообразительных помощниц, села на край одеяла, и наклонилась над Лилией, касаясь щеки тыльной стороной ладони. — Её сердце в порядке, она видит хороший спокойный сон. Не нужно ничего предпринимать без моего позволения. — Ясно... — растерялись лекарки. — Можно осмотреть её? — Можно, — сердито позволила Возерай. — Колдовство тут использовать нельзя, — повторила слова Уклейжег одна лекарка, поводив руками над Лилией, — Но как же быть? Не пустить ли ей кровь, чтобы отравленная вытекла из тела? — Без крови люди сразу умирают, — заметила другая, она осматривала глаза Лилии при помощи маленького зеркальца, как и Уклейжег, и сделала выражение лица, прямо как и Уклейжег. — Но она останется слепой, если не помочь через пять часов, а других способов не имеется. — Может, рискнуть и всё же колдовать? Конечно, есть вероятность, что она умрёт, но есть вероятность, что исцелиться. — Я не могу предложить ей самоубийство. — Возерай прошлась по комнате, сложив руки за спиной. — Если не вылечить в ближайшие время, её ждёт мучительная смерть, — заметила третья из лекарок. — Может, лучше избавить от мучений? — предложила вторая вкрадчиво. Возерай сделала вывод, что их слова идут от желания избавиться от Лилии, а не от желания избавить её от мучений. — Можете быть свободны, — ответила она. Лекарки мгновенно собрались и пропали; зато на их место явились новые, откланялись Хозяйке и вмиг уселись проворачивать всё то же, что и предыдущие. — Тело страшно горячее, — заметила одна. — Сердце бьётся медленно. Может, напоить её ртутью? — Нет, на людей ртуть странно влияет, — заметила соседка слева. — Натереть бобровым салом, да и всё, — предложила третья. Возерай начинала здорово раздражаться. Так возле постели больной протопталось впустую десять местных не очень умелых в лечении людей лекарок. Настал миг, когда Возерай это надоело, и она поручила встречать их и пояснять обстоятельства Серебужне, Иве и Красунь. Серебужна и Красунь не очень скрывали радости из-за случившегося с Лилией (хотя могли бы стараться и получше), но всё равно всячески пытались помочь. — Смотрите, чтобы никто не навредила ей, — тяжёлым голосом велела Возерай. Ива, метавшася туда-сюда с чувством, что не оправдала возложенную ответственность, (хотя и не была виновата), раскланялась, обещая беречь теперь Лилию как драгоценную. — И смотрите за порядком. Пойду к Весзор, спрошу совета, — и Возерай исчезла в полутьме. Весзор встретила Хозяйку даже с большим дружелюбием, чем обычно, и крайне огорчилась, услышав новости. — Можно взглянуть на неё? — сдержанно-скорбным тоном поинтересовалась она. — Если желаете, — позволила Возерай, с надеждой, что у Весзор найдётся пара толковых соображений на волнующую тему. Разогнав лекарок и Серебужну с Красунь, и угрюмо осмотрев мирно спавшую Лилию, Весзор не пришла к особенно утешительным выводам. — Я не знаю почти ничего об этом, — призналась она. — Волшебницы многие века назад перестали изготавливать такие свистки, люди больше нас не беспокоят. — Быть может, вы слышали способ снять проклятье? — предположила Возерай. — Сожалею, Хозяйка. Но некоторые проклятья обратить невозможно, даже для таких волшебниц, как я или вы. Свист нужен, чтобы убивать, лечения никакого нет. Если только не отыщете средство, которое может отводить колдовство от смертных, или которое может обратить его действие. — Такого средства никогда никто не создавала, — проговорила Красунь, озвучив мысли всех в комнате. — Неужели никогда?.. — огорчилась Серебужна, чтобы поддержать Возерай хоть видимостью беспокойства. Ива тяжело сглотнула и посмотрела на сестру. — Знаю, Лунный жемчуг нужен, чтобы остановить Темнозверя, но