Узы сложных чувств

      Этим утром Алекс не хотел подниматься с постели. Мысли сильно путались, от их количества болела голова. Становилось тесно в собственном сознании, неприятно. Он не до конца понимал, что вчера произошло, зачем настоял, зачем буквально заставил. Его мучили угрызения совести, к тому же, сегодня они вновь встретятся. Как смотреть в любимые глаза, когда нечего сказать? Это казалось ему какой-то сладкой пыткой, но Алекс не отрицал, насколько же вчера было приятно ощутить такие желанные губы, почувствовать наконец-то теплые и родные объятия. Кое-как переносил себя и в течении часа уже был в студии, раньше, чем обычно.       Зайдя в студию, Вессельски отметил про себя, что дверь всё-таки больше не скрипит. Йохен в этот момент, как всегда уже был на посту, рядом с ним сидел Руперт с гитарой в руках. Между музыкантами велась оживленная беседа на будничные темы, они бурно обсуждали проделанную за это утро работу. — Алекс, а ты сегодня что-то рановато, — Руперт отставил от себя гитару, крепко пожимая руку своего друга. — Это только сегодня, не привыкайте к моей пунктуальности, — он отшутился, но его взгляд был прикован к другому объекту. Йохен посмотрел на него равнодушно, так же безразлично поздоровался. Веяло холодом. Другой реакции никто не ожидал. Страшно было представить, что происходит в голове Зайберта, ведь он куда чувствительнее и ранимее, чем Вессельски.       Вчерашний вечер Йохен помнит плохо. Добравшись домой, он спрятался от всего мира в душе, упорно пытаясь смыть с себя позор этой встречи. Сердце бешено колотилось, мысли играли с его воображением, подбрасывая новые образы. Он метался по квартире, держась руками за голову, пытаясь прийти в себя. Йохен чувствовал, что он увлечен нечто более мощным, чем просто выброс эмоций. Горячая внутренняя страсть захлестывала его, словно волнами бушующего моря. Его дыхание было неровным, словно Зайберт пытался нашептывать миру свои скрытые желания. В его глазах горели искры неудержимой страсти, а руки дрожали от неспособности удержать это внутреннее пламя. Он был, словно узником своих собственных чувств, пытаясь найти выход из этой бурлящей лавины эмоций. Этот человек был в плену возбуждения, словно вихрь, который нес его в неизведанные горизонты, и ему не хватало сил остановиться. Каждое его движение было напряженным, полным энергии, как будто бы он не мог найти способа выразить всю живую эмоциональность. Это состояние опьяняло, заставляло его хотеть большего, глубже погрузиться в пучину собственных страстей.       Но это было вчера. Сегодня Йохен, на удивление, совершенно другой. Он был, как спокойное озеро в середине летнего дня, на поверхности которого не замечалось ни единой ряби. Его лицо было выражениями лишено, словно Зайберт мастерски научился скрывать все эмоции за непроницаемой маской. Глаза его, хоть и открыты, казались недосягаемыми, как если бы он ушел в себя и оставил мир позади. Даже его дыхание было невидимо и тихо, как шепот природы. Он не колебался и не волновался, будто был оторванным от потока времени и событий, происходящих вокруг. Алексу казалось, что объект его воздыхания нес в себе глубокий покой и равнодушие к турбулентному миру, который его окружал.       Вессельски постарался не выдавать своего внутреннего волнения перед ним, сразу же головой уходя в рабочую рутину. Сейчас он, как никогда был рад видеть Руперта, который разбавлял напряжение между двумя лучшими друзьями. Зайберт не проронил и слова, которое бы не касалось работы, он был сосредоточен, внимателен, раздражался, когда его отвлекали от важного дела. Кеплингер сразу же заметил такие резкие изменения в своих друзьях, но не задавал лишних вопросов, а лишь максимально старался сгладить нависшее в воздухе напряжение. Глубину всего конфликта он бы никогда не понял, даже если бы попытался. В его мире не существовало подобных