Клейменные. Драбблы

Он стягивает кожаные штаны, снимает куртку, оставляет на берегу стопкой. Сверху кладет очки, как завершение композиции своей фальши. Выпрямляется, разминает спину - движение мышц под кожей как будто бы приводит татуировки в движение. Он готов нырнуть с головой. Опять. Глотая болотную трясину, купаясь в липкой грязи этого города, Егор вновь и вновь теряется в лабиринтах переулков. Недостаточно пьян для того, чтобы быть счастливым, недостаточно глуп для того, чтобы напиваться до беспамятства в одиночестве. Он вновь бесцельно бредёт по ночным улицам. В это время суток весь фарс культурной столицы уходит на задний план, его место занимает грязь. Грязь, которая заполняет красивую обёртку из старинных зданий и памятников искусства. Когда криво наклеенная этикетка сползает, остаётся только принять химозно-едкое содержимое. В глаза бросаются неоновые вывески и расклеенная повсюду реклама одноразовых отношений. Мерзкая, пошлая сторона города - именно поэтому Егор гуляет только по ночам. Он никогда не платил за секс. Чаще всего девушки сами виснут на его шее, они же и не против соскочить в постель спустя час после знакомства. На его одежде смешались запахи чужих духов. Десятки ароматов, ни один из которых он не запомнил. Вновь целуя чьи-то губы, он закрывает глаза и забывается. Он - жадность. И сейчас ему нужна очередная галочка в его бесконечно-длинном списке, очередная ночь, которую он в итоге забудет. - Как тебя зовут? - Незнакомка спрашивает это с лёгкой усмешкой на ярко-красных губах, а Егор молчит в ответ. Молчит, придумывая очередной временный никнейм. - Зови меня Якудза, - он глухо смеётся, припадая к изящной шее. Это даже забавно. Десятки девушек знакомы с ним. И ни одна из них не знает его имени. "Развлекайся, играй со своими масками. Но не потеряй себя в пути." Отец часто выдает философские мысли. Егор не привык вслушиваться, но именно эта фраза с каждой такой ночью всё более и более четко всплывает в его голове. "Старый идиот. Ты ничерта про меня не знаешь." Ему часто хочется так ответить, но этот человек ежемесячно отправляет членам культа деньги на жизнь. Не кусай руку, что тебя кормит, да? Он и не кусает. Вместо нее прикусывает кончик сигареты, кривится от мысли, что "старый идиот" может оказаться прав. - Блядский цирк, - он сплевывает эти слова вместе с дымом и остатками яда, которые не успел проглотить. - Что, прости? Незнакомка подходит со спины, кладет руку на голое плечо. А его передёргивает. Не от холода балкона, нет. Егор резко отпрянул, затушил сигарету о перила. - Спокойной ночи, говорю. Не в его принципах оставаться на ночь. Он проходит мимо полуголой девушки, находит свою одежду где-то на полу. Она уговаривает его остаться, жмется грудью к его спине, обнимая. А Егора тошнит, когда он вспоминает одну-единственную, что обнимала его также. Ту, что знает его имя. Он пережил очередную ночь. Грязную, пошлую и мерзкую, такую же, как и он сам. Слишком заигрался со своими масками. Так заигрался, что стал тем, кого играл. И этот цирк восходящего солнца - единственное, что веселит, кроме собственной беспомощности. - Ты пьян? Света спрашивает это устало и печально. Глядит снизу вверх, не моргает, как будто бы это заставило ее слезы скатиться вниз по щекам. - Разумеется. Я могу войти? Усмехается. Глядит поверх черных очков. Девушка перед ним знает его дольше одной ночи. Она видела его счастливым и подавленным, слышала его пьяные мечты о будущем и трезвые воспоминания о прошлом. Она знает его имя. Но ему почему-то уже все равно.