не вернее ли будет сейчас его использовать? Лилия не переживёт эту ночь, если не снять проклятье, — проговорила она, стараясь сдержать волнение изо всех сил. — Времени мало. — Нет, иначе я обрекаю её на смерть в ближайшем будущем, я не могу поступить так, — уверенно заявила Возерай. Ива задумчиво нахмурилась. — Нужно искать другой способ. Красунь для пристойности изредка с сочувствием поглаживала одеяло длинной и тонкой, как ветка, ладонью. Но на самом деле она была очень счастлива, что всё наконец заканчивается, и Лилии больше не будет; чересчур много получалось шороху и возни, да и Красунь надоело уже ограничивать себя. Как будто с появлением смертной ей стало жизненно необходимо всё то, что подразумевало отношение к людям как к вещам или использование вещей из людей. Красунь даже удивляло, как сильно она, оказывается, в людях нуждалась. И, пожалуй, она была чуть-чуть благодарна Диво; сама бы она не решилась убить любимицу Хозяйки. Ива наблюдала за ней, скрестив руки под грудью. — Не прикасайся, — не слишком строго велела она, принимая действия Красунь за желание проститься. — Я и не думала причинить вред, — заверила Красунь, — Ужасно жаль... Бедная юная женщина, без конца с ней что-то случается. — Это ещё надо было где-то этот свисток найти, — Серебужна вздохнула, размышляя, что станется с Диво. Возерай пресно смотрела в своё отражение в окне, и явно безрадостно что-то обдумывала. Ива со страхом поняла, что пожалуй, влюблённости Возерай хватит на то, чтобы... Покуситься на жизни своих подруг и сестёр. «Да не может она так сделать!» — возмутилась невинная любовь в ней, а подозрительность спросила: «В самом деле?» Тут вдруг двери отворились, и в комнате возникли недавно назначеные охранницы. Возерай поставила их, чтобы ограничить число желающих посмотреть, как Лилия наконец-то умрёт. (Было огромное количество желающих). — Можно Язуруть увидеть Лилию? — спросила одна из охранниц. — Да, — кивнула Возерай, задумчиво прокручивая между пальцами аметистовую пуговицу. Язуруть неторопливо зашла. Она прижимала к груди одной рукой крупную белую лилию, которая уже постепенно стала терять свежесть под водой. — Зачем ты принесла её сюда? — устало спросила Красунь. — Она же тут скоро погибнет. Возерай вздрогнула. Язуруть внезапная претензия явно смутила. — Не знаю, мне показалось, её бы порадовал цветок. Она всё время гуляла в саду Лугблескёны, и я решила, ей нравятся цветы, только не знаю — какие. По-моему, этот красивый. — Благодарю, Язуруть, — сказала Возерай мягко. Язуруть положила цветок возле подушек и отошла на несколько шагов. — Надеюсь, она поправится. — Не могла бы ты подняться наверх, к ней домой, и узнать, на месте ли её родственницы? — Конечно, — Язуруть невероятно изящно для своего телосложения откланялась и вышла. Ива сложила руки под грудью. Хотя это движение было лишено привычной строгости, потому как она крайне волновалась. — Для чего это? — Я... Думаю, если ничего не выйдет, будет лучше в последние минуты вернуть Лилию наверх, к семье, чтобы она могла проститься. Ива открыла и закрыла рот, не найдя слов. Её так поразил ответ, что она не заметила, как в комнате опять возникла охранница. — Хозяйка, — охранница поклонилась, — Кысь тоже желает видеть смертную. — Её зовут Лилия, — хмуро поправила Возерай и охранница тут же коротко извинилась, сообразив, что Возерай не в настроении и лучше больше не ошибаться. — Пусти. Кысь почти вбежала. Её голос непривычно звенел и срывался, и вообще было похоже, что она в крайнем возбуждении. — Позвольте, Хозяйка... Я знаю, что поможет уважаемой гостье... — Кысь остановилась возле кровати, и посерела, увидев