проблем. — Ребята, вы сегодня какие-то напряженные. Что-то случилось? — азарт и интерес к происходящему пересилил здравый смысл. — Нет, всё в порядке. Просто сегодня я бы хотел закончить работу, чтобы завтра взять себе выходной. Это информация для всех. Завтра все отдыхаем, — голос Йохена казался очень холодным, незаинтересованным, уставшим. — Слушаюсь, босс, — Руперт шутливо отдал честь, переведя свой взгляд на Алекса, — а что случилось с тобой сегодня? — Вши замучили, — Вессельски отшутился, проводя рукой по гладкой лысине. Это было в его стиле — шутить, когда корабль идет ко дну. Зайберт лишь усмехнулся, не глядя на него. Напряжение в его теле было слишком очевидным, весь день баварец не мог найти себе места, резковато двигался. Его поведение наталкивало Кеплингера на мысль, что у Йохена было неудачное свидание, и она ему всё-таки не дала. К счастью, правду знали только эти двое.       В обед приехал Юрген, что значительно оживило нашу троицу. Поработали они на славу, продуктивно, каждый привносил какие-то новые идеи, все были максимально вовлечены в процесс. Но ведь мой дорогой читатель пришел сюда не для того, чтобы поглощать рабочую рутину музыкантов, не так ли?       Ближе к вечеру, двое из нашей команды разъехались по домам. Зайберт, видимо, не собирался двигаться со своего рабочего места, также молчаливо был чем-то занят. Алекс боялся нарушить эту тишину, как-то заговорить с ним, даже близко подойти. Он чувствовал себя виноватым, а ведь только вчера обещал себе больше не приносить боль своему человеку. В этот раз всё пошло совсем не так, как ожидал Вессельски. Он хотел было уже попрощаться со своим другом, а потом напиться в первом же баре, но Йохен первый нарушил тишину. — Собираешься напиться? — Зайберт будто бы прочитал его мысли. — Нет, с чего ты взял? — Ты привык так решать свои проблемы. Я ведь прекрасно вижу, как весь день ты смотришь на меня, в надежде, что я подам тебе какие-то невербальные знаки, не так ли? — тон голоса был несколько нахальным, будто бы Йохен умело взял контроль над ситуацией в свои руки, — очень расстроился, когда не получил этого от меня. — Я не понимаю, о чем ты говоришь сейчас. Что я могу от тебя ожидать? Ты обиделся на меня, выгнал из машины, потому что испугался. Потому что тебе не хватило смелости признаться в том, что происходящее нравилось нам обоим, — Алекс за словом в карман не полезет, к тому же у него было время обдумать все сценарии развития событий. Но только не описанные ниже. — Почему ты решил, что я испугался? Испугался тебя? — Зайберт усмехнулся. Вессельски не узнавал своего чуткого и слегка истеричного друга. — Я не боюсь тебя. И не боюсь того, что было между нами. У меня хватает смелости признаться в том, что мне это тоже понравилось, — глаза слабо блестели. Вчерашний эмоциональный взрыв сделал своё дело. — Ты хочешь сейчас начать выяснять со мной отношения? Или чего ты конкретно добиваешься от меня этим диалогом? — Алекс упорно не понимал, куда клонит его друг. Но сказанное им, было очень приятный ударом по голове. — Я похож на двадцатилетнюю неопытную девочку, которая не знает, к чему приводят подобные игры? — его слова были словно закодированным посланием, оставляющим место для воображения и желания. В этом диалоге они умело скрывали свои истинные чувства, оставаясь в мире намёков и игры, который был им был им так сладок. Они стояли, словно два полюса, притягивающие друг друга, их взгляды горели от искренних чувств.       Йохен смело подошел ближе, ещё ближе, поднял руку и медленно, ласково провел пальцами по щеке своего возлюбленного. От этого жеста у Вессельски сжалось всё внутри, он на секунду прикрыл глаза, даже задержал дыхание, чтобы не спугнуть такую уверенность своего лучшего друга. Это было прикосновение, полное нежности и обожания. Зайберт чувствовал пульсирование кожи под своими пальцами и знал, что его касания пробуждает искру между ними. Вдохи и выдохи были согласованными, их груди поднимались и опускались в унисон, словно сердца бились в такт музыке любви. Они глядели друг на друга, и в тех взглядах была страсть, которая могла сжечь целую вселенную.       