***
Агата была полным воплощением качеств мистера Фицджеральда, только в женской фигуре, что придавало ей утончённости и щепотку хитрости. Безусловно, их разделяло чувство юмора, над чьим остроумием Луиза, наоборот, смеяться не предпочитала. Миссис Кристи, в свои молодые годы, была девушкой непостоянной. Её, горячую и вдохновленную воительницу, словно вихрем несло в приключения. По крайней мере, на её счету десяток стран и более пятидесяти памятных окрестностей, о которых она не прочь упомянуть за обедом, а для продолжения пригласить к себе на чай. Её также выделяли смелые и зрелые высказывания о жизни, кои не всегда одобрял проповедник Натаниэль, что пунктуально относился к каждому «чайному» сеансу, хоть и явно не имел удовольствия присутствовать. И относясь к ней, как личности, естественно Олкотт было приятно получить приглашение. Однако наличие других лиц, что в кратких мыслях Луиза не стесняется обозначить инфернальными, её немного отпугивает. Безусловно, явной угрозы они не несут, но девушка побаивается, не разочаруются ли в ней ещё больше, — хотя озлобленный взгляд мисс Митчелл явно толкует, что пуще некуда, — что начнут о ней думать и как это отразиться на будущем. А какое будущее? Казалось бы, ещё недавно Луиза мечтала о счастливой семейной жизни с любимым человеком, любимым делом и полным энтузиазмом на свершение старых мечтаний, а теперь такова мысль потерпела трещину. Всё началось банально. Сначала у девушки закончилось вдохновение писать. Обычно Олкотт искала его в лёгких мгновениях, что поступают совершенно неожиданно, но охватывают так крепко, что пока ты во всех аспектах его не опишешь и не проанализируешь, будешь болеть и вянуть от сумасшествия в голове. Тогда листы могли быть исписаны на автомате, непроизвольно, под действием подсознания, и после довольствие от сего действия исчезает, Луиза включает критическое мышление и исследует собственное чтиво, дивясь, как сильно она может не знать саму себя. Но с пребыванием в поместье, вдохновение исчезло. У Олкотт не было сил писать, ибо голова забита тревожными мыслями. Поначалу Фрэнсис не знал о увлечении своей молодой супруги и видел в ней тот образ инфантильной, вдумчивой и любопытной девицы, которая только ищет себя. Наткнувшись на парочку её работ, повествующих о интересном и коротком событии, произошедшем в маленькой квартирке в центре лондонского городка, мистер Фицджеральд был приятно впечатлён. За ужином в тот же день, в присутствии мистера По, он упомянул о нём, чем вызвал смущение Олкотт и беззлобный смех Эдгара. Последний, кстати, также любил заниматься писательством, правда явно об этом не глагольствовал. И услышанное явно вызвало в нём какой-то интерес, что в тот же вечер он не посрамился лично узнать о творчестве Луизы. Но девушка не любила отзываться и делиться своими маленькими трудами, — миссис Депардье считала их безрассудными, ибо подобная деятельность не принесет достатка, — поэтому постаралась замять ситуацию и в дальнейшем не давать ни намека на продолжение. Однако Фрэнсис, хоть и был поглощён в бизнес, об этом вовсе не забыл и всего через пару дней сделал ей маленький «сюрприз»: он выделил ей целый кабинет, который находился в противоположном крыле от коридора, где располагалась спальня Олкотт. Она, конечно, была рада, что ей дали место для творчества, — пускай и чувствовала себя в смятении оттого, что её мысленные просьбы не были услышаны, — однако ощущала, что теперь должна большее. Ещё одной весомой причиной потерпеть «крах» было предприятие мистера Фицджеральда. Хоть оно и имело успешную продукцию, с отсутствием Фрэнсиса понесло значительные убытки: прогрессивность другой кампании стало основным составляющим звеном для поставки керамики, сместив в рыночной системе их. Ему пришлось взяться за работу, как за штурвал, и вести этот корабль в непогоду. Однако конкуренты не только бок о бок трутся с ним, но и на шаг вперед продумывают действия. Это не бесследно отразилось на отношении к Луизе. Он холоден…***