Лилию словно бы уже покойницей. Красунь, мирно размышлявшая о том, что Возерай скоро наконец будет свободна и дела пойдут на лад, всплеснула руками и поникла. А Кысь, зажмурившись на мгновение, продолжила, — Свист отравляет кровь смертных нашей злостью. Кровь влюблённой бессмертной может спасти Лилию. Ваша кровь отлично подходит. — Сомнительно, — заявила Красунь, к которой снова вернулось умиротворение. Она не верила в этот вздор, который так любили некоторые волшебницы, помешанные на людях. Возерай перевела потускневший серебристый взгляд с одной на другую. — Я знаю больше о смертных, чем вы, — улыбнулась Кысь. — И помню то, что давно забыто. Красунь хотела что-то сказать, но ничего не сказала. Возерай сложила руки под грудью, так же как Ива до этого. — Если дать Лилии напиться моей крови, это может излечить её, полагаешь? — Так и есть, — качнула головой Кысь. — Готова поклясться, это верный путь к исцелению. Я помню это о людях, когда-то давно одна моя близкая подруга дала смертной свою кровь, чтобы излечить от страшной смертельной раны, тоже оставленной злостью. Ваша кровь поможет. — И, к счастью для Лилии, вы готовы проливать кровь сколько угодно. — проворчала Красунь горько. Возерай и не посмотрела на советницу, а Кысь подошла ближе к спящей Лилии, оценивая побледневшие щёки. — Думаю, достаточно третьей-четвёртой части от той, что у неё есть. Тогда кровь перемешается, станет на время как наша, проклятье само собой рассеется. — Откуда такая уверенность? — Ива опять сложила руки под грудью и сердито прищурилась на Кысь. Такому совету она ничуть не обрадовалась, само собой. — Возерай, не стоит ради смутных предположений ранить себя и проливать кровь, тем более, в таких количествах. Да и для смертной опасно пить нашу кровь. Тем более, в таких количествах! — Уверена, это поможет, — закивала Кысь. — Моя подруга излечила так смертную, я помню, видела своими глазами. И есть древнее сказание о том же... — Не припоминаю такого, — охотно взялась спорить Ива. — Даже твоя память может быть несовершенна, Кысь. И это всего лишь сказание. Там необязательно сплошная истина. — Это всё, чем я могу помочь. — Кысь опустила голову. — Я лишь рассудила, что Хозяйке необходимо знать. — Благодарю, что поделилась; можешь теперь нас оставить. Мне нужно принять решение. Кысь с низким поклоном удалилась за дверь. Ива обернулась к сестре, намереваясь начать убеждать не мучить себя так сильно ради смертной. — Моя кровь тоже отравлена проклятьем, — сказала Возерай. — Я не могу спасти её. Ива вздрогнула, услышав её обычно крепкий голос таким. — Диво же нашла Темнозверя. Иди и проси прощения, и, может быть, Темнозверь пожалеет и излечит твою кровь. Тогда сможешь спасти Лилию. — И ты веришь, что Темнозверь поможет? Ива поняла, что не верит. Да и время Лилии стремительно истекало, Возерай некогда было извиняться. Ива тоскливо села напротив окна. Несколько бесконечных минут длилось молчание, тяжёлое, как гора, пока Весзор не обратилась к Возерай; тогда Ива, ушедшая в свои мысли, вздрогнула. — Хозяйка, разрешите высказаться. — Слушаю тебя, — Возерай подняла потускневшие глаза. — Ваше проклятье не снять, но можно временно очистить кровь. Я знаю такой наговор. — Даже не думайте, — возмутилась Ива, а Возерай бесцветно улыбнулась. — Чем это может закончиться? — Не знаю наверняка, но, вероятно, вы не сможете заговорить с Темнозверем, пока она не заговорит с вами. Решайте. — Нет, Возерай!.. — Ива сдержалась чтобы не топнуть ногой. — Не совершай глупостей, их уже довольно! — Принеси, прошу, мой кинжал и хрустальный кубок, — велела Возерай Иве страшным голосом. Та застыла, точно ей в