Поцелуй был началом, губы одного ласкали губы другого медленно и желанно. Пальцы Йохена скользили по коже, вызывая дрожь и возбуждение. Словно в ответ, Алекс заглянул в его глаза, прикусив за нижнюю губу. Это было нечто большее, чем физическое объединение. Их поцелуй был страстным и смелым, их губы встретились с жаждой и влечением. Они не сдерживали своего рвения, оно вспыхивало, словно пламя, их языки переплетались в игре, полной чувственности. Руки скользили по телам, словно это было исповедью желания и обожания, каждое прикосновение вызывало дрожь удовольствия. Шелковистая кожа была их палитрой, а пальцы — кисточками, рисующую мелодию страсти.       Одежда, словно загадка, снималась медленно, каждая пуговица и молния раскрывала новый слой интимности. Они обнажали друг друга с осторожностью. и нежностью, словно распаковывали подарок. Каждый снятый элемент был откровением, новой главой их чувств. Оба были весьма темпераментными, поэтому чувствовалась некая конкуренция, вопрос : ” А кто же займет лидирующую позицию?» — так и витал в воздухе. Йохен стал медленно опускаться на колени, поцелуями прокладывая дорожку по крепкой груди Алекса. Каждое движение вызывало у Вессельски сильную дрожь, он изнывал от приступа сильного возбуждения и тяжести внизу живота. Ловкие руки уже принялись расстегивать ремень. — Чёрт возьми, ты будто бы всю жизнь это делал, — Алекс буквально ликовал от увиденного, он просто не верил в то, что происходит с ним. — Я сотру эту смазливую улыбку с твоего лица, если ты будешь много болтать и отвлекать меня, — Йохен не сомневался в своих действиях. Он был уверен в своих чувствах, желаниях и признался, что происходящее вызывает в нем небывалый аппетит и тягу к экспериментам. Вессельски лишь закусил губу, стараясь не улыбаться, ласково поглаживая его по затылку.       Через минуту комната уже была наполнена сладким грубым стоном, когда влажный язык наконец-то коснулся Алекса. Его тело стало ватным, трудно было удержаться на ногах, дрожь сковала каждую клеточку, каждую мышцу, приятная судорога бродила внизу живота. Он жадно хватал ртом воздух, наблюдая за каждым ловким движением Зайберта, который исполнял свою работу очень усердно и тщательно, будто бы пытаясь запечатлеть вкус своего возлюбленного на языке. Вессельски и подумать не мог, что в его лучшем друге столько лет томились такие удивительные таланты к оральным ласкам. Так искусно, утонченно, сладко. Он мастерски задевал каждую чувствительную точку своего избранника, о наличии который, Алекс за свою жизнь даже не подозревал. Черные от возбуждения глаза, изучали Йохена в такой интимной позиции, мысли становились более смелыми и амбициозными, внутри него рождались живые фантазии. Он хотел его. Он этого жаждал, ждал столько лет, мечтал, верил и надеялся, что однажды сможет воплотить свои тайные горячие желания в жизнь. Вессельски ощущал учащение пульса в своих венах, словно каждое биение сердца напоминало ему о том, что он живет сейчас, в этот момент, в этом вихре страсти. Его губы были сухими и томными, он медленно облизывал их, словно готовя их к очередным жарким поцелуям.       