— Олкотт-сан, вы очень красиво смотритесь в этом платье! — восторженно пищала Харуно, что последние часы крутилась возле Луизы, то примеривая ей очередную шляпку, то припудривая нос, то расчесивая выбившую прядь расческой из слоновой кости. Последняя, в свою очередь, таких тонкостей не особо одобряла. Безусловно, следуя гигиене и внедрённым принципам, она одевалась вполне прилично, вот только столь пышние кринолины, под подолами, слишком чопорное жабо, да утягивающий корсет из всей свои красы вызывали неприязнь. Стоя у зеркала, Луиза с удивлением обнаружила, как необычно были уложены её русые волосы, видно по новой моде, утюжком, а тонкий акцент на лицо казался ей слегка новым и придавал некой взрослости. Роскошное платье нежно-бежевого оттенка с бордовыми рюшечками и различными кружевами было величием для кроткой Олкотт. — Знала бы ты Харуно, как я уже устала. — с тяжким вздохом в знак доказательства сказанного произнесла девушка, потирая щеку. — Терпите, мадам, того требуют приличия. — молодая служанка, наоборот, пребывала в хорошем расположении духа. С её лица не спадала невинная детская улыбка. Причина была вполне ясна, ведь по случаю отъезда миссис Фицджеральд, её освобождали от службы пораньше. — Слишком вычурные приличия! — с отчаяньем воскликнула Олкотт, аккуратно присаживаясь на ближайший оттоман. Всё же не хотелось испортить платье над которым так трепетно работали лучшие модельеры Англии, ну и маленькие и изящные руки Харуно. — Не пущайтесь, Олкотт-сан, я уверена, что вы отлично проведете время. — Откуда тебе знать? Может быть, там будет ужасно пафосно и неукоснительно… — Я читала о подобных ассамблеях. Это выглядело весело: все одеты красиво; порхают грациозно; сладостно воркуют. Я бы ради забавы побывала на одном. — Моя воля, я бы взяла себя с собой. — только лишь сказала Луиза, подпирая руками подбородок. Поместье мистера и миссис Кристи отличалось от семейного дома. От него не веяло таким величием и округу не украшала атмосфера мрака. Наоборот — все цвело в лучах солнца и желтизне ухоженных кустарников сада. А насколько была наслышана Олкотт, супруг Агаты очень любил свой сад и занимался им уже несколько лет. Внутри все было куда проще, хоть не без этих дорогих декоров, расставленных по вкусу и явной любви к месту. К прибытию Фицджеральдов, гостей уже собралось почти в два десятка. Среди них были и уже ранее известные люди. К примеру, Натаниэль Готорн. В обществе мисс Митчелл они что-то обсуждали. Со своим визитом не задержал и мистер По. Он был пунктуально тих, но с прежней любезностью настроен на беседы. Тому свидетельствовали его поклоны знакомым и частые взгляды в сторону Олкотт, в которых он умолял подойти к нему. Отчего-то Луиза боялась, что он захочет рассказать ей о какой-нибудь книга или дать очередной совет о писательстве, что он уже предпринимал ранее. И все равно, что девушка наотрез отказывалась продолжать темы, предпочитая переводить на посторонние, что хоть и были бестактностью по отношению к Эдгару, однако он воспринимал их мягко и с удовольствием продолжал, скрывая разочарованность. А вот в глаза ей попалась Агата. В домашней обстановке, в кругу своего русского супруга, Александра, она состарилась лет так не десять, но Луиза не могла не отметить, что ей так очень даже шло и совершенно не претило её чопорным словечкам на французском. Забавно было, но как только миссис Кристи заметила взгляд Олкотт, то непременно сразу же решила «напасть» на неё со всей тактичностью и в малой степени жантильностью. — Милочка, вы выглядите бесподобно! — ворковала женщина, скрываясь за последней модой Англией: полое платье в азиатском стиле прямо спускалось к низу, подчёркивая её фигуру. — Вы словно сошли с портрета мадам Бенишу. Только в живую это похоже на моду разодетых кукол. Луизу в малость