грудь вонзилась стрела, — И быстро. Ива исчезла. Красунь с Серебужной молчали с самым отстранённым видом. Серебужна сначала хотела взяться учить Возерай, что мучить себя ради людей это полная глупость, но Возерай не выглядела так, будто до неё можно достучаться. Ива вернулась и поставила перед сестрой кубок, а затем положила кинжал с таким видом, будто хотела его швырнуть, но сдержалась. Возерай ничего не сказала. Она погладила кончиками пальцев ладонь Лилии, надеясь, что та почувствует это, как что-то приятное. Затем взяла кинжал, и, поставив на пол кубок, сняла перчатку с левой руки, прорезала глубокую дорожку и опустила руку. Ива отошла к окну и принялась наблюдать за сестрой в отражении, а Серебужна поджала дрожавшие губы; чутьё подсказывало ей, что ничем хорошим такие действия не обернутся. — Достаточно, думаю, — сказала Весзор, когда Иве уже стало казаться, что Возерай ей на зло решила вылить всю кровь, — Этого определённо хватит. — Весзор провела ладонью над кубком, почти неразличимо произнося наговор, и кровь посветлела. Возерай потуже затянула ткань на запястье и подняла кубок; он был полон, и гранёный хрусталь переливался синим. — Сможет ли она выпить столько? — задумалась Красунь, — Что, если в ней не поместится? — Глупости, — отозвалась Серебужна, искренне желавшая, чтоб Лилия лопнула. — Я отправляюсь в мой Прекрасный мир. — Возерай опустила кубок на столик, и села на край кровати, — Ива, Красунь, Серебужна, присматривайте за Лилией, я очень вам доверяю и надеюсь, что подвести меня ещё раз ни у кого нет желания. Последнее, что она видела перед тем, как закрыть глаза, был кивок Ивы. Возерай вышла из пещеры. Всё было как обычно; на голубом небе будто бы цвели цветы, это бледнели на солнце розовые облака. Возерай спустилась по склону и скоро оказалась возле лестницы, перед чистым водоёмом. Лилия лежала на тысяче пушистых одеял и гладила кошек, которых кругом было видимо-невидимо, должно быть, не менее пары сотен. Кошки игрались, бегали туда-сюда или болтали на кошачьем языке, или грелись на жарком солнце. Иногда какая-нибудь из них прибегала к Лилии, и устраивалась под боком или ложилась на коленях, а потом почти сразу вскакивала и убегала куда-то снова. Слева от Лилии сидела женщина, вырезавшая на древке лука что-то маленьким ножичком. Лилия иногда тихо говорила женщине что-нибудь и хохотала; она была слишком увлечена, чтобы заметить, что у основания лестницы стоит Возерай. — Лилия... — позвала Возерай, не зная, как лучше привлечь внимание. Лилия сразу повернулась, услышав голос колдуньи. — Ах, это вы! — она заметно обрадовалась. — Я ужасно соскучилась! Всё думала, увидимся или нет? Как же славно, что увиделись! Возерай смутилась. — Помните, как мы простились? — Не очень, — призналась Лилия. — Должна? — Если не помните, ничего страшного. — она стала подниматься, а Лилия в свою очередь перестала обнимать кошек, и, отпустив последнюю, быстро принялась спускаться. — Как у вас дела? — спросила она, чуть не врезавшись в Возерай с разбегу. — Сложно сказать... — Возерай с трудом улыбнулась, — Нет времени на разговоры. У меня есть странная просьба. Вам нужно выпить моей крови. — Зачем? Что, я тоже нечистью стала? — Лилия засмеялась, совершенно не восприняв её всерьёз. — Только наоборот, я буду есть фей. — Нет, это нужно, чтобы избавить вас от проклятья. — Лилия глядела слегка испугано. — Помните про проклятье? Лилия прикусила губу. — Что-то припоминаю... Я же была слепой. Разве оно уже не закончилось? Я отлично вижу. — Вы в моём Прекрасном мире, — осторожно пояснила Возерай, и Лилия вздрогнула, вспомнив, как сюда попала, — Я привела вас. — Так вот