Испытывая глубокую связь со своим избранником, Йохен находил удовольствие в том, что способен доставить ему блаженство. В этот момент для него не существовало ничего более важного, чем приносить Алексу такое наслаждение. Нирвана заключалась не только в физической стороне, но и в глубокой эмоциональной связи между ними. Он видел, как Вессельски наслаждался его ласками, и это приносило ему чувство удовлетворения и гордости. В моменты интимности Зайберт ощущал, что способен принести счастье своему партнеру, и это было для него источником глубокого удовольствия и исполнения. Это чувство исполнения, которое переполняло его, словно он нашел свое истинное предназначение — дарить и получать удовольствие от близости с любимым человеком. Каждый вздох, стон, или шепот слов приносили ему радость, словно это искусство, которое он так любит создавать. Его губы и руки находят нужные точки, от чего Вессельски дрожал, словно погружался в другом мир, наполненный яркими красками и острыми ощущениями.       В момент высшего наслаждения, Алекс ощутил, как весь его мир сходит на нет, и остается только он и поток огненных чувств, наводящих экстаз. Каждая клетка его тела вибрировала от наслаждения, словно музыка, которая достигла своего кульминационного аккорда. Сознание расширялось, и момент становился бесконечным. Его дыхание участилось, сердце билось сильно и ритмично, словно в гармонии с его страстью. Тело наполнилось теплом и пульсировало от наслаждения, словно оно обрело новое измерение. Его ум находился в полном состоянии потока, Вессельски ощутил, как волны удовольствия сковывают его мышцы, вызывая сильную дрожь и мурашки. Он достиг своего пика, это была самая высшая степень наслаждения, которую он когда-либо испытывал. Это мгновение, когда Алекс опустил взгляд вниз, встречая довольную улыбку Йохена, стало для него моментом их взаимной гармонии. Вессельски ощущал, как его чувства поднялись на новую высоту, и он оказывается вне времени и пространства.       За такие достижения Зайберт получил поцелуй, который был наполнен благодарностью и любовью. Безмолвное «спасибо» вызывало у Йохена искреннюю улыбку, чувство абсолютного превосходства и покоя. — Я влюбился в тебя, и в твоё умение хорошо работать ртом, — от Вессельски последовала очень грязная и похотливая фраза, на которую Зайберт отреагировал весьма спокойно. Именно так он и проявляет свою любовь. — У тебя есть шанс доказать, что ты умеешь делать это лучше меня, — он прекрасно знал тягу Алекса к бесконечной конкуренции. Его желание во всем быть лучшим и первым сыграло с Вессельски злую шутку. — Почему ты не пригласил меня на свидание? Где цветы, свечи, розы? — Алекс резко повернул его спиной к столу, чтобы Йохен мог о что-то опереться. Его темпераментность очень контрастировала с теми чувствами, которые бушевали в груди. — Сначала ты должен заслужить это, — Зайберт умело играл словами и жонглировал азартом Вессельски. Он обрел над его сознанием абсолютную власть и ловко манипулировал в данной ситуации. Подобная игра заставляла Алекса даже тихо рычать, его глаза вновь наполнились характерным блеском. Йохен чувствовал себя слишком самоуверенно, гнул свою линию и наслаждался собственным превосходством, что естественным образом приятно раздражало Вессельски. Минутная слабость, ему захотелось вновь быть игрушкой в ловких руках своего любимого. — Я не позволю тебе манипулировать мною, — в этот момент его рука опустилась ниже, ласково обхватив крепкий член Йохена, от чего тот томно простонал. Зайберт упустил из виду одну маленькую, но очень важную деталь — он тоже пленник своих страстей, и если Алекс захочет (а он захочет), то сможет сотворить с ним всё, что пожелает. Он позволит ему это, ведь тоже страстно желает получить свою долю удовольствия. Его влечение может оказаться сладким ядом, таким привлекательным и опасным одновременно. — Ты любишь меня, а значит у тебя попросту нет выбора, Алекс, — с губ сорвался очередной стон. — Я сделал свой выбор, и это — ты, — ласковым поцелуем Вессельски будто бы ставил точку в этой фразе. Конкуренция и любовь — вот что ощущалось между ними в этот момент. — Ты всегда такой разговорчивый, когда держишься за член? — Йохен усмехнулся, сгорая от нетерпения. Эта фраза вывела Вессельски из себя, и он всё-таки смог доказать своему возлюбленному, что может сделать это лучше.