обидел комментарий, вот правда заставил смутиться. Агата это заметила, поэтому быстро исправилась: — Но это не отменяет вашей милости. Позвольте я отмечу, как вас украшают эти кружева. В самом деле, как вы, дорогая моя? — Понемногу привыкаю к жизни в Бредфорде. — О, это вопрос времени. В твоём возрасте я мечтала сбежать из этого гремучего городка. Тут так тоскливо и мрачно, у местных ребятишек ходит множество легенд о сумасшедших и неизвестных бродяг. Будь я писателем мистических рассказов и ужасов, то, наверняка, нашла бы Бредфорд райским кладезем тайн и чудес. Однако побегав из одной страны в другую, и в особенности задержавшись в Индии и Японии, мысль вернуться и наконец начать семейную жизнь, была очень даже достойной. Правда вот наступила она всего лишь пару лет назад. — Агата отпила пунш, с тоской посмотрев на своего супруга. В её взгляде сквозила еле уловимая безысходность. — Вам нравится Япония? — постаравшись отвлечь женщину от неявных травм, решила поинтересоваться Луиза, припоминая, какой для неё восторг вызывали говоры о японской культуре. — Очень. Я бы побывала там ещё раз. Обычно людям кажется муторным — влюбляться в другую страну, разительно отличавшуюся традициями и обычаями от родной для тебя. Но для меня это как прочитать очень хорошую книгу, к которой ты не прочь вернуться вновь. Вскоре показались новые гости и Агата поспешила удалиться, оставив Луизу в скупом одиночестве. Фрэнсиса она трогать не хотела, а взглядом никак не могла найти Эдгара, что так резко пропал с зоны видимости. — Сегодня вы особенно блистательны, мадам. — раздался юношеский голос, отличавшейся своею резвостью и подвводным смыслом. Марк Твен. Повернувшись в сторону голоса, Олкотт заметила рыжую растрепанную шевелюру. А он не изменяет своим принципам. Рядом с ним, словно статуя, замерла высокая и худощавая фигура мужчина. Был он очень бледным и смотрел на Луизу беспристрастно, незаинтересованно. — Хотел Вас познакомить с моим старым приятелем, дружище Говард, ну или для газет — Говард Филлипс Лавкрафт. — яркая и дурацкая улыбка Марка никак не контрастировала на фоне полного воплощения жути и старых кошмаров девушки. Невольно, она взглотнула и на шаг постаралась отдалить дистанцию. Но, ох уж этот беспризорник Твен, как назло сильно сжал её ладонь, не давая и действия сделать в сторону. — Очень приятно с Вами познакомиться, мистер Лавкрафт. — улыбка на губах дрожала, но Луиза, как могла, держала взгляд. — Весьма мило с Вашей стороны, миссис Фицджеральд. — мужчина распробовал слишком скользко новую фамилию девушки, однако, по-прежнему, в его словах не сквозило и намёка на непосредственное отношение к положению девушки и уж в тем более образу жизни. Это бы и радовало юные мысли девы, если бы не страх. Марк, как казалось, был настроен против неё, ибо занял слушателей своими горячими рассказами и остроумными подколами, которые, ради приличия, девушка очень кратко поддерживала. Наконец, появилась возможность «улизнуть»: мистер Твен озадаченно интересовался присутствием некой особы и на мгновение позабыл о Луизе, чем последняя и воспользовалась. Она юрко скользнула сквозь пожилой парочки и двинулась напрямик в зону отдыха. Усевшись на диван, та с лёгким обожанием заметила, что не готова встать с него по окончанию торжества. — Такие балы вам не по душе, не так ли? — вопрос был слишком внезапным, хоть и прозвучал спокойно, отстраненно. Олкотт только сейчас заметила, что отдыхает она не одна — женщина азиатской внешности с характерным для Японии нарядом, кажется, кимоно, — Харуно часто рассказывала о моде её Родины, — только он выглядел ещё более изящно и эстетично. Совмещал на шёлковой ткани золотистые узоры в очертании цветов и извилин. А кожа была необычайно бела. Бедную Луиза она и взглядом не удостоила. — Будет рискованно так утверждать, но в этом есть доля правды. Девушка старалась вспомнить, как звали того японского посла, но в уме кружился рой мыслей, и каждый всплывающий вариант по той или иной причине был отвергнут. — Кое Одзаки. Для вас мисс Одзаки. — словно услыша мысли девицы, ровно ответила японка.