почему тут столько всякого приятного! — обрадовалась Лилия. — Я поняла! А я считала, что сплю. — Пора просыпаться, — напомнила Возерай. — Вы согласны на то лечение, которое я предлагаю? Это единственный способ снять проклятье, который я смогла найти, и он может быть опасен, но время истекает, нужно торопиться с решением. Вы согласны? — Почему вашей крови? — спросила Лилия, поняв наконец, что с ней не шутят. — Вас прокляла бессмертная, которая вас ненавидит, и вылечить может только другая бессмертная, которая любит вас. Если вам кто-то, кроме меня, признавалась в чувствах, и её кровь вам нравится больше, то говорите быстрее. — Это ужасно грустно, — Лилия вытерла слёзы, набежавшие на глаза. — Конечно, я принимаю вашу помощь. — Вам будет нужно выпить всё из кубка разом, не прерываясь, это важно. Иначе, вполне вероятно, вам будет больно. У нашей крови отвратительный вкус, но нужно выпить всё до последней капли. Когда я посчитаю до пяти, мы вернёмся в Озёрный край, вы готовы? — Да, — прощебетала взволнованная Лилия, и зажмурилась, а Возерай, досчитав до пяти, велела: — Просыпайтесь. Лилия открыла невидящие глаза. Возерай села рядом, и осторожно помогла подняться; Лилия распахнула глаза ещё шире и провела рукой перед собой, желая узнать, что впереди. Возерай медленно, чтобы не пролить, подала кубок. Лилия ухватилась за холодный хрусталь и сделала глоток. Это была та ещё дрянь на вкус, вроде как вишнёвый кисель, разбавленный молоком, если щедро добавить туда горчицы; но Лилия продолжила упорно пить, потому что смысл слов «выпить всё из кубка разом, не прерываясь» был предельно однозначен. Она сдерживалась и даже не морщилась, будто пила воду, делала глоток за глотком, но кровь казалась всё более ужасной. И Лилия закашлялась, — и Возерай, державшая руку так, чтобы подхватить кубок в случае чего, тоже невольно его выпустила; она слишком ослабла, и сама не ожидала, что сил не хватит. — Ах, Возерай! — вскрикнула Ива, будто обожглась, увидев, как синяя кровь пролилась на одеяло. Лилия тихо простонала. — Подайте мне кинжал, — Возерай протянула руку. — Нет, это невыносимо... — начала ругаться Ива, а Возерай в одно движение сняла повязку с руки, — Как долго это будет... Но это продолжалось не так долго, чтобы она вполне успела возненавидеть Лилию. Весзор взяла наполненный заново кубок и вновь прочла наговор. Серебужна села возле Лилии, и взглянула несчастными глазами на Возерай. — Позвольте, — сказала она. Возерай неохотно поднялась, но далеко не отошла. Перепуганная болью и слепотой Лилия вцепилась в кубок и почти в три глотка выпила всё, что там было. — Как она? — Ива явно держалась на месте с трудом, и не бегала по комнате кругами только потому, что боялась сшибить кого-нибудь. — Как ты? — Если Лилия в безопасности, то я замечательно, — твёрдо ответила Возерай, осматривая щёки Лилии. Розовая кожа сделалась неестественно бела. Возерай прикусила губу. — Я... вижу, — прошептала Лилия сипло, неловко поймав рукой плечо Возерай. (Та осела на одеяло от облегчения, заметив, что бесцветные глаза темнеют). — Ей лучше прилечь, — посоветовала Красунь, а Весзор даже хлопнула Иву по плечу. — Не вставайте, уважаемая гостья, — вежливо попросила Серебужна, но Лилия продолжила свои попытки. — Она не слышит... — испугалась Ива, и сразу вообразила, что Возерай выдумает ещё какой-нибудь опасный для здоровья способ вернуть смертной слух, но Весзор тут же вмешалась. — Скоро всё будет хорошо, — уверенно произнесла она. — Да, тревожиться не о чём, она спасена. Ваша жертвенность не прошла даром, Хозяйка, — подтвердила грустно Красунь. (Изо всех сил стараясь не показать, что огорчена). — Ну раз уж всё разрешилось благополучно, разрешите исчезнуть, — поклонилась Весзор, и получив одобрение, пропала. — Позовите ко мне Кысь, — приказала Возерай, и охранницы (заглядывавшие в комнату) кивнули. Кысь появилась опять бегом. Увидев Лилию, она засияла, как алмаз. — Я так рада, что вы прислушались к моим советам, Хозяйка... — заговорила она, — Было бы так грустно потерять её... Я так счастлива... — Я бесконечно благодарна, — Возерай поклонилась, — Я не ошиблась, когда поверила твоим опыту и знаниям. Что ты хочешь в награду? — Ничего не нужно, — Кысь сразу махнула рукой, — Рада быть полезной. — Я была серьёзна, когда говорила об исполнении любого желания. Всё, что в моих силах. — Не нужно. Вам бы отдохнуть, — заметила Кысь. — Кысь, не оставляй меня вот так, — попросила Возерай с улыбкой. Кысь тихо посмеялась. — Чего же мне просить? Разве что, хочу один из тех цветов, которые вы ей подарили. Отдайте один мне. Они очень красивые. — Хорошо, я подарю тебе цветок. — улыбнулась Возерай. — Благодарю за службу. Кысь рассыпалась в любезностях. Лилия смотрела за их разговором и щурилась, точно пыталась прочесть по губам, но зрение ещё подводило её. Звуки едва раздавались, как издалека. — Где я? — спросила Лилия, слегка обретя слух, и оглядевшись. Наконец она прозрела достаточно, чтобы сделать вывод: комната ей незнакома. — Всё ещё рядом со мной, — ответила Возерай, вернувшись к ней и сев поближе. — Вы так добры, — Лилия улыбнулась. — Опять меня спасли! Вы моя героиня. Но Возерай почувствовала только укол совести. — Сожалею, что допустила ваши страдания, я глупа, как полено. Я и подумать не могла, что Диво решится на такое. Этих свистков больше нет, я велела переплавить. Золотьсиг уже этим занялась. — Благодарю... было страшно. И тогда... Я боялась, что вы меня всё же бросите, — проговорила Лилия, ощущая, что вот-вот расплачется. — Что вам будет слишком сложно спасать меня и вы не захотите это делать... — Я буду с вами всегда, пока не скажете уйти. — Вы... Я очень благодарна, — проговорила Лилия с трудом. Возерай мягко коснулась её руки. — Вам нужно поспать, вы очень устали. Прошли через такое испытание... Отдыхайте. — она встала, быстрым жестом поправляя пушистое одеяло на кровати гостьи. Лилия хотела было возразить, что она ведь только что спала и вообще, но тут глаза у неё сами собой закрылись и она провалилась в сон, на этот раз без всякого участия со стороны Возерай. Хотя, конечно, Возерай ей снилась, и во сне они гуляли по волшебному саду и целовались. Но только она была безмятежно счастлива. А Диво хлопнула себя с досады по лбу, услышав, что с Лилией всё, оказывается, хорошо. — Я бы на твоём месте убиралась из дома, — посоветовала Уклейжег. Она и некоторые прочие советницы и простые женщины собрались рядом с комнаткой, где Возерай приказала запереть Диво. (Хотя это и было скорее условностью, Диво не решалась ослушаться Хозяйку ещё раз). — Это сейчас Возерай занята; а как только её человеческой зверюшке станет полегче, накинется на тебя. Думаешь, станет расшаркиваться, благодарить, что ты для неё стараешься? Ей Сколеск недавно предложила дуэль, просто чтобы слегка облагоразумить, так Возерай в ней таких дырок навертела! Лучше беги отсюда, — и она поджала губы. — Возерай обязана поддерживать закон и порядок, думать о каждой из нас. А не о смертной, которая взялась непонятно откуда, — Диво пнула камень. — Лучше бы Возерай её съела. — сказала Тень, а Ряска тоскливо мяукнула. Тишь опустила взгляд. — Так-то оно так. Да теперь у нас, видно, иные порядки... — Беги из дома, — повторила Уклейжег. Диво всплеснула руками: — Да разве могу я бросить мою Хозяйку?