– Представляться не нужно, я достаточно знаю о тебе, однако о настоящей миссис Фицджеральд знала куда больше. Тревога забилась внутри девушки. Стало необъяснимо душно и с каким удовольствием Луизе хотелось сместить все на большое скопление людей и отлучиться в сад, но формальная любезность и потаённый интерес заставил остаться на месте, сжимаясь всем телом в спинку дивана, обделанного позолотой. Олкотт не хотела развивать мутный образ Зельды Фицджеральд в голове, но любопытство, наглое и по-детскому невинное любопытство тянуло свои руки к запертой двери. Она ведь её практически не знала. Лишь один осадок сквозил по дому и явно молвил о её духе, витавшим по коридорам, старым комнатам, спальням, да очерченный портрет был ей знаком. — Она была великой женщиной. — продолжала Одзаки, явно не желая слушать девушку. — Я в жизни не видела столь стальной особы, которая совмещала в себе самые что ни на есть безупречные качества. Скольких коней она проскакала, а сколько бы ещё повидала, если бы не… — тут она замолкла, сжав губы в ровную полоску. Луиза озадаченно склонила голову, поздно вспомнив, как это неприлично выглядит. Кое уже почувствовала её интерес, и как хищник, коварно улыбнулась на мгновение. Любопытство. Олкотт практически поверила, что у неё есть ключ от той самой запертой двери. — Она умерла. Таким людям, как она, не суждено так рано прощаться с жизнью, но этот несчастный случай. Он обломал её жизнь… – Женщина говорила слишком прямо, в чем было некое откровение. Мэй хотела узнать больше подробностей, но мисс Одзаки явно не располагала к разговорам. Грациозно поднявшись, она молча ушла, оставив девицу ненадолго в одиночестве. Вскоре появился Фрэнсис. Был он, хоть и уставшим, но более доволен, чем сама Луиза. — Ты напоминаешь мне мою тетушку. Та также угрюмо просиживала диваны в гостях и вечно ворчала «этакая молодёжь нынче сумбурная». Может, соизволишь подарить мне первый танец? — с наигранной галантностью, но привитой простотой, мужчина протянул ей руку, на что девушка растерянно взглянула сначала на неё, а после и на лицо Фрэнсиса. После услышанного от мисс Одзаки Олкотт была не в духе, но отказывать ему не хотела, поэтому с улыбкой приняла руку. В танце кружилась она скованно и напряжённо. Из головы не вылетало лицо той японской женщины, ровным счётом как и сказанные слова. А ведь она даже не знала, при каких обстоятельствах погибла миссис Фицджеральд. Ситуация казалась ей личной, слишком интимной для малейшего обсуждения, и никто из присутствующих в доме, естественно, об этом не говорил, хотя явно знали многое. — Милая, расправь плечи. Будь свободнее. — послышались заботливо выпавшие Фрэнсисом слова и Мэй в ту же секунду почувствовала, как стала неметь её спина. Она пыталась казаться непринужденной, но от этого лишь сильнее выдавала себя. — С тобой все в порядке? — Да, я просто задумалась. Извини. — Что-то не так? Ты можешь мне сказать. Если тебя что-то беспокоит, мы может уехать. — Нет, это неважно. — не хотелось расстраивать Агату, да и Фрэнсис не горел желанием возвращаться в поместье раньше времени. — Что-то скрываешь? — Прошу, поверь мне, все порядке. Я просто переутомилась. Не каждый же день хожу на пиры. — Верно. — отметил мистер Фицджеральд, с подозрением смотря на Луизу. Он ей не верил, но не хотел донимать. Все же и без того хлопот хватает. За вечер Олкотт ещё не раз приглашали на танец, но на каждый она старалась найти предлог. С Эдгаром так и не удалось поговорить. Он ушёл рано, сославшись на дела. Тем не менее, повезло не встретить лично мисс Митчелл, пускай девушка не могла отделаться от чувства большую продолжительность торжества, что чей-то пристальный взгляд, а может и не один, следят за ней.